Демодень

Олег Овчинников, 2005

«– Ну-ка, поднажмем! – скомандовал Кирилл, бодро гоня тележку по проходу между глянцевыми фруктами и пахучей зеленью. – Давай, пап, поднажжжми, – подбадривал Арамчик, гордо выделяя «ж», которую только неделю как научился выговаривать. Он сидел в той же тележке, в специальном отделении для детей, и получал от гонки подлинное удовольствие. – Так, чуть притормозим на повороте… Вот это нас занесло! – комментировал свои действия отец. – Внимание! Выходим на финишную прямую. Последний поворот, решительный бросок – и…»

— Ну-ка, поднажмем! — скомандовал Кирилл, бодро гоня тележку по проходу между глянцевыми фруктами и пахучей зеленью.

— Давай, пап, поднажжжми, — подбадривал Арамчик, гордо выделяя «ж», которую только неделю как научился выговаривать. Он сидел в той же тележке, в специальном отделении для детей, и получал от гонки подлинное удовольствие.

— Так, чуть притормозим на повороте… Вот это нас занесло! — комментировал свои действия отец. — Внимание! Выходим на финишную прямую. Последний поворот, решительный бросок — и…

За тридцать метров до касс Кирилл поневоле остановился и с пессимизмом взглянул в будущее.

— Ого! — сказала Ирина, протискиваясь между двумя покупателями, успевшими пристроиться за мужем. — Да тут стоять целый час.

— Час? — грустно усмехнулся Кирилл. — Да нет, пожалуй, все два. Из касс только половина работает. А посмотри вон на тетку с тремя тележками! Просто какой-то предпоследний день Помпеи!

— Два я не могу, мне кормить, — напомнила Ира и вздохнула. — Эх, надо было сразу занимать.

— Ага, еще вчера, — буркнул Кирилл.

Что за народ! — думал он. — Ведь знали всё заранее, так нет же, дотянули до последнего, до вечера субботы, а потом явились, сбились в табун, выстроили поезд из тележек… Нет, что за народ!

Думая так, Кирилл не забывал, что сам он тоже является частью народа, да и в поезде из тележек его личный вагончик ничем не отличается от остальных. Просто ворчать на себя было не так удобно.

Пока муж страдал, а сын на радость окружающим исполнял «Танец с саблями» — то есть, вопил что есть мочи «Вжжжик-вжжжик!» и размахивал французской булкой, — Ирина перебирала содержимое нагруженной тележки. Время от времени она подхватывалась, вспомнив о чем-то упущенном, и бросалась к товарным рядам, приговаривая:

— Крупы, крупы, крупы…

— И спичек, спичек, спичек! А также мыла, мыла, мыла! — передразнивал ее Кирилл и кричал вдогонку на всю очередь: — Эй, мы не к войне готовимся!

— Вот, нормальных не было, — сообщила она, вернувшись в третий раз, и пристроила на гору продуктов упаковку новогодних свечей, которые, судя по витиеватым надписям, ровно на пять месяцев пережили отпущенный им срок.

— Так, я тоже кое-что вспомнил, — сказал Кирилл, которому осточертело стоять на месте и слушать, как Арамчик наполняет новым звучанием произведение своего знаменитого тезки. Оставив вместо себя Ирину, он пробрался мимо изрядно вытянувшейся очереди и нагнулся к окошечку аптечного киоска.

— Мне, пожалуйста, аскорбинку, — попросил он, — пару пачек активированного угля, ну и…

Молоденькая продавщица выдала ему витамины и уголь, а на «ну и» только с улыбкой покачала головой.

— Сегодня нельзя, — сказала она и постучала ногтем по стеклу, с другой стороны которого было приклеено объявление.

— Может, в порядке исключения? — подмигнул Кирилл и протянул в окошечко паспорт.

— Нет, — девушка перестала улыбаться, но паспорт взяла. Заранее хмуря брови, она зашелестела страницами, пролистала туда, обратно, снова туда. На предпоследней странице задержалась, покачала головой.

А ты, небось, думала, там взятка? — про себя усмехнулся Кирилл, глядя в полные смущения глаза продавщицы.

— Простите, — пролепетала она, возвращая паспорт. — Возьмите лучше вот эти.

— Идет. — Кирилл быстро отсчитал деньги.

— Простите, — позвала девушка, когда он собрался уходить. — Можно спросить? А почему они все на «ар»?

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Сначала думали, что в шутку, потом привыкли. В общем, исторически сложилось.

— А почему у них фамилии… — Она замялась.

— Разные?

— Да, через одного.

— А вот это, — улыбнулся Кирилл, — чтобы, если дойдет до раздела имущества, не спорить, который чей.

И он, довольный произведенным эффектом, отошел от киоска, лопатками чувствуя пристальный взгляд продавщицы.

— Что это? — спросила Ирина, разглядывая крошечный пакетик с покупками. — Уголь?

— Ага, на завтра. Говорят, хорошо сочетается с сырым мясом, — кивнул Кирилл.

— А витамины? — Она недоверчиво изогнула бровь. — Чтобы обогащать дождевую воду?

— Вроде того.

— А это? — Ира потянула из пакетика продолговатую пачку, но тут же спрятала обратно, украдкой покосившись на Арамчика. — С ума сошел! — сказала она вполголоса. — Куда столько?

Кирилл сделал вид, что возмущен несообразительностью жены.

— Куда столько? — переспросил он, и не думая понижать голос. — Давай посчитаем. Арсений — раз! Артур — два! Арам — три! Потом…

Тут трехмесячный Темка, до этого дремавший в рюкзачке на груди у матери, очень вовремя захныкал.

— О! И Артемий! — Кирилл загнул четвертый палец. — Это я тебя должен спросить: куда столько!

— Так, проснулся, — сказала Ирина, озабоченно глядя на младшего. — Как думаешь, здесь есть администратор?

— Если есть, то, должно быть, прячется вон там. — Кирилл указал на неприметную дверь.

Ирина серьезно кивнула, отодвинула мужа плечом и, как он это называл, устремилась. Кирилл вообще считал, что время кормления оказывает на его супругу эффект, сходный с боевой трансформацией у киборгов.

Покормит в кабинете, решил он и ошибся. Уже через минуту жена вернулась в зал в сопровождении женщины в зеленой форменной кофточке. Женщина что-то говорила на ходу и вообще выглядела крайне возмущенной, но Ирина, воплощенная целеустремленность, буквально за руку подвела ее к кассам и усадила за свободный аппарат. После этого она помахала мужу и позвала:

— Кирилл!

На крик отреагировало человек пятьдесят, причем половина из них — женщины.

— Ого! А я-то думал, у меня редкое имя, — сказал Кирилл. — Держись крепче, Арамчик, у нас внеплановый питстоп.

Взвизгнули колесики у тележки, какой-то дедок взмахнул палкой колбасы, будто жезлом, и под ликующее «Вж-ж-ж-ж-ж-ж» сына Кирилл первым въехал в боксы.

— У вас наличные или карточка? — спросила неприветливая кассирша, глядя исключительно на свои растопыренные пальцы.

— У меня ребенок голодный, — ответила Ира. — Если можно, скорее.

— Только не надо на меня давить, — сказала кассирша и подула на ногти. — Я и так делаю все что могу.

Через три минуты Кирилл уже катил тележку по наклонному пандусу к автостоянке. Пока муж перекладывал покупки в багажник, Ирина, скрывшись от посторонних глаз за тонированными стеклами, приступила к кормлению. Кирилл выгрузил из тележки все, включая упирающегося Арамчика, который не хотел вылезать, а хотел быть «как Фумахер».

— Будешь, обязательно будешь, — пообещал отец. — Но не раньше, чем научишься выговаривать букву «ша».

— Фа. Фа. — попробовал сын и расстроился. — Пап! А если не научусь?

— Тогда станешь композитором. — Кирилл пожал плечами и, поймав в зеркальце жену и младшего сына, спросил: — Ну что, домой или заедем на смотровую? Полюбуемся на огни Москвы, — он подмигнул, — пока еще можем.

— На смотровую, на смотровую, — закричал Арамчик, но Ирина махнула рукой:

— Домой! Мне еще кучу всего надо успеть.

— Фа! Фа! Фа! — сказал Арамчик и отвернулся к окну, обиженный на весь белый свет.

Действительно, добравшись до дому и переложив Темку из рюкзачка в кроватку, Ирина развила бурную деятельность.

Запустила белье в стирку. Включила духовку и две конфорки, разговаривая сама с собой: «Так: бульон для супа, вода для гречи, а в духовке я окорочка запеку, ничего с ними за сутки не станет». Пока грелась вода в кастрюлях, сполоснула под душем будущего гонщика и прочла ему на ночь сказку, полную импровизаций. Из-за приоткрытой двери детской до Кирилла доносилось:

— Жили-были три гонщика. Звали их Хуан-Пабло Мантойа, Шумахер и этот… Господи!

— Барикелло, мам!

— Точно, Барикелло. И вот решили поросята…

Конец ознакомительного фрагмента.