Евстафий, сын того самого Никифора

Олег Николаевич Кокин

Захватывающее повествование о судьбе младенца Евстафия, переброшенного силой богов в 2012 год. Выросшего под приглядом тетушки Лианы и воспитанного отставным оренбургским казаком Орловым. В семнадцать лет он был возвращен в свое время. Здесь он встретился с отцом и матерью и со своей любовью.

Г Л А В А 5

Начало 1870 года на территории Российской Империи ничем от предыдущих зим не отличалось. Также дули ветра, наметая в центральных, сибирских и дальневосточных губерниях глубокие сугробы снега. Повсеместно трещал мороз, где небольшой, а где очень крепкий.

В ночь с третьего на четвертое января одна тысяча восемьсот семидесятого года тридцатитрехлетняя замужняя женщина Арина Васильевна Брянкина сладко заснула под боком мужа, капитана пехотной роты Тамбовского 122 пехотного полка, дислоцировавшегося под Харьковом. Начальник полка, его высокоблагородие полковник Фридрихс Владимир Евстафьевич был сильно озабочен внезапной болезнью назначенного офицера для отбора в новоформируемый особый отряд пластунов с Уральского казачьего войска подходящих воинов и сопровождения их к месту квартирования полка. Посоветовался со штаб-офицерами полка и назначил для этого ответственного дела командира первой пехотной роты Брянкина Никифора Ефимовича. Он так прямо и сказал вызванному командиру роты:

— Ты, капитан, сам одно время состоял начальником такого отряда, тебе и карты в руки. Возможно, по пути, родственников проведаешь в Тамбовской губернии, но дела в первую очередь. Жду благополучного твоего возвращения с пополнением к осени этого года. Разумеешь?

Командир роты, смотря прямо в глаза любимому солдатами и офицерами начальнику, браво отвечал:

— Рад стараться!

Владимир Евстафьевич вышел из-за стола и подошел к стоящему по стойке смирно капитану, оглядел его с ног до головы:

— Вольно, капитан. Верю, что будешь стараться, да и что рад, тоже вижу по твоим загоревшимся глазам. Когда, говоришь, виделся с крестным отцом последний раз?

Никифор без утайки отвечал:

— В Севастополе, летом пятьдесят третьего года.

Начальник полка продолжил расспросы:

— Все ли в семье живы, здоровы? Как дети растут? Старший сын Иван, поди, заканчивает гимназию? Жив ли твой крестный отец, Петр Григорьевич?

Капитан Брянкин расслабился:

— Благодарение богу, ваше высокоблагородие, все живы и здоровы. Дети исправно в гимназию ходят. От Петра Григорьевича получаем письма. Жив еще, старый вояка. Позвольте поправить Вас, господин полковник, старший сын у нас с Ариной, Евстафий, он на обучении в Европах, тесть в трудные времена отправил его туда на воспитание.

Начальник полка покровительственно похлопал капитана по золотому погону:

— Бог в помощь! Забирай в канцелярии бумаги по отряду и предписание. Доброго пути капитан!

Брянкин вытянулся, щелкнул каблуками сапог и, провожаемый задумчивым взглядом начальника полка, вышел из его кабинета. Начальник полка многое знал про боевого офицера Брянкина из его послужного списка. И про его крестьянское происхождение. И про хлопоты управляющего помещичьим имением Петра Григорьевича Брянкина при выкупе крепостного Никифора у Чичерина Паисия Александровича. И про службу вольноопределяющимся в Морском Флотском Экипаже в Севастополе в самый разгар Крымской войны. Где он показал себя с самой лучшей стороны, как пластун и разведчик. И про откомандирование его с Морского Флотского Экипажа в 1857 году на учебу в Михайловский Воронежский кадетский корпус по ходатайству командира первой учебной роты, капитана второго ранга Третьякова Павла Алексеевича. Со своим старым знакомым, в то время бывшим директором кадетского корпуса генерал-лейтенантом Павлом Николаевичем Броневским полковник Фридрихс встречался год назад и выведал подробности учебы своего командира роты Брянкина. Павел Николаевич с искренней теплотой отзывался о великовозрастных кадетах Брянкине и Малеванном. Об их отменном физическом здоровье, беспримерной выносливости, адском терпении и хладнокровии при выполнении строевых приемов и при усвоении знаний по учебным предметам. Отметил характерную черту кадета Брянкина в четком исполнении полученных команд. А про стрельбу из штуцера без единого промаха сказал, что близкий друг Брянкина, Малеванный стал в этом упражнении живой легендой кадетского корпуса. Полковник Фридрихс от генерала Броневского узнал, что выпущены были кадеты Брянкин и Малеванный через два года учебы при примерном поведении в корпусе по первому разряду подпоручиками в 25 Севастопольский пехотный полк. Далее, уже по рассказам самого Брянкина, он исполнял в полку разные должности. Заведовал учебной командой, был членом полкового суда. Некоторое время исполнял обязанности полкового квартирмейстера. За храбрость и отличное командование сводным особым отрядом пластунов в деле с убыхами между Псезуане и Шахе был отмечен чином поручика начальником полка полковником Гейманом Василием Александровичем. Пластуны Брянкина одетые в форму номер восемь, что добыли, то и носим, обходным фланговым маневром проникли в тыл тысячному войску убыхов. Метким, шквальным огнем из засад нанесли горцам невосполнимые потери, отчего те резко расхотели наступать на солдат Доховского отряда и беспорядочно отступили в густые горные леса. За отменную храбрость и разумное предводительствование отрядом, за примерную личную отвагу при взятии аула Хамыши он был представлен командованием к награждению орденом Станислава третьей степени с мечами. Который и носил теперь постоянно на мундире с серебряным солдатским Георгием, полученным за оборону Севастополя.

Никифор, намаявшись на службе в преддверии новогодних праздников и получив внезапное назначение начальника полка на убытие в длительную командировку на Южный Урал, в город Уральск, пришел домой на съемную пятикомнатную квартиру с гудящей от нервотрепки головой. Поздний ужин ему накрывала на стол сама Арина, горничную она старалась отправлять домой пораньше, после обслуживания детей, вернувшихся с учебы в школах и гимназиях. Проснулся он среди ночи внезапно, от тихого плача жены:

— Что дорогая, что тебя тревожит? Из-за чего плачешь?

— Так, миленький мой Никифорушка, сон мне приснился, яркий такой, взаправдашний. Будто я незримо присутствовала в том сне и ясно видела выросшего нашего первенца, Евстафия, в чудной одежде. Он в снежной степи был заарканен злым киргизом. Сам освободился из плена с помощью кривой сабли и при содействии доброго старика возвратился к тому домой.

— Хм. Аринушка, а ты не припомнишь, какое сегодня наступило число календаря?

— Вчера было третье января, значит сейчас уже идет четвертое число. Батюшки мои светы, так сегодня семнадцать стукнуло нашему Евстафию! Значит, тятенька правду говорил про возвращение нашего сына через семнадцать лет. Вот почему я увидела моего сына повзрослевшим и в чужеземной одежде. Только почему он оказался в какой-то степи, среди узкоглазых киргизов?

— Ты сама на свои вопросы и ответила. Я очень рад возвращению нашего сына на нашу землю. Дай Бог, чтобы случилось это взаправду! Что до узкоглазых киргизов, то мы потом с этим разберемся. А чего плакала-то?

— Ты бы видел его поцарапанные снегом до крови ноги, сам бы опечалился.

— Ничего, жена моя, мужчину раны и царапины украшают. А такие раны до свадьбы заживут. Что еще интересного видела в своем вещем сне?

Задумалась Арина, припоминая всколыхнувший ее сознание сон, тихим голосом рассказала мужу о бескрайней степи, покрытой снегом. О мелких лохматых лошадях, на которых передвигались злой и добрый киргизы. О красивом высокого роста юноше, ликом своим и статью напоминавшем отца его, Никифора, в молодые годы. На вопросы мужа о каких-нибудь постройках и насаждениях деревьев отвечала, что таковых в ее сне не было. Никифор посмотрел на взятый с прикроватного столика хронометр, который показывал пять утра. Пора было вставать и заниматься сборами в дорогу.

— Хорошо родная, поговорили и легче на душе стало. Пойду в роту, собираться в дорогу. На нашу встречу с сыном буду иметь большую надежду. Ты молись о ниспослании божьей благодати сыну, если это он, то молитвы твои должны помочь ему в обретении семьи. Арина с поселившейся в сердце радостной перспективой неминуемой встречи с сыном, мимолетно поцеловала мужа в щеку и, мурлыкая в нос какую-то веселую песенку, поспешила на кухню, греть чай и жарить яичницу для мужа и детей. Город, разукрашенный елками у кабаков и еловыми ветками над дверьми домов после торжеств, посвященных Рождеству Христову и готовившийся к празднованию нового года, выглядел раздобревшим и красивым. Валы сугробов белого искристого снега обрамляли главные улицы и расчищенные тропки между строений. Тройки с пассажирами, дровни с соломой и дровами, простые деревенские сани, запряженные различными видами лошадей, где быстро, где медленным шагом передвигались по городу. Никифор Ефимович вдохнул морозный воздух полной грудью, эх, хороша погода! В роте капитана ждал сюрприз. Унтер-офицеры, с вечера озадаченные командиром роты, к утру подготовили и лошадей, и сани, и припасы вместе с возничими и конвоем, готовых по первому требованию выехать к месту назначения. Брянкин, перед солдатским строем роты поблагодарил ветеранов унтер-офицеров и солдат, быстро и добротно снарядивших санный обоз. Денщик Савелий, завернутый в тулуп, подвинулся малость, давая капитану пробраться на противоположное место в утепленном возке к Генерального штаба поручику Васильеву. Никифор стукнул кулаком в переднюю стенку возка три раза, подавая команду возчику трогать. Поход в Оренбург начался.