Приключения кота Мерлина – 2. Ночь в музее

Олег Магелевский

Кот Мерлин умеет творить чудеса, а именно: ограждать свою Хозяйку от всех неприятностей, которые ей грозят. На этот раз Мерлину приходится мобилизовать свою агентурную сеть и даже привлечь сторонних специалистов, чтобы не только нейтрализовать преступников, но и спасти Хозяйку от самой себя, а точнее, от ее решения завещать свою коллекцию живописи ловкому мошеннику. Агенты Мерлина снова работают под прикрытием, чтобы обеспечить Хозяйке счастливую жизнь в окружении любимых произведений живописи.

2

Но сейчас Мерлину и Прохору было не до мирных дачных радостей. С тех пор как Хозяйка надумала завещать свою коллекцию музею, они находились в состоянии войны или, по крайней мере, постоянной боевой готовности.

Этим летом Хозяйка на дачу тоже, видимо, не собиралась. Об этом говорило отсутствие на подоконниках ящиков с рассадой, которую Мерлин так любил. Конечно, сами ящики он тоже любил, а землю в ящиках — еще больше, но свежие витамины в рационе ему бы не помешали.

«Ну, что такого сложного в том, чтобы посадить сто или двести кустиков рассады? — размышлял Мерлин бродя по пустому подоконнику. — Я бы сам посадил. Они же такие сочные, такие свеженькие. Эх-х-х! Все приходится делать самому».

Да, Хозяйке явно было не до рассады. Голова была занята совсем другим. Хотя чем, она и сама не смогла бы сказать. Чем занята голова у женщины, сказать, в принципе, трудно. Мерлин иногда думал, что в головах у людей хороших, правильных мыслей вообще нет. Одни инстинкты. «Хотя взгляд у людей нередко очень осмысленный, — часто думал Мерлин, пристально глядя на Хозяйку. — Особенно, когда они смотрят в телевизор или монитор. Можно подумать, что они, действительно, там что-то видят».

Состояние глубокой и напряженной задумчивости — это состояние, типичное для кошек, а не для людей. В этом состоянии кошки проводят примерно половину своей жизни. Если внимательно посмотреть, то почти на каждом подоконнике можно увидеть кошку в таком состоянии. Людям оно почти не свойственно. А Хозяйке особенно. Особенно этим летом.

Этим летом Хозяйка, по выражению Мерлина, который очень любил литературу по военной стратегии, подвергалась информационным атакам. Ей постоянно приходилось отвечать на телефонные звонки, если только Мерлин их не сбрасывал. Одно изящное движение пушистой лапки — и тишина. Атака отбита, и можно спокойно заниматься своими делами. Перекусить, например.

Но директор музея был настойчив. Он звонил снова.

— Да! — отвечала Хозяйка, и на ее лице появлялась наивная улыбка. — Выставку? Давайте! Давайте устроим. Посмотреть? Зайти? Да, конечно! Заходите!

После этого Хозяйка долго сидела, улыбаясь, на диване, а Мерлин смотрел на нее, как на тихо помешанную. «Хоть бы сказала, что ты занята, что освободишься попозже. Надо знать себе цену, милая моя. А то никаких картин не напасешься», — рассуждал Мерлин сидя на полу напротив Хозяйки.

А Директор, между прочим, заходить не торопился. «Вот уж кто себе цену знает, — думал Мерлин. — Умеет заинтриговать».

Ожидание — это такое время, которое никогда не знаешь, куда потратить. Хозяйка время ожидания проводила совершенно нерационально. То она бежала в ванную, и Мерлин бежал за ней (а вдруг там пожар?), то она бежала на кухню, и Мерлин за ней (а вдруг еще не везде пыль протерта?), то она бежала одеваться, и Мерлин за ней (а вдруг что посоветовать придется?) и так далее… В последний момент она решила «слегка» прибраться. В этом состоянии и застал ее Директор: со шваброй в руке, халате и тапочках.

Мерлин был очень доволен. «Пур-р-рекрасная мизансцена, — произнес он, проводя лапкой от уха к носу. — Теперь он больше никогда не придет. Мне и стараться не надо. Ты, моя милая, всю работу за меня проделала». Но Директора вид Хозяйки, кажется, нисколько не смутил. Скорее, напротив. Он пару раз с интересом взглянул на нее и снова принял свой обычный деловой вид.

— Ну, что? Давайте посмотрим, и я побежал.

— Конечно, давайте. Проходите, — ответила Хозяйка.

«Конечно! Давайте посмотрим! — ворчал Мерлин, подняв трубой свой серый пушистый хвост. — Давайте сразу ему покажем, где деньги лежат, и номер счета назовем».

— Вот здесь Машков, Кончаловский, Лентулов, — показывала Хозяйка. — Это все малоизвестные работы. Даже фото не найдете.

— Натюрморт Лентулова — очень редкая вещь! — сказал директор, и в руке его откуда ни возьмись появилась лупа. Но Хозяйка этого даже не заметила.

— А здесь Ларионов, — продолжала она. — Вот эти пошуары Гончаровой мой папа из Парижа привозил… Он с ней дружил, в мастерской у нее бывал. Даже позировал пару раз. Знаете, у нее есть работа такая со жнецами? Один из них мой папа.

— Это который с бородой? — с умным видом поинтересовался Директор.

— Да они все, кажется, с бородами… — растерялась Хозяйка.

— Прямо как Маркс и Энгельс! — сказал Директор и усмехнулся.

— Да-а-а… Как-то так, — неуверенно подтвердила Хозяйка. — А вот это конструктивизм. Татлин, Родченко. Настоящие раритеты, — продолжала она. — А пошуары Гончарова моему папе как сувенир подарила. Вот здесь даже надпись есть на память: «Саше от Наташи».

«Пошуары… Какое слово приятное, — подумал Мерлин. — А вот ты мне не очень нравишься», — добавил он и бросился на носки Директора.

— Не-ве-ро-ят-но! — застонал Директор, с трудом отрывая от себя кота. — Здесь материала на несколько выставок. Можно я сделаю фото? — спросил он и, не дожидаясь ответа, достал фотоаппарат.

— А вот это портрет моей бабушки… — сказала Хозяйка, глядя на старинное фото, и на лице ее появилась добрая задумчивая улыбка.

— Она немножко натюрморт закрывает, — сказал Директор и отодвинул фотографию в сторону. — Да-а-а… Вам очень повезло. Вы об этом знаете? — продолжал он, убирая фотоаппарат обратно в портфель. — А уж мне как повезло с вами! — добавил он, загадочно взглянув на Хозяйку.

«Ты даже не представляешь, как тебе с „нами“ повезло», — сказал Мерлин.