Миша – беззаботный сын русского олигарха. Он живет в солнечной Калифорнии, кутит на своей белоснежной яхте и ведет легкую и бесшабашную жизнь за папин счет. В один прекрасный день парень понимает, что вся его пресыщенная деньгами жизнь – глубочайшая несправедливость, и решает посвятить себя беспощадной борьбе с мировым капиталом. И, конечно же, начинать предстоит с России. Но спецслужбы не дремлют… Как сложится судьба нашего героя? Через что ему придется пройти? Об этом и многом другом дорогой читатель узнает на страницах невероятно поучительного романа о русском мессии.Роман о любви и чести, о вере и надежде, о важности первых шагов и вечной борьбе добра со злом.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Проект «Мессия» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 5. Коммунизм и сексуальная этика
Миша поднаторел в матчасти и в ораторике. Теперь он мог строить фразы гораздо более сложные по структуре и глубокие по содержанию. Он умело владел мимикой и играл на паузах. Миша легко и довольно точно подбирал аллегории и метафоры, которые значительно облегчали понимание сказанного как для слушателя, так и для него самого. Причем все это ему удавалось удивительно легко, естественно и непринужденно, что неизменно добавляло притягательности его выступлениям.
— А ты знаешь, что такое коммунизм, Эндрю? — спрашивал Миша, глядя на друга, раскинувшегося на широком кресле-диване клубного чилаута.
Друзья только что сделали заказ. Приглушенная расслабляющая музыка нисколько не мешала, но даже усиливала эффект от Мишиных слов.
— Все вот считают, что при коммунизме можно будет не работать, бесплатно брать, что захочешь, пользоваться всем и ни за что не платить, — в глазах парня сквозила укоризна. — И как бы оно так, только подоплека в этом совсем другая. Коммунизм — это всего лишь название нового типа общества, более лучшего, более развитого, чем сейчас. А разве общество не должно постоянно становиться лучше? Разве плохо, что мы когда-то вылезли из пещер и построили города, придумали науку, медицину, отказались от физического принуждения и институционального рабства? Настало время человечеству сделать очередной шаг вперед, в мир, где исчезнет рабство финансов, не будет экономического принуждения. И если человек захочет поработать, он будет делать это для души, а не потому, что нужно гасить кредит по ипотеке. И таки да! В новом, более совершенном обществе действительно не будет денег и все блага, в которых есть потребность, станут бесплатны. Но люди не будут бросаться на них, как дикари. Каждый в любой момент сможет брать столько, сколько нужно конкретно ему здесь и сейчас.
Миша поймал добродушный взгляд Эндрю:
— То есть вот так вот просто зашел в магазин, взял себе ящичек «Джим Бим» или спустился к причалу и увел три яхты, — в глазах Эндрю играли веселые огоньки.
В этот момент подошел официант и аккуратно поставил на низкий стол две мисочки с теплой ароматной водой для омовения рук, рядом он расположил скрученные в трубочку миниатюрные белоснежные полотенца на подставках. Миша воспользовался паузой, чтобы собраться с мыслями.
— А нужны ли тебе, вот лично тебе, Эндрю, три яхты или пятьдесят собственных гольф-полей? Вот я считаю — нет! Одной яхты, Эндрю, вполне достаточно для счастливой жизни. А если их будет три или пять одновременно, то ты просто не сумеешь, физически не сможешь ими всеми качественно наслаждаться. Так и будут они одиноко стоять на причале. А ведь они могли бы принести счастье кому-то еще. Вот у тебя сколько полей для гольфа?
Эндрю поднял взгляд к потолку, как бы вспоминая, сколько у него полей для гольфа.
— Не важно, — оборвал его размышления Миша, подкрепляя слова картинным жестом ладони. — А нужны ли они тебе все в качестве собственности? Нет, не нужны. Ну захотел поиграть — приехал, взял клюшечку, погонял шары и уехал восвояси, — Миша протер пальцы мягким полотенцем и отложил его в сторону. — При коммунизме, Эндрю, все гольф-поля мира будут общей собственностью трудящихся, и каждый работяга в любое время сможет свободно приехать и поиграть на них в гольф.
Эндрю, конечно же не воспринимал всерьез ничего из сказанного Майклом, но волей-неволей оказался втянут в сети его творческих изысканий. Понемногу он и сам стал неплохо разбираться в идейной философии марксизма. Постепенно Эндрю начал получать удовольствие от пассивных дискуссий. Ему нравилось ставить собеседника в тупик неожиданными каверзными вопросами и наблюдать, как тот выпутывается из сложных ситуаций. Вот и сейчас Эндрю слегка прищурил глаза. Это означало, что в его голове возникла очередная оригинальная мысль.
— Майкл, скажи, сколько стоит галлон керосина для твоей яхты?
— Не знаю, — Миша пристально посмотрел на друга, чувствуя подвох.
— А сколько ты платишь за аренду причала в Монтерей?
— Не помню. Наверно что-то около…
— Не суть, Майкл. Ты можешь назвать сумму кэша, которая у тебя сейчас на карточке?
— Нет. Боже, да какая разница, Эндрю, к чему ты это? — Миша был слегка смущен. Он не понимал, куда клонит хитрый собеседник.
— Погоди, Майкл. Скажи, сколько стоит крабовый салат, который мы только что заказали?
— Не знаю. А сколько?
— Это не важно, Майкл. Главное то, что ни ты, ни я этого не знаем. Мы вообще не знаем, сколько чего стоит. Майкл, ты понимаешь, что это значит?
— То, что мы с тобой два оборзевших сынка богатых родителей?
Миша, конечно, понимал, что Эндрю имеет в виду что-то иное, но пока не мог догадаться, что конкретно, и бросил свою фразу скорее на автомате.
— Нет, не то. Это значит, Майкл, что мы с тобой по сути достигли светлого будущего и живём при коммунизме в полном достатке и вообще не загоняемся по деньгам. Строители коммунизма мечтали, строили, а живем мы. Это ли не чудо, Майкл?
В лице Эндрю играло деланное торжество. Ему было приятно смотреть, как напрягается лоб его друга в поисках ответа.
— Нет, никакое это не чудо. Во-первых, никто из нас ничего не приложил для достижения этого буржуйского коммунизма для избранных. Материальное благополучие досталось нам совершенно случайно в результате генетической лотереи, и мы никак не причастны к ее результатам. А значит, никто из нас не заслуживает этих благ и владеет ими несправедливо. Во-вторых, капиталов наших семей хватит на много жизней вперёд. Сколько лично у тебя жизней, Эндрю? Одна, как у любого человека. Мы похожи на персонажа из русской сказки по имени Кощей. Мы так же, как он, сидим на деньгах, которые физически не можем потратить за время, отведенное нам биологией. Получается, что мы украли у кого-то его коммунизм, его жизнь, его возможности. При этом самим нам потратить украденный ресурс не хватит и тысячи лет.
Официант принес бутылочку Кьянти, элегантно откупорил ее штопором и разлил чудесную рубиновую жидкость по бокалам в качестве аперитива к салату. Миша посмотрел на бутылку. Его цепкий взгляд привлекла надпись с информацией о крепости напитка: «9-12%».
— Эндрю, а ты знаешь, почему крепость натурального вина не превышает 9-12%?
Эндрю не знал.
— Потому что бактерии, живущие в винограде, во время брожения выделяют спирт в качестве отходов собственной жизнедеятельности. И когда спирта становится 9-12%, он убивает бактерии, которые этот спирт создали. То есть микроорганизмы засерают свое жизненное пространство, а потом захлебываются в собственном дерьме и сдыхают.
— К чему ты это, Майкл? — Эндрю с причмоком потягивал винцо.
— К тому, что если не случится революция, то капитализм в Западном обществе изживет себя по такой же точно схеме.
Эндрю оторвал взгляд от бокала и вопросительно взглянул на Мишу, как бы приглашая его пояснить мысль.
— Капитализм обречен, Эндрю, так или иначе. Даже если с ним не расправятся восставшие массы, ему придет конец по естественным причинам. По теории Маркса, когда капитализм достигнет вершины своего расцвета, он разложится, как дохлая рыба под солнцем. И на его смену сам собой придет коммунизм!
— То есть ты утверждаешь, что термин коммунизм в принципе означает «кирдык»?
— Нет, он означает «кирдык» только миру насилия и несправедливости. — Миша начинал распаляться. — А для честного трудового народа он означает свободу и новую жизнь.
— Не, ну тогда норм. Лично меня такой расклад устраивает. Пускай капитализм достигнет совершенства, а потом спокойно уйдет на пенсию. Главное, чтобы на наш век хватило, а там пусть уже новые поколения между собой выясняют, кто кому чего должен.
— Ты мыслишь типичными эгоистичными буржуазными штампами. Типа «нам бы хватило, а после нас хоть потоп». Это преступно и безответственно. И мне очень горько, Эндрю, что безответственность и эгоизм являются твоими базовыми личностными характеристиками.
Эндрю картинно округлил глаза.
— Да-да, Эндрю, эгоизм сквозит из всех закоулков твоей буржуазной души. Ты эгоист и эксплуататор по своей сути, да еще и сексист. Посмотри на свою личную жизнь: как низменно и подло ты относишься к Джессике, как эксплуатируешь ее морально и сексуально.
Последнее время Миша любил касаться вопросов этики и легко переходил с абстрактного на бытовой уровень.
— Майкл, во-первых, я искренне не понимаю, что не так с моей личной жизнью. А во-вторых, разве не для того личную жизнь называют личной, чтобы ее не касались сторонние наблюдатели?
— А вот и нет, Эндрю. Если ты живёшь в обществе, то ты никогда не сможешь стать абсолютно от него свободным. А значит и твоя личная жизнь не может быть целиком личной, не может полностью выпасть из поля зрения и избежать моральной оценки. И я как твой друг и товарищ, как человек, который тебя давно знает и любит, скажу тебе прямо все, что думаю о твоем в высшей степени аморальном образе жизни, подлом и бесчестном отношении к Джессике и к женщинам вообще.
При обсуждении отвлеченных категорий, будь то коммунизм или справедливость, Эндрю держался подчеркнуто абстрагированно, как психоаналитик держит себя с тревожным пациентом. Ему нравилось находиться над Мишиной внутренней схваткой с фантомами, наблюдать и безобидно подтрунивать над другом. Но теперь, когда в качестве объекта обсуждения выступал он сам, ему стало сложнее придерживаться эмоционального нейтралитета.
— Майкл, кому из нас говорить о морали отношений? Мы с Джессикой — пара, встречаемся со студенчества, и ты это знаешь, — он отхлебнул вина, чтобы промочить горло и продолжил. — Я много лет в постоянных отношениях с девушкой, с которой у меня все хорошо и которой я не изменяю… почти никогда не изменяю, — уловив Мишин взгляд, поправился Эндрю. — У тебя нет серьезных отношений, ты постоянно трахаешь разных телок, с которыми тусишь максимум две недели, и любишь заказывать шлюх за деньги. Но аморален почему-то я? Как это объяснить, Майкл? — лицо Эндрю выражало нарочито гипертрофированное возмущение. Он был рад возможности поупражняться в актерском мастерстве.
Миша молчал. Он укоризненно смотрел на друга, как бы давая ему возможность самому осознать свою неправоту.
— Я жду, потрудитесь объясниться, мистер моралист, или может правильнее будет сказать, товарищ моралист, — не унимался Эндрю и сделал приглашающий жест рукой. Через несколько секунд он повторил свой жест, подкрепив его мимикой. Майкл глубоко вздохнул и, наконец, заговорил:
— Эндрю, если ты на самом деле не понимаешь таких очевидных вещей, значит ты еще более безнадежен, чем я ожидал.
Эндрю весело усмехнулся, поглядывая по сторонам, как бы в поиске поддержки невидимых зрителей.
— Хорошо, я расскажу, какая моральная пропасть лежит между нами. Ты ставишь мне в вину, что я трахаю случайных телочек и не завожу ни с кем постоянных отношений? Ты также укоряешь меня за то, что я заказываю девушек за деньги, и считаешь мои действия аморальными. И тебе невдомек, что такое мое поведение как раз и демонстрирует ответственность, любовь и уважение к женщинам. Но, пожалуй, начнем по порядку.
Миша сжал правую руку в кулак и согнул ее в локте. Со стороны могло показаться, что он угрожает своему собеседнику. Эндрю подобрался на диване. Он, наконец, снова вернулся в комфортное для него амплуа наблюдателя.
— Давай сразу обозначим, Эндрю, что мне не нужен секс для самоутверждения… давно не нужен, — поправился Миша и зачем-то потряс кулаком. — Также он мне не нужен для размножения. Для меня секс — это прежде всего самый экологичный и полезный для здоровья способ получения удовольствия. Ну и во вторую очередь — это способ сблизиться и пообщаться с понравившимся человеком. Итак, — Миша сделал паузу, — постоянные отношения я не завожу, потому что не готов к созданию семьи и воспитанию детей, — на этих словах Миша разогнул большой палец. Теперь со стороны выглядело, будто Миша показывает другу одобрительный жест. — И это, стоит заметить, характеризует меня как ответственного и рассудительного человека. Я не создаю бесплодных союзов, не отнимаю у девушек время, которое они могут направить на поиск долгосрочного партнера и материнство.
Миша взял в левую руку бокал вина и сделал небольшой глоток. Теперь со стороны могло показаться, что парень показывает собеседнику, что вино в его бокале очень вкусное (вино и впрямь было замечательным).
— Я действительно люблю случайные знакомства с интересными девушками, — продолжал Миша. И эти знакомства часто… довольно часто заканчиваются сексом. И этот секс всегда происходит на основе взаимной симпатии, даже если эта симпатия возникает по пьяни. Я всегда предохраняюсь, никогда ничего девушкам не обещаю, не обманываю и не подаю ложных надежд. Я расстаюсь быстро, чтобы девушки не успевали ко мне привязаться и не испытывали страданий от прощания, — на этих словах Миша разогнул указательный палец. Теперь его жест еще более выразительно хвалил вино в бокале. — Это говорит обо мне как о человеке порядочном, чутком и заботливом.
Миша наконец поставил бокал на стол и отодвинул его в сторону.
— Теперь о проститутках. Эндрю, мы ведь с тобой живем в капиталистическом обществе? — он вопросительно посмотрел на собеседника, как бы желая развеять сомнения насчет типа американского общества. — Так вот, в капиталистическом обществе секс за деньги — самый честный и чистый тип сексуальных отношений. Женщина берет деньги и взамен дает мужчине то, что тот любит получать от нее бесплатно или по моральному принуждению, под прикрытием вымышленного «супружеского долга».
Миша сидел с трезубцем из большого, среднего и указательного пальца.
— Как видишь, в отличие от тебя, все мои связи с женщинами, будь то по взаимной симпатии либо за деньги — всегда честны, чисты и благородны.
— Я восхищен, как лихо ты себя обелил, Майкл! — Эндрю несколько раз хлопнул в ладоши, имитируя аплодисменты. — Раньше ты думал по-другому.
— Да, раньше я думал по-другому, а жаль. Знаешь, в чем разница между мной тем и мной сегодняшним? Раньше я поступал точно так же, как сейчас, но меня мучила совесть, что я вроде как неправильно живу. А теперь я поступаю точно так же, как раньше, и это вызывает во мне чувство гордости и самоудовлетворения. Заметь, тот формат отношений с женским полом, который я исповедую, я выбрал до моего идейного преображения. Это значит, что моя пролетарская сущность всегда была со мной, просто дремала до поры до времени, а я неосознанно в своем поведении руководствовался правильными ценностями.
— С тобой все ясно, Майкл, ты у нас святой. Но я не понимаю, почему ты считаешь, что мои отношения с Джессикой не честны?
— Да, Эндрю, твои отношения с Джессикой не честны. Ты относишься к ней потребительски, эгоистично и неуважительно, и я тебе сейчас это докажу. Скажи, ты как больше любишь заниматься сексом, в презервативе или без?
— Ну конечно без, что за вопрос, — переход был неожиданным, и Эндрю слегка замешался.
— А почему?
— По-моему, ответ очевиден: без презика кайфа больше.
— А Джессику ты как трахаешь, в гондоне или наживую?
— Наживую. Тьфу, черт возьми, что за вопросы, Майкл? — Эндрю снова утратил свой эмоциональный баланс. — Мы давным-давно занимаемся сексом без презерватива. Ты же знаешь, мы с Джес еще в студенчестве, когда решили стать парой, вместе сходили в клинику и сдали все анализы. С тех пор она пьет противозачаточные и презервативы нам не нужны. Забеременеть она не может, а остальное исключено, я уверен, что она мне не изменяет, мы полностью доверяем друг другу.
— То есть ты пятнадцать лет назад приватизировал девушку, украл у нее лучшие годы жизни, изъял ее из репродуктивного оборота, лишил возможности стать чьей-то женой и матерью, но сам при этом на ней не женишься и детей не делаешь.
Эндрю опешил от неожиданности, однако Миша не собирался его ждать:
— Более того, чтобы получать побольше сексуального удовольствия, ты кормишь Джессику гормональной химией, совершенно не заботясь о том, как это в итоге скажется на ее здоровье и репродуктивных способностях. А потом ты улизнешь… допустим улизнешь, — Миша сделал жест, чтобы тот не перебивал, — а она останется одна, разбитая, немолодая, с проблемами с зачатием.
Миша закончил. Эндрю молчал. По-видимому, Миша задел какие-то невидимые узлы в его душе. Возможно, подобные разговоры уже имели место быть между Эндрю и его девушкой или с их родителями, а может было еще что-то, о чем Миша не знал, но ненароком попал в болевую точку.
— Что, молчишь? Стыдно? Это хорошо, значит не все еще пропало в твоей распущенной буржуазной душе. Но только это не все, Эндрю. Я еще должен раскрыть тебе твою сексистскую сущность.
В этот момент официант принес две большие тарелки с салатами и набор соусов.
— Майкл, может не надо? — было видно, что Эндрю еще не вполне отошел от предыдущего впечатления.
— Надо, Эндрю, надо. И надо это прежде всего тебе. Пусть мои слова станут первыми горькими пилюлями на пути твоего морального исцеления.
Миша придвинул к себе тарелку и начал разглядывать соусы, выискивая среди них тот, что был поострее. В последнее время ему стала ужасно нравиться острая пища, которую еще недавно он не переносил. Теперь любое блюдо Мише казалась пресным, и он почти во все добавлял соусы и приправы. Эндрю к своей тарелке не притрагивался. Он ждал, что скажет Миша. Его лицо уже не излучало былого легкомыслия.
— Обрати внимание, сколько неуважения и сексистского высокомерия звучит в твоих словах, когда ты говоришь о женщинах, — Миша наконец отыскал самый острый соус и начал дозированно выдавливать его в салат.
— И в чем же заключается мое высокомерие? — Эндрю больше не усмехался.
— Все просто. Вспомни, Эндрю, какие уничижительные слова ты использовал, когда отзывался о моих девушках: «трахать», «телки», «шлюхи». А ведь все эти, как ты их назвал, «телки» и «шлюхи» в первую очередь женщины. Они чьи-то дочки, жены, матери. Обозвав или оскорбив одну женщину, ты оскорбляешь всех женщин на планете. Употребив эти слова, ты, собственно, и обличил свое сексистское нутро. Вот в общем-то и все.
Миша начал дегустировать салат. Попробовав то, что получилось, он протяжно выдохнул через рот, помахивая возле лица ладонью, как бы отгоняя огонь. Эндрю сосредоточенно молчал. Потом поднял глаза на Мишу:
— Погоди, Майкл, но ведь ты тоже довольно часто употребляешь эти слова, даже сегодня ты использовал их в нашем разговоре.
— Да, использую. Но я их использую совсем в ином контексте и не вкладываю в них негативные коннотации. А ты их произносишь уничижительно, твои фразы насквозь пронизаны напыщенностью и сексизмом. И кстати, сейчас, с высоты моего нового уровня осознанности, я вообще решил избегать употребление двусмысленных слов.
— Знаешь, слово «трахать» в отношении меня и Джес звучало из твоих уст довольно грубо. Получается, что ты ни меня, ни Джес не уважаешь? — лицо Эндрю теперь было слегка обиженным.
— Нет, Эндрю, я очень уважаю и тебя, и Джес, а слово это я употребил сознательно, чтобы на нужный разговор тебя вывести, да пафос твой поумерить. Прошу меня простить.
Миша вдруг заметил, что его товарищ все еще не притронулся к еде.
— Эндрю, дружище, ты чего не ешь? Крабы остынут, вкус потеряют.
Эндрю медленно придвинул к себе тарелку и взял в руки вилку. Грациозный официант обновил вино в бокалах молодых людей.
— Знаешь, о чем я думаю, Эндрю, — начал Миша, запив вином свою острую еду и отставив в сторону бокал.
Эндрю безрадостно глянул на Мишу, вероятно, ожидая очередных высказываний в свой адрес.
— Вот проходят века, тысячелетия, возникают и рушатся цивилизации, а мы, мужчины, так и не научились любить женщин.
Лицо Эндрю слегка расслабилось. Он был рад, что интерес Миши переключился на иной объект.
— А ведь женщина — это самое лучшее, самое прекрасное создание на земле, которое мы, мужчины, не можем по достоинству оценить, возможно потому что эволюционно безнадежно отстали от них, но сами себе боимся в этом признаться и удерживаем этих ангелов в рабстве, благодаря устоявшейся традиции патриархата.
Взгляд Миши был устремлен вдаль.
— Взгляни, Эндрю, какие симпатичные буржуйки там, за фиолетовым столиком. Какого бы классового происхождения ни были девушки, всех их объединяет желание быть понятыми и любимыми…
Эндрю проследил за взглядом друга и увидел троицу девушек, расположившихся в другом конце зала. Официант как раз разливал им белое игристое вино. «Ах, вот в чем дело», — подумал Эндрю, поняв, что стало источником внезапного вдохновения друга.
— А как же классовая ненависть, Майкл?
— Эндрю, ты знаешь, что я как пролетарий по духу и происхождению всеми фибрами души ненавижу капитализм и капиталистов. Но девушки не виноваты, что они родились и выросли в обществе несправедливости и социального неравенства, — было видно, что, несмотря на классовую ненависть к буржуям, к девушкам-буржуйкам Миша относится намного лояльнее. — Они вынуждены играть социальную роль, которую отвели им шовинисты-мужчины. Посмотри, Эндрю, как же они прекрасны, особенно та брюнетка в салатовом платье с утонченными чертами лица как у египетской богини.
Эндрю обернулся еще раз. Девушки были вполне обычными. Одна, та, что в салатовом платьице, была несколько выше и стройнее двух других. Девушки заметили внимание парней.
— А по-моему, самые обычные девушки, а пухлощекая блондинка вообще ни о чем, — Эндрю не разделял Мишиной оценки.
— Ты так говоришь, Эндрю, потому что пресыщенный образ жизни притупил в тебе чувство прекрасного. Знаешь, Эндрю, — голос Миши стал серьезнее, — я долго рассуждал над феноменом любви и секса между мужчиной и женщиной, и у меня появились некоторые соображения на этот счет. Я буду прибегать к вульгаризмам, не обращай внимания, это для упрощения картины. Мне нужна будет твоя помощь в качестве эксперта.
Эксперт кивнул набитым ртом.
— Скажи, Эндрю, когда у вас с Джессикой интим, ты занимаешься с ней любовью или сексом?
— Майкл, ты решил меня доконать?
Миша смотрел выжидающе.
— И тем, и другим, — наконец выдавил Эндрю.
— Понимаю, вопрос был сложный, и ты был к нему не готов. А скажи, чем конкретно ты занимаешься сексом, в смысле — какой частью тела?
— Тем же, чем и все — хуем! — Эндрю сказал с деланным раздражением, но было видно, что он почти вернулся в обычное состояние.
— Отлично! А чем ты занимаешься любовью?
— Хуем! — изо рта Эндрю обратно в тарелку выскочил кусок салата.
— Чудесно. А в чем же тогда разница между сексом и любовью?
— Не знаю. Майкл, можно ты мне позволишь поесть. А на собственные вопросы ответишь сам?
Миша не возражал.
— Я думаю, Эндрю, что существует сексуальная пирамида Маслоу. Первый уровень самый низкий — это банальный трах хуем, как ты и сказал. Второй уровень — трах всем телом, когда кайфуешь от каждого прикосновения и взгляда, а третий — трах всем сознанием или душой, когда вообще улетаешь в космос.
Эндрю жевал. Миша смотрел на рубиновые переливы в бокале.
— В общем, — подытожил Майкл, — хуем женщину каждый любить может, а задача настоящего мужчины — научиться любить ее душой. Поэтому и есть у нас, у русских, выражение — «любить всей душой», да только не каждому дано понять его смысл.
Внимание ребят снова привлекла компашка за фиолетовым столиком. Девушки весело смеялись какой-то шутке, посматривая в сторону парней. Увидев, что на них обратили внимание, они в смущении отвели взгляды. Мише вдруг очень захотелось сделать им что-нибудь приятное. Ему показалась, что тарелка клубники и корзинка цветов на столе девушек будут смотреться очень кстати. Он подозвал официанта и сделал дополнительный заказ.
— Слушай, Майкл, я вот все думаю о твоих словах, — после некоторой паузы нарушил молчание Эндрю.
— О каких конкретно?
— О том, как ты ловко из себя сделал ангела, а меня выставил подонком. Ну и еще про то, как ты отношение к жизни поменял, не меняя самой жизни. Полезная штука эта твоя диалектика. Майкл, кажется, мне нужна твоя помощь.
— Конечно, товарищ! — усмехнулся Миша.
— Слушай, ты ведь знаешь, что я периодически, очень редко, как бы это сказать, вношу разнообразие в мою интимную жизнь.
— То есть изменяешь Джес, — Миша произнес эту фразу нарочито громко, и некоторые посетители бросили взгляд на их столик.
— Майкл, пожалуйста, тише, — Эндрю поморщился. Ему была явно не по себе, что друг привлекает внимание посторонних к их беседе. — В общем, я после этого душевный дискомфорт испытываю, стыд. Расскажи мне, научи, как я должен мыслить, чтобы от этого избавиться, а может еще и гордиться своим блядством, как ты.
— Ты хочешь, чтобы я подсказал тебе, как изменять Джессике и не испытывать при этом стыд?! — Миша снова произнес свою фразу нарочито громко. Глаза его блестели, в голосе сквозили ноты гнева и возмущения (это было наиграно). — Нет, товарищ, — сказал он уже тише. — Ты просишь научить тебя гнусным вещам. И это не ко мне. Я готов помочь только в том случае, если ты выберешь путь духовного развития. И здесь я всегда тебя поддержу и дам подсказки. Но идти по этому пути каждый должен сам. Даю тебе первую подсказку: назвав измену девушке «внесением разнообразия в интимную жизнь», ты уже сделал свой первый шаг на пути самосовершенства.
Лицо Эндрю было сосредоточенным.
— А вообще, мой тебе дружеский совет, Эндрю. Если ты считаешь себя порядочным человеком, джентльменом, то на Джессике либо женись, либо расставайся и не дури девчонке мозг. Но лучше, конечно, женись. Хорошая вы пара. А «вносить разнообразие» или, как ты там назвал свои похождения, никто тебе не помешает и после свадьбы, если уж очень этого захочется. Ты же в конце концов не раб на цепи. Главное, чтобы семья от этого не страдала. Ведь насколько б ни была вкусна домашняя еда, но в ресторан мы все иногда имеем право захаживать. Это была вторая подсказка. Не благодари.
Эндрю некоторое время молчал, потом тихо произнес:
— Спасибо, Майкл.
— Что!? Спасибо!? Какой же ты все-таки подлец и подонок, Эндрю. Подлец и подонок! Но я все равно тебя люблю! — Миша крепко обнял и поцеловал друга.
— Знаешь, Эндрю, — снова заговорил Миша. Его взгляд был задумчив. Он повернул вилку зубцами вверх, а нижней частью начал водить по столу, рисуя невидимый нолик, — никак у меня тот другой Миша из головы не уходит, — Эндрю оторвался от салата и вопросительно поднял бровь. — Ну тот несчастный парень-трудяга, который работу искал на побережье. Я и раньше, когда знакомился с девушками, не любил распространяться о своем материальном достатке, а теперь по идейным убеждениям вообще решил говорить, что я простой мойщик яхт.
— Ну и как успехи в охоте? — кусочек рукколы прилип к нижней губе Эндрю и двигался вверх и вниз вслед за челюстью.
— Ну как, похуже, конечно, чем раньше. Можно сказать, вообще никак. Девушки, как слышат, что я яхты мою, так шарахаются как от прокаженного, номер телефона в черный список заносят, — во взгляде Миши читалась грусть.
— Не любят девчонки пролетариев?
— Не любят, — вздохнул Миша, — Им богатеньких мажоров подавай, вроде тебя. А простые ребята-труженики вынуждены свои кровные на порнохабе просаживать.
Эндрю отхлебнул небольшой глоток вина и вытер рот салфеткой.
— Слушай, Майкл, — в глазах парня снова забегали лукавые огоньки, — а представь, что в то время, когда ты, владелец клуба, говоришь девчонкам, что ты мойщик яхт, где-то мойщик яхт говорит, что он владелец клуба, — Эндрю необычайно развеселил собственный внезапный каламбур. — Такая вот диалектическая зеркалочка.
В это время официант с корзиной цветов и прозрачной миской отборной клубники направился к фиолетовому столику в противоположном конце зала. Друзья с интересом наблюдали за реакцией девушек, которым официант что-то объяснял, указывая в их направлении. Девушки смущенно и весело улыбались и делали ребятам благодарные жесты руками.
— Ах, Эндрю, как приятно совершать что-то прекрасное и видеть результаты своего труда. Я заметил, что даже мелочь, сделанная от души, преумножает добро. Посмотри, как счастливы девушки этому пустяковому, ни к чему не обязывающему знаку внимания. Если бы все мы относились друг к другу уважительнее и добрее, мы бы еще в прошлом веке достигли коммунизма.
— Слушай, Майкл, а ты собираешься когда-нибудь обзаводиться семьей? — неожиданно спросил Эндрю.
— Ну конечно, я ведь живой человек. Вот созрею морально до этого шага, найду свою половинку и создам семью, — Миша пребывал в приятном расположении духа и периодически посматривал на столик с девушками.
— А что ты будешь делать, если придет коммунизм, а ты женат?
— В смысле, что делать? Жить, любить, творить, — Миша пока не понимал, что имеет в виду собеседник.
— Но ведь коммунисты собирались упразднить институт семьи и ввести общность жен.
Эндрю тут же пожалел, что произнес эти слова. Его фраза оказалась триггером. Глаза Миши засверкали. Выражение лица из расслабленно-мечтательного начало поочередно превращаться в суровое, гневное, задумчивое, будто он был человекоподобным роботом, в программном обеспечении которого происходила перезагрузка. Эндрю спинным мозгом чувствовал торнадо, который бушевал в Мишиной душе.
— Нет, Эндрю, — наконец выпалил Миша. Он облокотился на стол как на трибуну и стал похож на революционного агитатора, выступающего перед рабочими, — это вульгарщина, поклеп и клевета, ложно понятые посылы, неверные интерпретации, сознательная дискредитация…
Миша вдруг осекся на полуслове. Он закрыл глаза, сделал несколько вздохов, как бы пытаясь взять над собой контроль и привести в порядок мысли. Через несколько секунд его лицо стало спокойным и уверенным, а голос ровным и выдержанным:
— Ты спрашиваешь, будет ли в новом, более высоконравственном обществе упразднена семья как институт? Отвечу. Семья в ее допотопном понимании, где жена — это секс-наложница, бесплатный обслуживающий персонал и объект самоутверждения морально несостоятельных мужей, будет изжита вместе с иными институтами насилия и принуждения. Семья как добровольный творческий союз равноправных, самодостаточных и независимых личностей будет возвеличена и станет основой нового общества.
Миша сделал паузу. Он больше не отвлекался на приветливые теплые взгляды, которыми периодически одаривали его девушки.
— Ставить слово «общность» рядом с таким словом, как «жена» может только низменная, шовинистическая личность с сознанием рабовладельца или дикаря. Наша задача заключается как раз в возвеличивании женщины, уравнивании ее во всех правах и свободах, какие только возможны. В том числе в свободе самой выбирать себе мужчину по душе или отказаться от какого-либо выбора вовсе, не будучи при этом поставленной в материальную, моральную или какую-либо иную зависимость. И тогда союзы между мужчинами и женщинами станут создаваться действительно на основе любви и взаимного согласия. А если в более далеком будущем после длительных изменений и трансформаций брак как общественный институт себя изживет естественным путем, то ничего страшного ни для нас сегодняшних, ни для нас будущих в этом не будет.
Последние слова Миша произнес более мягким тоном, что означало, что он закончил свой спич. Эндрю еще пару секунд удивленно смотрел на Мишу, как бы убеждаясь, что тот действительно закончил.
— Обалдеть, Майкл! Ты бы видел себя со стороны. Я как будто на спиритическом сеансе побывал. Это вообще ты сейчас говорил или кто-то другой в твоем теле? Если бы в записи такое посмотрел, подумал бы, что это какой-то киношный трюк с переселением душ.
Миша молчал, по его лицу бегала легкая улыбка. Он был доволен произведенным эффектом. И вдруг глаза его стали сосредоточенно-суровыми, кадык дернулся, словно перезарядился затвор помпового ружья.
— О нет, Майкл, нет, — Эндрю узнал этот взгляд и выражение лица и понял, что сейчас произойдет. — Только не это, пожалуйста, по крайней мере меня в это не втягивай. Я русского не знаю.
Но было поздно. Миша уже пел. И не было в мире силы, способной остановить его песню.
*
В тот вечер из клуба ребята уехали в компании трех невероятно привлекательных девушек, которые отдыхали за фиолетовым столиком в другом конце зала. Из всех троих Мише особенно приглянулась стройная брюнетка в салатовом платье с чертами лица египетской богини. Вечер продолжился у Миши на «Сильвии», так называлось его судно. И в этот раз он не выдавал себя за мойщика яхт.
Забегая вперед, сообщим дорогому Читателю, что через два дня Эндрю сделал Джессике официальное предложение, и она согласилась. Миша от души поздравлял ребят. Он был до слез счастлив, что своим суровым, но откровенным разговором подтолкнул друга на этот серьезный и ответственный шаг. Эндрю сердечно благодарил Мишу и с глазу на глаз, чтобы не слышала Джес, твердо пообещал, что больше никогда, никогда-никогда не будет изменять своей избраннице.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Проект «Мессия» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других