Шальное золото сибирского прииска

Олег Колмаков, 2021

Книга повествует о золотодобывающем прииске, расположенном за тысячу вёрст от цивилизации. Точнее, о сторожах, которые охраняю тот прииск в зимний период. Кроме того, вы узнаете о реальных «хозяевах» тех таёжных мест, которые до поры до времени, лишь молча наблюдают за жизнью мужчин, оставшихся на прииски, за их гостями и недругами… И уж если речь пойдёт о золотоносном прииске, будут в этой книги и россыпи золота, и кровь, и смерть с тем золотом связанные. Удачного Вам прочтения. Читатель, не забудь заглянуть на страницы других книг автора. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Прилично выпив и вволю наговорившись, спать мужчины улеглись далеко за полночь.

— Вовчик, а ведь ты мне, похоже, вовсе не поверил… — в состоянии лёгкого полудрёма, Панов вдруг расслышал голос Петра.

— И что с того?.. — пробурчал в ответ механик. — …Или, быть может, ты на меня обиделся?

— Вовсе нет. Просто хочу взять тебя завтра на охоту.

— Я не против… — ответил Владимир. — …Давай побродим по лесу, немного развеемся.

Панов прекрасно осознавал, что далее нынешней пьяной болтовни, никаких дальнейших действий более не последует. С самого утра у них, наверняка, будет разламываться голова. Возможно, мужчины опохмеляться. На том, собственно, все грандиозные планы, по поводу охоты или обычной прогулки по лесу, и окончатся. Именно поэтому он и был готов соглашаться сейчас на всё что угодно.

— Значит, завтра, до рассвета и выдвинемся… — переворачиваясь на другой бок, предложил Марченко. — …Я тут, одну звериную тропку к речке приметил. Заляжем, выждем и подстрелим на зиму какого-нибудь лося или кабана.

— А как на счёт лесной нечисти, о которой ты ранее рассказывал?.. — в шутку подметил механик. — …Не боишься?

— У меня против неё кое-какие секреты имеются, заговоры. Я их у местных охотников выведал. Уж будь уверен, не далее как завтра ты станешь свидетелем кое-каких странностей, то есть, не совсем ординарных событий.

— Как скажешь… — ответил Панов, погружаясь в глубокий сон.

Невзирая на тяжёлое утреннее похмелье, кто-то разбудил механика задолго до рассвета.

— Просыпайся, всю охоту проспишь.

Кое-как продрав глаза, Владимир понял, что его усиленно тряс за плечо промывальщик.

— Голова трещит… — взмолился Панов. — …Может, перенесём данное мероприятие на следующий день или пойдём чуть попозже?

С непривычки, Владимиру действительно было сейчас чересчур тяжко: пересохшее горло, сильнейшая тошнота, та же головная боль. Более трёх лет ему не приходилось испытывать подобных утренних мучений, выглядевших своеобразной расплаты за вчерашнее бурное веселье. Потому и надеялся он на некое понимание и снисхождение.

— Нет, братан. Уж, коль решили — значит, так тому и быть… — стоял на своём Пётр. Он по-прежнему, продолжал тормошить механика. — …А голова… Так она, поверь мне на слово, очень скоро пройдёт. Флюиды соснового бора и экологически чистый воздух просто обязаны привести наше самочувствие в порядок. Если ж нам не сумеет помочь сказочная северная природа, то, добравшись до места… Короче, я обязательно прихвачу с собой фляжку с волшебным девяностоградусным эликсиром.

Заслышав о спирте, о реальной «поправке здоровья» механик несколько приободрили. Ради тех живительных ста грамм, он, пожалуй, был вовсе не прочь прогуляться по утреннему лесу. Потому и поднялся Владимир с мягкой и тёплой кровати на холодный пол жилой бытовки.

Оделись потеплее. По скорому перекусили. Кроме карабинов, прихватили с собой ещё и небольшой сухпай. В общем, успели выйти из домика задолго до первых лучей солнца.

— Дружище… — оказавшись на свежем воздухе, Пётр обернулся к Владимиру. — …Быть может, кто-то и считает зимовку на прииске невыносимой каторгой, с неимоверным количеством всевозможных рисков и опасностей… В то время как я рассматриваю ближайшие четыре месяца, не иначе, как отдых на дорогущем пятизвёздочном курорте.

— Поясни… — пробурчал Панов.

— Ты оглянись. Какая красотища! Предрассветная, вековая тайга! Ещё чуть-чуть и защебечут птички, подует ветерок, зашуршит и затрещит ельник. Данной тишиной можно наслаждаться до бесконечности. Во время вахты ничего этого не прочувствуешь. Лишь оставшись один на один с дикой природой.

Тысячи россиян, с нетерпением ждут своего отпуска лишь ради того, чтобы на пару недель попасть в экологически чистые районы нашей необъятной Родины. При этом любители природы ещё и платят за это бешеные деньги. И что они получают взамен? Трёхразовое питание, небольшой домик на двух или четырёх отдыхающих, а также разнообразные культурно-досуговые мероприятия. Типа, пешие прогулки, охота, рыбалка, какие-то экскурсии с рассказами о древних поверьях местных жителей.

В нашем же случае, примерно за те же самые условия, платят уже нам. Заметь, неплохо платят. Я тут тебе, такого покажу…

— Может, накатим по сто грамм?.. — поинтересовался, всё ещё дико мучавшийся похмельным синдромом, Панов. — …Тогда и дорога покажется веселее.

— Тут такая рыбалка!.. — проигнорировав вопрос, продолжил Марченко. — …Только закинь удочку, и через пару минут вернёшься домой с полным ведром осетровых. Опять же… Пока не лёг снег, можно на полигоне немного покопаться. Золотишко для себя помыть. Глядишь, какой самородок и отыщется. В профессии старателя нет ничего сложного. Я обучу тебя всем необходимым навыкам за пару вечеров. Главное, усердие, внимание и немного удачи.

— Так ведь золото, один хрен, с прииска не вывезешь… — Панов глянул на Марченко с некоторым удивлением. — …Проверят. Не дай Бог, попадёшься, только проблем наскребёшь. А можешь и вовсе лишиться рабочего места.

— Ерунда… — усмехнулся в ответ Пётр. — …Если мы с тобой сладим, найдём общий язык, я обязательно подскажу: как и через кого, можно вывести «рыжьё» на Большую землю, либо реализовать его здесь, через местных «перекупов». Кстати, о золоте…

Среди местных существует легенда о том, что где-то здесь спрятан не один клад.

Ты сам посуди, золото здесь начали мыть ещё в восемнадцатом веке. Бассейн реки Лены издревле считался одним из самых богатых в России. За полтора века, в этих краях добыта не одна тысяча тонн драгоценной руды. Поначалу золотишко мыли вольные старатели, которые позже начали объединяться в артели… Кстати, существует предание, будто бы в районе нашего прииска, более ста лет назад, учёные, прибывшие чуть ли не из Москвы или Санкт-Петербурга, пытались отыскать алмазные россыпи. Ковырялись тут несколько лет. Бриллиантов они, якобы, не нашли, зато наткнулись на золотую жилу. По крайней мере, местные якуты, помогавшие экспедиции, возвращались в свои поселения с котомками золота. Правда, чуть позже экспедиция, о которой я веду речь, бесследно исчезла. Потому и возникает вопрос: была ли она вообще? Быть может, мы вновь имеем дело с очередной якутской легендой.

Ну, а вскоре после Великой Отечественной войны уже на долю зеков выпала участь разрабатывать богатейшие золотоносные месторождения. Планы добычи перевыполнялись, излишки добытого, зеки потихоньку сбрасывали в укромное место, в надежде вернуться за теми нычками после освобождения. Меж тем, не каждый из них доживал до этой самой свободы. Вот и говорят местные, будто бы, те клады и по сей день, закопаны в здешних краях.

Где золото, там и тайны. На месте бывших шурфов и приисков, где ранее старатели добывали драгоценный металл, издавна ищут клады. Иногда находят.

Ты б только знал, какие страсти тут бушевали в «лихие 90-е». Нападали на инкассаторов. Бывало и так, что сами старатели артели держали оборону, от криминалитета, от тех самых отморозков, которые расплодились сразу после прихода к власти Горбачёва…

Так, вспоминая легенды и случаи из жизни, мужчины всё продолжали и продолжали двигаться вдоль реки по самому краю густого ельника. Механик непрерывно крутил по сторонам головой: «и в самом деле, как я ранее не мог замечать такой красотищи?» Фантазия Панова уже вовсю рисовала картинки не такого уж и далёкого будущего, когда он выйдет на пенсию, построит здесь небольшой сруб, и каждое лето будет проводить в этих краях, любуясь природой, сливаясь с ней душой и телом.

Из состояния лёгкой задумчивости механика вывел всё тот же Марченко. Он вдруг резко остановился. Панов, шедший следом, едва ли не врезался ему в спину.

— Что за чёрт? — произнёс Пётр, освещая фонарём полянку, на которую они только-только ступили.

— Ты это о чём? — Владимир, вовсе не понимал причины столь неожиданной остановки. Непроизвольно он попытался рассмотреть в луче фонаря промывальщика хоть что-то, заслуживающее внимания.

— О следах… — с некоторым раздражением в голосе (дескать, не мешай) ответил ему Марченко. — …Пару дней назад их тут не было.

— Может, зверь, какой пробежал?.. А может и лесная нечисть… — усмехнулся механик. — …Ты, кстати, помнишь, о чём говорил мне вчера?

— Нет. Этот след вовсе не звериный… — не обращая внимания на ёрничество напарника, ответил промывальщик. Он по-прежнему сосредоточенно вглядывался себе под ноги. — …Что же касаемо лесных духов… Так они и вовсе следов не оставляют. По крайней мере, следов обуви, сорок пятого размера. Буквально вчера, тут прошёл человек. Мужчина…

— Да, мало ли, кто по тайге бродит, — отмахнулся Панов.

— В том-то и дело, что очень мало, кто по тайге бродит. Тем более, поздней осенью… — Пётр уже присел на колени. — …В нашем же случае, незнакомец не просто заглянул на прииск, похоже, он таскался в нашу сторону не меньше трёх раз. Будто бы что-то высматривал или выискивал. А потом, этот самый «прохожий» отправился вдоль речного берега на север…

— Ну, ушёл и ушёл… — пожал плечами механик. Как сугубо городской человек, он ни черта не понимал в приметах и природных особенностях. — …Бог с ним, с этим бродягой.

— Да, как ты не можешь понять?.. — недовольно повысил голос Марченко. — …Вверх по течению, в эту холодную пору, никто не ходит. Там лишь море Лаптевых. Если кто и пройдёт мимо прииска, то исключительно на юг. Давай-ка, прогуляемся по его следу, посмотрим, с кем именно мы имеем дело. Уж лучше перестраховаться, чем не доглядеть. Подчас, этот самый «недогляд» может стоить и жизни.

— Слушай, Пётр. Ты где так ловко научился следы читать?.. — отправляясь вслед за напарником, поинтересовался Панов. — …Не уж-то здесь, за три зимних дежурства?

— Механик, а ты оказывается, совсем никудышный слушатель… — чуть обернувшись, произнёс Марченко.

— С чего это вдруг? — искренне удивился Владимир.

— Ведь я уже дважды говорил тебе о том, что до своих шестнадцати лет, жил в деревне… — Пётр пришлось повторить ранее озвученные сведения. — …На самом севере Омской области имеется небольшой посёлок Утьма. Места моей малой родины весьма и весьма схожи со здешними. Одно лишь название говорит само за себя: Утьма. Всё моё детство прошло возле реки, да в хвойных лесах. Именно тогда я впервые и услышал народные поверья о лесных и речных духах. Ты, к примеру, знаешь, чем отличается Шиш от Шишиги? Или та же Шишига от Водяного или Русалки?

— Допустим, о Водяном или Русалке у меня имеется кое-какое представление… — уверенно кивнул Владимир. — …Тогда как о Шишах и Шишигах, я вообще впервые слышу.

— Вот так всегда… — недовольно поморщился Марченко. — …Мы прекрасно знаем о чужеродных нам троллях, каких-нибудь орках или ундинах; эльфах и валькириях; вервольфах и гоблинах. И в то же самое время, имеем самые поверхностные представления или вовсе не знаем о своём славянском фольклоре. Боюсь, что лет, этак, через пятьдесят, русские окончательно потеряем свои корни, забудут добрые сказки, поверья, легенды.

Упомянутый тобой Водяной, действительно весьма известный персонаж русских сказок. Он считается хозяином вод, живёт на дне рек, озёр и командует водяными жителями, а также пасёт косяки рыб. По своей сущности Водяной не агрессивный, однако, запросто может затащить в своё царство зазевавшегося человека, любит озорничать. Частенько рвёт расставленные сети.

Что же касаемо Шишиги, то это горбатое существо, брюхатое, холодное, с сучковатыми руками. Частенько набрасывается на зазевавшихся прохожих и тащит их в воду. В отличие от Водяного, Шишига обитает в камышах, предпочитает мелкие речушки и водоемы. Днем отсыпается, появляется только в сумерках.

Шишига несколько созвучна с Шишом, потому и можно предположить, что Шишига состоит с ним в некотором родстве. Однако схожи они лишь по мелочности своих пакостей. Шиши относятся к нечисти, живущей на обочинах дорог. Голова у Шиша с кулачок, нос длинный и вертлявый… Словом, похож на кукиш, то есть, шиш. Они любят мучить пьяниц, допившихся до белой горячки…

— Петро, ты, случаем, втихан не похмелился? — усмехнулся механик.

— С чего вдруг?.. — Марченко резко обернулся и пристально глянул в глаза Владимиру.–…Запомни, я никогда не крысятничал.

— Я ещё могу понять вчерашний разговор. Мы оба были в приличном подпитии… — чуть отстранившись, ответил Панов. — …Потому и слушал я галиматью об упырях и вурдалаках, возможно, с каким-то особым вниманием. Сегодня ж ты вновь затронул вчерашнюю тему, вот и подумалось мне: не успел ли ты где-то тяпнуть.

— Ах, вот в чём дело!.. То есть, ты не поверил ни одному моему слову… — не на шутку озлобился промывальщик.

— Конечно, не поверил. Гоголя я читал ещё в четвёртом классе.

— А ты когда-нибудь слышал о «заложном покойнике»?

— Это что ещё за хрень?.. — вновь усмехнулся Владимир. — …Мертвец, оставленный в ломбарде?

— Зря смеёшься… — оскалился Марченко. Похоже, именно сейчас он и решил всерьёз напугать механика. — …Тебе известно о том, что в здешних краях покойники иногда покидают могилы и возвращаются домой? Именно таких мертвецов и принято называть «заложными покойниками», потому как умершего кладут лицом в гроб. После чего, данное захоронение заваливают крупными камнями и брёвнами, чтоб тот не сумел выползти на поверхность. Заложными покойниками были, как правило, убийцы, долгожители, некрещеные дети, колдуны, ведьмы, оборотни и те, кто умер неестественной смертью. То есть, убитые, спившиеся, утопленники и самоубийцы. Таких «нечистых» покойников опасались хоронить рядом со всеми остальными на кладбище. Потому их и закапывали за пределами церковной ограды: на перекрёстках дорог, в оврагах, лесах, болотах, на границах полей…

— Петруха, ты только не обижайся… — догнав Марченко, Владимир дружески похлопал его по плечу. — …Лучше расскажи, как ты, сугубо деревенский пацан, вдруг оказался в городе?

— Мать подженилась… — тяжело вздохнув, ответил Пётр. — …После того, как матушка сошлась с отчимом, наша семья и перебралась в областной центр. Отчим невзлюбил меня с нашей первой встречи, частенько поднимал на меня руку. Короче, пришлось мне сбежать из дома.

Поначалу хотел вернуться назад, в Утьму, но не успел… Подвязался к дурной компании, которая подламывала магазины. Весёлая у нас была тогда житуха, сытная. Пока не влетели…

И тут Марченко замолчал, очевидно, вспомнив о чём-то грустном, трагичном или особо личном. Далее шли по тайге, практически молча, лишь изредка перебрасываясь какими-то мелкими фразами. Владимир продолжал вертеть по сторонам головой, всматриваясь в сумеречные пейзажи утренней, не тронутой природы.

Всё ему было тут в диковинку. Хоть и провёл он на вахтах около трёх сезонов, тем не менее, так далеко от прииска ему ещё ни разу не приходилось уходить. То была по-настоящему дикая тайга. Дебри. Периодически, где-то в глубине лесной чащи слышался какой-то хруст, треск; угуканье филина; некие звуки, схожие со звериным рыком. От данного акустического фона и полумрака соснового бора, Владимиру становилось как-то не по себе. Непроизвольно вспомнились байки Марченко о всевозможной нечистой силе. Точнее, это были уже не байки. Каким-то странным образом, сказки, рассказанные промывальщиком, вдруг начали обретать свои реальные очертания.

Как будто бы, кто-то вдруг схватил Панова за ногу. Отскочив в сторону, Владимир оглянулся. Он, конечно же, увидел засохший куст, в ветках которого механик, скорее всего, и запутался. Тем не менее, Панов был готов отдать голову на отсечение в доказательство тому, что куст этот был вовсе не причём; что ноги его коснулась нечто тёплое, костлявое, мерзкое. И не просто коснулась, а именно схватило за ногу и ему пришлось приложить приличное усилие, дабы освободиться от той мёртвой хватки.

Каким-то неведомым ему чувством, Владимир вдруг уловил чужой взгляд, устремлённый именно в его сторону. С некоторой опаской оглядевшись по сторонам, механик вдруг понял, что этот взгляд был вовсе не одинок. За ним определённо наблюдали с десяток пар глаз. Разум механика уж вовсю начала рисовать несколько жутковатые картины того, что он мог увидеть за тем деревом или там, в самой гуще соседнего ельника.

«И всё же… Как хорошо, что я остался на зимовку именно с Петром, с деревенским парнем и бывшим зеком… — вновь догоняя ушедшего вперёд Марченко, принялся размышлять про себя механик. — …У него имеется весьма полезный для данного случая жизненный опыт. Потому и чувствует себя малограмотный Петька, в этой глуши достаточно уверенно.

А что, если это вовсе не уверенность? Вдруг я имею дело с самой обычной показной бравадой? По-моему, мне не стоит исключать варианта, при котором мужичок с низким уровнем интеллекта, вдруг решил порисоваться перед специалистом с высшим образованием. Дескать, вот я какой крутой, всё знаю и всё имею. Опять же, когда не знаешь, чего бояться, тогда и вовсе не страшно.

Впрочем, какая мне разница? Пусть храбриться, пусть изображает из себя прожжённого следопыта. Один хрен, он куда ближе к природе, нежели я, сугубо городской житель.

Боюсь даже представить, что я буду делать, если вдруг что-то случиться с моим нынешним напарником. Ну, там… Упадёт с обрыва, убьётся, утонет. Тот же инсульт, инфаркт. Нет-нет-нет, только не это…»