Под покровом угольной пыли

Олег Колмаков, 2018

ТЭЦ-2. Она дымила в 1959 году, будет дымить и в 1995, и в следующем веке, скрывая за своими стенами мистическую тайну сотен смертей, ужас и жуткую правду, о которой знают немногие.Содержит нецензурную брань.

Глава 8

Свой первый законный выходной Шаталов встретил с ощущением жуткого похмелья.

«На хрен, я мешал вчера всё подряд!.. Вино с водкой; коньяк с ликёром!.. — достаточно быстро Сергей нашёл причину своего нынешнего отвратительного состояния. — …Ну, ничего! Приму сейчас пару стаканов крепкого горячего чая, плотно позавтракаю, и похмельного синдрома, как ни бывало!..»

Ребёнок, похоже, ещё спал; жена возилась на кухне. Потому и подниматься с тёплой постели Сергею вовсе ни хотелось. Прикрыв глаза, он притворился всё ещё спящим.

Вот теперь, в домашней и спокойной обстановке, пожалуй, и можно было порассуждать о тех событиях, которыми закончились предыдущие сутки. Кроме того, попытаться объяснить самому себе некоторые непонятные вещи. Сделать это вчера, он был попросту не в состоянии.

Причём, самый главный вопрос, который не давал майору покоя звучал следующим образом: что могло стать причиной его вчерашней всеобъемлющей внутренней паники? Что за ужас заставил его бежал без оглядки от Сидорова? Ведь они, помниться, стали, едва ли не друзьями, делились друг с другом самыми откровенными подробностями, потому и предпосылок для панических настроений, как будто бы, и вовсе не было.

В обязательном порядке здесь следует отметить тот факт, что Шаталов был мужиком вовсе не из робкого десятка. Он запросто мог пойти на вооружённого преступника, что называется, с голыми руками. А здесь, какой-то неуклюжий и простоватый толстячок вдруг заставил его ретироваться, позорно бежать.

Наличие в его организме приличной дозы алкоголя, так же не могло стать причиной проявления непонятного страха. Скорее наоборот. Приняв на грудь, Шаталов обычно демонстрировал «чудеса» безрассудства и показного геройства. А вот вчера, он по-настоящему струхнул и, и как распоследний трус вдруг бросился наутёк. Именно в этом и заключался тот самый вопрос, на который он в первую очередь, собирался ответить.

Размышляя по поводу своего необъяснимого бегства, Сергей вдруг пришёл к неожиданному для себя выводу о том, что в ту минуту им руководил вовсе не здравый смысл; его сознанием двигало нечто иное. Это необузданное чувство страха, переродившееся впоследствии в некий животный инстинкт самосохранения, исходило откуда-то изнутри, из самых удалённых уголков его подсознания. Потому и несли Шаталова ноги, как бы сами по себе, независимо от его мыслей, какой-либо логики, лишь бы подальше от той злополучной ТЭЦ.

Тут же Сергей припомнил и то, как Сидоров назвал его Скороходовым. Однако было ли это в действительности или данную фразу он услышал во сне — с этим он никак не мог сейчас разобраться.

С Николаем Волковым, вроде бы, всё было предельно понятно. Вне всяких сомнений, Шаталов видел парня в цеховом коридоре. Данное событие стойко отложилось в памяти майора. Вопреки первоначальным подозрениям Сергея, парень оказался цел и невредим. Правда, Шаталову было не совсем понятно, почему он так настойчиво рвался в цех. При этом упорно бил себя пяткой в грудь, дескать, его вовсе не увольняли; мол, он по-прежнему трудиться в котельном цехе. К чему нужна была та заведомая ложь? Ведь его враньё было крайне уязвимым. Майор мог запросто устроить парню очную ставку с тем же Сидоровым.

Конец ознакомительного фрагмента.