Сталкер. Чертог красного бога

Олег Кинчин, 2019

Чернобыльская зона отчуждения стремительно меняется после второго взрыва, именуемого выбросом. Главный герой после неудачи в бизнесе принимает спонтанное предложение от давнего друга попробовать набирающий популярность в узких кругах способ получения прибыли – отправиться в зону отчуждения за диковинными порождениями. В обозначенном месте Никита находит пустую палатку. Второе место встречи лежит уже за чертой периметра. Телефон Леонида отключен, и Никита принимает решение добраться до товарища засветло. Но в точке сбора вместо проводника и Леонида Никита обнаруживает следы стрельбы и кепку приятеля.Содержит нецензурную брань.

Глава 2.

Далекий лес затягивал красное солнце так же, как сутки назад. Асфальтовая дорога, по которой мы шли, мало-помалу, поднимала нас над деревьями, которые, в свете уставшего за день светила, становились сине-черными. Теплый воздух, поднимающийся от светло-серых остатков дорожного покрытия, засыпанного крупными песчинками, досушивал, по разным поводам мокрые штаны. Поляны по обоим краям насыпи, в отличие от вчерашнего дня, уже не казались мне неплохим местом для жарки шашлыка. Взгляд невольно скользил меж стволами, выискивая движение, разговоры стали тише, а тело, которое уже несколько часов больше походило на плаксивого ребенка, все же мобилизовало остатки сил. Как и вчера, в это же время, мой нос улавливал запах костра, но связанные с этим ассоциации имели уже иной характер. Единственное, что оставалось неизменным, это присутствие людей возле огня. Сверху, дым был хорошо заметен. Он лениво расплывался над самыми верхушками, выдавая с потрохами своего прародителя.

— Пришли, я так полагаю?!

— Да, похоже, это лагерь. Давай по той тропинке.

— А он не сказал, к кому тут обращаться?

— Нет. Не успел.

— Ну ладно, тогда улыбаемся и машем.

Вид с насыпи позволял насчитать порядка тридцати домов в разной степени обветшалости.

Крутоватый спуск заканчивался ржавым остовом ЗИЛа с нетронутыми пятнами зеленой краски. Отсюда начиналась главная улица, упирающаяся в заросший сад. Людей видно не было, хотя трава была изрядно примята и местами даже вытоптана. Кое-где попадались полянки из окурков и свежие признаки цивилизации в виде сигаретных пачек и прочей тары.

— Куда все попрятались?

— Не совсем верное замечание. Я лишь молча пожал плечами.

— Кхе-кхе! — Кто-то слева громко покашлял с явной целью привлечь наше внимание. И мы естественно одновременно повернулись. В саду, соседнего дома, сложив руки на ветхом, почерневшем заборчике, который чудом держался на телеграфном столбе, стоял человек с лихо надетым треухом и видавшем виде ватнике. Яркие, голубые глаза, оттененные загорелым лицом, почти светились в изучавшем нас взгляде.

— Здорово, молодежь! Заблудились чё ли?

— Добрый день! Нам бы дух перевести.

— Дух перевести? А кто ж его из вас выбил? Старик говорил приятным, мягким голосом с чисто-русской задоринкой, продолжая внимательно нас рассматривать.

— Да вот, заплутали, маленько. Нам сказали, тут лагерь есть. А вы живете здесь? Дед задумчиво опустил глаза и будто погрузился в сон. Его густая борода живо заерзала на лице.

— Да, да! Здесь я и живу! А кто это вам сказал?

— Юрий, проводник. Вы должны его знать. Раздался голос из-под синей кепки. Дед, который при более внимательном рассмотрении уже и не казался мне таким глубоким стариком, в очередной раз сощурился.

— Есть такой. А где ж он сам? Взгляд деда проскользнул мимо нас и куда-то выше, будто он любовался цветущими деревьями, а затем снова впиявился в нас. Сид поднял глаза и уставился на оппонента:

— Убили его, вчера ночью. Не спрашивайте, сам не знаю кто. Зверь какой-то. Дед погладил себя по бороде и поправив ворот, махнул рукой глядя в том-же направлении, после чего развернулся на сто восемьдесят и скрылся в доме, но через секунду вышел с другой стороны, пройдя через полуразваленную стену, и заметно ковыляя направился к нам.

— Идемте. Идемте за мной, я вас хоть чаем угощу, или супом! Хотите суп?

— Дыы……………….. Промычал Сид, расплывшись в растерянности. Хоть в его корнях наверняка присутствовали родственники с земли обетованной, но в плане воспитания, мой товарищ никогда не становился для меня поводом для конфуза.

— Вы знаете…, спасибо, во первых, конечно! Перебил я держащего речь. — Но ежели, совершенно откровенно, то с запасами у нас проблема произошла. И горячая еда была бы сейчас весьма уместной. Пока решался вопрос с харчами, я понял, куда все время посматривал старик: из-за печной трубы дома на противоположной стороне улицы показалась фигура с оружием в руках, и осторожно подойдя к краю крыши, присев, соскользнула вниз, исчезнув за поредевшим забором.

— Это Пашка. Он тут присматривает за всем. Нам сюда. И дед указал заскорузлой рукой на расчищенное от бурьяна пространство между домами, возле выступающего, кирпичного входа в подвал, вроде того, в котором нас держали уголовники. Из-за дальнего угла дома вынырнул человек в коричневом свитере крупной вязки с большим воротом и ''песочных'' армейских штанах. Держа на сгибе руки ружье, он направился в сторону нашей компании. Пока позволяло сокращающееся расстояние, он, насупившись, посмотрел на нас обоих и в последний момент протянул закопченную руку.

— Павел.

— Никита.

— Леонид. Можно Сид. Крепкое рукопожатие — никогда не любил тех, кто протягивая свою пятерню, даже не пытались ее сжать вообще. Ощущение, будто хватаешься… Гм. Ну, понятно за что…

— Паша, усади гостей, я сейчас…

— Присаживайтесь! Он указал на ящики из-под молочных бутылок.

— Вот стулья, а вот стол. Стол был не менее аскетичным, чем стулья: две стопки покрышек, накрытые дверью.

— Мы тут стараемся не оставлять явных признаков своего присутствия. Заметил он мой взгляд. — Иначе патрули зачастят. Поддев носком не зашнурованного берца, валяющееся неподалеку корыто и приподняв его, Пашка, сделав глубокий вдох и дунул в скрывавшееся под ним кострище. Вверх взметнулся столб белого пепла, от чего костровой сделал шаг назад. После повторения процедуры, оголились угли, которые тут же были накрыты небольшой охапкой хвороста.

— Разогреем сейчас. Слушай, Ник, там бочка есть, с дождевой водой, рядом половинка бензобака. Ты бы постирался, пока светло еще. Переодеться, я тебе дам во что. А то, примут с перепугу, и поминай… потом…

— Иван Кольцо прямо! — изрек Сид. Пашка, обернувшись, посмотрел на меня. — Да! И впрямь, похож! Расправив морщины на лбу, я улыбнулся. — Спасибо.

— Где ж ты, такую-то, грязищу нашел? Из подвала раздался гулкий голос, поднимающегося по ступенькам деда. Опираясь на бадик, он нес чернющий котелок, явно имевший здесь статус дежурного. Вручив ношу Пашке и взяв бадик в другую руку, он протянул мне широкую ладонь.

— Савелий Егорыч.

— Никита

— Сид. То есть Леонид. Но можно Сид.

— Дед перевел глаза на слегка разволновавшегося Сида. — Я бы предложил вам расслабиться, господа, но это было бы ошибкой. Здесь не стоит этого делать. Ни того ни другого.

— А другого, это чего?

— Ни расслабляться, ни ошибаться. Проходите к столу, молодой человек и снимите головной убор. — Внезапно дед сменил грубоватый, наставнический тон, на прежний.

— Шучу, конечно. Лучше не снимайте. Здесь клещи не редкость. В отличии от больничных учреждений. А вы извольте в баню, барин. С полотенцами, правда, тоже беда, так что не обессудьте.

— Я стянул лямки и прислонил мешок к своему ''стулу''. Ружье было аккуратно поставлено ближе к товарищу, дабы не показывать свои опасения по поводу честности здешнего контингента. — Давай, не плескайся там особо.

— Постараюсь поскорее. И я поспешил в указанном направлении, ибо осенние вечера не шибко располагают к купанию. Согласно инструкции Пашки, в одном из дворов, действительно стояла двухсотлитровая бочка с опущенной в нее тонкостенной трубой, видимо, служившей ранее дымоходом, какой-нибудь буржуйки. Теперь эта конструкция предназначалась для сбора дождевой воды стекавшей с крыши. Рядом с бочкой лежала половинка бензобака, накрытая рассохшейся фанерой, под которой обнаружился кусок хозяйственного мыла, завернутый в лопух. Фешенебельно! Я заглянул в черную глубину бочки, в надежде рассмотреть свое отражение, но стемнело уже действительно прилично.

— Не ссы, не фонит. Сзади раздался голос Пашки, обремененного одеждой, ранее мне обещанной. Его ружье соскочило и повиснув на локте, цеплялось за все торчащие ветки и путалось в ногах.

— Сюда кладу.

— Ага, спасибо. А вы тут вообще с оружием не расстаетесь?

— Не желательно. Ускоряйся, а то, все слопают. С этими словами моя одежда в третий раз за день встретилась с водой. Покончив с развешиванием и наспех помывшись, я переоделся в вполне сносные камуфляжные штаны и тельняшку, с чьими-то, не читаемыми инициалами. Проделав путь от здешней ванной до столовой, выяснилось, что мои берцы имеют заметный ''люфт'', но во всяком случае, гораздо лучше соответствуют здешней обстановке. А размер — пустяк, и лечится портянками.

На столе, к тому времени, уже организовались керосиновая лампа, успевшая собрать немногочисленных насекомых и котелок, источающий вкуснейший аромат, хорошо знакомый тем, кто хоть раз выбирался на природу, на несколько суток.

Сид неспешно дымил раздобытой сигаретой, а дед, погрузившись в задумчивый транс, поглаживал бороду. Завершали обесцвеченную сумерками картину, горлопанистые сверчки, с прочей, стрекочущей живностью.

— Лучшие приправы — свежий воздух и лесные травы!

— С легким паром! Хватай орудие. Сид подвинул алюминиевую ложку.

— А Павел где? Поинтересовался я для проявления тактичности и в некоторой степени тактики, плюхаясь всей своей усталостью на ящик.

— Да ребятки! — Оживился вдруг молчащий дед. — Приключения!

— Я тут рассказал нашу ситуацию. — Поведал Сид.

— Из подвала вынырнул Пашка. В след за ним, на поверхность показались еще двое. Громко зевая и почесывая щетинистые подбородки, оба силуэта, лениво побрели в нашу сторону.

— Поздорову, бродяги! О! Новые лица! Серега! А это рыло — Леха!

— Попрошу не обзываться. В нашу сторону протянулись две солидные лапищи.

— Сид.

— Ник.

— Так. Что тут у нас? Супец! Ух! Как пахнет, зараза! А! Дед, ну ты могешь!

Поставив ружья к торцу стола, “двое из ларца”, синхронно заработали ложками, будто гребцы.

Мы дождались, пока кто-нибудь первым сунет ложку в котелок, и принялись за еду.

Я не стал проявлять любопытство и лезть с расспросами. Усталый мозг, того и гляди норовил отключиться от лавины информации и усталости. А горячая еда, надо сказать, делала свое дело, и спустя пару минут, мне значительно полегчало. Пашка достал пачку сигарет и протянул Сиду. Оба задымили. При свете зажигалки, я увидел, как начали проявляться синяки на его лице. Пощупав свое, я понял, что завтра буду похож на Винни Пуха.

Дед закряхтев, встал из-за стола и побрел к стене дома. Двое из ларца, тоже отложили свои «весла» и достав сигареты, прислонились к забору.

— Ой-ей! А что ж это я! У меня ж во фляжке осталось! Мужики, будете?

Круглолицые переглянулись. — Ну, наливай!

— Паш, ты как?

— Ну, давай немного.

— А деду бы во что? Я начал осматривать стол на предмет наличия годной тары.

— Дед не пьет. И это, мужики. Он придвинулся к нам и заговорил шепотом: — не лезьте к нему особо, с этим делом. Пашка постучал ногтем по кружке. Мы пожали плечами. Я протянул емкость Сереге, остальные разобрали свои.

Хоть поводов для тоста было достаточно, но в голову ничего не приходило. Мне хотелось просто очухаться. Леха кивнул кружкой в нашу с Сидом сторону и одним глотком опустошил содержимое. — Ух! Самогон что ли? Леха выпил и сделал глубокий вдох. — Не плохо!

— Текила. Я бросил в рот щепотку соли и опрокинул фляжку.

— Фу! Гадость какая, но спасибо! — А скажи тебе, самогон, ты бы облизнулся! — вступился за меня Леха.

— Ладно, пошли. Взяв ружья, Серега, встав из-за стола, протянул одно Лехе, и громко зевнув, побрел к насыпи. Леха, заразившись зевотой, вытянул руки в разные стороны и сладко потянулся, издавая крякающие звуки. — Ну, Адьес мучачосы!

— Паш, а куда это они?

— За светляками. Так, братва, кто вы и откуда, завтра расскажете. А пока краткий инструктаж:

ночью по деревне не шляться — либо зверье растащит, либо кто пальнет. Тем более, через сто метров фонить начинает. Стрельбище не устраивать. А если подойдут два «орла», то в разговор не вступать. Это местные ворюги. Когда-нибудь возьмем за руку.

— Когда-нибудь, среди людского тлена

В обрывках жажд и похоти руин.

Я разумев обрушусь на колени,

И ринусь в бездну собственных глубин.

— Слова раздались так внезапно, что я вздрогнул. Мимо нас прошел человек в черном пыльнике с таким же мешком как у меня. Он продолжал идти, читая стихи вслух, с таким выражением и с таким видом, будто нас тут и не было.

— Это кто? Спросил я шепотом, вылупившись на Пашку.

— Каин. Он того, немного, но мужик хороший. Безобидный абсолютно. Просто привыкнуть надо. Сашка, вообще-то, но он вряд ли откликнется. Этот может несколько дней молчать, в глубь уйти, надолго, а потом, как ни в чем не бывало, заболтать о погоде. Или вот, стих рассказать.

— Когда-нибудь, среди понурой лени,

Забрезжит свет, покинув долгий плен.

Я разумев, обрушусь на колени,

Что б озаренным, снова встать с колен.

— Мы его, поначалу, Каином обозвали, и надеюсь, догадываетесь почему. Так и прижилось. Он сам на эту тему не любит разговаривать. Мучается еще. Здесь вообще особо не принято друг-друга расспрашивать. И многие из нас, пришли сюда не от хорошей жизни. Так или иначе, каждый здесь что-то ищет. Кто-то укрытия, кто-то справедливости, кто-то богатства, а кому-то, может просто не хватает свободы.

— Это удивительное место! Каин подошел к столу и я смог разглядеть его угловатое лицо с короткими светлыми волосами.

— И оно определенно не может быть плохим! Иначе просто и быть не может! Вы абсолютно правильно заметили: многие пришли сюда от плохой жизни. А разве уходят из плохого места в еще более злачное?

— А! Пришел, блудный сын! Дед поставил на стол чайник, полностью соответствующий, только что убранному котелку. Сервиз, стало быть! — Ну! Теперича и чайку сообразить можно! А ну, кружки в кучу! Мы подставили свои кружки, и до нас тут же донесся уютный аромат!

— А что это, Савелий Егорыч?

— Ааа! Запах понравился?! Шиповник, липка, малина местная, и так, кое чего! Пейте на здоровье!

— Простите, я же не представился! Каин!

— Очень приятно! Мы вновь обменялись рукопожатиями.

— А как вас раньше звали? — Пашка тут же перевел, немного укоризненный взгляд на Сида.

— Да, вы правы, раньше, у меня было другое имя. Но я пришел сюда за другой жизнью, и это место дало мне новое имя. Но, видите ли, нельзя начать новую жизнь, не разобравшись со старой. — Пашка едва заметно улыбнулся уголком рта. А я произвел затяжной зевок.

— Что, молодежь, на бок?!

— Мы наскоро допили чай и стали собирать свои вещи. Пашка вытащил из соседнего подвала два спальных мешка и бросил к нашим ногам. — Вип ложа для гостей! За мной! Мы спустились в неглубокий подвальчик, с легким запахом сырости и керосина. Керосинка, тускло горящая на полке, едва освещала кирпичные стены с постерами девиц, бережно вырванных из модного журнала, и обрывки старой проводки, которой побрезговали мародеры. — Вещи под голову, оружие под руку. Уборная за углом и до забора. На «дальняк» — лучше терпите до утра. Сладких снов! С этими словами Пашка задернул брезентовую штору на выходе и зацепил ее петлей на пологе за гвоздь.

Выполнив указания инструктора, мы забрались в свои мешки, и моя поясница тут же заболела от расслабления. Сид, засопел почти сразу. А мой мозг, будто бы только сейчас осознал все произошедшее: что я нахожусь вдали от дома, в зоне отчуждения, лежа в каком-то подвале. Что нас чуть не убили уголовники и едва не превратили в фарш неведомые, аномальные проявления природы. А еще смерть. Но в конце череды бесконечных дум, сознание сдалось, и я заснул. Полночи, я ворочался, постоянно просыпаясь. А когда вновь погружался в сон, то снова продолжал пытаться сбежать от страшного черного зверя, гонящегося за мной. Затем пришел покой, и я полностью провалился..

Открыв глаза в темноте, я вновь принялся вспоминать минувшие события, но уже не так лихорадочно, как минувшим утром на дереве. Спустя мгновение, я стал различать светлый проем брезентовой занавески. Сид мирно дрых рядом, зарывшись с головой в спальник. Тело тут же напомнило о вчерашних передрягах. К тому же, наглухо заложило нос. Воздух за бортом, по ощущениям, был весьма бодрый, от чего мысль покинуть теплый спальник, была принята не сразу. Достав свой замятый свитер, я наскоро выпрыгнул из нагретого места и принялся натягивать ботинки. И дабы хорошая мысля не приходила опосля, сунул руку в вещмешок и извлек на свет уцелевшую банку с кофе, пусть и не особенно вкусным. Одернув брезент и не переставая жмуриться, я сделал первые, неуверенные шаги по лестнице, залитой солнечными лучами. Все дурные мысли начали испаряться при виде восходящего светила на светло-голубом, едва облачном, как в советском детстве небе. В абсолютно прозрачном воздухе, искрились золотые деревья, под которыми, за столом из двери и покрышек, являя собой вековую мудрость, неторопливо курили ночные добытчики.

— О! Хорек! Доброе утро! Изрекла, расплывшись в улыбке, небритая голова Сереги, с цигаркой в зубах, хлестко подкидывая хмурому Лехе карты.

— Неба утреннего стяг…

В жизни важен первый шаг! Бесцеремонно заметил я, поливая забор в указанном месте. — И вам доброе утро!

— Неба утреннего стяг, давно остыл! Вона, под кадушкой стоит. Парировал, явно обделенный вниманием фортуны Леха.

— Угощайтесь! Я поставил жестяную банку на стол и проследовал к умывальнику, висящему на торце дома. — Благодарствуем, а то растворимая кислятина надоела. Кто это так тебя? — Да мы вчера вообще, чуть жизни не лишились! Закончив утренний моцион, я засыпал в кружки кофе и придвинув их к углям, принялся обстоятельно рассказывать о произошедшем. Через пятнадцать минут, закипающая вода заставила меня оставить ненадолго, двух, теперь весьма задумчивых людей. Оба молча переваривали полученную информацию и угрюмо почесывали небритые подбородки.

— Чего, хлопцы, носы повесили? Дед подошел с чайником и поставил его на стол.

— Самовар наш, прохудился. — Слыхал, Егорыч, новостя?! Серега указал кончиком ножа в мою сторону. — Молодежь, говорит, монстры у нас тут завелись марсианские. А хлопушки сильнее стали, вон, целые автобусы мнут. Дед как обычно погладил бороду. — Ну, как говаривают, у страха глаза велики! Может лось какой, от радиации мутировал вот тебе и.. — Я ударил по столу кулаком так, что все подпрыгнули вместе с стоящей посудой, а одна ложка вывалившись, упала под стол. — Я не вру! То, что я видел, способно порвать целое стадо лосей! А автобус в часе ходьбы отсюда. Сходите, кому интересно! Что там видел Сид, я не знаю, но я ему верю! И как мне показалось, черная, опасалась кого-то в лесу. Кого может опасаться зверь, размером с медведя? Все молчали. Дед нагнулся и подняв ложку бросил ее обратно в миску. — Другого медведя…

— Чего за шум? Из подвала появился Сид, с таким же ''финишем'' как и у меня, но на другом глазу. — Нет, это был кто-то другой. Держи. Я передал ему закопченную кружку. — Спасибо.

— Сид втянул запах и сделал маленький глоток. — Что ты видел? Кто Юру убил? — Выждав некоторое время, спросил Дед. — На нас двинулось, что-то большое. В коридоре было пусто, но кто-то дышал совсем рядом. Юра выстрелил, и эта штука стала видна. Он ему в грудь попал, но это его не остановило. Затем, он еще раз выстрелил, и вроде попал, но этот только зашипел. Мы побежали. Дальше, я очень плохо помню. Испугался. Остановились на поляне, а эта тварь кружила вокруг нас в темноте. Юрка пальнул куда-то, видимо на звук. А потом он его схватил. Фонарик выпал. Я лишь помню, что Юрка в воздухе болтался. Я бросился к нему, а потом будто искры из глаз. Меня отбросило, и я упал. А потом Юра закричал… И кости хрустнули. Потом я бежал. — Он тебя преследовал? — Нет. Кажется, нет. Я не слышал. — Сид расстегнул жилетку и задрал рубаху. — Эх ты! Ты чего ж молчал? Сид повернулся ко мне боком, и я увидел огромную гематому на правом боку. — Сид видимо сам только увидел. — Похоже перелом! — Да нет. Я вчера проверял. Ребра целы. Вроде. Но болит не так как выглядит. — Завтра болеть будет. Заметил Леха. — Дышать больно? — Да не.. нормально. — Значит, скорее всего, целы.

Я видел в доме кучу собачьих трупов…

— А как же военные? Неужели они не в курсе происходящего здесь? Почему нет никаких сообщений от СМИ? Неужели никто не видел ни монстров, ни хлопушек, как вы их называете?

— Послушай парень, у тех, кто стоит на постах, задача простая: никого не впускать и не выпускать из зоны. Иногда они устраивают рейды по выявлению факта мародерства. То бишь, нас гоняют. Как они могут быть в курсе, сидя в своей каптерке, если даже мы об этом первый раз слышим. Мы, те, кто живет здесь практически постоянно и кормится лишь тем, что совершает постоянные вылазки в глубь периметра!

— Вопрос в другом. Что вы теперь собираетесь делать?! Серега перестал тасовать колоду и бросил ее на стол. Некоторое время, за столом царила тишина.

— И та группа, что попалась нам в лесу. Кто они? Неужели ваши их никогда не видели? Рация зашипела и я услышал искаженный, знакомый голос:

— Это Пашка, к вам Ваниль подходит. Аккуратнее.

— Зона большая! Леха выбравшись из-за стола, выглянул за угол дома. — Ааа! Душара! Че щеришься, идешь? Из-за угла донесся возглас, который я не расслышал. Вскоре на поляне показались две фигуры. Первым шел парень, лет двадцати пяти, светловолосый, среднего роста, худощавый, с узловатыми руками и нелепой стрижкой под горшок. Судя, по осклабистой физиономии, это и был Ваниль. Следом появился второй паренек. Тот был пониже ростом, чуть поплотнее и чертами лица, присущими тому же социальному типу, что и его товарищ.

— Ты чего довольный такой, бобер? Ваниль, с фраерской походкой, раскручивая в руке сумку от противогаза, бросил ее на стол.

Конец ознакомительного фрагмента.