Царское время

Олег Касаткин, 2019

Великий князь Георгий Александрович не собирался становиться императором и даже не задумывался о престоле. Но история сделала внезапный поворот – и вот царь Александр III погиб – да и сам Георгий едва избежал смерти. И теперь ему на себе предстоит узнать – насколько тяжел царский венец – и как воистину неподъемно бремя власти. А еще – попытаться свернуть тысячелетнюю державу с гибельного пути. Но сколько же предстоит сделать – начиная от развития флота и внедрения бездымного пороха и заканчивая… Да нет – царские дела не заканчиваются никогда – разве только со смертью…

Эсхил

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ГОСУДАРЬ!»

(Мир императора Георгия)

Вторая книга цикла романов в жанре альтернативной истории — если можно сказать «чистой» альтернативой истории — без т. н «попаданцев», хрональных сдвигов и т.п

Сюжет связан с личностью сына императора Александра III великого князя Георгия Александровича (в реальности умершего от скоротечной формы туберкулеза в 1899 году).

По стилистике представляет собой классический исторический роман в духе В.Балашова, В.С Пикуля, О.Елисеевой, и т. п, а идейно и композиционно — весьма популярный литературный цикл Е. Красницкого «Отрок» (изд-во «Армада-альфа»)

Всего планируется порядка 10 книг.

Пролог

13 января 1890 года. Санкт-Петербург. Мраморный дворец

Граф Бобринский развел руками

— Я сделал, Ваше Величество все что мог, чтобы не выйти из условий и достигнуть просимых Вами простоты и изящества, но не скрываю перед Вами, мои надежды на благоприятный исход до того слабы, что я даже не решаюсь ничем хвастаться…

Георгий Александрович вместе с Витте только что закончили осматривать выставку проектов памятников отцу.

Сбор средств на строительство памятника самодержцу был объявлен летом и в фонде имелось уже имелось более четверти миллиона тысяч рублей добровольных пожертвований. Этой суммы было не вполне достаточно для начала работ… Посему был собран конкурсный комитет под началом великого князя Андрея Владимировича — на правах президента Академии художеств. Изначально в него должны были войти искусствоведы и члены академии. Но потом как-то он словно сам собой разросся — туда попали представителей разных учреждений включая товарища министра внутренних дел Горемыкина, петербургского градоначальника, представителей от Санкт-Петербургского дворянского собрания, городского головы Ратькомова-Ражнова и еще двух гласных Городской думы — Худекова и Крючкова…

Взявший в руки дело губернский предводитель дворянства граф Бобринский разослал приглашения участвовать всем известным скульпторам России и в Европе… В октябре наконец был начат конкурс к участию в котором кого — только и не было и видные мастера Микешин, Залеман, Чижов и Шредер и Забелло, и само собой считавшийся знаменитостью и лучшим скульптором России Опекушин и так далее — вплоть до молодого, но уже известного испанца Альфонсо Кэроля. Задание подписанное великим князем было несколько скомканным и невнятным — «Скульптура должна быть величественной и отражать исторические заслуги Государя и благодарность народа.»

Каждый из скульпторов допущенных к конкурсу, вне зависимости от результата, награждался тысячью рублей, а получивший первую премию удостаивался права на осуществление своего замысла. С учетом того что копии ее предстоит украсить главные площади, набережные и скверы многих российских городов — а еще намечались заказы статуй и бюстов для залов дворянских собраний, судов, государственных и общественных учреждений…

То победа давала не только славу, но и приличный доход не на один год вперед…Условия конкурса были опубликованы во всех ведущих европейских газетах. Ожидания оправдались, если принять во внимание количество представленных проектов.

А вот качество…

Но сегодня так или иначе состоится осмотр моделей и выбор лучшего проекта главным приемщиком — сыном покойного государя. И вот два десятка моделей были выставлены этакой аллеей в просторном здании манежа Мраморного дворца и представлены на Высочайшее рассмотрение.

И теперь господин Бобринский переживал — судя по всему ни одна из моделей явно не заслужила одобрения Георгия I.

Молодой император еще раз окинул «аллею» взором.

Проект Опекушина — стилобат, на котором на десятиаршинном гранитном пьедестале должна возвышаться бронзовая фигура императора на коне. Постамент украшали символы императорской власти, рельефы на тему истории России и знаменательных событий царствования. Памятник должен быть был окружен балюстрадами… По мнению автора вся композиция выглядела очень торжественно. По мнению Георгия — обыденно и тяжеловесно.

Вот скульптор Иван Берг — пятисаженная конная статуя с фигурами львов у подножия. Лев вообще — то не является геральдическим животным России — но кто поймет художников? Сталось бы и медведей изобразить… Одно хорошо что скакун под императором не спокойный парадный, а лихой рвущийся вперед — этот момент движения передан отменно… Конь хорош, а идея так себе…

Вот вообще нечто невероятное и невнятное — среднее между Александрийским столпом и Трафальгарской колонной. Император опираясь на картинно отставленную саблю стоит на вершине колонны. Внизу на пьедестале с лицевой стороны красовалась надпись: «Царю-Миротворцу Императору Александру III», на противоположной стороне — барельефы, изображающие покойного государя в разные моменты жизни. С правой стороны — барельефы великих князей, членов Государственного Совета, и прочих иных уже покойных деятелей царствования — и даже митрополита московского Филарета.

А вот еще — император в военном шлеме верхом на коне устремляет свой взгляд куда-то в сторону повторяя жест Петра со знаменитого «Медного всадника»… У подножия припадающая к пьедесталу фигура босоногой девушки с косой в русском сарафане — Россия ищущая у монарха защиты. Символ успокоения страны после смут и цареубийства.

Ну по крайней мере нетривиально. Однако все же не совсем то…

Скульптура императора на троне в мантии и венце… Не понравилось — видимо подсознательно автор вспоминал египетские колоссы в Долине Царей и находки в Персеполисе — каменная неподвижность лица и по-ассирийски массивная борода.

Еще в таком же духе — памятник изображает сидящего императора, облаченного во все регалии: скипетр, держава, корона с порфирой. Памятник как гласила пояснительная надпись должен быть установлен на гранитный пьедестал на гранитном же постаменте. По углам постамента расположились четыре коронованных двуглавых орла с распростертыми крыльями. На пьедестале надпись: «Благочестивейшему, самодержавнейшему великому государю нашему Александру Александровичу всея России».

А вот Залеман. Оригинален — ничего не скажешь.

На низком, но широком и массивном пьедестале — античная колесница, запряженная парой могучих коней (опять кони!) Видимо с артиллерийских першеронов мерку снимали. А в колеснице так не идущая к общему стилю, фигура стоящего государя в короне и порфире.

А вот творение испанца.

Георгий нахмурился — ни в какие ворота не лезет! Как написал американский сочинитель готических новелл Эдгар Поэ — «переиродил Ирода».

Статуя императора на коне (о Боже!) не на самом пьедестале, а у его подножия.

А пьедестал у него за спиной и на него творец водрузил композицию аллегорических фигур — Слава, Победа, Благополучие, Правосудие — и еще кто-то — царь не стал вглядываться в надписи.

По бокам — фигуры солдат, знаменосцев, герольдов. При этом пьедестал предлагалось украсить плитами с текстам самых важных указов монарха…

Но вот самый нелепый памятник, — это прославленный Чижов: покойный император стоит, держа в руке глобус на котором барельефом обозначена Россия. Глобус причем держит как заздравный кубок.

Георгий ощутил смутное недовольство.

Дай им волю — так предложат еще и ему поставить памятник прижизненный. Вот уж абсурд — ставить памятники самому себе.

— Извините — но ни один проект мне не приглянулся…

Граф виновато развел руками.

— Я вижу что мнение об упадке монументального творчества — и не только в России, но и в других странах Европы — Германии, Италии и Франции которое я встречал в прессе имеет под собой основу, — продолжил меж тем Георгий.

Но все же я надеялся что лучшие силы привлеченные к делу создадут истинно художественное произведение, могущее действительно увековечить в глазах будущих поколений достойным образом память моего августейшего родителя.

И которое вместе с тем — послужит украшением столицы. К сожалению — я пока не обнаружил ни того ни другого…

Перехватил изумленный взор графа и про себя улыбнулся. Лекции по искусствоведению прослушанные в годы отрочества по воле отца таки пригодились.

— Я вижу дело так что памятник должен бы выделяться чем-то особенным, — продолжил он Чем-то соответствующим духу века. Но, как понятно из представленного тут нет ни одной модели что отличалась бы своеобразием, и новыми идеями… Видимо муза не смогла подсказать ни одному мастеру удачное образное решение. Напротив, все увиденное содержание лишний раз убеждает меня в консервативных пристрастиях членов комитета от которых в известной мере зависит характер представленных идей и проектов. Консерватизм не есть нечто плохое — но в данном случае он неуместен, — вынес Георгий вердикт.

— Но как же быть? — всплеснул руками Бобринский. Ведь работу надо продолжать! Может быть вы Государь соблаговолили бы выбрать один или два образца для доработки и по вашим указаниям…

Георгий вздохнул.

— Нет — памятник должен быть хорош во всех отношениях — и торопиться тут не следует. Благо вопрос сей может подождать — их так мало — тех которые терпят, — высказался он про себя.

— Что же касается каких-нибудь указаний, то я положительно затрудняюсь их дать, хотя и попробую в общих чертах сообщить мои предположения. Для начала — памятник ставится не одним дворянством, а всеми сословиями России… Об этом тоже надо помнить.

Ну и в целом…

Император подумал какое то время, а потом из кармана мундира извлек бумажник — недорогой хотя и с золотым тиснением. Из этого не подходящего для монарха предмета он достал фотографию. Это был снимок Александра III — самый его любимый — где отец был снят на охоте…

Президент внимательно смотрел на фото где монарх в простом одеянии спокойно курил папиросу…

— Я был бы рад если бы наши мастера имели перед глазами похожий образ.

Но Ваше Императорское Величество — такой памятник… не будет внушать почтение подданным… — произнес предводитель столичного дворянства.

— Я одобряю то что вы не опасаетесь возражать монарху, — улыбнулся Георгий. Но позволю себе остаться при своем мнении. По всей видимости, вопрос нужно отложить… Нужен еще один конкурс, главными условием должны будут стать выразительность образа и исключение конных композиций.

— Простите — не понимаю…

— Его Величество выразил желание, чтобы памятник представлял из себя только фигуру покойного царя на пьедестале, — желчно пояснил Витте. Лошадей не нужно!

Интересно, осознал ли его мысли растерянный и смущенный президент академии художеств? — подумал Георгий уже садясь в карету. Едва ли — ведь он искренне хотел угодить августейшему заказчику. До чего это сложно — понять подданных. Но он обязан этого добиться.