Корона и венец

Олег Касаткин, 2019

Великий князь Георгий Александрович не собирался становиться императором и даже не задумывался о престоле. Но история сделала внезапный поворот – и вот царь Александр III погиб – да и сам Георгий едва избежал смерти. И теперь ему на себе предстоит узнать – насколько тяжел царский венец – и как воистину неподъемно бремя власти. А еще – попытаться свернуть тысячелетнюю державу с гибельного пути. Но сколько же предстоит сделать – начиная от развития флота и внедрения бездымного пороха и заканчивая… Да нет – царские дела не заканчиваются никогда – разве только со смертью…

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ГОСУДАРЬ!»

(Мир императора Георгия)

Третья книга цикла романов в жанре альтернативной истории — если можно сказать «чистой» альтернативой истории — без т. н «попаданцев», хрональных сдвигов и т.п

Сюжет связан с личностью сына императора Александра III великого князя Георгия Александровича (в реальности умершего от скоротечной формы туберкулеза в 1899 году).

По стилистике представляет собой классический исторический роман в духе В.Балашова, В.С Пикуля, О.Елисеевой, и т. п, а идейно и композиционно — весьма популярный литературный цикл Е. Красницкого «Отрок» (изд-во «Армада-альфа»)

Всего планируется порядка 10 книг.

Пролог

Приказ № 53Д — 3175 от 4 мая 1890 года

ПРИКАЗЫВАЮ:

Взять под особый контроль охранные мероприятия в г. Владимире и губернии в связи с предстоящими коронационным и свадебными торжествами И. И. В. В Предписываю оказать дворцовой полиции охраной службе полное содействие.

Министр внутренних дел

Плеве

* * *

Гатчина. Дворцовая церковь Царствующей Семьи

…Господь наш Иисус Христос, ключи царствия небеснаго апостолом вручивый, и давый им и их преемником власть вязати и решити грехи человеков, чрез мене, недестойнаго архиерея (иерея), прощает тя, чадо (имя рек), и разрешает от связания клятвеннаго или запрещения, и от всех грехов Твоих. И аз, данною мне от Него властию, присоединяю тя ко православней Церкви и привожду ко общению божественных Таинств церковных, и благословляю тя Именем Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь…

Дворцовая церковь во имя Святой и Живоначальной Троицы как знала Елена — была первым православным храмом в Гатчине.

Арочные проемы, декорированные лепниной, колонны белого мрамора, ажурная кованая решетка — все это, словно наполняя внутренний объем храма светом и воздухом, создавали неповторимое непередаваемое ощущение у привыкшей к полутьме католических храмов Елены. Как она знала церковь эту воздвигли сто двадцать с небольшим лет назад, когда начали строить первый Гатчинский замок для фаворита императрицы Екатерины — всесильного графа Орлова. Затем городок стал местом ссылки наследника Павла Петровича, а эта церковь — единственною в Гатчине и все ее жители были прихожанами — наравне с цесаревичем.

Церковь эта изначально была проста и небогата. Когда цесаревич Павел Петрович стал Павлом I церковь была тут же перестроена, щедро украшена и снабжена в изобилии драгоценной утварью.

Серебряные люстра, кадило, лампады, подсвечники — именно с тех времен.

Монарх лично изучал эскизы интерьера и лично утверждал назначенные к осуществлению переделки. Так появилось во храме царское место, новый иконостас, были расписаны стены и плафоны. А первым обрядом совершенным под ее куполом стали бракосочетание дочерей государя — Великой княжны Елены Павловны и Великой княжны Александры Павловны.

В 1799 году — последнем году прошлого века — в церкви поместили святыни Мальтийского ордена — одного из старейших католических орденов — Великим магистром которого был император всероссийский.

С тех времен сохранился вделанный на южной стене большой мальтийский крест из мрамора, как знак домовой церкви великого магистра.

Потом дворец несколько раз перестраивали и храм тоже не избежал сей участи — но сохранил изначальное своеобразие.

Сейчас в церкви священнослужителей собралось еда ли не больше чем прихожан — были лишь члены Дома Романовых о главе с Марией Федоровной. Лишь императора не было — того ради которого она переменяет веру (что — то укололо её душу — не ревность и не обида, но что-то грустное). Царь Георгий был на маневрах в Западном крае — наглядно подтверждая сказанные Елене слова о том что главной его «женой» всегда останется корона Российской империи. Но не эта мысль беспокоила её — об ином Елена нет-нет да и задумывалась…

Вот и сейчас она смотрела на Великого Князя Сергея Александровича и его супругу…

О Великом Князе Сергее Александровиче говорили разное — даже в парижских газетах смаковали похождения «этого хама и педераста» живущего чуть ли не с кухонным мужиками и солдатами.

Как однако успела увидеть Елена — какими бы порокам он не страдал тайно — но это не мешало ему быть истово верующим человеком. Он регулярно посещал храм, часто исповедовался и причащался, соблюдал посты… Злословили — думает де откупиться от Бога за содомию. Хотя именно ему два года назад император Александр III поручил быть его представителем на освящении храма святой Марии Магдалины в Гефсиманском саду в Иерусалиме. Этот храм был построен на русские деньги Палестинским обществом.

А еще Сергей Александрович был супругом принцессы Элизе Дармштадской, дочери герцога Людвига, которая оставалась протестанткой. Елена ее видела на вчерашнем приеме — красивая какой то античной красотой мраморной статуи молодая женщина — разве что платье — с длинным широким галстуком на белой манишке — чем то напоминающее мундир — ей не шло. По законам Российской Империи Великая княгиня могла не менять своего вероисповедания. И втайне Елена была бы рада если бы… Но то на что имела право немецкая принцесса, выходя замуж за Великого князя — в том закон и обычай напрочь отказывали царице — и даже думать об этом смысла нет.

…Архиерей, одетый в мантию, епитрахиль, омофор митру и фелонь (как старательно она заучивала эти названия!), став близ церковных дверей, задал ей вопросы — о различиях между восточным и римско-латинским обрядом…

Елена — ежесекундно боясь сбиться ответила — без ошибок судя по тому что священник выглядел довольным.

При этом еще рассматривая облачение батюшки — из серебряного глазета с малиновыми бархатными кругами и крестами с оплечьями, вышитыми серебром по малиновому бархату — работа самой императрицы Марии Федоровны — прапрабабки ее жениха — жены императора Павла.

Потом была исповедь — та самая — в грехах «елики от юности своея памятствует».

Затем две послушницы отвели Елену ко входу в церковь.

Она растерялся среди сонма дьяконов, иподьяконов, протоиереев и архимандритов. Синодальные певчие надевали свои праздничные кафтаны малинового бархата с золотом, по покрою напоминающие боярские одежды с высокими воротниками — из исторических книг. Но вот два иподьякона в золотых глазетовых стихарях, опоясанных как портупеям орарями, отодвинули тяжелую шелковую занавесь и разом раскрыли невысокие, широкие царские врата.

Служка взмахнул кадилом и архиерей вопросил:

— Веруеши ли, и како, во Единаго Бога, в Троице славимаго, и поклоняешися ли Ему?

— Верую во Единаго Бога, в Троице славимаго, Отца и Сына и Святаго Духа, и поклоняюся Ему.

— Хощеши ли отрещися от погрешений и неправостей римско-латинскаго исповедания? — последовал вопрос.

— Хо-чу, — вымолвила она

— Хощеши ли приити в соединение веры православно-кафолическия? — важно продолжил он

— Хо-чу.

Отступаеши ли от согласия с теми, иже римскаго папу мнят выше быти

Вселенских Соборов и непогрешима?

— Отступаю от такого мнения — с готовностью согласилась принцесса.

— Отрицаешися ли прочих учений латинскаго вероисповедания, древних и новых, яже слову Божию, истинному Преданию Церковному и определениям Седми вселенских Соборов противна суть?

Отрицаюся.

— Желаеши ли убо соединитися Святей, Православней, Кафоличестей, Восточней Церкви? — прешел архиерей к главному.

— Желаю от всего моего сердца.

… — Веруеши ли, яко душам преставльшихся не огнь чистилищный что пользует, иже не существует, но великую ослабу и отраду приносят милостыни и молитвы за них, наипаче же Бескровная Жертва?

Верую и приемлю.

Исповедуеши ли, яко Церкви Православно-Кафоличестей Глава есть Господь наш Иисус Христос, и поставляемым от Духа Святаго пастырем обещаеши ли нелицемерное послушание?

Исповедую, и пастырем Церкви повиноваться обещаю.

Она истово поклонилась

— Чти символ веры, дитя…

По слогам, боясь ошибиться Елена начала

Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с Небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша и погребенна. И воскресшаго в третий день по Писанием И восшедшаго на Небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Во Едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Исповедую едино Крещение во оставление грехов. Чаю Воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь!

«Сия вера истинная, Сия вера апостольская, Сия вера православная, Сия вера вселенную утверди», — древним напевом вывел ипподиакон по прочтении Символа веры.

Архиерей снял с себя клобук, мантию, панагию, четки и рясу. Служки споро унесли святое облачение, а пара диаконов берет благословение на кадило, и протодиакон возгласил: «Да возрадуется…».

— Благословляю дшерь моя — Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, Аминь.

Елена преклонила колени и батюшка возложил руку на ее голову

Господу помолимся!

Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй! — запел хор.

— Господи Боже истины, призри на рабу Твою Елену, ищущаго прибегнути ко святей Твоей православней Церкви и под кровом Ея сохранитися. Обрати его от заблуждения прежняго пути его ко истинной в Тебя вере, и подаждь ему благодать, еже ходить в заповедях Твоих… Да будут очи Твои взирающие на него милостию, и уши твои, еже слышати глас моления его, и тако да сопричтится ко избранному Твоему стаду… Твоя есть слава, Отца и Сына и Святаго Духа, во веки веков. Аминь! Аминь! Благословен Бог, просвещай всякого человека, грядущего в мир!

Архиерей подал Елене конец омофора

— Вниди в Церковь Православную, и совершенно отринув заблуждения, в них же был еси, чти Отца Вседержителя, Сына Его Иисуса Христа, и Духа Святаго, иже от Отца исходит, Троицу единосущную и нераздельную!!!

Храм наполнило молчание.

И вот, среди этой внезапно наступившей тишины, раздался громкий, наполнивший собою весь храм, голос архиерея.

— Боже, ущедри ны и благослови ны, просвети лице Твое на ны и помилуй ны: познати на земли путь Твой, во всех языцех спасение Твое. Да исповедятся Тебе людие, Боже: да исповедятся Тебе людие вси. Да возвеселятся и да возрадуются языцы: яко судиши людем правостию и языки на земли наставиши. Да исповедятся Тебе людие, Боже, да исповедятся Тебе людие вси. Земля даде плод свой: благослови ны, Боже Боже наш, благослови ны, Боже: и да убоятся Его вси концы земли.

Посли Дух Твой, и созиждутся, и обновиши лице Земли. Спаси раба Твоего, Боже мой, уповающаго на Тя. Благодарим Тя, яко и сей рабе Твоей Елене возсиял еси свет познания Твоея истины, и сподобил еси его ко святей Твоей Православно-Кафоличестей Церкви прибегнути… Ты бо еси Бог милости и щедрот и человеколюбия, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Завершив молитву он повелел — воистину повелел

— Восстань!!

Встав перед алтарем Елена произнесла втайне ужасаясь акцента:

— Веру православно-кафолическую, ныне добровольно исповедую, целую и ненарушимую даже до конечного моего издыхания, твердо содержати, и заповеди ея радетельно и радостно исполнять потщуся, соблюдая в непорочности, сколько мощно сердце мое. Во уверение сего моего обещания целую словеса и Крест Спасителя моего. И приложилась губами сперва к кресту, а затем — к Евангелию — старинному в золотом окладе — дар Платона, архиепископа тверского.

— Аминь!!

Архиерей и все духовенство вышли из алтаря, и стали на громадном, покрытом алым сукном архиерейском амвоне среди храма.

Сонм прочего духовенства, с иконами в руках, стал двумя рядами, мало что не до самых царских дверей.

Елена знала их названия: небольшая икона Нерукотворенного Спаса в золотой оправе; образ апостола Павла и Марии Магдалины, поднесенный жителями Гатчины еще наследнику; образ Казанской Божией Матери, икона святого Александра Невского и святой Марии Магдалины в серебряной вызолоченной ризе; икона Богоматери-«Скоропослушницы» — икона эта была написана и посвящена на Афоне, в русском Пантелеймоновом монастыре; икона Господа Вседержителя, и Сергия Радонежского…

— Благословен Бог, хотяй всем человеком спастися и в разум истины приити, благословен во веки! — возгласил священник

— Аминь!. — возгласил клир в ответ.

— Аминь! — повторила православная христианка Елена Филипповна — пока что еще Орлеанская.

* * *

После завершения Святого Чина и Миропомазания Ея Высочеству было оставлено прежнее имя, но уже в честь святой праведной Елены — матери святого Константина Равноапостольного — также имя это во крещение носила Святая Равноапостольная Княгиня Ольга. Вдовствующая Государыня Мария Фиодоровна благословила свою будущую невестку драгоценной иконой Нерукотворного Спаса…

«Санкт-Петербургские Епархиальные ведомости». 2 июня 1890 года

* * *

Торжественный чин Православия в маленькой придворной церкви Гатчинского дворца — когда я приобщилась к этой великой вере — произвел на меня громадное впечатление, оставшееся на всю жизнь. впоследствии мне приходилось присутствовать на торжественных богослужениях в разных местах… Но описанное богослужение по силе впечатления осталось у меня наиболее памятным, и доныне незабываемым. Moгy теперь смело сказать, спустя уже почти шесть десятков лет, что именно тогда я полной грудью вдохнула то, что является русской православной верой, цeрковным преданием и русским духом. Им нельзя научиться по книгам или проповедям: их можно только воспринять сердцем и во всей полноте…

Елена Филипповна, Вдовствующая Императрица Всероссийская

«Мое жизнеописание»

Первая редакция, издательство «Голубь» Москва. 1951 год.