Пересечение множеств

Олег Ильин, 2019

Короткий рассказ-размышление на тему взаимоотношений человека и машинного разума и перспектив развития общества в эпоху тотальной автоматизации. Мой первый опыт в художественной литературе.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

«Пересечение множеств в теории множеств — это множество, которому принадлежат те и только те элементы, которые одновременно принадлежат всем данным множествам.»

17 апреля 2044. Париж.

«Ночь. Ладно, еще немного» — подбодрила сама себя Оливия, глядя в зеркало освободила черные вьющиеся пряди из резинки и попыталась руками придать им какую-то осознанную форму. Затем пробежалась взглядом по узкому бледному лицу и телу, затянутому в плотный темно-синий арамидный комбинезон со светоотражающими полосками и большой звездой жизни на правом плече, машинально проверив при этом состояние всех карманов и молний. Она, было, подняла взгляд, и успела снова отметить, что с каждым днем все больше превращается из бледной готичной красотки в банальный суточный труп, как явственно поняла, что в уборной есть кто-то еще.

— Ну конечно…

Рене сидел позади нее на столике, болтал ногами и разглядывал плитку на полу.

— Почему ты не в школе? — Оливия задала вопрос не оборачиваясь и продолжала смотреть на него через зеркало: закатанные снизу драные джинсы, свободная клетчатая рубашка и как всегда что-то непонятно-фиолетовое вместо прически на голове.

— Вероятно потому что мне тридцать восемь и я умер, сестренка! — Рене расхохотался и через долю секунды очутился уже совсем рядом, став тем самым статным мужчиной в серой

«тройке» с короткими черными кудрями, проседью на висках и вечной трехдневной щетиной. По воздуху разошелся аромат одеколона.

— Зачем ты постоянно появляешься? — Оливия почувствовала, как начало сбоить дыхание, а на коже выступили незаметные капельки пота. Ноги ослабли и вес тела пришлось перенести на руки.

— Просто ты сама хочешь меня видеть. — Он обнял сестру за левое плечо, прислонился к ее щеке, и, поймав ответный взгляд в зеркале, изобразил озорную клоунскую улыбку. — Послушай, Олли, перестань уже задавать себе глупые вопросы: ход событий не изменить. И вообще — тебе пора отдохнуть. Пум! — сказал он, приставив палец к ее виску.

— Просыпайся, напарница. Вот так, встаем осторожно. Умница. Рене заглянул в гости? —

Айзек заботливо помог ей подняться и держал всеми четырьмя руками.

— Угу, — только и смогла промычать в ответ Оливия. — О-о… мерзость.

— Ты о том, что на полу? Всего лишь остатки твоего обеда и кровь от разбитого о раковину лба, не более. Давай умоемся и пойдем в смотровую: нужно тебя подлатать.

Силы начали постепенно возвращаться к телу, но Оливия предпочла расслабиться и под шум текущей из крана воды полностью доверилась отделанным похожим на кожу бархатистым пластиком рукам, с поразительной скоростью и точностью сновавшим вокруг нее с мокрыми полотенцами.

Смотровая как всегда была наполнена стерильным, пахнущим озоном воздухом, а в каждый ее угол с потолка бил ослепительный свет. Оливия лежала на кушетке, а нависший сверху словно двухметровый бело-синий ангел Айзек, выставив указательный палец с раздвинутыми экранами, аккуратно запаивал рану на ее лбу.

— Ну вот и все, мадмуазель. Вашему прелестному личику не повредит один маленький рубец, который скоро исчезнет.

— Ты отнес меня на руках — это было очень мило, — с улыбкой сказала Оливия, повернувшись на бок.

— Ох, не надо романтики! — ироничным тоном бросил он в ответ, одновременно разбираясь с упаковками в шкафу. — Медицинской андроид эвакуировал тебя для оказания первой помощи. Для этого меня и создали.

— А еще у тебя очень дружелюбное лицо.

— Спроектировавший меня завод учел, что обводами лица, мимикой и строением тела я должен вызывать у людей симпатию и чувство защищенности.

— Да не умничай ты, Аполлон многорукий, — беззлобно пшикнула Оливия, — просто спасибо.

— Всегда! Между прочим, классические скульптуры брались в расчет…

— Ох!.. Сколько у нас времени, Айзек?

— Осталось еще два часа перерыва, а потом последняя смена.

— Пойдем, мне нужно поспать.

— Хорошо, но давай сначала возьмем немного крови на анализ. Вытяни руку. — Айзек подкатил табурет, и, держа в руках поднос с несколькими колбами, жгутом и прочими мелочами, присел рядом.

В комнате отдыха было темно. Только подсветка обозначала контур потолка, да на окно проецировалось изображение лесного озера с изумительно голубой водой. Оливия завернулась в плед и полулежа устроилась на груди Айзека.

— Слушай, из какой дряни теперь делают эти стабилизаторы? Мы уже все перепробовали.

— Олли, не думай об этом. Кейси ведь сказал, что это особенность твоего организма: просто ткани коры твоего мозга активнее отторгают губчатые электроды. Это один случай на несколько миллионов, но такое бывает.

— Все равно — дрянь. — Она поежилась. — Неужели не могут придумать что-то получше?

Это риторический вопрос.

— Ты знаешь выход: можно уволиться и жить как все. Тогда ты сможешь удалить импланты.

— Во-первых социальные все равно придется оставить, во-вторых я не хочу как все девяносто процентов просто превращаться в животное.

— Тогда остается терпеть.

— Ты настоящий друг, Железный Дровосек! Но на ощупь ты плюшевый! — Оливия расхохоталась и прижалась к его телу плотнее. — Подними температуру на пару градусов.

— Сделано, засыпай.

18 апреля 2044. Париж. Кабинет.

— Господа! Коньяк, виски, кофе? Месье Парацельс, Вам, конечно, не предлагаю. — Юлий сделал приглашающий жест в сторону бара, но никто из присутствующих не двинулся с места.

Лицо сидевшего во главе стола, как и лица остальных троих были скрыты голографическими масками с одинаковыми ничего не выражавшими серыми лицами, а дубовый кабинет погружен в почти полную темноту.

— Кхм, — Юлий прокашлялся в кулак и еще раз обвел кабинет взглядом, — к делу.

Парацельс, что с нашим «орудием»?

— Пока что все идет по плану: мы вместе с Зигмундом поддерживаем психическое состояние с перспективным отрицательным прогнозом и постепенно снижаем дозу Адаптонола. К назначенной дате планируем закончить введение в сознание необходимых агрессивных паттернов. Кроме того, первый компонент состава и наномашины уже введены. Осталась вторая часть и гормональные активаторы.

— Прекрасно. — Юлий скрестил руки на груди. — Зигмунд, хотите что-нибудь добавить? Облокотившийся на ручку кресла силуэт с трубкой отрицательно покачал головой.

— Иван, Ваш выход.

— С моей стороны ничего нового. Организация охраны поручена мне, и сейчас я работаю над способом ее обезвреживания. О результатах доложу.

— Понятно. — Председатель откинулся в кресле и устало потер висок. — Со своей стороны могу сказать, что я изучу и при необходимости откорректирую план, который составит Служба протокола и обеспечу нужным лицам допуск в зону проведения мероприятия. Собираемся двадцать пятого и составляем план, расписываем все по минутам.

— Скажите, Парацельс, Вам не жаль? В конце концов, Вы могли бы сделать все сами. —

Массивный силуэт с необъятными плечами встал и принялся прогуливаться вдоль стола.

— Безумно жаль, Иван. — Голос его не выражал никаких эмоций. — Но откройте окно и оглянитесь. Господин Конев, чей псевдоним Вы взяли, освободил узников крупнейшего японского концентрационного лагеря, а мы должны спасти всех. Стоит ли этого одна жизнь, которая, к сожалению, должна быть именно человеческой?

— Безапеляционно. — Юлий поднялся и облокотился на стол. — Господа, до встречи, но на всякий случай — прощайте!

20 апреля 2044. Париж.

Снега в Париже уже очень давно никто не видел, и столицу Республики, как обычно, поливал мерзкий мелкий дождь, капли которого, гонимые ветром, летели почти параллельно земле. Оливия привычно припарковалась на полупустой стоянке возле успевшего уже сгнить и сесть на брюхо красного универсала покойного офтальмолога Аль Валида, который так никто и не эвакуировал. Поняв что зонтик остался висеть на крючке в прихожей, она выругалась про себя, хлопнула дверью и засеменила ко входу. Когда до мраморных ступеней осталось пробежать несколько метров, букву «М» с возвышавшейся над ними вывески

«Благотворительный госпиталь имени Архангела Михаила» сорвало очередным порывом ветра и с треском разнесло о пустую цветочную клумбу.

«Даже он нас уже ненавидит. Аль Валид был бы в восторге: повелитель дождя и ветра применил свои силы…» — не без удовольствия заключила Оливия, оттянула дверь, глядя под ноги проскользнула внутрь и чуть не врезалась в пытавшегося выйти наружу бездомного с лангетой на руке, от которого ощутимо несло дешевым ромом.

Айзек поджидал ее возле стойки дежурных, и, завидев, расплылся в синтетической улыбке.

— Привет! Как прошел выходной?

— И тебе, Железный Дровосек. Ничего нового: пила какао и читала. Для меня лучший отдых — это за сутки не произнести ни слова и никого не видеть.

— Что на этот раз?

— Как сохранять рассудок, будучи косвенно виновным в смерти шестидесяти миллиардов человек.

— О, классика! — Айзек удовлетворенно покачал головой.

Конец ознакомительного фрагмента.