Чувство дороги

Олег Вязанкин

Строки стихотворений – это дороги, по которым мы путешествуем. На этом пути – города и страны, прошлое и настоящее, реальность и фантазии. Прочитайте первую страницу, и с этого шага начнется путь в тысячу ли…

Запах горелых спичек

Запах горелых спичек

Мне нравится запах горелых спичек

И лёгкий дымок, что щекочет ноздри,

Будильника в полночи голос птичий,

Что вечно чирикает: «Поздно, поздно!»

Да ясно — чем дальше, тем будет позже,

Но именно это для мыслей лучше.

А спички готовы всегда на розжиг,

И зерна кофейные есть. Дремучий

Из смыслов и образов лес обычно

На почве такой шелестит листвою,

И дом из горелых бывалых спичек

Себе на столе я зачем-то строю.

Двухмерной картины, простой и ясной,

Гораздо видней глубина морская,

Когда из будильника час за часом

С медлительным тиканьем вытекает.

И кажется лишним, чужим, ненужным

Желанье найти на себя управу,

Заснув у окна, за которым стужа,

И выпустив бок коробка шершавый.

Спокойные мысли, неспешный отдых.

Горячее жерло кофейной дозы.

И падает каплей в немую воду

Уже еле слышное: «Поздно, поздно…»

Первые числа

Всё кончается. Внезапно

Понимаешь между делом,

Что в окно пробрался запах

Новой осени несмелой.

Он пока едва заметен,

Но теперь уж безвозвратно

Память свежая о лете

Будет в жёлто-красных пятнах.

Всё поймешь — и станешь сразу

Ты задумчивым и сонным —

Так заходит ум за разум

В обострении сезонном.

И, войдя однажды робко,

Очень скоро осень всё же

По-хозяйски листьев стопки

На столе твоём разложит.

Две недели до лета

Календарь — это смета

Расходов, где суммы — не поровну.

Две недели до лета,

Но только — в обратную сторону.

Точка А из задачи

Ещё горизонтом не спрятана,

Только это не значит,

Что будет однажды понятно нам,

Как вернуться туда,

Хоть держу карандаш наготове я.

Но такая беда:

У задачи — другое условие.

Точка А невозврата,

Несбыточный пункт назначения…

А казалось когда-то,

Что можно — и против течения.

Ни за деньги нельзя,

Ни какими-то там уговорами.

Дни недели скользят

Лишь в одну разрешённую сторону.

Две недели до лета…

Хромакей

Город в лужах и жалобах тонет,

И мерещится, будто давно

На зелёном снимаемся фоне,

Как в большом голливудском кино.

Нас дизайнер потом отрисует:

Уберёт под глазами круги,

Панораму пристроит другую,

Небо сделает тоже другим,

А пока — непонятное нечто

Как огромный холщовый мешок

Давит нам на мозги и на плечи

И сбивает на улицах с ног.

Хорошо, что когда-нибудь некто

Нас из этого фона возьмёт

И добавит крутых спецэффектов.

Мы и сами уже через год

Будем думать, что жили прикольно,

Лучшим делали мир сообща,

Всё держали под личным контролем

И ходили в красивых вещах.

А тоску, что полезет из фона,

Всё, что видеть не хочется нам,

Мы и сами закрасим зелёным

И отправим бестрепетно в спам.

Запасаем зелёную краску

Одинаковых ярких тонов!

Мы же всё-таки делаем сказку,

А не триллер, в конце-то концов.

Сине-серый

Покуда снова сине-серым

Опалом мир в окна оправе

Не предвещает новой эры

И отсылает меньше к яви,

А больше к снам, что к нам и с нами

Придут остаться потихоньку,

Валяться хочется в пижаме,

Общаясь только с миром тонким

На языке, какого сроду

Ты в словарях найти не можешь,

Но тут же, с первого подхода

Осознаёшь — как дрожь на коже,

Что незаметна часто глазу,

Хотя сознаньем ощутима

В момент, когда проходит разум

От мысли к мысли — мимо, мимо…

Так вот: в опале серо-синем

Не то что алой сочной розой —

Игрушкой детской на витрине

Лежит предчувствие прогноза

Погоды, но иной до колик:

С лучами, искрами и писком

Детей, синиц, души, что волю

Уже почувствовала близко.

Такой прогноз — уже немало,

Он — обещанье, что в картину

На смену синему опалу

Придут янтарь с авантюрином.

Интро

Город — потёртый, потрёпанный ветром,

В сорванных листьях и снежной крупе —

Выглядел полным вчера интровертом,

Глухо закрытым в своей скорлупе.

Он и сегодня не выглядит круче,

И продолжая снижаться в цене,

Съёжился, скомкался, сжался под тучей

Мокрою курицей в старом кашне.

Сразу куда-то девается удаль,

Сразу спешит он замкнуться внутри,

Лишь налетят на него ниоткуда

Стужа со слякотью. Как ни хитри,

Первый же шквал — и ломается голос,

Трубы ржавеют и крыши текут.

Город стоит беззащитным и голым,

И почему-то немыслимый труд —

С духом и силами снова собраться,

Конец ознакомительного фрагмента.