Летопись богов. Путь Трояна

Олег Викторович Чеботарёв, 2022

Войны богов, уничтожавшие целые цивилизации глубокой древности… Остались ли они в далёком прошлом? А если нет? Сможет ли главный герой, преуспевший в войнах людей, на равных сразиться в битве с теми, кого люди называли магами и богами? Чью сторону он выберет? И сможет ли вернуть себе потерянный титул и любимую женщину?

Книга I. Путь Трояна

Часть I

Ярополк

Глава 1

Страж горы

— Да пойми ты, никак нельзя сегодня на гору идти. Погода портится, да и по одному туда не ходят. Подожди, как распогодится, да ещё туристы подойдут, тогда и пойдём — проводник, крепкий мужичок лет тридцати, в небрежно накинутой дублёнке на голые плечи, уважительно, но без подобострастия уговаривал странного путника остаться.

Проковыляв к стоявшему возле жарко натопленной печи столу, с явным облегчением уселся на широкую лавку, выпиленную из цельного ствола дерева. Проводник Паша, повидавший на своём веку много разного люда, тем не менее, был не на шутку встревожен. Этот гость нисколько не напоминал ему всех этих праздных туристов и прочих любопытных, которых заносило на гору Пидан, овеянной множеством жутких тайн и мистических слухов. Странный путник не был похож на жителей близлежащих городов, Уссурийска, Владивостока или Находки. Не был он похож и на мистиков, кочующих по загадочным местам Дальнего Востока, Алтая или Урала. Больше всего он напоминал Паше былинного богатыря Евпатия Коловрата из старой советской сказки, которую Паша смотрел ещё в детстве. Вот только от этого человека веяло такой мощью, какой он не встречал ещё нигде и никогда в своей жизни. И природу которой Паше всё никак не удавалось понять.

В центре зимовья башней возвышался широкоплечий голубоглазый мужчина с кривым уродливым шрамом через всё лицо, один конец которого терялся в густой шевелюре светло-русых волос с проседью, а второй уходил глубоко в седую бороду. На вид ему было не больше сорока-сорока пяти лет, хотя небольшая, но густая борода и скрывала его истинный возраст. Цепкий внимательный взгляд выдавал в нём человека опытного и неглупого. Одет он был в добротный военный бушлат зимней расцветки, на ногах унты на каучуковой подошве в которые были заправлены тёплые ватные штаны с тем же рисунком грязного снега, что и бушлат.

— Так мне того и надо, Паша, погода в руку. Не нужны туристы. Мне одному идти нужно. Обязательно одному — приятно рокочущим басом, упрямо пригнув голову, продолжал гнуть своё странный человек.

— Да как ты не понимаешь? — Паша досадливо морщился — Это не инструкция какая-то, на неё я забил бы давно. Никто не возвращался, кто один шёл, понимаешь? И никто не знает, куда все они пропадают. Даже если от группы кто отстаёт — всё, считай, пропал человек. И оружие не спасает, теряются и охотники, и спецназовцы отставные и опера милицейские, кого здесь только не было.

— А старики что говорят?

— Ай — проводник раздосадовано махнул рукой, — эти всё твердят про попранные святыни, про языческие капища, про стража тропы…

— Стража тропы? Вот как? — человек едва заметно оживился — Что за тропа?

— Чего не знаю, того не знаю — проводник, скривившись, растирал колено, повреждённое на проклятой горе ещё в прошлом году — Стража, наши местные зулусы, или как их там зовут, запамятовал, называют «дух Амба», я по-нерусски не понимаю, что это значит.

— Амба, говоришь? Интересно. Слово-то, самое, что ни есть, русское, только старое очень. На древнем славянском языке это значит «Пожиратель». Насколько я помню, так называют тигра. А само слово «тигр» означает «страж священного Пути». Выходит, всё верно говорят твои «зулусы». И скорее всего именно он, тигр-людоед, виновен в пропажах людей. Тигр не охотится на группы, старается не попадаться на глаза и нападает только сзади из засады. Вроде, всё сходится.

— Ничего не сходится. Нет ни крови, ни одежды, ни снаряжения, ни костей. Ничего. Вообще никаких следов. И ещё кое-что. На гору всякий народ ходит нервишки пощекотать, да на языческую святыню ногу поставить. Так вот. В позапрошлом году один такой яростный ниспровергатель «идолищ поганых» вовсе практически на глазах у всех сгинул. Шумный такой был, заметный. Крест деревянный на себе пёр и кувалду здоровенную. «Истинную веру» утвердить, якобы, хотел. Шёл в центре группы, а после очередного привала уже и пропал. Кто бы ни отошёл в сторону — увидели бы. Никто не отставал, а на верхнюю площадку он не вышел. Был и не стало. Вместе с крестом и кувалдой. Вот, не хотел его брать с собой, не жалую я фанатиков. Каюсь, денег много он дал чтобы пойти, да обещал, что кувалдой только крест вобьёт. А лет пять тому назад, хулиганистый пакостник похожим образом пропал. Я не уследил, так он Запретные Камни на площадке, что перед дольменом стоят, раскатал, а те, что помельче и вовсе с горы сбросил. С горы спустились, а его и нет. В другой раз поднимаюсь, а камни все на месте стоят, целёхонькие. Мистика сплошная. Вот и думай, что за чудной тигр такой.

— Сам-то, какой веры держишься?

— Научной. Научной веры я держусь. По мне, так этим «истинно-верующим», только и дела, что абы чего разломать да порушить. А человечеству от этого какая польза? Никакой. Вред один. Утилизаторы хреновы. Сколько памятников по камням раскатали, да книг, да свитков пожгли — посчитать нельзя, я списки утраченных научных, да культурных памятников античности просматривал, только душу порвал. Эх, да чего там. Вот этот памятник изучаю, как могу, пока с ним тоже чего-нибудь не приключилось. Ну и копеечку какую-никакую на жизнь зарабатываю. Хлебушек, он денег стоит — закончив, Паша опустил взгляд.

— А про мистику чего думаешь? Кто так шалить может?

— Думаю, что это НЛО химичат. Больше некому. А духи не духи — сказки для суеверных людей. Двадцать первый век на дворе, а люди, как с цепи сорвались, в средневековое мракобесие всем скопом ударились. Кресты, талмуды пыльные, экстрасенсы, колдунство, язычество всякое. Я думаю, это от безделья и глупости всё — проводник, аккуратно подвернув штанину старого тренировочного трико с пузырями на коленях, принялся сосредоточенно втирать дурно пахнущую мазь в сизое пятно на ноге.

— Как повредил? — участливо спросил путник, кивнув на посиневшее колено.

— Да на горе, будь она неладна. По невнимательности. Группу на гору привёл, а там, уже наверху, на площадке, как приспичит мне до ветру, аж сил нет терпеть. Ну, я за Камни Запретные спрятался и справил нужду. А как вышел, то камешек из-под ноги выскочил, я на колено и рухнул. Меня туристы еле-еле сюда дотащили потом. Вот, синяк какой странный, видишь, почти год уже не сходит. Врачиха наша, участковая, говорит, мол, гематома. Аномальная — с плохо скрываемой гордостью в голосе произнёс проводник Паша.

— Ясно. Верно ли я понял, что на гору не пойдёшь?

— Верно. Не пойду. И денег мне твоих не надо. К чему мне деньги, если я их потратить не смогу? — проводник невесело усмехнулся.

— Тогда карту черти. Сам пойду.

— Смерти ищешь? Ну, дело хозяйское. Карту нарисую, только ты номерок телефона оставь, чтобы было кому позвонить, если не вернёшься.

— Не нужно звонить. Я вернусь. Да и некому звонить. Один я.

— Это я уже понял. Инопланетянам привет передавай.

— Всенепременно.

* * *

В полумраке огромного зала мрачного древнего замка творилось священнодействие. В неверном свете каминного огня, отражающегося от мрачных каменных стен, гротескно извивались тени от массивного каменного алтаря. На нём, точно повторяя линии выбитой в камне пентаграммы, лежало обнажённое тело молодой девушки. Множество мелких, но глубоких порезов всё ещё сочились кровью, которая наполняла знаки и узоры древнего символа. На жертве возлежало сморщенное худосочное старческое тело Первого Безымянного, который жадно всматривался вглубь угасающих голубых глаз девушки. Второй Безымянный затаился у охранного круга, обрамляющего символ с водружённым на него жертвенником. Он жадно вслушивался в хриплые стоны старика, что, завершив акт соития жизни и смерти, конвульсивно вздрогнул и затих. Тьма, прорвав невидимый барьер между мирами, щедро напитывала открытое сознание картинами из вневременья.

— Ну, что там, что ты видишь? — возбуждённым голосом проговорил стоявший у алтаря Второй.

— Он идёт. Он уже совсем близко — прохрипел старик.

— Кто его ведёт? — нетерпеливо вскричал Безымянный.

— Никто. Он снова идёт один.

В соседней комнате, освещённой лишь свечами, за большим дубовым столом восседали ещё шестеро Безымянных. Когда двое вышли из жертвенного зала, остальные поднялись с кресел и склонили в почтении головы. Усевшись за стол, старик медленно заговорил:

— Он снова идёт. И, к счастью, снова один.

— Не понимаю, как он снова и снова находит это место, если его никто не ведёт? — задумчиво постукивая пальцами по поверхности стола, выполненного из морёного дуба, произнёс Пятый Безымянный — Разве не спит его разум? Разве не закрыли мы все источники древних знаний для потомков народа асов? Разве не обратили мы весь их род в рабство? Мы что-то упускаем.

— Да не всё ли равно? Останавливали прежде, остановим и сейчас. — проговорил Седьмой Безымянный — Сгинет без следа. Великий, но глупый гой падёт, ещё на сорок лет продлив нашу власть. Стоит ли так сильно переживать из-за гоя, чей разум как у несмышлёного ребёнка? Изрочили народы всего мира, а уж одного изрочить, как-нибудь справимся.

— Великий гой? — со смехом переспросил Восьмой — да вы посмотрите на него. В чём же его величие? Он глуп, самонадеян и тщеславен. Он воин, не мудрец. С чего нам опасаться воина, да ещё и не прозревшего, слепого?

— Помнится, именно это его воплощение мы не смогли свести со света в течении всей его жизни. Как бы ни старались и какие бы силы против него ни обращали — возразил Шестой Безымянный — он Зверь, согласен, но надолго ли? Иначе, зачем он ищет сакральных знаний мудрецов, но не славы воинов, не утешений Зверя? Воинам мудрость лишь мешает, она им ни к чему.

— Но, разве не про него пророчество гласит… — вступил было Четвёртый Безымянный.

— Мало ли мы своих планов облекли в пророчества и кормили ими своих рабов? Разве не способны мы любое пророчество обратить себе на пользу? Мы — повелители этого мира. И все пророчества этого мира служат нашим целям — возразил Шестой Безымянный.

Первый устало прикрыл глаза.

— Да. Мы сильны. Сильны и в том, что можем зрить и прошлое, которое меняем по своему желанию и будущее, которое сами же и строим. Но это пророчество нам не подвластно. Его род принесёт погибель нашей власти. Он разбудит свой народ, который поднимется и принесёт нам забвение и смерть.

— Думается мне, что сделано оно нашим Создателем нам в усмирение, а не в назидание — возразил Второй.

— Хорошо, если так. А пока давайте отправим Вещего гоя на новый круг. Вот только…

— Что? — затаив дыхание спросил Второй.

— Не видел я его последующего воплощения — задумчиво проговорил Первый.

— И что это значит? — возбуждённо спросил Шестой.

— Одно из двух. Либо в посмертии его всё-таки поглотит Пекло, либо… либо он вернёт себе трон. А для нас нет большой разницы, кто утвердится на троне Судьи, Зверь, Великий гой или… тот, другой — после этих слов по залу повеяло вселенским холодом и в углах ещё сильнее заметались сумрачные тени.

— Мы почти тысячу лет оберегаем трон Судьи, который по праву Великого Замысла должен принадлежать нашему Создателю — хмуро проговорил Шестой — но всё, чего мы добились, так это находить Зверя и возвращать его в новый круг жизни. Больше мы не продвинулись ни на йоту. Может это и есть конец всему? Может именно сегодня будет провозглашена власть истинного господина, нашего Бога? После того, как Зверь сгорит в Пекле, никто больше не будет претендовать на трон, и он должен будет принять нового хозяина. Какова вероятность такого построения ткани событий?

— Велика — проговорил Третий. Вероятность очень велика. Но есть фактор, который может обратить Замысел вспять.

— Запретные Камни? — спросил Пятый.

— Да — продолжил Первый, — мы до сих пор не знаем в точности их назначения, и на этой земле нет никого из живых, кто знал бы это. А любое неизвестное из малой величины погрешности может обратиться в большую проблему.

— И всё же я настаиваю на их исключительно охранной функции — проговорил Седьмой.

— Тысячу лет назад их было четырнадцать. А две тысячи лет назад — девять. Для охраны достаточно и трёх. Нет, тут что-то другое. В любом случае, что-то изменить мы уже не сможем. Поэтому, есть смысл просто придерживаться нашего старого плана и надеяться, что Зверь угодит-таки в нашу ловчую яму Пекла.

— Все факторы влияния на действующую модель реальности сводятся к одному финалу — завершению данного цикла времени-пространства. Да и Зверь, если верить собранной статистике, никогда ранее не отклонялся от установленных жизненных периодов. Но не в этот раз. Он пропустил выход на Купол, чего раньше никогда не случалось. Что-то изменилось. Что-то такое, что может разрушить наши планы и привести к… нашему концу — закончив речь, Первый Безымянный откинулся в массивном кресле и, закрыв глаза, окунулся в мрачное облако видений, полученных из безвременья междумирья. Стараясь не пропустить ничего важного, он выделял полезную для Круга Безымянных информацию о настоящем и будущем. А остальные Безымянные замерли, выполняя каждый своё задание. Третий просчитывал могущественным разумом многочисленные вариации развития событий, чтобы вовремя складывать обстоятельства для нового мира своих преданных рабов. Второй извлекал из глубин древней памяти наставления Создателя, которые относились к подобному случаю. Шестой будил и ярил Стража, а остальные на пределе своих сил сгоняли в одну точку со всего дальневосточного побережья Приморья, ненастье.

* * *

Ветер выл и метался по заснеженной тайге, срывая верхушки сугробов, старательно заметая следы. Среди мрачных сопок, покрытых мглою бурана, едва виднелась сгорбленная под грузом рюкзака фигура, что с упорством безумца шла вперёд. Человек, поминутно оглядываясь, словно опасаясь сбиться с верного пути, пробирался сквозь пургу, не обращая внимания на пронзительное ледяное дыхание смерти, остервенело бросающей в лицо секущие ледяные плети. Там, позади него, осталась жизнь, тёплая избушка с ошалелым проводником, не сумевшим удержать путника от верной гибели, но впереди… впереди его ждала тайна, к которой он шёл почти всю свою жизнь. И теперь, когда от цели его отделяли лишь несколько километров глухой уссурийской тайги, даже совершенно внезапно сорвавшаяся с отрогов хребта снежная буря, не могла его остановить. Шаг и ещё шаг, под жуткий вой ветра, под мрак, затмивший солнце, под вкрадчивый шёпот снега, под угрожающе скрипевшие стволы деревьев, человек шёл вперёд, преодолевая последнее сопротивление на своём долгом пути к тому, что считал смыслом своей жизни. К тайне, которая неявно сопровождала его, старательно подкладывая одно испытание за другим, ограждая и наставляя, долго и упорно выводя его к сегодняшнему дню. Дню последнего испытания, после которого не будет уже ничего, потому, что сегодня он должен либо закончить свои поиски, либо умереть. Неизбежность этого события подсказывало почти до совершенства отточенное чувство опасности, натренированное в нескольких войнах, оставшихся за спиной.

Человек, ценой неимоверных усилий, пересёк Охранную Черту. Но даже если бы он и не сумел заметить ровный ряд остроконечных камней, едва выглядывавших из-под снега, которые на карте были отмечены, как «зубы дракона», то не почувствовать этот рубеж было попросту невозможно. Если до Охранной Черты непогода неистово терзала бураном окрестные сопки, то после её пересечения беснующийся ураган разрывал пространство в клочья. Раздавленный и обескураженный мощью стихии, человек упал на четвереньки и, прижимаясь к земле, потащил своё измученное тело к горе, на вершине которой была его конечная цель — Путь Трояна, который должен привести его к великой книге — Книге тайн, сокровищу, хранящему в себе тайны самих древних богов.

Очертания самой высокой в округе сопки уже потеряли первозданную форму пирамиды, ровные ряды плотно подогнанных друг к другу мегалитов выкрошило время и дожди, а склоны плотно заросли кустарником и редкими деревьями. Но она всё так же угрюмо и обособленно нависала над остальной тайгой, как и пару сотен тысяч лет назад, когда её только построили. В высоту пирамидальная гора достигала полутора километров, которые полуживой от усталости человек прополз на коленях, цепляясь за уродливые низкорослые деревца и кустарники, делая лишь небольшие остановки, чтобы отдышаться. Когда он наконец добрался до плоской, словно срезанной острым ножом, вершины, сил подняться на ноги уже не было. Он лежал на спине и смотрел на низкие, бурлящие множеством водоворотов, несущиеся с огромной скоростью, тучи. Когда смертельная усталость немного отступила, он поднялся в полный рост.

В центре каменной площадки на вершине горы высилось сооружение из каменных плит, в котором виднелось тёмное отверстие входа в дольмен. По кругу от него были расположены знаменитые и загадочные Запретные Камни, сейчас почти полностью засыпанные снегом. Удивительным образом все камни имели форму коленопреклонённой человеческой фигуры. Расположенный неподалёку большой сугроб вдруг зашевелился и из него, отряхиваясь, вышел невероятно рослый саблезубый тигр. Пятиметровая кошка, от усов до кончика хвоста, идеальная машина для убийства, мягкими грациозными шагами приближалась к человеку. Под чёрной в золотистую полосу шкурой бугрились могучие мышцы, ослепительно белые клыки полуметровой длины сверкали тусклыми бликами, а жёлтые глаза хищно светились в полутьме. Тигр сблизился и припав к скале, заметая хвостом снег, затаился. Человек осторожно дотронулся до лямки рюкзака. Тигр ещё ниже пригнул голову и тихо, но отчётливо прорычал: «ууумммррррриии». Достать припрятанный в рюкзаке старенький револьвер человек уже не успевал. Рука ухватила рукоять боевого ножа, притороченного к плечевому ремню. И одновременно с освобождённым из захвата ножен чёрным клинком, распрямилась золотистая смертельная пружина из когтей и клыков. На долю секунды она исчезла из поля зрения, но неожиданно возникла прямо перед лицом путника. Стремительной рыбкой мелькнул и исчез в сугробе нож, а сбитый с ног чудовищным ударом в грудь человек, кубарем покатился со склона сопки, на преодоление которой он потратил, казалось, целую вечность. Совершенно непостижимым образом он вновь оказался в полутора километрах от вершины. У подножия пирамиды человека со всего размаха впечатало спиной в каменную плиту. Он лишь охнул и, свесив голову, затих.

Глава 2

Хозяин

Гул встревоженных голосов пробивался в сознание как сквозь вату. Приложенное к раскалённому лицу мокрое полотенце вызывало обжигающую боль, сменявшуюся кратковременным облегчением. Едва слышный стон с трудом протиснулся сквозь воспалённое горло.

— Он выживет? — тихо спросила седая сухопарая старушка, сидевшая у изголовья кровати, на которой метался в горячечном бреду девятилетний мальчик.

— Будем надеяться на лучшее. Утром попробую ещё раз сходить в село за лекарем. Жаль, что не застал его на месте сегодня, но записку я ему оставил. Дороги замело. Такого сильного бурана я давно не видывал — седой старик с кряхтением поднялся с колченогого табурета и пошаркал к небольшому единственному оконцу горницы. Непогода ярилась и бесновалась, набрасываясь на круг света из окна, в бессильной злобе вгрызаясь в толстые брёвна старенького сруба, сиротливо ютящегося на границе между руслом застывшей величественной реки и бескрайнего, смутно шевелящегося моря сибирской тайги.

— Ничего не понимаю. Ни один отвар не помог. А таблеток у нас отродясь не было. Что же это будет теперь? — Старушка, в очередной раз, сменив тряпицу на лбу бредящего мальчика, тихо всхлипнула, промокнув слезу в уголках глаз — А ежели помрёт, как Славка сразу после войны, помнишь? Вот так же сгорел от незнаемой хвори.

— А ты не каркай, старая — дед раздосадовано махнул рукой — ничего, он крепкий малец, всё хорошо будет. Нутром чую. Гляди-ка — дед прислушался — кажись, стихло всё.

На улице и впрямь, заметно посветлело, снег уже не метался за окном, а ветер устало пробирался меж высоких сугробов, бессильно взъерошивая снежные барханы. На улице что-то глухо бухнуло. Затем раздался сильный стук в двери сеней.

— Нешто лекарь пришёл? — старушка суетливо заметалась по горнице, подбирая с пола какие-то тряпицы, двигая в сторону шайку с водой.

— Да не суетись ты. Не поспел бы лекарь так быстро. Может охотник приблудился? Пойду, отворю — дед, поспешно прикрыв за собой дверь, вышел в сени.

Окутанный клубами морозного пара, в горницу ввалилась огромная фигура, с ног до головы завёрнутая в медвежью шкуру, отчего напоминала вставшего на дыбы медведя. Старушка, испуганно охнув, загородила собой кровать.

— Здравы будьте, люди добрые — глубоким сильным голосом произнёс медведь и скинул с себя шкуру. Под ней оказался высокий широкоплечий мужчина с седой бородой до пояса, ниспадающей из-под низко опущенного капюшона. Серый балахон из грубой ткани плотно облегал крепко сбитую фигуру.

— И тебе здравия, мил человек — робко произнёс дед, тщетно пытаясь поднять с пола странную шубу гостя.

— Оставь её. Она лишь мне по плечу — криво усмехнувшись, гость легко подхватил шубу и закинул её в угол. Повернувшись к старушке, гость мягким движением отодвинул её в сторону.

— Дозволь, мать, я гляну — внимательно осмотрев мальчика и горестно покачав головой, он осторожно убрал в сторону едва влажную тряпицу и накрыл своей огромной ладонью его лоб. Мальчик, до этого метавшийся в горячечном бреду, затих. Кожа буквально на глазах высохла и порозовела. За спиной ошеломлённо ахнули старики. Мальчик, глубоко вздохнув, уже без хрипов и сипения, открыл глаза.

— Кто ты? — едва слышно прошептал он, тщетно всматриваясь в тёмный провал капюшона.

— Не говори ничего. Просто слушай и запоминай. Ты должен найти свой Путь. Ты должен найти своё Имя. Ты должен пройти по Пути Трояна до конца. Когда возникнет нужда, зови меня, я приду. Но только один раз, помни об этом. Звать меня будешь Бер. А сейчас, спи — ещё раз прикоснувшись рукой к лицу мальчика, странный человек резко развернулся, прошёл мимо испуганно отпрянувших стариков, подхватил свою шубу и быстро вышел в сени. Тяжело лязгнул засов на входной двери, глухо бухнуло во дворе и всё стихло. Дед шустро юркнул следом в сени, отворил дверь на улицу и некоторое время всматривался в сторону тёмной громады тайги. В неверном свете луны ему казалось, что он видит удаляющуюся фигуру бегущего огромного медведя. Но внезапно вернувшийся буран мощно ударил в стену дома, заставив деда отпрянуть назад и плотнее прикрыть за собой дверь. Вернувшись в горницу, дед зябко поёжился, но не от холода.

— Кто это был? — почему-то шёпотом спросила старушка.

— Хозяин. Хозяин тайги. Он же назвал своё имя.

— Бер?

— Ша. Тихо. Не должно имя истинное всуе звучать, али не ведомо тебе сие? Коли медведя истинным именем звать без нужды — быть беде. Чай, в тайге живём, а не на прошпекте каком.

— Да как же? Я и поблагодарить не успела. Внука ведь спас, помог, как-никак. А я, дура старая, замешкалась. Да и перепугалась изрядно, страсти такие, святый свет — старушка быстро очертила пальцами обережный круг у себя над головой.

— Не нужна ему твоя благодарность, не за тем приходил. Меня другое терзает. Какое дело ему до Ярика нашего?

— Ты почто говоришь такое, старый? Коли б не он — пропал бы малец. Уж ежели моё ведовство не сломило хворь, то никто другой и подавно не осилил бы. Ведь не простая то хвороба была, ох, не простая. Чуяла костлявую руку Тёмной Нави, да слаба я стала тягаться с ней. Возраст уж, поди, за сотню с гаком перевалил. Мне давно на краду пора, куда мне с Марой тягаться. Интересно, откуда прознал он про беду нашу?

— Его это земли, как же ему не ведать? Не зря и зовутся они по имени его — «се Берия», это только сейчас «Сибирь» говорят, по-нынешнему и непонятно ничего. А только чудно всё же, что к нам он пришёл. Я только от пращура своего слышал про то, что тот в младости видел Хозяина, тот ему тропу к деревне указал, когда он заплутал шибко. Но чтобы Хозяин в избу заходил, да ещё и обещал помощь впрок — никогда не слыхивал такого. Хотя… — дед, потирая лоб, задумчиво воззрился на дрожащее пламя свечи — В щуне о Пути Трояна было упоминание о подобном, вроде как. Сейчас и не упомню уже.

— Пути Трояна? — старушка заметно побледнела — а ведь и правда… нешто оно и есть, а? И ведь про Путь мальцу говорил и про Имя. Ведь погибель сулил, коли так.

— Почто кличешь беду раньше срока, то? Может и не про Трояна речь была, а коли и так, то не обязательно сгинуть должон. Может и образуется всё.

— Да как образуется, коли все, кто вступал на Путь Трояна в тёмные времена Ночи Сварога, сгинули? Кто на Пути погибель принял, а кто и выживал, так себя теряли, душу губили неминуче.

— Хватит. Довольно. Чему быть, того не миновать. Идём спать, утро уж скоро. И, того… помалкивай, люди не поймут, а нелюдям и вовсе знать нет нужды.

Глава 3

Долины смертной тени

Тоскливый стон растекался над выжженной долиной, укутанной серой дымкой тумана. Она была пуста и безжизненна, лишь призрачные смутные тени метались на границе видимости. Воздух казался вязким киселём, массы которого передвигались тяжёлыми смрадными глыбами, сменявшими друг друга в нескончаемом круговороте дыма и жара.

Ярик, удивлённо озираясь, сделал неуверенный шаг вперёд и посмотрел на небо, плотно закрытое серыми и тёмно-жёлтыми клубами облаков. Несмотря на тяжёлый удушающий зной, сверху сыпал ледяной дождь, который с шипением впивался в плотный ковёр пепла, покрывавшего долину, где и исчезал без следа. Ярик посмотрел на свои руки. Острые иглы моросящего дождя наносили тонкие болезненные ранки, а там, где они проникали под кожу, выступала кровь. Он сделал ещё шаг и ощутил под босыми ногами лёгкое шевеление. Отдёрнув ногу, Ярик увидел, как из-под слоя пепла выползают небольшие змейки, маслянисто переливающиеся в неверном свете долины всеми оттенками тьмы. С трудом сдержав крик ужаса, он обернулся и застыл. Вся долина бурлила водоворотами и бурунами из смеси серого пепла и змеек цвета мрака. Они извивались и корчились под ранящими струями дождя, обжигающего их шкуру. Над долиной стоял несмолкаемый стон и шорох, шипение и вой неведомых существ, прячущихся в смрадном тумане. То тут, то там вспыхивали голубым пламенем змеиные клубки, добавляя зловещие отсветы в мрачный пейзаж Долины Тьмы. Долины торжества смерти.

Вдруг, на далёком окоёме Ярик увидел тёмное пятно, которое двигалось в его сторону. Спустя некоторое время, оно сформировалось в огромного всадника на чёрном скакуне. Струи тумана всё ещё насыщали мрачную фигуру, но он уже с глухим стуком мчался во весь опор на Ярика. Кипящий змеями ковёр из пепла раздавался в сторону под копытами чёрного коня, а всадник, полыхая пламенем сквозь щели ржавых доспехов, торжествующе захохотал, поднимая для удара тяжёлое копьё, целиком выкованное из струящегося туманом тёмного железа. Ярик крепко зажмурился и приготовился к смерти.

Но вдруг, сквозь крепко зажмуренные веки, Ярик увидел вспышку ярчайшего света. Когда свечение чуть угасло, Яр приоткрыл глаза. Тяжёлый всадник резко осадил коня, забившего в ярости огненными копытами у самой головы Ярика. Над долиной загрохотало раскатистое и мощное: «ррраааа»… И вновь долину осветила яркая вспышка белого света, после чего уши заложило от страшного визга. Чёрный всадник с головой накрылся чёрным плащом от невероятного в этой долине чистого свечения, исходящего прямо из ладони седого старца, стоявшего позади Ярика. Лучи света терзали всадника, вырывая из него куски тумана, и развеивали призрачную дымку плоти. Ярик осторожно попятился назад, пока не почувствовал на своём плече большую и тёплую ладонь старца.

Маленький мальчик с криком на устах вывалился из кошмара, и только частый стук сердца напоминал ему о том, что недавно он побывал в Долине Смертной Тени. И смутное воспоминание о дедушке, одетом в странный серый наряд с капюшоном на голове, который мягким добрым голосом говорил с ним и потом, взяв за руку, вывел его из Тьмы. Дедушка называл его каким-то чудным именем, не Яриком, как мама с бабушкой и не строгим Ярополк, как его звал отец, и не Яр, как звал дед, но он точно знал, что это его настоящее имя.

* * *

Низкие облака тяжёлыми валунами с глухим голодным урчанием перекатывались через горный перевал. Мелкий, бросающийся в лицо ледяной дождь, шипел от злости на горячем стволе винтовки. Ветер выл и стонал, теребя старую заброшенную нефтяную вышку, которая своими очертаниями напоминала угрюмого чёрного всадника в ржавых и скрипучих доспехах. Тяжёлым смрадом чадили костры из подорванных грузовиков уничтоженного бандитского каравана, освещая адскими отсветами сумрачную выжженную долину, которая некогда цвела буйной жизнью. Но теперь в долине царила лишь смерть. Её привели с собой люди. Она всегда ходит рядом с вооружёнными людьми.

И тогда возмужавший мальчик вспомнил свой сон из далёкого детства. И понял он, что какими бы добрыми намерениями не руководствовался человек с оружием, он всё равно водит за собой смерть. И долину смертной тени он тоже всегда носит с собой.

* * *

Тягучая нудная морось быстро пропитала камуфляж и уже проникала, казалось, в самую душу. Противная мелкая дрожь сотрясала тело, а суставы пальцев застыли на ложе верной снайперской винтовки. Упражнения по разгону крови ненадолго успокаивали дрожь, но и отнимали порядком сил. Рядом послышался едва слышный стон, это у пулемётчика прикрытия опять от холода свело мышцу на ноге. Двигаться нельзя и поэтому уже через несколько часов напряжённой неподвижности теряются ощущения тела. Чувствуется только холод, напряжение и боль. Испуганно метнулась мысль, что застывший палец не сможет нажать на спуск. «Сможет» — уверенно прошептал услужливый опыт.

Тихий щелчок в наушнике раздался громом с небес. «Цель в зоне видимости головного дозора». Сердце вспорхнуло и принялось бешено накачивать щедро сдобренную адреналином кровь к мышцам, мгновенно разогрев тело и изгнав изматывающую дрожь. Уже через несколько секунд от первого сигнала, почти спавший мозг с бешеной скоростью прогонял свежие данные для расчёта поправок на выстрел.

Два щелчка. «Цель вошла в зону поражения силами основной группы». Патрон уже притаился в канале ствола, предвкушая свежую кровь. Палец мягко снимает винтовку с предохранителя в то время как тяжело-вооружённая группа людей пересекает срез увала. В этой группе более шестидесяти бойцов и почти у каждого в руках пулемёт. Нескончаемая вереница ослов, идущая следом, упорно тянула навьюченные ящики и свёртки с миномётами, автоматическими гранатомётами, крупнокалиберными пулемётами с поэтическим названием «Утёс», одноразовыми гранатомётами «Муха» и огнемётами «Шмель». Все эти люди идут явно не на вечер танцев. И если судить по их вооружению, то планируют они нападение на колонну с мощной броне-группой охранения, никак не меньше.

Щелчок, пауза и ещё два щелчка. «Цели снимать тихо, потом по ситуации». Ежу понятно — подумал Яр, — у нас всего дюжина ребят, три пулемёта, три снайпера, один десантный гранатомёт с пятью противопехотными выстрелами, шесть одноразовых гранатомётов «Аглень», одна спарка огнемётов «Шмель», да две заботливо установленные выпрыгивающие мины на электродетонаторах. Огневая и численная мощь противника превосходит нашу в несколько раз, поэтому нужно максимально полно использовать эффект неожиданности.

В «тихом старте» первыми начинают работать снайперы, у которых на винтовках установлены глушители, сразу за ними те, у кого автоматы с глушителями или бесшумные пистолеты и только потом все остальные. Снайперских целей много даже на троих. В первую очередь нужно подавить снайперов, потом управление, связь и затем тяжёлое вооружение. Здесь же, управление не выявлено, связь не выявлена, тяжёлое вооружение у всех, а снайпер только один, но идёт в центре и плотно закрыт. Непрост снайпер, ох как непрост. Через прицел Яр наблюдал за вражеским снайпером, от которого исходило неясное, но очень мощное ощущение опасности. И эти странные, глубоко посаженные тёмные глаза, в которых, казалось, метались призрачные змейки цвета мрака. На груди стволом вниз прижата не винтовка, а чудовищно огромное и невыносимо прекрасное крупнокалиберное чудо мастера оружейной мысли — винтовка Баретта пятидесятого калибра. Левая ладонь слегка дёрнулась в предощущении ценного трофея. Винтовка в ответ ревниво вздрогнула. Нет, родная. Дорогой и холёный американский ствол не сможет заменить неприхотливость и надёжность простоты настоящего русского оружия, в котором живёт частичка души оружейного мастера.

Головной дозор и основная группа противника зашли в зону обстрела, можно начинать. Заросший чёрной кудрявой бородой снайпер упорно «не шёл на выстрел», но от него так сильно веяло незримой мощью, что Яр, невольно задерживая дыхание, стиснул зубы и буквально заставил себя не думать о цели. Настороженно начавший оглядываться снайпер, слегка пригнул голову. Время на доразведку вышло.

Вражескому снайперу неожиданно и совершенно случайно досталась первая пуля, предназначавшаяся закрывавшему его пулемётчику. Яр никогда раньше не встречал столь развитое звериное чутьё и мгновенную, практически змеиную реакцию у человека. За долю секунды до выстрела Ярополка, вражеский снайпер сорвал винтовку с груди и уже в тот момент, когда пуля Яра покидала винтовочный ствол, бородач сбил с ног пулемётчика и выстрелил в сторону неприметного холмика. Но пуля Ярополка, пробив дорогую оптику прицела врага, а следом и его голову, слегка отклонила ствол винтовки, и вражеская пуля лишь обожгла кожу на голове Яра. Сбитый с ног пулемётчик подняться уже не успел, второй выстрел Яра успокоил его навечно. Следом отправился к праотцам ещё один пулемётчик прикрытия. Ярополк отметил про себя, что если бы его первый, предназначенный для другого боевика, выстрел не поразил бы вражеского снайпера, то тот натворил бы бед. Таких стрелков Яр ещё не встречал.

Серия из трёх выстрелов — две секунды и минус три цели, доворот влево, серия из трёх выстрелов — минус ещё три цели. В прицеле мелькнула рука, подносящая рацию ко рту и, почти сразу же её осколки вынесло с обратной стороны черепа, пробитого тяжёлой бронебойной пулей «Винтореза». Минус командир отряда. Справа и слева сухо и почти без звука постукивали оснащённые глушителями «Калаши» ребят. Только через пять долгих секунд безмолвного урагана, выкосившего треть вражеского отряда, прозвучала гортанная команда и противник, пригнувшись, бросился врассыпную. Поздно. На глухие хлопки вышибных зарядов никто из них не обратил внимания. Мины, покинув прикопанные в землю корпуса, рванули синхронно, на высоте чуть более метра от земли, расшвыривая во все стороны по две с половиной тысячи смертоносных шариков каждая. Эти грозные советские мины прокляты много раз недругами нашей страны и сейчас они подарили нам ещё немного времени. Вой и крики раненых и контуженных утонули в грохоте беспорядочных пулемётных выстрелов обескураженного противника. Наши три пулемёта вступили в бой одновременно. Рявкнули отстреленные «Шмели», гильзы со смертоносной начинкой с сухим шипением устремились к врагу и там разорвались с тяжёлым грохотом. Огонь вспыхнул мгновенно и сразу во множестве мест. На открытом пространстве «Шмели» не так хороши, как в закрытых помещениях, но суеты, страха и паники привнесли немало. Душераздирающие крики боли и ужаса на какое-то время заглушили грохот выстрелов.

Теперь начинается кропотливая работа по выбиванию из укрытий тех, кого загнал туда плотный пулемётный огонь. Лёгкий «Винторез» остался на первой позиции, его сменила тяжёлая, но более точная СВД. Нужно быстро отыскать групповые цели для проведения быстрой серии из двух, трёх выстрелов. Потом — смена позиции и всё заново. Один выстрел — смена позиции, серия из двух-трёх выстрелов не более чем на три секунды — смена позиции. Правоту такой тактики подкрепляют буруны от пуль, что рубят траву на месте прежней позиции сразу после отката. В прицеле мелькнул боевик, готовящий к выстрелу одноразовый гранатомёт «Муху» и который смотрел, казалось, прямо в глаза. Но чуть в стороне от него уже изготовился к бою расчёт крупнокалиберного пулемёта, засевшего за грудой камней. Ствол «Утёса» был закреплён на облегчённой станине, а стрелок уже взвёл ударный механизм и прицеливался для выстрела. Приоритетность целей не оставляла выбора и выверенным долгой практикой движением, Яр с ходу, двумя выстрелами расстрелял расчёт пулемёта и третьей пулей прострелил ствольную коробку вражеского «Утёса», а когда довернул винтовку на гранатомётчика, то стрелял уже сквозь дым порохового разгона гранаты. За долю секунды до её разрыва недалеко от своей позиции, успел с удовлетворением отметить мелькнувшие подошвы ботинок стрелка, сбитого с ног прямым попаданием пули в голову. Обжигающая боль рванула по лицу и потушила сознание, уводя его в спасительную темноту.

Тишина обрушилась внезапно. Сизый дым от сгоревшей взрывчатки испуганно жался к земле. И только дождь всё так же шелестел по окровавленной траве, напитывая землю кровавой данью, которую платят люди с оружием, наполняющие свои смертные долины призрачными тенями.

Глава 4

Бер

Сознание медленно возвращалось в разбитое тело. Не открывая глаз, Яр просканировал повреждения. Сломаны рёбра, во рту кровь, возможно осколком ребра пробило лёгкое, выбит плечевой сустав правой руки, повреждён голеностоп левой ноги, возможен разрыв связок. Разрезанным языком нащупал острый осколок сломанного зуба и с облегчением вычеркнул из списка повреждений пробитое лёгкое. За свою жизнь Ярополк попадал в разные передряги, но никогда ещё его жизнь не висела на таком тонком волоске. Он с трудом разлепил смёрзшиеся веки. Камни и сугробы плавали в мутном мареве, перемещаясь из стороны в сторону. Грустно дописал к перечню повреждений ещё и лёгкое сотрясение мозга. А к хорошим новостям добавил прекращение бурана. Тот, как будто удовлетворившись тем, что человек остановлен, сошёл на нет. С огромным трудом сфокусировав взгляд на тёмном пятне прямо перед собой, с досадой чертыхнулся. Прямо перед ним сидел огромный медведь, с явным интересом рассматривающий Яра.

— А ты откуда взялся на мою голову, а? Чего тебе не спится? Мне и доисторического саблезубого тигра хватило — сипло прохрипел Яр, сплюнув кровь вперемешку с крошевом зубов.

— Ты сам меня позвал. Я пришёл на твой зов — медведь медленно откинул подол шкуры, обнажив фигуру в сером балахоне — Не признал? Бер меня зовут.

— Признал. Всю жизнь думал, что ты мне просто приснился. Только не помню я, чтобы звал тебя. Мне тут, как видишь, не до того было. Да и чем ты мне помочь мог бы? Разве что хрень эту саблезубую прибить.

— А я тебе уже помог. Видишь ли, эта хрень, как ты её назвал, Стражем является и для того тут и поставлена, чтобы всякие разные непонятные организмы по приборам тонким не шастали и не докучали глупым любопытством своим, да пакостями всякими.

— А почему тигр-то, да ещё и саблезубый? — прервал Яр.

— Потому, что кошка. Кошка в двух мирах живёт. В Яви — реальности, мире живых и Нави — мире духов.

— Так вот почему его Дух Амба зовут.

— Да. У тебя были все ответы, но ты отринул их и опыту мудрости предпочёл самоуверенность силы. Тигр — потому, что это самая большая и опасная кошка, а саблезубый — в те времена, когда создавали именно этого Стража, иного под рукой просто не оказалось, да и знал я этих существ очень хорошо. Они очень хорошо расплодились и в этих краях только такие кошки водились.

— И за столько лет его никто не сумел прибить?

— Его нельзя убить — Бер поправил сползающую шкуру — он не живой. Он в Явь ходит только поохотиться.

— Я, кажется, теперь понимаю, почему его жертв никто не мог найти. Он нападает из Нави и туда же утаскивает добычу.

— Верно — Бер одобрительно кивнул головой.

— Но я-то видел его, видел его атаку! И, опять же, хоть я и поломанный, но нахожусь в явном мире.

— Ты очень важная добыча для него. В тебе особенная сила есть. Он сознательно показал себя, чтобы ты, испытав ужас, сделал себя слабее и… вкуснее, что ли. Всё-таки это больше нежить, чем зверь. Мясо его интересует намного меньше, чем жизненная сила. А в Яви ты сейчас потому, что, когда он тебя ударил, ты вылетел с площадки уже в Навь. Там я тебя и перехватил. Успел тебя обратно в Явь вытолкнуть. Кстати, в Нави все склоны этой пирамиды костями усеяна. Он там свою добычу пожирает. В Нави ничего не гниёт и ничего не пропадает. Я бы тебе показал, но тогда тебя Страж сразу найдёт.

— А как ты так быстро поспел?

— В Нави можно снять зависимость от расстояния, нужно просто уметь это делать. Не то, чтобы расстояний там вовсе нет, они там… ммм… несколько условны. Ибо в Нави можно управлять временем. Поэтому можно войдя в Навь, преодолеть некоторое расстояние и выйти в Явь в тот же момент времени.

— Да, я слышал об этом. И здесь ты тоже Хозяин? Ведь тут уссурийская тайга, а не сибирская.

— Хозяин. Везде, где народ Сокола обитает сейчас — там моя Сила и моя Власть. Если ты справишься с этим испытанием, ты сам всё узнаешь, даже больше, чем надеешься. Там — Бер кивнул в сторону вершины пирамиды — тебя ждёт океан знаний. Знаний, накопленных нами за миллионы лет,… если сумеешь их взять — уже себе под нос закончил фразу Бер.

— Кем «нами»?

— Дойдёшь до вершины — сам узнаешь, если захочешь. А не дойдёшь — тебе эти знания уже не понадобятся. По крайней мере, в этой жизни.

— И как же мне с этим Стражем справиться? Меня сейчас и кура лапой загребёт.

— Никак. Не сейчас, по крайней мере. Но этот Страж не самый умный, он всего лишь хитрый. За многие тысячи лет от него редко кто уходил. Ему и в голову не придёт, что ты в Явь вернулся. Он сейчас в Нави каждый камешек осматривает, тебя ищет. Так что, самое время нам уносить ноги.

— Значит, до меня уже были те, кто проходил?

— Да. Были. Но очень давно. Сейчас люди уже не умеют ходить в Навь во плоти, как раньше. Поэтому у тебя и не было шансов в одиночку пройти через Стража.

— Но он же чует живых из Нави? Разве меня сейчас не чует?

— Конечно, почует. Особенно тебя. Ты даже не представляешь, как сильно ты… светишься, не знаю, как понятней объяснить. Но пока я твою жизненную силу закрываю, он ничего не учует. Но и тянуть не следует. Если он догадается сюда нырнуть, то здесь увидит тебя сразу. А защитить тебя от него я не смогу.

— Но почему, ты же здесь Хозяин?

— Хозяин. Но над Стражем у меня нет власти. Он должен защищать прибор не только от людей, нелюдей или нежити, но и от Древних, таких как я. Над ним ни у кого нет власти. И он никому не подчиняется. Страж неуязвим. В Яви — ибо он Дух, а в Нави — ибо он во плоти. Это моё самое лучшее создание.

— Ты даже представить себе не можешь, как я за тебя рад — горько усмехнулся Яр.

— Благодарствую. Это, кстати, ты меня научил как сделать Стража в виде тигра.

— Я? Когда это?

— Было дело. Но это потом. Уходить надо. Я тебе помогу. Как только обернусь медведем, сразу влезай мне на спину, не мешкай.

— Постой, ты поможешь мне забраться на вершину?

— Да. Но не сейчас. Сейчас я помогу спасти тебе жизнь. Мы пойдём ко мне.

— Куда к тебе?

— В берлогу, естественно, куда же ещё?

— В берлогу? — обезображенное лицо Яра удивлённо вытянулось.

— Вот чудак-человек. В логово Бера. Берлогу. Живу я там, понятно? — Не дождавшись ответа, Бер укутался в шубу и, глухо ударившись о землю, поднялся уже громадным медведем. Встав на задние лапы, он мощно заревел: «уууррррааааа». Тучи над пирамидой, словно услышав грозный рёв, послушно разошлись, освободив из своего плена солнце, которое с трудом смогло осветить неверным вечерним светом склон горы. Бер припал к земле и резко мотнул головой. Яр ошарашено заморгал глазами, но привычно подавив все эмоции, лишь скривившись от резкой боли, спешно взобрался на медведя. Зверь пошёл прочь от горы, постепенно ускоряя шаг.

Уже затемно медведь пробрался под густыми кедровыми лапами, скрывающими вход пещеры, расположенной в склоне одной из сопок. Там было сухо и удивительно тепло. Яр со стоном сполз на каменный пол и сразу же потерял сознание.

Глава 5

Берлога

Очнулся он уже раздетый, лежащий под толстым пуховым одеялом. Вместо кровати под ним была постелена свежая и приятно пахнущая куча сена, накрытая свежей хрустящей простынёй. В ноздри ударил приятный сильный запах свежеиспечённого хлеба. Ярополк огляделся. Пещера была достаточно просторна, около двухсот квадратных метров, под сводом потолка в воздухе плавали два светящихся ярким, но мягким жёлтым светом огня, иногда потрескивая лёгкими электрическими всполохами. Огненные шары парой кружились медленным танцем по периметру пещеры, нигде не останавливаясь и не оставляя следов горения на потолке.

— Проснулся? — раздался густой, слегка рокочущий бас Бера, который споро накрывал на стол, стоявший в углу пещеры. — Как ты себя чувствуешь?

Ярополк привычно просканировал своё состояние и ошеломлённо произнёс:

— Как новый. Рёбра не болят, голова не кружится, нога работает… даже зубы на месте! — потрясённо воскликнул Яр. — Ты великий лекарь, Бер.

— Это не я. Я лишь помог твоему телу себя излечить. Чем сильнее человек, чем больше в нём силы духа, тем быстрее он излечивается. А я лишь направил твою силу в нужное место. Ты не стой, подходи к столу, отведай, чего пожелаешь.

Стол был заставлен скромно, но со вкусом. Ярополк, только сейчас ощутив сильнейший приступ голода, с жадностью набросился на еду. Горячий парующий, немыслимо ароматный и вкусный хлеб провалился, как в бездну, вызвав удовлетворённое мычание. Репа, пшеничная и гречневая каша, заправленная сливочным маслом и ароматными травами, перья лука, головки чеснока, овощной салат.

— А это у тебя чего такое летает? — с набитым ртом пробубнил Яр, указывая пальцем на огненные шары.

— Ты никогда не слышал про огневушки? — Бер от удивления даже поперхнулся.

— Огневушки-поскакушки? Так вот они какие, оказывается. А я и не думал, что это и вправду бывает такое, думал, что это просто сказки красивые про шаровые молнии.

— Сказка — это сказ, то, что сказывается, то, что показывают. Я сказал, ты представил, увидел. Где здесь указание на неправду?

— Хм… а если и впрямь нужно придумать то, чего нет, ну, мало ли для чего?

— Так это и называется тогда — вымысел, то есть, неведомые, незнамые мысли.

— Ясно, Бер. Привык просто к словам не прислушиваться, о чём они говорят, вот и впросак попадаешь с этим постоянно — Ярополк ненадолго задумался — Значит, именно на той горе начинается Путь Трояна?

— Путь Трояна невозможно найти, он никогда не расположена в каком-то конкретном месте, его можно только пройти. Твой жизненный путь и есть Путь Трояна. И раз ты здесь и знаешь, зачем пришёл, то по своему Пути ты идёшь правильно.

— Но… но как же, ведь он так и называется «Путь», да и говорят «пройти трояновым путём». Что тогда это значит?

— Троян — это тройственность души, три её состояния… Душа, суть есть разумная энергетическая сущность, которая, в свою очередь, определяется просветлённым сознанием Света, то есть мудростью ведания, определяющего личность. Светлая душа — это сила духа, ведающий разум и избранный сознанием духовный путь. Вот когда душа обретает и гармонизирует в себе все эти три составляющие, то и достигает тогда состояние счастья, то есть, все части бытия яна, души. Это состояние счастья и есть завершение Пути Трояна. И заканчивается этот Путь для тебя не на горе, а после того, как все испытания пройдёшь и с горы вернёшься.

Ярополк с силой ударил себя ладонью по лбу.

— Верно! Тро-Ян, три души, как же я сам сразу не понял. А что значит «тройственность души»?

— Труд познания трёх сторон восприятия, трёх сознаний, трёх ипостасей души, трёх её миров. Мира Света, мира Тьмы и Мира Богов. Когда душа познает и Свет и Тьму и если сможет воссиять божественной мудростью, вот тогда Путь Трояна и будет пройден.

— А почему тогда этот духовный путь называют «Путём», а не тропой, например?

— Потому, что путь — это то, что изведано, это то, что нужно делать, чтобы достичь изведанной цели, торный путь известный многим, но труден и долог этот путь. Но тропа — это всегда короткий путь, скорый, торопкий, но это всегда и поиск своего, это блуждание в непознанном, это всегда урок только для одного идущего, для гоя. Если тропа-торопка одного гоя выводит к верной цели, она становится уже путём для многих. Идущих по Пути Трояна раньше звали словом «погани», что означает «идущие по духовному пути» или просто — духовные, а сегодня никак уж не зовут. Давненько никто третьей души не достигал.

— А я? Мне ещё долго по этому Пути идти? — спросил Яр с замиранием сердца.

— Того не ведаю — со вздохом ответил Бер — Как достигнешь второй души, сам почуешь.

— Второй?

— Да. Второй. Ты и первую-то ещё не познал. А если быть точнее, то даже познавать не начал. Ты пока в этом смысле дитё малое.

— А в ухо? — чуть шутливо проворчал Яр.

— Ну вот, я же говорил. Ровно дитё неразумное. Чисто зверь лютый.

— Ладно, уговорил.

Яр с удвоенной скоростью мёл со стола всё, что попадалось под руку. Давненько он не испытывал такого сильного голода. Слегка отдышавшись после первого налёта, Яр с сожалением произнёс:

— Жаль, что мяса нет. Не знал, что медведи бывают вегетарианцами.

— Ах, ты ж, старость не радость — воскликнул Бер, — что ж ты сразу не сказал?

— Так я же не знаю, чего у тебя есть, а чего нет — Яр развёл руками — ты же здесь хозяин.

— У меня всегда есть то, что я ведаю — произнеся эту загадочную фразу, Бер отошёл в дальний угол пещеры к торчащему из стены осколку скалы. Немного повозившись, вернулся с разносом, на котором лежал жирный, парующий волшебным ароматом неведомых трав, жаренный гусь с золотистой коркой. Запах стоял настолько одуряющий, что Яр с рычанием голодного зверя набросился на гуся и уже через некоторое время от него ничего не осталось. Яр виновато посмотрел на Бера.

— Извини, даже костей тебе не оставил.

— Их там и не было — коротко хохотнул Бер — зачем мне их делать, если есть их здесь некому?

— А ты?

— Мясо для плоти, злаки для духа, понятно?

— Не совсем.

— Если хочешь быстро укрепить плоть, нужно есть мясо, но если хочешь укрепить дух, то кушать требуется только растительное, а в идеале — зерновые. Мясо вообще плохо влияет на человека, но сил даёт много и быстро.

— А люди до сей поры бьются в споре, кто прав, мясоеды или травоеды. Выходит, обе стороны и правы, и неправы одновременно. Постой — Яр изумлённо замер — Как это «зачем мне их делать»? Ты чего, гуся этого, сделал что ли?

— Ну, да. А тебя разве волхованию не учили?

— Такому нет. Бабка говорила, что это очень опасно.

— Правильно говорила. Но мне можно. Я давно живу.

— А… э… как оно делается?

— Научить не могу. Могу, но это очень долго — Бер наклонил голову и к чему-то прислушался. — Я расскажу тебе только общий смысл, а остальному ты научишься в другом месте. Хорошо?

— Хорошо. А в каком другом месте?

— Доживёшь — увидишь, — усмехнулся Бер — а общий смысл таков. Ты знаешь, что всё, что нас окружает, состоит из очень мелких частичек, глазу невидимых?

— Ага. Мы называем их атомами. Всё, что нас окружает, состоит из них. Все атомы одинаковы, но разная их совокупность порождает разные материальные объекты.

— Замечательно! А я уже начинал думать, что люди окончательно оглупели, потеряв Веды Предков. Ну, так вот. Вся материя в Яви, в свою очередь, состоит из частичек силы, которую люди называют энергия. Но люди забыли, что из энергии состоит вся Вселенная. Только из энергии и ни из чего больше. Таким образом, во Вселенной не существует пустоты. И, что намного важнее, она разумна. Всё, что нас окружает, обладает разумом. Материальный объект любой формы обладает своей собственной разумной структурой, просто по факту наличия энергии материи. Понятно?

— Не совсем. Ты хочешь сказать, что разумны не только люди и животные, но даже неживая материя?

— Именно так и есть. Но, ум и разум, как разум и жизнь — это разные понятия. Иногда они взаимосвязаны, иногда нет. Если проще, то жизнь всегда разумна, но разум не всегда живой. Жизнь — это особое состояние материи, выполняющей задачи по выделению и изменению духовной компоненты этой материи — души, а разум — её свойство, заложенное изначально. Как если бы ты взял камень и вырезал бы из него фигурку. Форму ты можешь придать любую, но свойства камня ты изменить не сможешь. Так и с любой материей. Она может принимать любые формы, но её внутренние свойства, в которые входит и разумность изменить невозможно. Это базовые свойства энергии Вселенной Первобога.

Бер поднялся с лавки и заложив руки за спину, медленной шаркающей походкой пошёл прочь от стола. Яр прихватив со стола здоровенную редиску и пучок зелёного ароматного лука, побрёл следом, жадно вслушиваясь в слова Бера, и пытаясь не сильно громко хрустеть при этом.

— Итак, — Бер почесал свой широкий нос когтеобразным ногтем и продолжил. — мы немного отвлеклись. Чтобы сотворить гуся я создаю точный образ и подобие гуся в своём разуме и обращаюсь к энергетической структуре, например, скалы. И атомы скалы, которые вторичны, первична уже энергия, перестраиваются в атомы гуся. По моей, э-э… «просьбе». Например, на изготовление этого гуся я потратил камешек в треть твоего кулака. Но мог бы потратить и воздух или вовсе, перестроить часть того поля энергии, в которой мы купаемся, как гуси в пруду. Но есть простые правила. Разуплотнять материю намного проще, чем наоборот, уплотнять. Как с горы катиться проще, ибо в этом случае я использую силу материи, свою силу лишь прилагая, а в случае уплотнения, мне нужна сторонняя сила или полностью своя собственная. Например, моей души, а это очень нежелательно в определённые периоды времени. Поэтому я создавал гуся из камня, а не из воздуха. Здесь главное помнить, что ничего не берётся из ничего. Любая материя содержит в себе уже изначально базовую энергию Вселенной, плюс к этому ещё и приложенную энергию, потраченную для создания этой материи. Таким образом, чем плотнее материя, тем больше в ней заложено потенциальной энергии. Так понятно?

— Понятно. Ты, прямо, как профессор излагаешь. Но мне понятно. И они тебя слушаются? Ну, эти атомы скалы. Как ты меняешь их внутреннюю программу?

— Не слушаются, а подчиняются моей воле, которая есть острие разума. Разум любой материи находится в первозданном состоянии хаоса, упорядоченного высшей волей Создателя этой материи. Чтобы было понятнее, представь, что вся Вселенная — это бульон из энергии, которая потенциально разумна, но не упорядочена. А материя — это уже упорядоченная энергия при помощи внешней силы. Для того гуся, что ты сожрал без стеснения совести, Создатель — это я, Бер. Я перевёл в иной порядок ту материю, которую до меня упорядочил другой Создатель. Для этой звёздной системы, частью которой является эта планета, Создателем является один из Изначальных, которого мы, Древние, зовём Сварог. Он создал эту галактику, которая называется Ярга. Именно он определённым образом упорядочил потенциально разумный хаос в отдельно взятом пространстве Вселенной. Понимаешь?

— Да. Только непонятно одно. Получается, что ты своей волей опроверг волю Сварога?

— Не опроверг, а перестроил. В вопросах творения нет приоритетности. Люди берут глину, созданную Сварогом и лепят горшок, создавая уже своё творение и становясь для него Творцом. Разница лишь в доступной силе. Сварог может создавать звёздные системы, Древние могут создавать средства для жизнедеятельности этих систем, а люди… люди могут лепить горшки.

— И от чего же зависит эта сила?

— От разума и воли. Но от разума больше. Чем он сильнее развит, тем выше его доступная сила. Сила — это и есть разум, сила равна разуму. Но лишь воля позволяет овладеть силой разума. Я уже это говорил тебе.

— Выходит, что каждый человек, развив в себе разум до определённого уровня, способен сравняться с Древними?

— Не сравняться, а стать одним из нас, стать бозе — богом земным, ну, или боже — богом живущим, что одно и то же. А Древними нас называют лишь потому, что люди прекратили себя развивать после того, как подчинились тьме невежества. Не подчинить мир, не подчинив себя. Измени себя — мир под тебя перестроится сам, подчиняясь твоей воле.

— Понятно. Бер, вот ты сотворил гуся, а ты можешь сотворить человека?

— Я могу сотворить любой объект в пределах своей можи, но я не смогу сотворить жизнь. Я могу создать лишь гомункула, нежить. Но человека могут создать люди. В этом умении их великая сила и божественное предназначение есть.

— Животные и растения тоже могут создать животных или растения. Размножение называется, слышал?

— Люди тоже частенько создают людей-животных или людей-растений. Но только Человек, наделённый силой разума, может создать Человека. Не плотью, но духом.

— А почему ты не можешь? Ты же создал Стража?

— Страж — не живой. Это очень сложный, но всё же механизм, нежить, у него нет того, что делает организм живым — души. Я не могу создать жизнь потому, что у меня нет доступа к Меркаба — Бер буквально впился глазами в лицо Яра — ты ведь знаешь, что это?

Яр ненадолго задумался. Это слово тихонько шевелило самые глубинные мысли, не мысли даже, а тени мыслей, обрывки сознания, которые никогда не поднимаются на поверхность для осмысления.

— Нет. Не уверен, что слышал об этом. И что это?

— Эка ты прыткий какой, — Бер едва заметно блеснул не по-человечески развитыми клыками — ты про тайные знания что-нибудь ведаешь?

— Ну.

— Не «ну», а это одна из тайн не только этого мира, но и всех известных миров Вселенной — Бер тяжело перевёл дух — ну, да, ладно. Всё одно скоро узнаешь. А не узнаешь, так напомнят.

— Кто напомнит? — Яр настороженно нахмурился, хрустнув костяшками пальцев, сжатых в кулаки.

— Да, есть тут, некоторые — Бер опасливо покосился по сторонам — послушай, я тебе многое рассказываю только потому, что очень давно дружен с тобой и… многим обязан тебе, но, если что… сам понимаешь. Есть и надо мной силы, которым я не смею перечить.

— Ничего не понимаю. И не пойму, пока ты будешь юлить и ходить кругами. Итак, мы познакомились, чуть более тридцати лет назад, и я не помню, чтобы ты был мне чем-то обязан. Давай с этого места поподробнее, будь ласков. Рассказывай.

Бер горестно обхватил голову руками и тяжело вздохнул.

— Ладно. От судьбы не уйдёшь, слушай. Познакомились мы с тобой не тридцать, а больше пятисот тысяч лет назад. Когда мы познакомились, я был молод, только-только перешёл из мира людей в состояние боже. Именно ты был моим Наставником. — Бер покосился на лицо Яра и слегка улыбнулся, глядя в его распахнутые ошарашенные глаза. — Да, да. Ты старше меня не на один десяток миллиардов лет земного времени и именно ты тогда был выпускающим из мира людей в Правь. А теперь держись за лавку ещё крепче. На позиции выпускающего ты был в наказание, точно так же, как и я сейчас отбываю наказание выпускающим из мира животных в мир людей. А до своего проступка ты был сильнейшим из богов Прави, тебе прочили Путь Сварога, Путь Вышних богов… а теперь ты сидишь здесь и опять крутишься в круге перерождений.

— Постой, я так совсем запутаюсь. Кто такой «выпускающий»?

— Ты, что, совсем не знаешь?

— Нет. Никогда об этом не слышал. А ты можешь ответить на некоторые из этих вопросов? Кто такой «выпускающий», кто такие Вышние Боги и почему я сижу здесь, и как так получилось?

— Могу. Только не на все. На все тебе и меры жизни не хватит, да и далеко не всё понять пока сможешь.

— Ну, кое-что я тоже знаю. У меня бабушка с дедом староверы были, я от них тоже многое узнал. Язык древний, вот, смогу понять, если не сильно сложно.

— В том то и дело, что кое-что. Староверы, это кто?

— Это люди старой, дохристианской, веры. Традиционной, народной веры, если по-другому. Иногда их называют язычниками. Но это по старому слову «языче», что значит «народ». Сегодня это слово, «язычники», или «народники» если по-новому, не то чтобы под запретом, но стало почти ругательством.

— Как можно из слова «народ» сделать ругательство? — Бер обескуражено покачал головой — давненько я в мир не ходил, с тех пор, как людьми был нарушен Договор. Много чего пропустил, видимо.

— Договор? Какой Договор?

— Это долгий разговор.

— Ну так, какое-то время у меня ещё есть, так?

— Да. Несколько дней, пока Страж не успокоится.

— Расскажи. Я знаю, что там, на горе, сам всё узнаю, но лучше ты расскажи. Всё одно делать больше нечего.

— Добро — Бер усмехнулся одними глазами. — Ты ведь знаешь о Коло Живы?

— В общих чертах. Душа, в своём развитии и обучении, проживает свои жизни в четырёх ипостасях мира. Сначала в мире камней, затем в мире растений, затем в мире животных и завершает цикл перерождений мир людей. В каждом мире душа перерождается до тех пор, пока не выполнит все свои Уроки. Это и есть Коло Живы.

— Верно. Но неполно. Душа не вселяется в мир камней, она из камня рождается, она должна выделиться, получить индивидуальность из хаоса первичного разума камня и только после этого она приобретает возможность перерождаться. А душа человека завершает обучение и после серии испытаний либо переходит в качественно новую форму сознания, условно названную боже, если проще, то богочеловек или сверхчеловек, либо возвращается на переподготовку в Коло перерождений. Ну… или в Пекло.

— Про Пекло я тоже знаю, но не понимаю до конца, что это за место такое. Где оно расположено? Там грешников наказывают за грехи?

— Наказывают? Не думаю, что это наказание. Это, скорее, приведение в норму. Это не наказания, не пытки, это преобразование. Души, которые нарушают Коны Правды осознанно, понимая о последствиях и осознавая вред, который они несут, то есть души, обладающие сознанием — эти Души подвергаются… как бы понятно выразиться… возвращению в исходное состояние чистой энергии. Растворяются в общем поле Разума. Для души, после миллионов её перерождений на пути к вершине, это действие подобно гибели, уничтожению, потере индивидуальности. Имя этой души навсегда стирается из поля Разума Вселенной. А Пекло, оно и есть Пекло. На солнцах оно расположено. Только там созданы необходимые условия для трансформации энергии души в энергию Вселенной. А те, кто успешно выполнит свою миссию в качестве богочеловека или таких людей ещё называют пророками, те попадают в мир Прави. Это старые планеты под голубыми солнцами в созвездиях, принадлежащих асам. Там нет войн, крови и насилия. Там души воспитывают управлять мирами в качестве богов.

— Ясно. Я примерно так и думал.

— Итак, если с этим понятно, то рассказываю дальше. В каждом мире, через которые проходит душа, есть выпускающий. Например, в каменном мире, при всём многообразии камней, выпускающий — это Алатырь-Камень, людям больше известный как алмаз. В растительном мире — это Прадуб. В животном мире — это я, Бер, люди зовут меня медведь. Как будто я только мёд ведаю. В мире людей — это бог Велес, бог мудрости и Великий Судья. Но у него много и иных имён, каждый народ даёт своё имя. С каждым выпускающим у людей, кои являются самой активной частью Коло Живы, в древности был заключён Договор, согласно которому, выпускающие передают в мир людей души, а люди обеспечивают выпускающим персональную безопасность. Грубо говоря, запрещается наносить какой-либо вред этим представителям миров. Ибо именно через эти ипостаси, души переходят в следующие воплощения, более высокого уровня. Например, только в медведя вселяется душа, способная переродиться в человека который, в свою очередь, способен к перерождению в бога. Каждый раз, когда медведь погибает насильственной смертью, такая душа теряет шанс перерождения в человека. Всё взаимосвязано.

— Так вот почему некоторые животные, камни и растения стали священными?

— Да. Примерно так. Для простоты понимания обычных людей, нанесение вреда выпускающим было табуировано, а забота о них стала священной. Это взаимовыгодный Договор.

— Но я слышал о том, что в Индии, например, священным животным была корова, В Египте — кошка и скарабей, где-то крокодил, бык, ворон, петух, много других животных.

— Всё верно. Дело в том, что некоторые животные просто связаны в одну ипостась, как Велес, который может… — Бер, мельком взглянув на Яра, слегка запнулся — э-э-э… мог обращаться и в быка, и в коня, и в ворона, например, а очень многие животные были «назначены» священными уже много позже заключения Договора. Я подозреваю, что сделано это было не просто так и совсем не случайно. Более того, выпускающие, которых я перечислил, относятся лишь к народу Сокола, который раньше проживал почти по всей земле. А у двух народов мира, не относящихся к народам Сокола и вовсе свои Договоры, и свои выпускающие. Однажды люди, забыв Договор, начали искать священные камни, вырубать священные дубравы, охотиться на медведя и приносить в жертву пророков — голос Бера звучал глухо и спокойно, но напряжение чувствовалось в каждом слове.

— Я слышал об этом в очень старой щуне, но даже не догадывался, что это правда. Там говорилось о том, как на земли священного Света пришли нелюди, что не имеют разума, и поэтому они не умели говорить с природой, с камнями, деревьями и животными. Что они не умели говорить даже с людьми. Ими управляла Тьма, что пришла из дальних пределов внешних земель Ярги. На своих плечах они принесли весть о духовном рабстве и со словами о добре и любви, залили кровью земли Света. Говорили о благочестии и ввергли страну Света в хаос убийств, междоусобиц, грабежей и насилия — Яр надолго задумался — когда я её услышал, то и подумать не мог, что всё это правда. И я, кажется, знаю теперь, что это за люди Тьмы. — Яр сидел раздавленный и потрясённый, а Бер угрюмо продолжил.

— Да, Ярополк. Потому и щуны были запрещены и кощунников убивали и живьём жгли на кострах. Потому и летописи все пожгли и свои истории написали, чтобы те, кто уцелел в великой бойне — не сумел и не посмел бы рассказать правду. Именно поэтому я не мщу людям за нарушение Договора, а лишь наказываю особенно ретивых в своей жадной глупости и глупой жадности.

— А если рассказать людям о Договоре? Они же просто о нём не знают!

— Рассказать? Как же ещё можно рассказать, коли само слово «беременность» и состоит, как раз, из моего имени и слова «мена», что и означает «договор». Каждый раз, когда люди зачинают дитя, каждый раз человеку напоминают о Договоре со мной, Бером. Как ещё можно напоминать, Яр? — Бер горестно замолк.

— Хм… а я думал, что слово «беременность» от «бремени» пошло.

— Нет, «бремя» — это просто сокращённое слово «беременность».

— А что будет, когда… если будет убит последний медведь? Люди исчезнут?

— Нет. Не исчезнут. Но я выпускаю только зрелые души. Души, отмеченные божественным сиянием разума. Когда будет убит последний медведь — люди навсегда останутся полу-животными или полу-растениями. А потом эта цивилизация будет уничтожена. Как и многие до них…

— Я… я не знаю, Бер. Но я обязательно узнаю, что можно сделать. Пока живу, пока дышу, я буду людям напоминать и рассказывать правду. Никто из лжецов не уйдёт от воздаяния, поверь.

— Что мне верить, я это знаю. Кон Воздаяния обязателен для всех, даже для богов. Помнишь его?

— Да. Каждое действие ведёт к последствию. Последствие запускает механизм воздаяния в виде ответной платы за действие. Иногда Воздаяние работает в паре с Испытанием. Тогда, если человек не может принять верное решение, обстоятельства Испытания будут складываться для него вновь и вновь, пока он либо не поймёт урок, либо он не будет отправлен на новый круг перерождения. В то же время, размер платы усиливается за счёт отсрочки воздаяния, которая позволяет устранить плохие последствия или усилить хорошие. И воздаяние всегда обращено к сердцу. К самому дорогому, самому любимому, что есть у человека. Обычно воздаяние обращено к детям… которые либо обласканы дарами Вселенной, либо оплачивают грехи отцов…

— Верно. Немного неполно, но по сути всё так и есть. Но помимо Кона Воздаяния у всего человечества почти не осталось времени.

— Вот как? Ты про конец света?

— Да. Срок уж близок. И зависит он от самих людей, кои сами, своим невежеством приближают момент, когда в этой звёздной системе свет будет погашен.

— Получается, что «конец света» это буквальное действие?

— Ну, да. А как его ещё можно по-другому понимать? Ярило-солнце будет погашено, как в своё время было погашено Хорс-солнце. Видишь ли, если я правильно тебя понял, когда ты мне, в своё время, об этом рассказывал, противники Света научились извлекать энергию душ, которые попадают в Пекло на уничтожение. И если сначала они пользовались только энергией тех душ, которые попадали туда по собственному выбору, то потом они стали такие души готовить сознательно, ещё при их жизни. И если раньше пекельные души были редки, то скоро редкостью станет душа перерождённая. Таким образом, они сумели увеличить энергоподачу для своих целей. Но ты так и не сумел выяснить, для чего им столько чистой, первородной энергии разума Вселенной. Я не знаю этого наверняка, но думается мне, что чем больше солнце перерабатывает грешных душ, тем выше вероятность его разрушения. Это как некая критическая масса, запретная черта, которую цивилизациям лучше не переступать. Все процессы на солнцах обитаемых систем автоматизированы и от человечества зависит лишь срок его жизни. Но сегодня Кон Воздаяния уже начинает возвращать долги.

— Это заметно. Складывается ощущение, что платить по счетам приходится всем людям, даже тем, которые не виновны. Бер, я очень хочу во всём этом разобраться. Ведь нам, славянам, или, как ты их называешь, народу Сокола, рассказывают совсем другие истории. И что мы дикари и варвары, люди второго сорта и третьего мира, неполноценные, что мы не только недостойны жизни на своей земле, но вообще недостойны жить, ну и прочие всякие гадости.

— И что тебя удивляет? Ведь люди народа Сокола издревле были хранителями Правды на этой земле. Когда славяне будут частью уничтожены, а частью обесчеловечены, тогда эта земля перейдёт во владение Тьмы.

— Понятно. Не так давно слышал даже бред про то, что славяне, якобы, от союза дуба с медведем произошли — внезапно замолкнув, Яр застыл с открытым ртом, в изумлении смотря на Бера — твою ж дивизию…

— Неверно понятые щуны приводят к неверным предположениям, а они, в свою очередь, служат основанием для глупостей. Так ведь?

— Ну, ладно. Но остальное, ведь, неправда?

— Неправда. Но коли к правде намешать лжи, то верить будут всему, что правдой прикрыто. Так ведь?

— Всё так и есть. Доктор Геббельс, вроде как, придумал.

— Этому доктору до такой придумки, как до Асграда задом.

— До чего?

— Асграда. Града асов. Первый град на этой планете. Он сейчас под толщей льда захоронен, на нынешнем северном полюсе. Я родился там.

— Ясно. Тогда почему я оказался в таком беспомощном положении? Давай поподробнее.

— Ну, как скажешь. Ты никогда не задумывался, что толкает тебя от людей, почему ты так и не смог ужиться с ними, я имею ввиду именно простых людей с простыми мыслями и простыми желаниями? Что мешает тебе стать, например, властителем этих людей и этого мира? Почему ты отринул простые радости плотской жизни и ищешь то, что простому люду даже присниться не может? К чему тебе истины богов и Вселенной?

Ярополк, уцепившись могучей рукой в свою бороду, угрюмо молчал. Затем поднял бледное лицо и глухо спросил:

— Либо я социопат-шизофреник, либо я был кем-то больше, чем просто человек? — Яр угрюмо усмехнулся — Ну, это понятно. Но как я оказался тогда в этой ситуации? Я был за что-то наказан? Что я сделал? За что наказание?

— В этот раз или в прошлый? Или ещё до прошлого раза?

— А я что, преступник-рецидивист?

— Вроде того — Бер коротко хохотнул — если только из основного, то тебе вменяется в вину гибель Атлани, это остров такой был.

— Я в курсе. Его здесь Атлантида, на греческий манер, называют. И что, его тоже я утопил?

— Ага. Идём дальше, массовый геноцид населения этой планеты, попытка узурпации власти на этой планете, участие в создании множества религий, проливших океаны крови, разрушение империй и… кража одного из девяти кристаллов Меркаба.

— Ничего себе. Для распыления в Пекле достаточно и одного проступка из всех, тобою перечисленных.

— А это обвинения только по второму заходу. В первый раз ты был обвинён в том, что впустил в миры Света Тьму.

— Ох, ты — Яр схватился за сердце — Как же это возможно? Что ж я за скотина такая? Но почему тогда я до сих пор жив?

— Потому, что не все члены Совета Мудрых эти обвинения поддержали. Доказательств нет ни по одному злодеянию. Только подозрения в причастности. В первый раз тебя обвиняли в нарушении Кона Ночи Сварога8. Знаешь его?

— Да. В Ночь Сварога запрещается входить в Навь, ибо на неё распространяется власть Тьмы.

— Верно. До Асса Деи или Великой Войны Богов, этот Кон предостерегал нестойкие души от опасности неосознанной смены Пути. Но случилось то, что по всем Конам Вселенной Первобога было невозможно и никогда не случалось ранее. Тьма и Свет схлестнулись в великой битве, которая с перерывами длилась миллионы земных лет. При полном равенстве сил, в решающий момент схватки у Тьмы появилось маленькое преимущество, которое, якобы, дал ей именно ты. И мы… мы потеряли Яргу. А как именно это произошло, ты должен вспомнить сам. Но самое важное, ты должен не только вспомнить, но и понять, как и почему это произошло.

— Это как-то поможет исправить… ущерб?

— Вряд ли. Но это должно помочь тебе найти верные решения и… спасти тех, кого любишь.

— Вот как? — Ярополк крепко задумался — и кого же я люблю?

— Людей. Людей ты любишь, людей. Причём так сильно, что даже пошёл на конфликт с Советом, отстаивая их право на самоопределение. Ну, да. Иногда очень удобно всё забыть.

— Да не люблю я людей, терпеть их не перевариваю, о чём ты?

— Когда Тьма проникла на эту землю и возникла опасность массового затваривания людей, Совет предложил в очередной раз уничтожить их, высвобождая души для новых перерождений. Раньше это помогало и у нас появлялось несколько тысяч лет, в течении которых нам удавалось вырастить нескольких молодых богов. Но ты настоял, чтобы человечество было сохранено, уверял, что оно достаточно разумно для самостоятельного выбора Пути Света. Ты говорил, что, только пройдя через трудности и страдания, души людей достаточно окрепнут и будут пригодны для выполнения новых задач, ранее им несвойственных, для подготовки нового типа богов, предназначенного для ведения войн с ящерами. Оглянись вокруг, как думаешь, кто оказался прав?

— Бер, а почему ты возишься со мной, с преступником?

— Потому, что я верю в тебя. Из всех нас, кто был рождён до и после меня, я не знаю никого, кто сумел бы противостоять Тьме столь же долго и успешно, как ты.

— Успешно? Это шутка такая? Ты посмотри на меня, я — человек, заключённый в Коло перерождений, я ничего не знаю и ничего не умею. Зверь неразумный, как ты говоришь

— Другой давно пошёл бы в распыл. Другой давно бы сменил борьбу на сытое и безопасное существование. Как другие боги. Да, да. На Земле до сей поры проживают без малого сотня тех, кто раньше уже был боже, но смирился с проигрышем и остался в уютном мире Яви. А то, что раньше их было гораздо больше, что с каждым поколением людей их становится всё меньше и меньше, их не трогает. Но нежась в сладком сне забытья, они даже не догадываются об этом. А лживые вымыслы, старательно распространяемые нелюдью, не позволяют им даже задуматься о том, что у них есть божественное предназначение, высший смысл их жизни. Однажды, Ярополк, я поверил тебе, поверил в то, что ты невиновен, поверил и помог избежать хитроумной ловушки и само наличие такой ловушки убедило меня в твоей правоте. В мир богов Света проникла Тьма. И Война Богов не закончилась великим Сотворением Мира. Она продолжилась иными методами, ранее нам неизвестными.

— А что случилось со мной, Бер?

— Ты похитил Кристалл Меркаба и сам, добровольно, нырнул в Коло Живы. Но с какой целью — то мне неведомо.

— Да, что такое этот Кристалл Меркаба, в конце концов?

— Это генератор Жизни. С его помощью можно наделять жизнью сотворённые объекты. Это самое величайшее изобретение асов. Меркаба на языке богов так и звучит: «Жизнь для плоти», в более широком понимании, этот прибор наделяет жизнью плоть, вселяет в неё душу. До изобретения Меркаба, никто, кроме Первобога, не мог управлять заселением души в плоть. Ибо естественный процесс перерождения душ настолько сложен и разумен, что сомневаться в том, что это божественный Замысел Первобога, даже не приходится.

— Вселение души? Или жизни?

— А ты не знал? Жизнь — это и есть душа… Всё, тебя окружающее, что обладает жизнью, у всего есть душа. Она есть даже у земли. Всё, что выделено из ткани разумной Вселенной обладает индивидуальностью, собственным разумом. А любая материя — это выделенный из общего поля Вселенной объект, который в любом случае обладает индивидуальным разумом. Разница только в его силе. Но он есть в любом случае. Разве старики тебе об этом не рассказывали?

— Рассказывали. Но я воспринимал это отвлечённо, как красивые мифы, сказки.

— Эх, люди, люди. Когда говорят правду — не верят, а глупой кривде внимают в запой. В общем, слушай дальше. Величайшим изобретением всех миров Кристалл Меркаба сделало не то, что он может оживлять искусственно созданные организмы, а то, что он может делать этот процесс управляемым, адресным, именным. То есть, вселять в организм вполне конкретную душу. Когда прибор был испытан впервые, то некоторая группа Вышних богов задумалась о том, чтобы создать свою собственную Вселенную, заселив её жизнью собственного производства, естественно, минуя долгие пути Коло Живы и переселиться туда при помощи Меркаба. То есть, выйти из-под влияния Замыслов Первобога. И, если я правильно понял твои рассказы, у них это почти получилось. Эти боги решили, что они уже переросли своего Создателя в умениях и мудрости. Но потом началась Война Богов, и все работы были прекращены. Ты говорил, что возможно, не обошлось без проявления Воли Первобога. Говорил, что, возможно, Первобог не готов был отпустить богов Прави во внешний предел миров Мироздания Первобога. Это всё, что я знаю.

— И что потом случилось с этим прибором? Зачем я украл один из Кристаллов?

— Прибор состоит из девяти Кристаллов, каждый из которых хранил один из богов Совета Девяти. Тебе что-то такое стало известно об этом приборе, что толкнуло тебя на немыслимое преступление. На нарушение Конов Прави. Но что именно, ты мне не успел рассказать. Или не захотел рассказывать, чтобы обезопасить меня. Такое мне тоже приходило в голову.

— И у кого из них я, якобы, украл волшебный Кристалл? — Яр насмешливо скривился.

Бер внимательно всмотрелся в глаза Яра.

— И что, никаких мыслей на этот счёт нет?

— Ну, почему же, есть. Думаю, врут всё. Не воровал я никакого Кристалла и вообще в первый раз об этом слышу.

— Верно. Не воровал… Но когда ты меня нашёл, Кристалл был у тебя, а затем он исчез… вместе с тобой…

— Совсем запутался. Так воровал или нет?

— Нельзя украсть у самого себя. Ты — один из Совета Девяти. И ни у кого нет власти тебя из этого Совета исключить. Только через Пекло. Теперь понял? Это тебя люди тогда называли Велес. Да и с людьми ты плохо сходишься только потому, что это твоя внутренняя суть. Позиция Велеса — это создание постоянных испытаний для людей, ты просто обречён на то, чтобы стоять на пути тех, кто стремится к развитию неправедным путём. Ты как камень преткновения, о тебя спотыкаются, ты заставляешь испытывать таких людей дискомфорт, муки совести. Чего же удивляться тому, что люди тебя не любят? Твоя задача ломать их представления об устоявшихся стереотипах, о том, что они считают правильным, ломать их комфортное и довольное существование. Ты делал с ними именно то, что и обещал Совету — через боль и лишения заставлял их меняться, делал их лучше, пытался построить из них богов. Вот только ты не особо преуспел в этом. Человеку проще вернуться к животному, чем подняться к богу. Именно поэтому такие люди просто демонизировали и тебя и твоё имя и то, чем ты занимался. Теперь ты уже для всего человечества тёмный персонаж. Ты же понимаешь почему?

— Да. Людям проще замазать грязью других, чем признать грязь в себе. А в сознании людей, тот, кто выступает против облитого грязью, тот автоматически признаётся чистым. Поэтому не нужно трудиться над собой, достаточно просто построить морок борца с «нечистью» и слава мракоборца придёт сама. Проще казаться, чем быть. И творить грязные делишки под покровом мнимой чистоты. Такова природа слабого человека — Яр надолго замолчал. Через некоторое время он встрепенулся и разом охрипшим голосом произнёс:

— Мне надо во многом разобраться. Я так понял, что в Коло Живы я ушёл сам, добровольно, а это значит, что я ещё не осуждён. Здесь я, по Конам Коло Живы, потерял память, дабы спрятать информацию о том, где Кристалл Меркаба. Значит ли это, что информация о нём потеряна навсегда?

— Если бы это было так, тебя давно распылили бы в Пекле. Сам понимаешь, подставить под смертный грех человека с отключённой памятью и повсеместным запретом на обучение Ведам Прави, несложно.

— Что верно, то верно. Сегодня Тьма только этим и занята в мире людей. Но кому так сильно понадобился Меркаба? Какой толк в этом приборе?

— Не скажи. Многие тысячи лет назад, на этой планете бушевали нешуточные войны потомков асов с существами, созданными при помощи Меркаба. Да. Я не знаю, как так получилось, но люди вдруг ринулись уничтожать все создания, что боги успели сотворить и наделить душой. Сейчас уже невозможно вот так запросто встретить гнома или эльфа, лешего или дракона. А оставшиеся в живых научились прятаться от людей. И Тьма до сих пор силится обрести этот прибор, чтобы окончательно уничтожить всякую жизнь на этой планете.

— Как тут всё запутано.

— Ничего подобного. Всё предельно просто. Сложное начинается на Вышнем Свете. Вот там точно лапу сломишь, разбираясь в хитросплетениях взаимоисключающих себя Замыслов.

— Ты можешь мне подробнее рассказать? С самого начала? Ты же понимаешь, что кроме тебя мне никто знания не вернёт.

— С самого начала — это вряд ли. Ты об этом больше моего знаешь. Всё обо всём и в мельчайших подробностях, ты сможешь узнать только в Книге Тайн, место хранения которой никому не известно. Давай так. Я помогу тебе вспомнить основные моменты, в которых ты участвовал. Большего я не могу для тебя сделать. Сам не всё ведаю. Только то, что сам видел, да то, что ты рассказывал. Так пойдёт?

— Ещё бы. Слушай, у меня ещё парочка маленьких вопросиков осталась.

— Спрашивай.

— Ты, когда ко мне в детстве приходил, то говорил о том, что я могу тебя только один раз позвать. Почему только один раз?

— Это я специально так сказал, чтобы ты меня по пустякам не дёргал и научился сам раны свои зализывать. Иначе толку никакого от тебя не было бы. Давай второй вопрос.

— Про Пидан, то есть, Священную Гору хочу уточнить. Почему мы не можем через Навь проскочить пока Страж в Яви? Если мы выманим его в Явь и уйдём в Навь, он не успеет среагировать достаточно быстро, чтобы нам помешать.

— Хм… не всё так просто. Помимо Стража есть ещё и Запретные Камни с одной стороны и Охранное Коло с другой. А Запретными они названы потому, что запрещают нежити проходить к дольмену в Яви и любому существу во плоти проходить в Нави. Это такой барьер, который работает совместно со Стражем, где Камни закрывают проход в Нави, а Страж в Яви.

— А «Зубы Дракона»… э-э… Охранное Коло тогда для чего?

— Чтобы не выпустить Стража в мир.

— Ясно. Ну, ладно, давай, говори, что делать нужно, чтобы вспомнить?

— Ничего особенного. Просто спать. И назвать мне своё истинное Имя.

— А ты его разве не знаешь?

— Знаю. Но… ты сам потребовал, чтобы я не открывал твою глубинную память души, если ты не сумеешь вспомнить хотя бы своё Имя.

— Моё имя — одними губами произнёс Яр — Вольх…

Глава 6

Испытание

…Вольх стоял на вершине высокой горы, имеющей форму пирамиды с идеально гладкими гранями, блистающей искрами на поверхности чистейшей воды алмаза. На середине каждой плоскости выступала небольшая площадка из отполированного камня, обрамлённого в оправу из тончайшей чеканки золота. На самой вершине, накрытой золотым навершием, оставалось место только для ступней ног. Далеко внизу была видна долина, рассечённая реками на четыре равные части, центром которой и была эта алмазная гора по имени Алатырь, что на языке богов означало «Хранитель бытия». Буйная зелень плотно закрывала подножие, пряча чудной красоты город Асград, в котором жили асы, его народ, обосновавшийся на этой планете, названной Асия. Плотная, даже на высоте более километра от поверхности земли, атмосфера была тяжёлой и тягучей. Воздух пах свежестью после недавней грозы. За виднокраем плескалась синь океана, омывающего сказочно красивый континент, названный первыми поселенцами и строителями — «Сие Веръ» или просто — Север, что означало"земля ведающих". По крутому куполу небес лениво проплывали оба солнца. Небольшой диск жёлтого Ярило-солнца шёл на закат, а огромное пухлое голубое Хорс-солнце только-только прошло зенит.

Вольх чувствовал невероятное воодушевление. Только сего дня поутру, когда Ярило только-только окрасило алой зарёй ночную мглу, Совет Мудрых одобрил его Путь и разрешил ему пройти Испытания для посвящения в Вышние боги. В случае успешного прохождения Испытания, он станет одним из тех, кто творит галактики, он сможет самостоятельно помогать распространять в них жизнь, сеять разум, развивать его и приводить к Правде Света. Он стал первым кандидатом в положение Вышнего за многие враны лет развития богов со времён Вышнего этой галактики — Сварога. Выше в своём могуществе и мудрости, только Всевышний, которого боги ощущали, чувствовали, но никогда не воспринимали его как часть Вселенной, ибо Всевышний Первобог и был самой Вселенной. И только одно препятствие отделяло Вольха от заветной цели — Ночь Сварога. Испытание Вышних проводятся в Нави, но в Ночь Сварога миры Света отгорожены от Нави запретами Конов. И так сложилась судьба Вольха, что его Путь был завершён на закате Дня Сварога.

С другой стороны, без малого тринадцать тысяч лет задержки не пройдут даром, да и что такое десяток тысячелетий для бессмертных богов? Тем более, что всё это время с ним рядом будет его прекрасная Лада, богиня, чьи лучистые голубые глаза соперничали в своей чистоте лишь с алмазом священной горы, а пшеничного цвета волосы, сплетённые в тугую толстую косу, пьянили ароматом свежих трав. Они шли вместе уже больше миллиона лет, и каждый раз, после перерождений, неизменно находили друг друга среди миров Света Вселенной Первобога.

Вольх стоял на вершине священной горы и размышлял. Никто и никогда не знал, из чего будет состоять Испытание Вышнего, но по рассказам Мудрых, всякий раз оно разное и заранее подготовиться ещё никому не удавалось. Вольх набрал полную грудь воздуха и уже собрался, было, сотворить себе крылья, чтобы мягко спланировать с горы в долину, как неожиданно гора покачнулась и сильно толкнула Вольха в ноги. Это было настолько неожиданно, что Вольх невольно присел. Землетрясения здесь были исключены, так как Асию закончили творить довольно давно и все процессы создания поверхности были завершены. Сильнейшая вибрация Силы, устремлённой в зенит, вырвалась из вершины горы и, пронзив Вольха насквозь, сковала мышцы тела. Вольх склонил голову и прислушался. На всех уровнях Силы творилась чехарда и сумятица. Внезапно пространство перед глазами лопнуло, а Разум Вселенной закричал от боли так сильно, что Вольх невольно отшатнулся и сорвался с горы вниз. Он падал спиной вперёд и смотрел на своё отражение в плотном воздухе, которое колыхалось от переизбытка плещущей из вершины энергии. У отражения был напуганный вид и уродливые черты лица. Гротескно извивающаяся фигура отражения осталась на вершине горы в то время, как Вольх стремительно падал вниз. Больно ударившись локтем о гладкую поверхность пирамиды, совершенно рефлекторно он ушёл в Навь.

Сумрак обрушился непривычно резко, и странный густой аромат гари, перебил нежный запах цветов. Навь гудела и колыхалась, пространство с оглушительным треском разрывали ветвистые молнии. Вольх, крепко прижавшись к гладкому склону, плавно опустился к подножию горы, из которой в небеса уходил толстый луч ярко-жёлтого цвета. Вольх попятился и попытался выйти в Явь. Но ничего не произошло. Действие, на которое Вольх обычно тратил лишь каплю своего внутреннего света, вдруг проглотило в несколько раз больше силы и не привело к нужному результату. Внезапно пространство Нави распорола огромная чёрная молния, совершенно невозможная в мирах Света. Она ударила в вершину горы и, неожиданно для Вольха, гора начала медленно погружаться в землю. Вольх лихорадочно перебирал формулы Силы, но ни одна не срабатывала, лишь довольно быстро истощив его мощь. Он собрал свою волю в кулак и приготовил межпланетное перемещение на станцию Фатта, которая была одной из двух лун Асии. Чёрные молнии теперь били в священную гору беспрерывно. Вольх старательно сплёл причудливый узор формулы перемещения и освободил Силу. Вокруг него колыхнулось пространство, а окружавшая его блеклая трава загорелась зелёными ленивыми сполохами. Вольх остался стоять в центре выжженной в зарослях призрачной травы полянки.

Чёрные молнии, как будто привлечённые потугами Вольха вырваться, несколько раз ударили в паре десятков метров от него. В местах удара молний, взвивался дымок, а из обугленной земли шустро выползали маленькие юркие существа, напоминавшие ленты цвета мрака. Никогда до этого Вольх не видел таких существ. Немного поелозив по покрытой пеплом земле, они, как по команде, развернулись и, забавно извиваясь, поползли к Вольху. Они окружили его с трёх сторон, явно прижимая к пирамиде. Вольх, каким-то верхним ощущением почувствовал, что дотрагиваться сейчас до изменившей свой цвет пирамиды с прозрачного на маслянисто-чёрный, никак нельзя. Он пускал огненные шары из рук, но они гасли тонкими искорками, он замораживал пространство, вызывая лишь струйки холодного пара, но ленточки упорно продвигались вперёд. Вольх в изнеможении рухнул на колени. Собрав остаток Силы, он отправил зов народу асов. Но в ответ не услышал ничего.

Подобравшись совсем близко, ленты все вдруг набросились на Вольха. И только тогда он почувствовал слабенький лучик Силы, который смогла отправить ему богиня Лада, любящим сердцем услышав зов Вольха. Лучик силы, питаемый непостижимой мощью всесильной любви смог пробить барьер Тьмы и его хватило лишь на одно единственное заклинание. Тьма не могла ни помешать этому заклинанию, ни исказить его. Одно из немногих заклинаний, которое питается от самой жизни, от силы души. Сильнейшая вспышка света озарила сумерки у подножия пирамиды и отбросила прочь сбившиеся в расплавленный клубок ленты цвета мрака. Злобный и одновременно тоскливый вой отчаяния зазвучал в Нави когда Вольх, мгновенно распавшись на частицы света и праха, исчез в яркой белой вспышке.

Ускользающая в посмертие душа, тем не менее, успела увидеть, как к обугленному кругу на земле метнулся яркосветящийся плазменный шар. Немного повисев над местом взрыва, он спустился вниз, из него выпрыгнула странная фигура, напоминающая вставшую на задние лапы ящерицу, она быстро собрала остатки пепла в цилиндр из блестящего металла и поспешно заскочила обратно в шар. Сфера стремительно раскрутилась, и объятая плазменным свечением унеслась вдаль.

Глава 7

Совет Мудрых

— Никто не может безнаказанно нарушать Коны! Это Кон Вселенных Первобога! — голос Мудрого из Совета Девяти грохотал в сводах огромного здания, потолки которого терялись в белёсой дымке. — Что именно мы обсуждаем? Зачем вообще мы это обсуждаем?

— Не горячись, Перун — усталым тихим голосом проговорил седовласый бог, восседающий на троне из серого мрамора — мы все знаем Коны. Но Вольх не нарушал их сознательно, в Навь он оступился. Тем более, он совершил акт самопожертвования, испепелив себя Ярью Света.

— Только не сильно это помогло. Вы все знаете, что посланцам Тьмы удалось вывести образцы материи. Нам не ведомо, какого уровня развития достигла Тьма за тот Круг Жизни Сварога, в течение которого мы не встречались. И если раньше они примитивно уничтожали всю жизнь миров Света на своём пути, то, как мы видим сейчас, они не только её не уничтожают, но и пытаются поставить её себе на службу. А охота за Вольхом наталкивает на мысль о том, что они желают овладеть ведами жизни Света. Равновесие нарушено. И в этом виновата самоуверенность Вольха. Впервые за всё это время, они пришли в миры Света, заселённые именно асами. И кто открыл им путь? Я предлагаю примерно наказать Вольха, а нам готовиться к встречной атаке на миры Тьмы.

— Перун, нам понятно твоё негодование, но может, сначала выслушаем Вольха? — прервал Перуна седовласый бог.

— Мимир, есть ли в том необходимость? И так всё ясно.

— И всё же. Я хочу его послушать. Тем более, что не все в Совете думают так же как ты — Мимир покосился на бледную Ладу и хмурую Макошь — Мимир слегка повёл плечами и на пустом массивном дубовом троне, стоявшем по правую руку от Мимира возник едва видимый призрак Вольха.

— Вольх! — воскликнула Лада, прижимая к груди миниатюрные ладошки, сжатые в кулачки.

— Постой, Лада — сидевшая рядом богиня Дана обхватила её за плечи — пусть расскажет сам.

— Говори, Вольх — Мимир благосклонно качнул головой — Совет Мудрых слушает тебя.

Вольх, хоть и был бесплотным духом, но почти физически ощущал на себе тяжёлые взгляды богов. Глубоко вздохнув, он ровным механическим голосом начал передавать свой рассказ в сознание богов Совета.

— Я виновен в том, что нарушил Кон Ночи Сварога. Но попал я в Навь не специально. Я не желал этого.

— Ты открыл Тьме путь в наши миры! — воскликнул Перун.

— Нет. Я этого не делал. Что-то странное начало происходить ещё до того, как я упал в Навь. Собственно, из-за этого я и упал туда.

— Что ты видел? — вмешался в разговор бог Коляда, восседающий на троне из горного хрусталя.

— Пространство вздрогнуло, а Первобог закричал от боли.

— Это от того, что Тьма атаковала миры Света через брешь, открытую тобой! — Перун вскочил было со своего золотого трона, но заставил себя сесть обратно.

— Постой, ты говоришь, что Первобог закричал от боли? Как ты это понял? — заинтересованно спросил Мимир.

— Я стоял на вершине священной горы, когда она вздрогнула. В это время непроизвольно открылся канал божественной связи, но он был направлен куда-то в пустоту. Я никого не слышал. Тогда я прислушался к чистому полю Сил. Как вы знаете, оно всегда низко и ровно гудит. Но в этот раз оно трещало и скрипело, а потом возник резкий звук, как будто очень сильный визг.

— Почему ты решил, что это был Первобог? Никто и никогда из богов, даже Вышних, не мог общаться с Всевышним. Наши Веды говорят о том, что напрямую это невозможно — удивлённо спросил бог Коляда.

— Я просто это понял. Мгновенно, знание об этом пришло вместе со звуком. Но как только я это услышал, передо мной как будто открылась щель в пространстве, в которой была лишь ледяная тьма и… и не было ощущения тепла и защиты Разума Вселенной. Но я точно знал тогда, что оттуда, из этого ледяного мрака на меня внимательно и изучающе кто-то смотрит. Кто-то настолько чуждый нашей Вселенной, что я отшатнулся и упал со скалы — Вольх неожиданно почувствовал сильные уколы в руках, лежащих на подлокотниках трона. Сжав их ещё сильнее, продолжил — а когда ударился, то оказался уже в Нави. Там я увидел чёрные молнии, которые били в Священную гору, отчего она начала погружаться в землю. А меня атаковали порождения Тьмы. Выяснив, что сила Света на них никак не действует, а на пространство Нави почти не воздействует, я применил силу в отношении себя. Как видите, вполне удачно.

— Ясно. Правильно ли я понял, что ты заглянул за пределы Вселенной?

— Думаю, да. Но я ничего не делал для этого сам.

— Я знаю. Твой Путь в способности проницать сокрытое и изведывать тайное. Поэтому ты и смог увидеть то, что было скрыто со времён Творения Вселенной. Но совершенно неясно, откуда эта щель возникла. Совершенно невозможно повредить ткань Вселенной. Это немыслимо. Или Тьма сумела как-то повредить ткань Мироздания, чтобы найти союзников за её пределами? Невероятно. Если это так, нас ждут тяжёлые времена. Таким образом, я оглашаю Кон Совета Мудрых, который требует передачи всех доступных ресурсов и всей полноты власти тому богу, чей Путь — война. Перун — Мимир тяжело откинулся на спинку трона — Теперь ты Верховный Бог. Действуй. Расскажи Совету, что мы имеем?

— Положение крайне серьёзное — Перун мановением руки создал на столе белоснежную скатерть, на которой возникло реалистичное объёмное изображение солнечной системы асов галактики Ярга — Священная гора погрузилась в землю на две трети, таким образом, мы остались без связи не только с богами Света других галактик, но прежде всего, с центром Разума в Стожарах, где обитают Вышние боги галактик. Помимо этого, расположенные под Священной горой звёздные врата безнадёжно повреждены, мы не можем покинуть систему. По древнему Завету, как вы знаете, мы обязаны покинуть пограничные планеты, которые входят в области Потока Тьмы во время Ночи Сварога. Мы не можем выполнить это соглашение, ибо мы заперты в своей галактике. По отголоскам потрясений в чистом поле, мы можем понять, что война уже идёт во всей окраинной части галактик Вселенной и помощи ждать неоткуда. Наша галактика самая малоосвоенная, у нас под полным контролем только одна система двойного солнца, с четырьмя слабозаселёнными землями, это Венера, Асия, Марс и Дея. Мы успели закончить четыре резервные базы космофлота на Венере, одну, самую крупную базу уже заселяют на луне Фатта. Одна основная база разведывательного флота на Марсе, там же достраиваются столпы силовой защиты, и самая мощная группировка боевого флота находится на Дее. Луны Деи полностью перестроены для создания защитного периметра вокруг всей солнечной системы. Дополнительно мы спешно устанавливаем защиту генераторов энергии от солнц. Их будут оберегать автоматические станции комплексной защиты. Мы также пытаемся связаться с нашими союзниками из других солнечных систем нашей галактики; ариями, аримами, лемурийцами и некоторыми другими народами Света. В целом, мы готовы отразить любую известную нам угрозу. То, что Вольх видел в Нави, нам неизвестно и пока недоступно. От этого у нас нет защиты, но в Нави мы и не собираемся воевать.

Вольх неожиданно опять почувствовал сильные уколы в ладонях. Он вздрогнул и недоумённо посмотрел на ладони, которые не могли болеть, но болели. Вольх посмотрел на Мимира, но прежде чем он успел сформировать мысль, Перун, резко поднявшись со своего трона, неожиданно возвысил голос.

— Но прежде всего, нам необходимо изолировать бога, который вступил в прямой контакт с Тьмой и возможно, мы не можем этого знать наверняка, несёт в себе угрозу нашим планам. Я предлагаю решить судьбу Вольха немедленно. Так гласит Кон!

Мимир, тяжко вздохнув, обвёл тяжёлым взором участников Совета.

— Да будет так. Да свершится Прави суд. Вольх, ты должен будешь временно покинуть Совет, до момента прекращения кары или до особого распоряжения Совета. С сего момента ты — Выпускающий из мира людей. Твои ценные навыки, богатый опыт и бесспорная мудрость послужат добрую службу людям наших земель. Ступай — Мимир повёл плечами, сознание Вольха стремительно сузилось в точку и сквозь медленно проступившую белёсую пелену проступило встревоженное лицо Бера.

Глава 8

Горечь прозрений

— Давай, давай, приходи в себя. Нельзя так долго ходить в таком глубоком прошлом. Человеческий мозг не слишком развит для такого — Бер осторожно помог Яру подняться и сесть на каменный уступ в виде кресла — ну, видел что-нибудь интересное?

— Видел — севшим голосом прохрипел Ярополк — как голова болит.

— Это нормально. Скоро пройдёт. Ну как, вопросов стало меньше? — Бер хитро прищурился.

— Наоборот. Вопросов стало ещё больше. Я совершенно не понимаю, как мне восстановить те знания, которые я утратил. И ещё… как я мог забыть про неё?

— А… ты про Ладу — грустно протянул Бер.

— Ты знаешь, что с ней случилось?

— Не совсем. После того, как тебя… э-э… понизили, вы могли видеться только на землях Света, так как в Правь тебе дорога была закрыта. Потом, что-то произошло, и Верховный Бог запретил богам посещать земли Света. Но ты вбил себе в голову, что Перун это сделал с умыслом, чтобы помешать вам видеться с Ладой. Тут, я думаю, ты малость перегнул палку. Перун, всё же Верховный, ему не следует перечить. И потом, на мой взгляд, он был прав. Боги слишком часто вмешивались в дела людей, да и игры с Меркаба тоже порядком надоели всем. Земли Света уже были настолько перенасыщены самодельными разумными существами, что терпение лопнуло даже у Мимира. От кентавров и псиглавцев вообще никакого житья не было, расплодились так, что возникла опасность потерять людей.

— Не отвлекайся, Бер. Что там с Ладой?

— Ах, да. В общем, Лада к тебе сбежала, нарушила запрет Перуна. Ну, ты её припрятал в городке одном, неприступном, да Перун всё одно прознал и кучу своих почитателей среди людей на городок этот и обрушил. В общем, драка знатная была — Бер мечтательно закатил глаза — нашу крепостицу всё-таки взяли, её потом по камням раскатали, а Ладу Перун у себя припрятал.

— А дальше что?

— А дальше вообще скандал вышел. Ты, когда освободился от забот своих, да на руины крепости явился, то осерчал так, что скалы тряслись и вулканы огнём плевались. В общем, порушил ты уговор Мимира сидеть тихо. Пробрался в Правь, Ладу отобрал и скрылся на Асии. А потом ты куда-то так влез, что мама родная. На тебя ополчился не только Перун, но и весь Совет. Теперь ты изгой. Причём, сделано всё так хитро, что даже люди, которых ты не раз спасал от полного уничтожения, от тебя тоже отвернулись. Так-то. А что там и как в подробностях получилось — то мне неведомо.

— Ясно. Что ничего не ясно. Послушай, Бер. Если я правильно понял, то пирамиды эти, ну, которые по всей планете разбросаны — это телефоны такие, межзвёздные. Так ли?

— Яр, ты меня не перестаёшь удивлять. Ты что, пёр на гору, даже не зная для чего?

— Ну… думал на месте разобраться, что да как.

— То я и смотрю, что ожидания у тебя очень уж большие от горы этой.

— В смысле?

— Вот ты что там ожидаешь найти?

— Странный вопрос, я слышал, что там можно найти Книгу Тайн, конечно же.

— Хм… Книги тайн сейчас нет в мире Яви. И я вообще ни разу не видел её рождения. Но когда она появлялась в нашем мире, то могла его изменить. Это очень опасный инструмент. И не всякому он подвластен. Просто знай об этом.

— Выходит, что большинство из того, что я знал, оказалось неверно.

— Да ладно тебе, и посмурней тебя есть на землях этих, титулованные степенями и учёностью осенены, а такую метель несут, что лапу сломишь.

— Не метель, а пургу. А ты почём знаешь, если в мир не ходишь?

— Ярополк, чтобы мир слушать в него ходить не обязательно. Про «чисто поле» помнишь?

— Теперь да.

— Вот в чистом поле и слушаешь, что в мире делается. Это как радио людское, но полнее, ибо по радио только голоса слышишь, да не всегда правдивые, а в чистом поле мысли слушать можно. Коли истое Имя знаешь того, кого послушать надо, то, как телефон будет, а можно и всех послушать, тогда, как радио будет. Но иногда и боги «позвонить» могут. Правда, с этим иногда казусы с людьми случаются. Про чисто поле уже не ведают, потому после таких нежданных дозвонов, люди в дома для умалишённых переезжают. Хотя сейчас всё больше ящеры из Тёмной Нави «звоночками» балуются.

— Вот как? Чего ж ты молчал? Ты можешь найти в чистом поле Ладу?

— Не могу. Вернее, мог бы, но её там нет, искал уж.

— А почему?

— Не ведаю. Чисто поле может помочь мыслями обменяться, а найти кого-то не может. Тем более, что чистым полем его больше по привычке зовут, там сейчас такая помойка из людских мелких и гадких мыслишек, что лишний раз туда соваться не следует. Разума там больше нет.

— Ясно. А с Книгой, что? Тоже с подвохом что-то?

— Про Книгу мне ведомо лишь то, что её можно обрести по другую сторону жизни. Меня попросили тебя найти и вывести именно к этой пирамиде. Но ты и сам на неё вышел. Вот, ведь, чутьё какое у тебя. Невероятно, что среди сотен пирамид ты самостоятельно отыскал нужную и даже понятия не имел, для чего она.

— Да я уже понял, во сне я точно знал, что алмазная пирамида Асграда нужна для связи со Стожарами. Что это, кстати?

— Стожары? Сто солнц, место обитания Вышних богов.

— Понятно. Насчёт пирамиды я верно узнал.

— Верно. Но только про священную гору Асграда. Яр, соберись. Сам подумай, если ты ничего не знаешь о какой-то цивилизации, но смог определить назначение некоего предмета, то это вовсе не значит, что все предметы похожей формы предназначены для того же.

— Логично. И для чего предназначена именно эта пирамида?

— В древние времена она называлась Врата Богха. Или если проще, то «перепутье бога». А вся эта земля звалась «Богхай». Поэтому, я не знаю как, но пришёл ты точно по адресу.

— И что, все до единой пирамиды имеют разное назначение?

— Все до единой.

— И ты все их назначения знаешь?

— Да. И ты тоже. Но далеко не все из них сохранили рабочее состояние. Большинство из них разрушили во время Войны Богов, а остальные были разукомплектованы асами, а позже и их потомками — народом Сокола. Но именно Перун разобрал большинство из них, собирая золотые навершия на нужды войны. Остались в рабочем состоянии только такие вот, простые, для внутреннего потребления.

— Так для чего она предназначена, именно эта пирамида?

— До сих пор не понял?

— Нет. Врата перекрёстка понятно, а чего делать то?

— Ничего особенного. Просто перейти. А куда — тебе решать. На то и перекрёсток.

— Чем глубже в тайгу, тем всё страньше и страньше… и камешка нет, про коня, да жену…

— Не понял.

— Да это я так, фольклор один припомнил. Ты мне лучше знаешь, чего скажи? Когда я сидел на Совете, в тот день, когда Перун стал Верховным Богом, меня здорово долбануло током. Причём ударило то самое кресло, в котором я сидел. Это что означает?

Бер смотрел на Яра широко распахнутыми глазами, а борода встопорщилась и лишь мелко подрагивала.

— Что с тобой — Яр обеспокоенно подался вперёд — с тобой всё в порядке?

— Со мной да — разом осевшим голосом просипел Бер — а со всеми нами — не совсем.

— Что ты хочешь этим сказать?

— У каждого есть свой собственный, только ему свойственный Путь. И у каждого есть своё предназначение. Вот, у Перуна — воевать. Это ему в утеху. У тебя тоже есть предназначение, только тебе свойственное.

— Да, мне во сне, ну, то есть, тогда я на Совете был, про то Мимир говорил, что мой Путь — это тайны находить — Яр замер с открытым ртом.

— Во-о-от. Дошло, наконец, да?

— Нет. Не дошло, но стало как-то совсем неуютно.

— И правильно, что неуютно. Я-то сразу смекнул, что в начале самой решительной битвы в войне с Тьмой, если увести в сторону самого сильного аналитика, то это как-то странно, согласись? Ведь за твоей душой охотятся не только Тёмные, но и Светлые боги. Конечно, будет тут неуютно.

— И… Мимир?

— Нет. Мимир — бог-Искатель, вы с ним родственные души. Он с тобой просто увидеться хочет.

— Зачем? Что я могу ему рассказать такого, чего он сам не знает?

— Чего не ведаю, того не ведаю. Но идти надо. Может ещё не всё потеряно.

— Будем надеяться. Только я не понял, как это всё связано с моим электрическим стулом… э-э… троном.

— Это не простой трон. Да у всех в Совете не простые сиделки. Но твой трон назывался «Судья», что означает «Суд души». Ни один человек не сможет скрыть тайну, если его будут спрашивать с этого трона. А если в твоём присутствии будет лгать или скрывать что-то важное бог, то трон подаёт знак. Но такого не было никогда. Ни один бог не осмелится солгать. Ты же знаешь, ложь разъедает душу и она, в результате этого, теряет силу. А нет силы — не будет и воли. И такая душа не то, что богом, вольным человеком быть не может.

— Ты хочешь сказать, что…

— Я ничего не хочу сказать. Я лишь напоминаю тебе то, что ты сам забыл. Если трон «Судья» ударил тебя током, то кто-то на Совете Мудрых либо лгал, либо скрывал что-то тёмное. При условии, что это не ты сам, конечно.

— Я почти уверен в том, что это был Перун.

— Яр, пойми меня правильно, я, безусловно, верю тебе. Но последующие события так развивались, что тебе уже никто не поверит. Ты сам сделал всё для того, чтобы все обвинения в адрес Перуна были отметены. У тебя есть все причины его недолюбливать. Тем более, что он герой войны, миротворец, а ты — беглый преступник. И потом, зачем ему что-то замышлять против тебя? Это же риск немалый. Из-за чего?

— Или кого.

— Ты меня, конечно, извини, но разве судьбы галактик разменивают на женщин? Даже если они и богини.

— Как знать, как знать. Я разменял не думая.

— А может, следовало подумать?

— Нет, Бер. Я знаю, что есть вещи, которые нельзя разменивать на любовь, но это не тот случай.

— Ну, тебе видней. А только ты единственный, кто мог бы это всё распутать, а ты в темницу сам себя заковал, да и любовь потерял.

— Ничего, Бер, ничего. И из темницы выйду и Ладу отыщу. Ты мне сегодня ночью ещё один эпизодик поставь, а завтра на гору двинем, нечего здесь отсиживаться.

— И что ты хочешь увидеть?

— Покажи мне, как я на Асии оказался.

— Это очень давно было. Так глубоко опасно спускаться.

— Ничего. Я справлюсь.

— Ну, как знаешь.

Глава 9

В пределах Тьмы

Незамеченный вовремя сбой в контурах навигации, вывел экспедиционный корабль асов «Тайга» в области Вселенной, контролируемых Тьмой. Когда ошибка была обнаружена, уйти незаметно уже не получилось. По трагическому стечению обстоятельств, асы приблизились к единственной планете системы красного карлика, на которой находился сторожевой аванпост космических сил Ящера.

— Успеем уйти незаметно? — Перун нервно потирал подбородок.

— Уже нет. Нас заметили, через Поле уже ушёл сигнал о нашем присутствии.

— Вольх, мы должны атаковать. Иначе нам не вырваться. Если здесь есть Врата, нам точно не уйти, а так хоть погибнем не зря.

— Мы не можем атаковать, мы нарушили границу их пространства, они в своём праве. Начнём стрелять, можем спровоцировать войну. Большую войну.

— Ты прекрасно знаешь, как ящеры ненавидят асов, нет у нас иного выбора.

— Приготовимся к бою, а там видно будет.

Шлейф чёрного дыма устремился за ржавой ракетой, выпущенной из открывшейся на поверхности скалистой планеты пусковой шахты. Ракету нещадно болтало, но она медленно, но верно подбиралась к кораблю асов.

— Сколько нам нужно времени, чтобы силовой контур набрал достаточно Силы для рывка? — Вольх смотрел сквозь прозрачный сегмент покатой стены на приближающегося монстра.

— Если это ржавое корыто и есть всё, на что они способны, то времени хватит — Перун заметно взбодрился.

— Что-то здесь не так. Надо отвести корабль глубже в космос.

— Зачем тратить Силу на манёвры, убегая от этого убожества? Сейчас я её…

Перун вывел прямо на стену визуальное управление боевой системой корабля и навёл круг прицела на ракету.

— Не надо, Перун, давай просто уйдём. Чую, беда будет.

— Ага. Ты всегда что-то чуешь. У нас все орудия пылью заросли от чуйки твоей. Хоть раз послушай меня, настоящего воина. Стрельнём и полетим, делов-то.

Перун отдал мысленный приказ, и корабль асов выпустил из себя сразу два раскалённых луча немыслимо белого света. Ракета резко замерла, наткнувшись на световые мечи, содрогнулась и вспухла огненным шаром, который растекаясь по верхним слоям атмосферы скошенным набок протуберанцем, поплыл в сторону. Из пламени выпали и, нелепо размахивая конечностями, понеслись к поверхности планеты несколько объятых огнём фигур. Вольх нахмурился. Наличие на баллистической ракете экипажа создавало достаточный повод для ответного нападения на земли Света.

— Ага! Я же говорил, что ничего страшного! — Перун с лихорадочно горящими глазами потряс руками над головой — Сейчас и нору эту поджарим!

— Уходим, немедленно! — Вольх вцепился в подлокотники кресла. Корабль, повинуясь мгновенному мысленному импульсу, отпрыгнул от планеты и сразу же на том месте, где он только что висел, пространство разорвалось серией взрывов. Явь завибрировала от множества прорывающихся сквозь развёрнутые прямо в космосе Звёздные Врата светящихся объектов, которые переносили в своём чреве ящероподобных созданий, с которыми асы воевали уже довольно давно. Вольх сразу же почувствовал цепкий захват сознания и мысленно заставил соскользнуть коготки по сфере защитной капсулы, мгновенно выстроенной в сознании. Затем передал короткий, но довольно мощный болевой импульс через невидимые щупальца чуждого сознания, шарившего по кораблю в поисках ценной информации. Липкие прикосновения сразу пропали и больше не появлялись.

Конец ознакомительного фрагмента.