Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книга 1. Комиссарша

Олег Васильевич Северюхин

Студент университета Дон Казанов попал в поле зрения военной контрразведки и был направлен на стажировку за границу в Западную Европу. По возвращению в Россию он зачислен в штат министерства иностранных дел, но работает помощником личного курьера российского царя полковника Борисова, осуществляющего связь с царствующими домами по всему миру. После революции Казанов попадает в тюрьму и им интересуется лично Дзержинский, который отдает его под надзор молодой чекистке и пролетарке по имени Мария. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 9

Представление императору проходило в десять часов в большой зале Зимнего дворца. Сановники, генералы, офицеры, чиновники различных ведомств, партикулярные люди. В числе последних был и я. Почти последним. За мной стояло ещё несколько незнакомых мне людей.

Царь шёл, останавливаясь перед представляющимися. Адъютант со списком шёпотом называл представляющегося. Дошла очередь и до меня…

— Доброе утро, Дон Николаевич.

Дверь моей палаты открылась, и вошёл главный врач госпиталя с каким-то мужчиной в белом халате, накинутом на плечи.

— Ну, что же, — сказал главный врач, — у нас к вам масса вопросов, но не по поводу вашего здоровья, а по поводу вашей возрастной ремиссии, но за этим мы будем наблюдать постоянно. А сейчас можете быть свободны. Вот ваш выписной эпикриз, а с этим товарищем вы, как мне кажется, знакомы.

Так, меня выписали из госпиталя. А кто этот товарищ, убей меня Бог, совершенно не помню. То ли склероз остался, то ли это было так давно, что память на такие расстояния просто не распространяется.

— Дон Николаевич, вы меня не узнаёте? — спросил незнакомец.

— Не припоминаю, — сознался я.

— Да Васнецов я, Дон Николаевич, — заговорил мужчина быстро, как будто я мог прервать его, — помните, нас наружники прихватили, когда я проводил тайниковую операцию.

— Какую? — не понял я.

— На входе в Армянскую церковь…, — уточнил Васнецов.

— Так, помню, я-то открутился от них, а вот ты как? — поинтересовался я.

— Да и я открутился, доказательств никаких, отпустили, — усмехнулся мой гость.

— Сейчас кем, как? — спросил я.

— Да полковник уже, начальник отдела, — скромно сказал Васнецов, — приехал с поручением от директора Службы внешней разведки. Приглашает вас к себе.

— С чего бы это? — удивился я.

— Не знаю, сие нам неизвестно, но приказано оказать вам помощь во всем и сообщить, когда у вас будет время приехать к нему, — сказал полковник.

— Тогда поедем ко мне домой, осмотримся и решим, — сказал я.

Сам Бог мне послал Васнецова. А, может, и не Бог, а его начальник, но новая встреча с Васнецовым должна что-то изменить.

После того случая у Армянской церкви меня перестали привлекать к обучению молодняка. Сказали, — достаточно, Дон Николаевич, отдыхайте. И как-то после этого сразу стали забывать обо мне. Всё-таки было восемьдесят пять, а потом и поздравлять с праздниками перестали, думали, что умер уже.

Я надел свой спортивный костюм, сложил в полиэтиленовый пакет туалетные принадлежности и готов. Нищему собраться — только подпоясаться.

— Поехали, Васнецов, — сказал я, — тебя как звать-то?

— Сашкой, — сказал он и сразу поправился, — Александр Сергеевич.

— Поехали, Александр Сергеевич, — и я пошёл к выходу.

Внизу ждала «Волга» с водителем.

— Дон Николаевич, я в полном вашем распоряжении, — сообщил Васнецов.

Я кивнул головой. Сел в машину и задумался. Поездка по нынешней Москве сродни поездке на почтово-багажном поезде, останавливающемся на каждой станции и полустанке…

— Здорово, Казанов, — сказал царь.

— Здравия желаю, Ваше Императорское Величество, — отчеканил я так, как меня учил Станислав Сергеевич.

— Отписал мне Франц-Иосиф о твоих подвигах и о том, что возвёл тебя в рыцари своего ордена. Молодец. У меня своего ордена нет, но я жалую тебя потомственным дворянством. Служи честно, Казанов, — сказал царь и двинулся дальше.

— Рад стараться, Ваше Императорское Величество, — закричал я вслед царю.

Ещё через пару минут приём окончился. Ко мне бросились многие сановные особы с горячими поздравлениями. Мало кто удостоился такой беседы с царём, а раз беседа была дольше, чем положено по протоколу, то, значит, человек становится кем-то вроде фаворита. Откуда-то генералы, полковники и люди в расшитых позументами сюртуках узнали моё имя и отчество, пожимали мне руки, поздравляли, приглашали к себе, но распорядитель приёма подошёл и сказал мне, чтобы я шёл за скороходом, который ждёт меня у дверей.

Скороход вёл меня по каким-то коридорам, лестницам и остановился у ничем не приметной двери, кивнув на неё головой. Я постучал в дверь и вошёл.

За дверью находился большой кабинет с огромным письменным столом, приставным столиком на четыре человека, слева стенка-библиотека до потолка (а потолки старорежимные), маленький столик и два кресла у него.

— Уютный кабинет, — подумал я и услышал голос:

— Вот вы какой, Дон Николаевич. Что же, проходите, присаживайтесь в кресло. Я полковник Борисов. Давайте знакомиться…

— Приехали, Дон Николаевич, — вывел меня из задумчивости голос Васнецова.

Машина стояла у моего дома. А у меня ни ключа, ничего. Вот и приехал, называется.

— Пойдёмте, я провожу вас, — сказал Васнецов, — Екатерине Дмитриевне я позвонил, что привезу вас, так что все дома в порядке.

— Какой Екатерине Дмитриевне? — удивился я.

— Как какой? — в свою очередь удивился Александр Сергеевич. — Супруга ваша, она в госпитале работает.

— Ах, да, — спохватился я, — как-то не привык жену по имени-отчеству величать.

Похоже, что меня треножит не только одна Катерина.