Не верьте наивным бродягам

Олег Агранянц

Будничные посиделки посетителей кафе «Приют невинных бродяг» прерываются вторжением террористов. Случайными заложниками оказываются кокетливая актриса, частный детектив, известная поэтесса, «очень левый» студент, профессор колледжа, русский дипломат. На стене под рисунком трех неопрятных личностей начертано латинское изречение «Нет на свете более смелых и честных чем наивные». Окажутся ли заложники честными и смелыми? И так ли они наивны? И так ли случайно оказались они в кафе? И так ли искренни их политические пристрастии? Всё ли в этом мире так, как об этом говорят политики?

Картина первая

Кафе «Приют наивных бродяг». Десять столиков, стойка в виде полукруга; лесенка вниз, там туалеты и склад. На двери, которой теперь не пользуются, полки с цветами. На стене картина, на которой изображены несколько упитанных и мало похожих на бродяг субъектов. Внизу латинское изречение «Нет на свете более смелых и честных чем наивные».

ХОЗЯЙКА восседает за баром. ПАПАША ФУКО чинит кофеварку. Занят только один столик. За ним сидит ПРОФЕССОР.

ХОЗЯЙКА. Долго еще будешь чинить?

ПАПАША ФУКО (уткнулся в кофеварку). Старая она у тебя. На твоем месте я уже давно купил бы новую.

ХОЗЯЙКА. Разбогатею, куплю. Три часа, самое рабочее время, и всего один клиент. (Показывает на Профессора.) Сидит и пишет.

В кафе влетает АНРИ.

ХОЗЯЙКА. Кофе сегодня не будет.

АНРИ. Я пришел не за этим. Мне нужны деньги.

ХОЗЯЙКА. Хочешь купить обручальные кольца? Пора.

АНРИ. Мне нужно много денег. Хочу поставить все точки над «i». Я не уверен, что в ближайшее время смогу их вернуть. Почему вы не спрашиваете, сколько?

ХОЗЯЙКА. Ты скажи, а я послушаю.

АНРИ. Для студента, отдавшего всю жизнь революции, это огромная сумма. Для вас, представительницы хоть и мелкой, но буржуазии — пустяк. Почему вы не спрашиваете, для каких целей мне нужны деньги?

ХОЗЯЙКА. Ты скажи, а я послушаю.

АНРИ. Я полечу в Патагонию.

ПАПАША ФУКО (поднимает голову, удивленно). Куда?

АНРИ. В Патагонию.

ПАПАША ФУКО. Далековато.

АНРИ. Там соберутся замечательные люди. Они борются против варварского истребления пингвинов. Но дело не в пингвинах. Дело в борьбе. В борьбе против империалистических монополий.

ХОЗЯЙКА. И надолго ты собрался к этим «замечательным людям»?

АНРИ. Не знаю. Но обратите внимание, мне нужны деньги только на билет туда.

ХОЗЯЙКА. А назад пешком?

АНРИ. Если движение победит, то мне вручат обратный билет, как мандат свободы.

ХОЗЯЙКА. Кто вручит?

ПАПАША ФУКО (подсказывает). Пингвины.

АНРИ. Вручит победивший народ. (Повернулся к Папаше Фуко.) Вам, в прошлом рабочему, надо бы знать, что народ, решивший обуздать разгул монополий, не может не победить. Революционные идеи неодолимы.

ХОЗЯЙКА. А дочь моя согласна тебя ждать, пока ты будешь спасать пингвинов?

АНРИ. Мы полетим вместе.

ПАПАША ФУКО. Повезло пингвинам.

ХОЗЯЙКА. Ну, ее-то я никуда не пущу. Хочет бороться с буржуазией, пусть борется здесь. Со мной. Сам сказал, что я — буржуазия. (Анри.) Что стоишь? Иди сядь за стол.

АНРИ. Жду пока починят кофеварку.

ХОЗЯЙКА. Тебе кофе вредно. Спать плохо будешь.

ПАПАША ФУКО. Я знаю отличное средство от бессонницы.

АНРИ. У меня нет бессонницы.

ПАПАША ФУКО. Будет. Как начнешь спасать пингвинов, обязательно будет.

В дверях появилась ВИРЖИНИ.

ХОЗЯЙКА (Папаше Фуко, показывая на вошедшую Виржини). Поэтесса! Часто бывает у меня. Сидит в углу и молчит. Наверное, стихи сочиняет. Я дочку ее взяла на три часа в день. Раза два пришла — и все.

ВИРЖИНИ (подходит к стойке). Моя была?

ХОЗЯЙКА. Нет. Третий день не приходит.

ВИРЖИНИ. Я ей сегодня специально напомнила. Не слушает. Говорит: «У меня другие приоритеты». Другие приоритеты! Знаю я эти приоритеты. Не только обнять, посмотреть страшно.

АНРИ (вмешивается в разговор). Ваша дочь занимается важным делом. Она знакомит прогрессивную молодежь с вашим творчеством. (Начинает декламировать.) «И как свободы легко добиться, когда поймешь, что лишен свободы»…

ПАПАША ФУКО. А пингвины где?

АНРИ. Причем здесь пингвины?

ВИРЖИНИ. Действительно, причем здесь пингвины?

ХОЗЯЙКА. Это у нас семейная шутка. Для моего заведения ваше присутствие — реклама.

ВИРЖИНИ. Разве что в отдаленном будущем. Поэты сейчас не в моде. (Обратила внимание на папашу Фуко.) Сломалась кофеварка? Я приду позже.

ХОЗЯЙКА. Ее скоро починят. Подождите, правда скоро.

ВИРЖИНИ. Подожду. (Садится за столик в центре зала.)

Появляется БЕСА. Подходит к стойке.

БЕСА. Опять кофеварка сломалась! Если бы мы, доктора, так людей лечили, как вы чините эту машину!

ПАПАША ФУКО. У вас всегда одна и та же модель. А у меня, что ни дом, то новая.

БЕСА. Ваша правда. Вот только людей больше, чем кофеварок.

ХОЗЯЙКА. Вас давно не было.

БЕСА. Болела.

ПАПАША ФУКО (ехидно). И доктора болеют?

БЕСА. Чаще, чем кофеварки. (Садится за столик у окна.)

Появляется МАРИ, подходит к столику, где сидит БЕСА.

МАРИ. Доктор Беса?

БЕСА. Да.

МАРИ (садится за столик). Я хочу с вами поговорить о Пьере Дюмоне. Он лежит в морге вашей клиники.

БЕСА. Пьер Дюмон? Он не был моим пациентом.

МАРИ. Верно. Не был. Но вы когда-то были знакомы. Разве это не так?

БЕСА. А вам какое дело?

МАРИ. Прямое. Я его подружка.

БЕСА. Соболезную.

МАРИ. И все?

БЕСА. Что еще?

МАРИ. Его привезли в морг из парка «Ле Луазир». Вы когда-нибудь бывали в этом парке?

БЕСА. Бывала.

МАРИ. С кем? Когда?

БЕСА. Не помню.

МАРИ. Он любил этот парк. (Говорит медленно, заунывно растягивая слова.) Любил старинную черную веранду у входа, ее покосившиеся скамейки, зеленый от мха стол…

БЕСА (перебивает). Вы там тоже бывали?

МАРИ. Почему вы так решили?

БЕСА. Просто вы очень подробно рассказываете. Подробно. И я бы сказала, художественно. Но, впрочем, мне до этого нет никакого дела.

МАРИ. Нет, я там не бывала. Я получила от него открытку… Если бы я знала, что это его последние слова… Он упал с этой веранды. Головой о каменную лестницу.

БЕСА. Он был пьян?

МАРИ. Он не пил.

БЕСА. Наркотики?

МАРИ. Это случалось. Когда вы виделись с Дюмоном в последний раз?

БЕСА. Когда я решу, что мне нужно исповедоваться, я пойду в церковь.

Конец ознакомительного фрагмента.