Октопус

Октавия Колотилина, 2023

Рина Куравина с напарником проникают в подводные пещеры и попадают в плен к разумным осьминогам. Чтобы выбраться, надо доказать: люди вовсе не те демоны, которые вылавливают и едят осьминогов, а безобидные морские животные.Путешествие в глубины Тихого океана и к островам Алеутского архипелага. К местам, где до сих пор царят не двуногие, а тюлени-антуры и крачки. А ещё это путешествие к пределам гуманизма, к сути наших отношений с природой.

Глава 9

Фьюта окружили ученики, заполнили чуть не половину площади. Пятеро малышей расселись на его руке, как на качелях. Трое взрослых, став мрачно-серыми, недвижно стояли рядом — парень и две девушки. Пол октопусов можно было различить так же, как у осьминога Дофлейна: самцы поджимали третье справа щупальце, а самки держали его свободно.

Самая крупная попросила:

— Учитель, не покидайте нас! У поверхности жуткие аллосы — вдруг вы не вернётесь?

Фьют потрепал её по голове, отчего ученица прикрыла глаза, пошла персиковыми завитками. Сказал ободряюще:

— Вернусь, Лиаса. Всё это пастушьи сказки, не существует никаких аллосов. И уналашей, и прочих придумок. Верить можно лишь тому, что научно доказано, помнишь?

— Да, учитель.

— А если не вернусь — поддерживайте младших, наставляйте, покажите секреты мастерства.

Сзади троицы неловко переминался молодой октопус, вытянутый и щуплый. Рина подумала, что померещилось, и снова пересчитала его конечности: девять! Левая передняя рука разделялась на пару более тонких, в два ряда присосок и в один.

Паренёк последним из взрослых подошёл к Фьюту прощаться, склонился ниже остальных. Защёлкал быстро, пламенно:

— Учитель! Позвольте мне повести кальмара вместо вас. Моя жизнь ничтожна, вы же…

— Нет. — Фьют принялся бегать своими кончиками щупалец по его, соприкасаясь с учеником присосками. — Сиэртон, ты очень ценен, мой мальчик, и твой талант ещё вырастет. А для путешествия к поверхности слишком неопытен: я сам не знаю, с чем придётся столкнуться.

Когда медузу поместили внутрь кальмара и тот взлетел над городом, Рина спросила:

— Отчего у одного парня было девять рук?

Фьют вёл свой живой корабль, поглаживая его внутренности, понукая шлепками. Октопус глядел поверх треугольных плавников: изнутри стенки были полностью прозрачны, как шпионское зеркало. Кальмар плыл хвостом вперёд, помогая себе щупальцами, собирал их и с силой отталкивался. Когда надо было уйти от столкновения с планариями, включал форсаж — выбрасывал мощную струю через воронку. Медузу при этом приходилось придерживать, чтобы не снесло потоком назад, к выходу.

— Сиэртон? — не оборачиваясь, щёлкнул Фьют. — Он вылупился с уродством. Такие, у которых рука надвое разделена, появляются редко, и никто не хочет брать над ними опеку: считается, что подобный малёк принесёт несчастья и даже смерть учителю. Обычно выродки быстро погибают, ведь им не показывают, где еда, как уберечься от зубов рыб.

Барракуда проходил сквозь широкую пещеру. Впереди взметнулась муть, встали наплывы гигантского сталагмита. Фьют хлопнул по левой стенке, и кальмар повернул влево.

— Моим первым ученикам, потомкам Тианы и Роента, был год, когда в кладке, которую поручили Льюиту, обнаружился выродок. Я решил, что малыш ни в чём не виноват. Знаете, не пожалел ни разу: Сиэртон очень старательный, способный. Это он придумал, как быстро пополнять вам кислород. — Октопус указал на пузырчатые подушечки под полосатым куполом. — Им и света не надо, питаются от медузы и выбрасывают пузырьки.

Первую десятиминутную остановку сделали на глубине шестидесяти метров. Компьютер скрывался под перчаткой Рины, когда Фьют заметил его — живо заинтересовался. Он ощупывал гаджет, спрашивал, что за существо и чем питается. Восклицал:

— Не может этого быть! Из песка и железа вы делаете предметы, которые принимают за вас решения? Невозможно.

Однако поднимались по программе, которую рассчитал компьютер. Давалось это сложно, особенно длинные остановки. Изнутри кальмара пробивался свет, на огонёк спешили стайки любопытных рыбок. Барракуда с удовольствием хватал их ловчими щупальцами; Фьюту приходилось сдерживать охотничий пыл корабля, чтобы висеть на нужной глубине.

Один раз слишком близко подплыла акула — и еле удрала от присосок. У кальмара они были с острым костяным кольцом, так что на шкуре хищницы остались кружочки.

Спали по очереди. От скуки октопус на пару с Хонером жевали рыбные палочки. Ладно, у осьминогов метаболизм в четыре раза быстрее человеческого, им надо постоянно есть. Но гидролог?..

— Эй, прекрати уничтожать припасы, Фьюту ещё возвращаться! — возмутилась Рина.

— Чего там возвращаться, — отмахнулся пилот кальмара. — Я остановок уже не буду делать, тихонько опущусь — и дома. Лучше ещё расскажи про птиц, как же они плавают в безводном?

Октопусу хотелось узнать всё и сразу. Рина старалась не затрагивать тему людских технологий: если Фьют заподозрит неладное, ему ничего не стоит повернуть свой корабль обратно. На середине лекции о размножении копытных Барракуда забеспокоился, принялся рывками ходить туда-сюда, попытался уйти на дно.

Пилот гладил кальмара всеми руками, шептал успокоительные слова.

— В чём дело? — Рина напряглась.

Они выстаивали последние два часа на восьми метрах. Хонер спал, свернувшись рядом, и время от времени принимался тонко причитать по-французски.

— Северо-восточное течение несёт неприятный запах, — сообщил Фьют, не переставая поглаживать кальмара. — Вони слишком много, она заполонила всё. Барракуда волнуется, хочет на дно, где безопасно.

— Мы не можем пока всплыть, — терпеливо объяснила Рина. — Компьютер считает с запасом, но нужно ещё не меньше шести часов декомпрессии. Выше — две остановки.

Фьют продолжал бороться с животным. Через полчаса выудил из тубуса известковую трубку — как для питья, но потолще и подлиннее, приставил один конец к стенке, а к другому прислонил глаз. На вопрос, что это, ответил:

— Помогает видеть дальше, внутри особые, чуть выпуклые медузы.

Понятно: октопусы используют живые линзы для своей «подзорной трубы». Интересное изобретение, но вряд ли будет работать на воздухе: медузы засохнут.

Ничего толком не разглядев, Фьют взял маленькую губку, размял, чтобы светилась поярче. Придерживаясь за стенки присосками, высунулся из-под мантии, запустил огонёк влево.

Тот ушёл, разгоняя тьму. Что за пятно в десяти метрах? Вторая губка высветила тёмное облако, которое ползло с северо-востока, ширилось. Фьют принялся кидать губки во все стороны; подобные облака обнаружились и снизу.

— Что это? — напряглась Рина.

— Я хотел спросить у тебя. Может, рыбы мечут икру? Но пахнет совсем не икрой. И не чернилами. — Фьют стал бугристым, по нему тревожно бегали жёлтые ромбы. — Кажется, в древних кристаллах ничего не было о подобном явлении.

— Бери правее, может, уйдём от него.

Пилот погнал кальмара прочь, однако проплыли они не много: чёрная дрянь была и тут. Рина привстала:

— Не дай ей попасть внутрь!

Кальмар прекратил гонять воду через сифон, края мантии сомкнулись.

Собственное сердце билось слишком часто, нельзя так много дышать — пузырчатые подушечки и так уже плохо справлялись. Ещё и Хонер проснулся, поднялся:

— Чё происходит?

— Тихо! — Рина попыталась взять себя в руки, успокоила гидролога: — Ложись обратно, дыши аккуратно. — И скомандовала: — Давай, Фьют, всплываем.

— Наверху тоже идёт тьма.

Действительно: на восьми метрах уже должно быть светло. Компьютер показывал два часа дня, но толщу воды не пронзали солнечные лучи, стоял серый сумрак.

— Кислорода реально нет! — Хонер сел и скрючился, схватившись за горло.

Фьют потрогал пузырчатые подушечки.

— Регенераторы перестали работать. Очень грязная вода, они чувствительны…

— Всплывай! — рявкнула Рина. — Но только не резко, по метру в минуту.

Они с Хонером подключили пони-баллоны, хотя те и были почти пусты. С Барракудой происходило неладное: кальмар вздрагивал, вскидывал без толку щупальца, вертелся то влево, то вправо, медуза моталась туда-сюда по салону — вдруг лопнет?..

Фьюту болтанка не мешала — он прилепился присосками к стенам и уговаривал своего «коня», даже кричал на него, хлестал щупальцами. Кальмар перевернулся хвостом кверху — и прянул туда, в чёрное облако. Вокруг сжалась тьма; компьютер показывал: глубина шесть метров… Пять… Три. Два.

Поверхность!

Сквозь прозрачный бок кальмара резануло солнце. Рина зажмурилась, Фьют заскрежетал: его чуткие глаза никогда ещё не подвергались такому испытанию.

Проморгавшись, Рина сбросила шлем с бесполезной уже маской: пони-баллон пуст. Хонер тоже избавился от своего, уставился наружу. Волны перекатывались, бликовали, однако казались ненормального цвета… или зрение ещё не восстановилось? Километрах в трёх виднелся берег, ледники перемежались покрытыми тёмным лесом горами.

Фьют справился с непривычным светом, только руками всё ещё прикрывал оба глаза. Он гладил стены своего корабля, стучал по ним, дёргал за бахромки, свисающие с потолка, но кальмар оставался недвижим.

Конец ознакомительного фрагмента.