Бездна для героя

Октавия Колотилина, 2019

Алексей смертельно болен, уже не помочь – угораздило же Ингу влюбиться в своего пациента. Она разыскивает лекарство и оказывается посреди живого лабиринта, где на людей охотятся безглазые монстры, а время искажено. Её спасает подозрительно умный незнакомец, но попробуй пойми: друг это или враг?

Часть 2. Непокорённая планета

Глава 1.

Скоро древесные стены сменились каменными сводами, под ногами то и дело оказывались каменюги, в пещере громко отдавались шаги. Впереди забрезжил яркий солнечный свет. Теперь уже явственно слышался гул моря, чувствовалось дуновение свежего солёного воздуха.

Инга исподволь разглядывала своего мускулистого земляка: помимо длинной духовой трубки с металлическим наконечником, которую она приняла за копьё, у набедренной повязки висели расписные ножны, их закрученный узор изображал дракона. Голову дикаря украшал ободок с перьями и маленькой черепушкой, через плечо был перекинут меховой плащ с модным леопардовым принтом.

Едва догнав Доктора, Инга шёпотом спросила:

— Этот парень… Он точно с Земли?

— Да. Северный Калимантан, судя по наряду — охотник из даяков. Век, похоже, шестнадцатый, но точно не скажу — у них за три тысячи лет почти ничего не меняется. Что там за татуировки? А, Древо Мира, пронзающее три слоя — небесный, срединный и водный. Племя кайян.

Незаметно оказавшийся рядом охотник склонил голову:

— Ты мудр. Моё имя — Расни Красный Кот. Не бойтесь меня, я не сражаюсь с женщинами и стариками.

Меранавана-да фыркнула:

— Вот уж испугались — раскрашенного мальчишку в перьях! Ты мне по плечо, тебе лет-то сколько?

— Десять. Но я уже принёс свежий череп врага в родной дом, так что я — мужчина!

Его трубку вырвали из рук и запихали за ремень на спине. На лице Доктора было такое брезгливое выражение, словно ему навозная муха в супе попалась:

— Спрячь это, чтобы я не видел.

Туземец застыл с открытым ртом, но возражать не стал. По его словам, седых людей у даяков уважали даже больше, чем шаманов — ведь редкий шаман доживёт до тридцати.

Для десятилетнего у Расни слишком уж развитая мускулатура. Но Инга никогда не видела вблизи дикарей — наверное, у них это норма.

«Зубы» больше не преследовали беглецов: прямой коридор сзади оставался пустым.

Вслед за остальными Инга вылетела на мокрый песок. Глаза резало солнце, освещение казалось каким-то неестественным — слишком жёлтым, что ли, как в киностудии. И небо вроде — с зелёным оттенком?

Откуда они вышли? Сзади возвышалась скала, зияла арка тёмного грота. В пещеру над ним проскальзывали огромные чайки и подвешивались к потолку, как летучие мыши.

Вряд ли это — Земля. Ох, ну и попала. Как же вернуться? Назначат ли Алексею правильное лечение, переведут ли в онкологию? И бедная мама, ей ведь нельзя переживать…

Розовые волны, словно подкрашенные марганцовкой, накатывали в паре шагов. По берегу прыгали треугольные то ли рыбы, то ли лягушки размером с кошку, причём большая часть тела животных состояла из головы, а сзади хвостом были сложены длинные, как перья, чешуйки.

Проморгавшись, Инга сказала:

— Море красного цвета, небо не такое — мы что, в другом мире?

Ей откликнулась Шелли, тоже вовсю вертевшая головой:

— Нормальный цвет для моря. Но посмотри на эти пустынные скалы, ни кустика, ни травинки! Вокруг нашего портового города столько зелени…

«Нормальный цвет»? Получается — для неё волны, похожие на морс, в порядке вещей?..

— О, тут я ещё не бывал! — обрадовался Доктор. Он опустился на колени, взял горсть белого песка, понюхал, — и принялся рыть, как пёс.

Инга нервно хмыкнула:

— Эй, не время строить песочные замки! Ты не знаешь, где мы?

Чудной старик встал и озабоченно отряхнул штаны:

— Очень странно. Верхний слой абсолютно лишён органики, а под ним — плодородная почва, корни растений, даже насекомые. Такое впечатление, как будто землю что-то убивает, но она сопротивляется.

Угрюмый Расни сложил руки на груди.

— Думаю, мы умерли и попали в страну демонов. На демонов не действует даже яд кобры.

Меранавана-да скинула с плеча ремешок плетёной сумочки, вынула сверкающий полумесяц и принялась его трясти. Бросила с досадой:

— Небо и море такое же, как всегда. Если бы только мой челнок работал!

— «Такое же, как всегда»? — переспросила Инга. — То есть тебя с Шелли ничего не удивляет? Может быть, это ваш мир?

— Вполне возможно. Давай посмотрю. — Доктор выхватил инопланетный прибор, принялся над ним колдовать; тот замигал. — Универсальный преобразователь, интересно…

— И всё-таки ты русский, — констатировала Инга.

— Почему это?

— Берёшься чинить любую технику, не читая инструкции.

В ответ она услышала по-юношески звонкий смех. Попыталась объяснить:

— Понимаешь, Доктор, Шелли свистит, иллинойка клекочет, Расни бурчит, а ты говоришь нормально. Значит, ты — русский.

— Я и по-раксакорикофаллапаториански говорю, но сливин в мою кожу бы просто не влез. Обычно сравнивают с шотландцем. Вот тебе, Мера, твой челнок.

— Меранавана-да!

— Это слишком длинно!

— Меня так зовут.

Она с недоверием приняла прибор, потёрла — и улыбнулась, словно солнце взошло:

— Работает! Ты его исправил, не может быть! Однако, ты слишком умён для дикаря… О, я поймала сигнал! Слабый… Исчез. Хотя бы определились наши координаты.

Она вдруг помрачнела. Рассвет померк.

— Что такое? Мы на твоей планете?

— Да, но на противоположной стороне от Небесных Палат! Здесь живут одни варвары, арахнойцы, вроде неё. — Иллинойка дернула носом в сторону Шелли. — Впрочем, если выставить челнок на солнце… Дня ему хватит, чтобы зарядиться. Можно будет подать сигнал бедствия и вызвать спасательную экспедицию.

— Всех спасут? — с надеждой спросила Инга.

— Меня. — Меранавана-да скривилась, словно богиня, наступившая в грязь. В каждом её величавом движении кисти сквозило презрение к несовершенству окружающего мира, который полон пыли, песка и мошек. — Эй, арахнойка! Отойди подальше, ещё кто-нибудь увидит Пряху из касты Ваятелей рядом с насекомым, потом замучаешься нейросеть чистить.

Инге захотелось прибить заносчивую девчонку; однако Шелли приняла такое отношение как должное и покорно отошла. Она всё время оглядывалась, в волнении закусив палец:

— Одинокие утёсы у берега, Моряк и Парус! Скала с плоской вершиной, как будто змея насторожила свою головку — это же Полоз!

— Твои родные места? — Доктор положил ладонь девочке на спину.

— Да, они! Правда — где лес? Горы голые, как будто их кто-то облизал! Вон там, перед Полозом, должен торчать шпиль Собора Искусств, а его нет! Не поднимается дым… Что с городом?

Шелли побежала вверх по склону, легко перепрыгивая с одного окатанного камня на другой.

Инга обернулась к Доктору:

— Получается, мы попали на планету Шелли и Меранаваны-да из того места, которое на самом деле — огромный организм с зубами и рыцарями? Мы вырвались?

— Или оно нас само отпустило, — усмехнулся Доктор. — Чтобы позабавиться и потом снова сцапать, как хищник жертву.

Он развёл ладони и схлопнул, словно растирая нечто между ними. Инга поёжилась: не хотелось бы опять попасть в те коридоры с лианами. Спросила:

— Но почему оно отпустило нас именно сюда? Зачем?

Доктор коротко пожал плечами, как будто этот вопрос его совершенно не интересовал, и опять принялся ковыряться в своём песке.

Ну и зануда.

Расни следил за большеголовыми рыбами (Инга обозвала их «прыгунчиками»), чуть наклонив голову. Кого же он напоминает? А, котёнка! Вот-вот прыгнет из засады, даже перья на голове как настороженные ушки. Охотник мгновенно поворачивался ко всему, что движется, пригибался и хватался за свою духовую трубку, которую называл «сумпитан». Так и ходит жилка на трицепсе под синим скорпионом, сейчас котёнок кинется — и схватит набегающую волну.

Зеленовато-жёлтое солнце стремительно падало в багровое море, низкие облака рисовали у горизонта изумрудные, красные, сапфировые полосы. Вернуться немедленно всё равно нельзя, значит, надо наслаждаться моментом; Инга вдохнула поглубже пахнущий арбузом воздух:

— Впервые на море, да ещё на чужой планете, и встречаю закат. Обалдеть! — Она вынула телефон, включила и принялась всё подряд фоткать. Доктор наблюдал за этим с хитринкой в глазах, явно тоже наслаждаясь моментом.

Под ногами что-то блестело; наклонившись, Инга вытащила из песка золотые часы на цепочке. Циферблат вместо обычных делений чернел значками клинописи, их было не 12, а 20, три разной длинны стрелки не двигались.

— Интересно. — Знаток техники подошёл ближе. — Двадцатеричная система измерения.

Вдруг спохватился:

— Шелли, подожди! Ведь мы могли попасть в далёкое прошлое, когда город ещё не построили… — Он запнулся.

Глава 2.

Все поспешили за девочкой и вышли на холм. До самых гор простиралась долина, которая когда-то, наверное, процветала: развалины больших каменных домов, полуразрушенные дворцы с закрученными колоннами, мосты, наполовину провалившиеся в каналы. На брошенных улицах вместо пешеходов лазили прыгунчики.

–…Или в будущее, — закончил Доктор.

Меранавана-да презрительно скривила губки:

— Здания из камня и железа! Как примитивно.

— А вы из чего строите? — удивилась Инга.

— Из чистой энергии, конечно же.

Один из вездесущих прыгунчиков скакнул у самого носа иллинойки, и она с досадой выстрелила по рыбе лучом из челнока. От несчастного животного осталась только обугленная чешуя.

Инга подалась поближе к своим: кто их знает, этих пришельцев! Может, следующим лучом синекожая решит испепелить какого-нибудь «дикаря»? Спросила шёпотом:

— Доктор, а инопланетяне — они очень опасные?

Тот сощурил один глаз, криво улыбнулся:

— Ну, не знаю. Ведь я, с твоей точки зрения, тоже инопланетянин. А ты — с моей.

Инга шарахнулась в сторону. Как-то под Новый год ей сообщили, что она — приёмная, и два дня невозможно было заговорить с матерью, обида душила; чувство сейчас было почти такое же.

— Ты разве… Не с Земли?

— Нет, я — с Галлифрея.

— Но почему сразу мне не сказал!

— Не до того было, знаешь ли. К тому же, ты и так всё время тряслась от страха.

Меранавана-да казалась удивлённой ещё больше. У неё получилось такое ошарашенное выражение, что Инга, забыв об обиде, рассмеялась:

— Рот закрой — прыгунчик влетит! Ты словно живого дракона увидела у себя на тумбочке.

— Так и есть… — Иллинойка сглотнула. — Настоящий Повелитель Времени? Из старых легенд? Но… Галлифрей был великим ещё до того, как на Валладарине появилась разумная жизнь. Ты не можешь просто ходить здесь, среди нас, и разговаривать на равных с какими-то варварами! И ведь… Галлифрея больше не существует?

Доктор помрачнел. Он смотрел мимо собеседников, сдвинув брови, с печалью и безнадёжностью, как будто потерял что-то чрезвычайно важное, долго искал, но впустую. Неужели его планета была уничтожена? На этот вопрос он покачал головой:

— Не уничтожена, но в нашей Вселенной её нет. А-а, не спрашивайте, долгая история.

Опускались сумерки. Шелли уже пробиралась по заваленной обломками кладки улице. Заскочив в дом с почти целой крышей, минут пять рылась там, грохотала чем-то, потом выскочила и крикнула:

— Смотрите, что я нашла!

Она потрясала керамическим музыкальным инструментом, похожим на домру, только с двумя грифами, на которых болтались оборванные струны.

Инга заметила отблеск позади девочки, но успела лишь крикнуть:

— Берегись!

Раздался вопль, долгий, беспомощный. Вокруг Шелли юлой крутился шар из лезвий, усеивая стены алыми брызгами.

Расни кинулся первым, дунул в свою трубку. Стрелка поразила цель — однако тут же выскочила обратно, а шар заметался из стороны в сторону, упал на землю и расплющился. Ножи встопорщились, опали; враг затих.

Шелли сползла по стене, платье было искромсано, из двух десятков порезов на теле текла кровь. Подбежав и присев на колени рядом с девочкой, Инга опытным взглядом оценила повреждения:

— Раны довольно глубокие, их бы зашить. Но чем?

Флакончик со спиртовым гелем почти весь ушёл на обработку, Шелли не кричала — шипела, сжав зубы.

Второй шар просвистел над виском, отпрянул и звякнул за кучей камней. Расни вертелся во все стороны, выискивая нападающих; пахло селёдкой.

— Держитесь ближе друг к другу! — Доктор загородил раненую, растопырив руки.

— Что это, чёрт возьми, такое? Зачем они нападают? — Инга в панике оглядывалась кругом: откуда выскочит следующий?

«Нет, не люблю путешествовать, — думала она. — Дома хоть знаешь, чего ждать: переходя дорогу — посмотри налево, посмотри направо. Вниз, нет ли канализационного люка. Вверх, не летит ли самоубийца. Ну, ещё от гопников нужно держаться подальше, от пьяных блоггеров на «Феррари» уворачиваться… Ладно, побуду здесь, тут хоть фотки красивые».

Подоспела Меранавана-да. Иллинойка поднесла свой челнок почти вплотную к широкому порезу на груди раненой и стала быстро-быстро поднимать и опускать его, как швейная машинка — иглу, из острия прибора вытягивалась светящаяся нить.

За полминуты тело Шелли покрылось штрихами: можно было подумать, что на неё села стая светлячков.

— Квантовая материя? — удивился Доктор, рассматривая стежки. — Она же нестабильна?

— Здесь — да, — грубо бросила в ответ рыжеволосая. И тут же поправилась:

— Простите, милорд. Но я не должна отвлекаться. Челнок телепатически со мной связан, его поле поддерживает нити.

— Только вот не надо говорить «милорд».

— Хорошо, милорд, постараюсь…

Уже совсем стемнело. Шаров вокруг становилось всё больше, с тихим завывающим звуком смерть выскакивала из-за крошащихся стен. У охотника кончились стрелы, Инге пришлось вытаскивать их из поверженных врагов. Холодные мерзкие тушки топорщились острыми, словно скальпель, ножами, которые так и норовили искромсать руки.

— И откуда берётся этот ужас! — застонала она.

— Фауна. Местные обитатели, — проворчал галлифреец. — Не пойму только, почему они нападают.

— Наверное, клюют на персиковое платье, — предположила Инга и покосилась в сторону Маранаваны-да. Та подколку не заметила, сидела, упрямо уставившись на своё плетение.

— Сейчас, попробую их отпугнуть. — Доктор лихорадочно вертел универсальную отвёртку.

Вжик! Что-то пронеслось мимо лица: один из шаров Расни не успел подстрелить. Меранавана-да отпрянула, спасаясь от лезвий, — и тут же светлячки начали исчезать один за одним, из ран Шелли опять засочилась кровь.

— Мне нужно концентрироваться! — прокричала иллинойка. — Прикройте!

Челнок заработал снова.

Доктор, наконец, закончил ковыряться в отвёртке, вскинул её над головой, залив пятачок вокруг зелёным мерцанием — и полчища тварей отступили. Лишь некоторые решались выпрыгивать на освещённый участок, но тут же сталкивались с мечом Расни, узким у рукояти и расширенным к концу.

— Что ты сделал?! — удивились все.

— Подаю на языке этих животных сигнал «Осторожно, хищник!» — пояснил Доктор. — Вряд ли это надолго поможет — они напуганы, их слабый разум затуманен.

Ну конечно: несчастные животные напуганы; можно подумать, сами они внушают только спокойствие и умиление.

— Да, я очень страшный! — оскалился Красный Кот. Рот в темноте казался пустым — все зубы были чёрными и заострёнными, словно клыки.

— Твои зубы! Что с ними?! — вскрикнула Инга.

— Специально долго подтачивал и жевал травку бетель, чтобы добиться нужного цвета.

— Ты же испортил эмаль! Они у тебя все выпадут к тридцати годам.

— Я не собираюсь становиться столь дряхлым стариком. Я умру в сражении! — Он махнул своим коротким мечом, сбивая врага.

— Но эмаль!

— Так красивее. И удобнее грызть мясо.

— О-о-о!..

Доктор улыбнулся:

— Не думаю, что животные т е б я испугались. Это что-то другое, что-то во тьме.

В темноте ещё какая-то пакость скрывается, которую даже шары из лезвий боятся? Да уж, обрадовал.

Глава 3.

Шелли очнулась и застонала. Инга погладила зелёный гребень:

— Не шевелись. — Она подняла взгляд на Меранавану-да, лицо которой казалось сейчас абсолютно белым. — Ты не можешь стоять так целую ночь. Если бы у меня были нитки, я бы всё зашила.

Еле двигаясь от слабости, Шелли подняла тубу, потянула паутинку:

— Такая пойдёт?

На конце нить была твёрдая и заострённая. Поверх светящихся штрихов иллинойки Инга наложила штук двадцать швов, потом просто сбилась со счёта. Порвала свою блузку на повязки, замотала порезы.

Доктор покосился на её работу:

— Хорошо сделано. Где ты научилась лечить раны?

— В пятьдесят второй больнице, на практике, — улыбнулась Инга.

Меранавана-да надулась: её похвалой не удостоили. Со вздохом спрятав челнок, опустилась на каменную плиту. Посидела с минуту, потом принялась ковырять песок ногой: под ним оказались мелкие щепки и полусгнившие остатки веток; нет-нет, да взглядывала на Доктора. Инга наклонилась к иллинойке и шёпотом спросила:

— Ты чего, дыру на нём глазами решила проесть?

Та ответила так же тихо:

— Представляешь, у Повелителей Времени три набора хромосом, и один из них — в четвёртом измерении…

Доктору порядком надоело внимание. Он проворчал:

— Хвоста у меня точно нет, можешь не искать. — Игнорируя хихиканье, перехватил отвёртку, повёл затёкшим плечом. — Такое ощущение, что их пугает сама темнота. Если бы развести костёр! Шелли, там в развалинах ты не заметила ничего деревянного?

Девочка приподнялась, сморщилась, превозмогая раны и шипя от боли:

— Нет… А-вшшш! Тут ходили до нас, даже рамы из окон вывернули. Одни осколки и черепки.

Вдруг из тени дома вынырнуло чёрное щупальце, ткнулось в камень, свернулось и исчезло.

Доктор удивлённо поднял бровь:

— Здесь ещё кто-то! Держитесь на свету! Расни, ко мне.

Все сгрудились вокруг него и Шелли. Там, где прошлось щупальце, на тёмной почве остался светлый след, щепки и ветки растекались бурой массой. Инга почувствовала, что ею снова овладевает паника. Даже Красный Кот, наконец, испугался — ссутулившись, зажал скрещённые трубку с мечом и затравленно оглядывался по сторонам.

Один Доктор спокоен, как железобетон. Улыбается ещё. На совсем чужой планете, неизвестная жуть подкрадывается из-за каждого валуна — кажется, ему не впервой?! Скомандовал:

— Отойдите подальше от всего, что может отбрасывать тень! Нам нужно выйти на свободный участок.

Легко сказать «подальше» — сплошные развалины, тут же везде тени! Инга бережно подняла раненую, та прижала к себе найденную домру. Девочка была достаточно тяжёлой, да ещё не поймешь, как взять, чтобы не причинить боль… Шелли снова зашипела.

Путники пробежали заваленную осколками овальных кирпичей улицу и выскочили на большую площадь. Ура — открытое пространство! Только осыпающийся фонтан может бросить короткую тень.

Расни покрыл камни леопардовым плащом, в изголовье пристроил ножны, и Инга наконец-то опустила девочку. Та вскрикнула.

Меранавана встала на колени, пощупала брусчатку:

— Камни тёплые! Я смогу собрать их энергию, накопленную за день.

Поставив челнок на острый конец, иллинойка принялась вращать его в ладонях. Вокруг зазмеились светящиеся корни, расползаясь во все концы площади по валунам, стенам, плитам. Ручейки тепла текли к челноку, собирались в реки, и скоро между просвечивающих синим пальцев разгорелся самый настоящий костёр, только без дыма.

Меранавана выдернула челнок и отступила на шаг, не сводя взгляда с белого огня:

— Вот, до утра должно хватить.

Она стрельнула глазами в сторону Доктора, однако опять ничего не дождалась. На расспросы со вздохом объяснила, что челнок использует тепловую энергию, энергию ветра и солнечное излучение. В Небесных Палатах энергия поступает прямиком от светила, для передачи её используют квантово запутанные частицы. Но здесь, на противолежащем континенте, таких частиц нет, и приходится использовать всё, что под рукой. Инга не очень поняла, как это делается, а Меранавана употребляла слишком много непонятных слов. Похоже, возле здешнего солнца вращается космическая станция, которая и снабжает Палаты.

Теперь была видна вся площадь. Вылетев на свет, очередной шар дернулся туда-сюда, облюбовал остаток моста и сложил свои лезвия.

— Прыгунчик! — Инга всплеснула руками. — Шары — всего лишь рыбы?!

Доктор крутанулся на месте и тыкнул в неё пальцем:

— Вроде земных рыб-ежей, которые раздуваются и выставляют шипы, если на них кто-нибудь нападёт. Скорее всего, обычно они неагрессивные.

— И очень вкусные, — обронила Шелли. — У нас два года назад тоже было их нашествие, до сих пор солонину едим. То есть ели…

— А чего ты раньше молчала? — уставилась на неё Инга. — Сказала бы сразу: «Это рыбы, не бойтесь их, лучше сварите суп».

— Я думала, вы знаете…

Инга почувствовала, насколько проголодалась: даже мамин суп бы сейчас пошёл, хоть всю кастрюлю готова приговорить. Но есть инопланетное существо, которое только что пыталось тебя убить?!

Пока она раздумывала, что по вкусу напоминает прыгунчик — сома, лягушку или самурайскую катану — Расни вытряхнул из своего кожаного мешка подстреленных животных, споро очистил их от лезвий с помощью маленького ножика и разложил на камни возле костра. Запахло рыбными консервами.

— Готовить я не буду, — заявил он, садясь рядом. — Это не мужская работа.

Инга поймала быстрый взгляд Меранаваны. Та поджала губки:

— Что ты на меня смотришь? Я с пелёнок училась прядильному искусству, кухарить не умею.

— А мне мама всегда готовит. — Инга вспомнила подгоревшие пельмени и решила, что лучше не рисковать. Она наклонилась к Шелли: девочка, устав от мучений, спала. Бедняжка.

Почему бы охотнику и не довести до ума добычу?

— Ну Расни, миленький!

Красный Кот гордо вскинул голову:

— Я скорее проглочу живьём скорпиона, чем опущусь до готовки!

У Инги мелькнула спасительная мысль:

— Как насчёт яда, которым ты смазываешь свои стрелы? Мясо теперь несъедобно!

— Ты сомневаешься в моём таланте охотника? — Расни подскочил пружиной. — Думаешь — возьму на стрелу больше чем нужно? Я использовал яд зелёной гадюки, он не очень опасен для человека. К тому же — исчезает, если добычу поджарить. Но я жарить не буду!

Через полчаса Инга вгрызалась в сочную мякоть, убеждая себя, что это шашлык, даже с дымком. На вкус прыгунчик оказался где-то между рыбой и кроликом. Приятно потяжелевший желудок склонял ко сну.

— Спасибо…

Конечно, она придерживалась современных взглядов насчёт гендерных ролей и всего такого, но смотреть на Доктора было неловко. Щёки Меранаваны более синие, чем обычно? Или показалось?

Сам повар совсем не смущался, скорее, веселился:

— Кому добавки? Шелли, попробуй ножку!

Всё равно, неудобно как-то получилось. Но готовит он лучше мамы.

У Расни нашлась кожаная фляжка, в которой плескался сброженный сок с ароматом манго, правда, почти весь его пришлось отдать раненой — девочка постоянно хотела пить.

Проглотивший в мгновение ока двух прыгунчиков Красный Кот начищал тряпицей короткий меч, похожий на тесак, который называл «паранг», и мучил Ингу своими татуировками:

— Эту, — он показал на левый трицепс, — я получил в деревне Тумбанг Туянг, когда в одиночку освободил остров на реке Бурак от гигантских змей, которые похищали детей. А рядом знак племени оло-нгаджу.

— Да ты весь Северный Калимантан обошёл, — заметил Доктор. — Только вот я не вижу ничего от улу-айеров…

— Как же, она здесь! — Расни схватился за набедренную повязку.

— Нет!!! — хором крикнули девочки.

Красный Кот пожал двумя скорпионами, снова вальяжно сел, закинув ноги на валун и поигрывая ножиком.

— Хотите, я расскажу вам легенду?

— Не хотим мы дикарских легенд, — отозвалась Меранавана. — У меня из-за вашей готовки энергия кончается, на километр вокруг всё холодное. Хоть бы ветер подул, а то до утра не дотянем.

— Много дождей назад, — не обращая на неё внимания, начал охотник, — в Телук Нага пришли отвратительные Пуруны на воздушных лодках. Они уничтожали лес, животных, выпивали реки, мужчин и женщин без разбора уводили в плен, и никто после не видел несчастных. Тогда появился великий шаман Док-Тай со своим Сверкающим Жезлом. Ростом он был выше пальмы, а глаза его сияли, подобно луне. Он изгнал Пурунов, отрезал их головы и в виде валунов разбросал в устье реки Барито…

— Что?! — возмутился Доктор.

— Так рассказывали нам старейшины…

— Врут они, ваши старейшины! Никаких голов никто не резал.

— Не говори так, а то Док-Тай придёт и покарает тебя своим жезлом! Я сам видел эти камни — круглые, как черепа.

Тут прямо на развалившегося Расни плюхнулся шар, охотник едва успел отбить его ножом и спрятаться за стену фонтана. Раздался дружный девчачий смех.

Только Доктор не смеялся.

— Смотрите, все животные снова переходят в защитную форму! Они очень, очень напуганы.

Чпок! Чпок! Мирно скакавшие на границе света рыбы одна за другой превращались в шары, издавая шлёпающий звук. Лезвия метались, отсверкивая сталью, всё ближе и ближе.

Глава 4.

Чпок! Чпок-чпок-чпок-чпок!

— Сколько их там? Миллионы? — Инга дышала быстро-быстро, закрывая собой раненую. Ужас снова подступил к горлу.

— Их надо успокоить, иначе они нас запросто сметут, — рассуждал Доктор, как на лекции по сельскому хозяйству. — Чем же можно победить страх стольких существ?

Раздалось покашливание. Без разрешения севшая Шелли протягивала керамическую «домру»:

— Вот, я починила струны и сделала шнур, только играть не умею, может, вы?

— Точно! Молодец, девочка. Музыка — то, что надо.

Он передал Инге включённую отвёртку, показал, куда жать. Повесил на шею инструмент, как гитару, взял один аккорд, другой. Поморщился, крутанул колки — и мелодия полилась, бойкая, завораживающая.

Чпок-чпок-чпок. Чпок.

В круге света прыгуны всё меньше превращались в шары, но из-за домов продолжали вылетать новые.

Меранавана, держа костёр в поле зрения, принялась натягивать челноком нити между стеной фонтана и разломившейся плитой. Закончив, села рядом и провела по ним пальцами, как по арфе, выдавая высокие ноты, с которыми музыка зазвучала сильнее, объёмнее.

Животные заметно успокоились, лезвия почти не сверкали.

Чего Инга никак не ожидала — что Расни тоже окажется близок к искусству. Насадив на свою трубку мундштук, Красный Кот приложил его к губам и начал извлекать довольно мелодичные низкие звуки, даже иногда попадая в такт.

Сама Инга отстукивала ритм на половинке большого разбитого кувшина.

Прыгунчики таращили на играющих свои глаза-бусинки, они не решались приближаться к костру. Похоже, музыка действовала и на тех, кто скрывался в ночи — больше шары не вылетали.

Сейчас, когда Инга вливалась в такт общей мелодии, её боковому зрению наконец-то удалось зафиксировать положение Доктора. Хотя ноги его прочно упёрлись в песок, вечно смазанная тень по-прежнему не стояла на месте; но теперь она хоть стала предсказуемой. Это как движение танцора в танго — можно угадать, где он окажется секундой позже, и синхронно шагнуть. То есть посмотреть.

Шелли подёргала за перо на повязке Расни:

— Слушай, а в твоей легенде… Что значит «луна»?

Меранавана решила блеснуть эрудицией:

— Вокруг далёких планет летают спутники, такие маленькие планетки, которые толкутся рядом, как дети возле учителя, и светят ночью. У Валладарина было три луны. У нашей Неклиды их нет.

— У вас тут и звёзд нет! — Инга задрала голову. — Небо чистое, а видно только блеклые сгустки, вроде пятен от молока на погасшем мониторе.

— Отдалённые скопления галактик, — отметил Доктор. — Ваша звезда миллиарды лет назад оторвалась от остальных и теперь летит одна в межгалактическом пространстве, за пределами видимой с Земли Вселенной. Её не защищает ни свет соседних звёзд, ни их общее гравитационное поле, а отбившийся от стада оленёнок — отличная добыча для волков, которые таятся в темноте.

В темноте таятся непонятные волки, а здесь обнимает ласковым теплом костёр, и кажется, что эту разношёрстную компанию уже лет триста знаешь…

Инга поразилась, насколько ей легко и спокойно в обществе инопланетян. Она, вообще-то, не любила близко сходиться с людьми — зачем кому-то доказывать, что ты не «блондинка»?

Она и сама себя часто так обзывала за отдельные вещи. Забыла собранные работы в аудитории. Блондинка? Блондинка. Не заполнила заявление на отпускные, которое под нос совали. Ушла в маминых туфлях… Ну и блондинка же!

Хотя, настоящие блондинки тусуются в интернете, а Инга этого терпеть не могла. Как-то целую неделю провела в Инстаграме, стоит вспомнить — каждый раз под рёбрами сосёт от сознания, сколько времени потрачено зря; вместо того, чтобы три статьи написать, прочитать кучу книг — лайк-лайк-лайк-лайк чужие отпуска, чужую любовь… Не-ет, никогда больше никаких социальных сетей. Игры, забавные видео тоже прошли мимо неё: компьютер должен быть инструментом для работы, и пусть большего о себе не воображает.

Но в наш век все общаются виртуально, а в реальном мире становится пусто и одиноко. Наверное, поэтому люди и смотрят на звёзды — надеются, что там-то интернет ещё не изобрели, и можно собраться у костра с друзьями…

Ночь стала совсем непроглядной. Прыгунчики, похоже, вернулись в море — ни одного не видно. Воздух стоял недвижно, музыка смолкла.

— Не могу дольше поддерживать пламя, — призналась Меранавана. — Кажется, уже и не надо?

— Надо, — возразил Доктор и нахмурился. — Нельзя оставаться без света: то, что так напугало животных, всё ещё здесь.

Инга поёжилась — костёр едва тлел. Если погаснет… Вспомнилось чёрное щупальце. Телефон окончательно разрядился, не подсветишь…

Конец ознакомительного фрагмента.