Ожидая радугу. Сборник рассказов

Оксана Ткаченко

Экзистенциальная тоска и одиночество – неотъемлемые составляющие каждого человека. Эмоции движут людьми, и многие идут у них на поводу. Только от мира, в котором герои обитают, никуда не деться. Его главная миссия – научить человека видеть себя в другом свете, понять и принять своё отражение. Иногда душа чувствует острые мгновения просветления, а порою дождь цвета пыли проникает в сердце, и тогда остаётся ждать свою радугу, заметить её в нужный момент, разглядеть в разноцветной дуге счастье.

Застывшая радость

Говорить о прошлом очень трудно. Глаза начинают сверкать слезами, как звёзды, слегка прикрытые туманно-прозрачной накидкой. Признаки ностальгии хочется скрыть. Ведь сентиментальность вызывает чувство стыда. Странно, что нас смущают вполне нормальные качества. Мягкость, честность, искренность, слабость… Быть слабым — это не позор, поскольку в любом виде слабости есть внутренняя сила духа. Она почти незаметна, но она есть. Значит, восприимчивостью, отличительным признаком того, что сердце находится на своём месте, стоит ещё и гордиться. И пусть с каждым годом жизнь становится грубее. За твёрдым металлом иногда скрывается тонкое стекло. Оно сродни карманному зеркальцу, которое может лопнуть, если сильно сдавить его пальцами. Излишняя чувствительность мешает обитать в современном обществе. Невыносимо находиться в теле, чьё жгучее состояние приправлено страхом и смутной болью. Только, что толку об этом кричать? В другого человека нельзя превратиться.

Света сидела на скамье возле подъезда. Она тревожно следила за дверью с домофоном, который время от времени издавал мелодию, когда кто-то входил или выходил. Она ждала пожилого мужчину. Напряжённо вглядываясь в проходившие мимо фигуры, Светлана Зубкова думала о будущем разговоре: «А если он, вообще, не вспомнит меня? Скажет, навязывается из-за наследства. Оно-то мне нужно в самую последнюю очередь». Молодая женщина посмотрела на часы, которые обнимали левое запястье. Половина первого. Скоро она увидит его. После обеда он всегда выходит на прогулку, особенно весной. А сейчас царил солнечный апрель со сладковатыми ароматами в воздухе. «Надо придумать с чего начать. Как же спросить?» — кончики пальцев дрожали от волнения, и Света отчаянно сжимала кулачки. Не помогало. Не придавало уверенности. «Господи, ну, что я здесь делаю? Зачем я его жду? Разве мне станет от этого легче? Конечно, нет. Тогда для чего искала?» — мысленно мучилась Зубкова.

Подъездная дверь громко хлопнула. Седой мужчина в чёрном пальто с газетой в руке зашагал к скамье. Светлана взглянула на него с любопытством: «Он? Может быть». Через пару минут домофон снова заиграл. На асфальте появились две тени, принадлежавшие старикам. Они уселись напротив и завязали между собой беседу, похожую на клубок ниток, из которых две спицы — старички сплетали тёплый шарф воспоминаний. Яркое молчание соседней лавочки их нисколько не занимало. Света не решалась спросить. Испарился час. Чувствуя бесполезность просиживания, она поднялась.

— Вы ко мне пришли? — услышала она вслед.

Зубкова оглянулась. Вопрос задал седой мужчина в чёрном пальто.

— Я… Не знаю. Мне нужен… Я ищу… — Светлана пыталась сформулировать ответ.

— В нашей семье свои желания всегда выражали чётко. В кого вы такая? Явно не в меня, — произнёс он.

Его слова поцарапали душу женщины.

— Почему молчите? Вы меня искали? Отца, которого никогда не видели? Да?

— Да, — тихо-тихо проговорила Света.

— А зачем?

— Ну, вы же… Надо знать и…

— Сколько вам лет? Тридцать? Нет. Поменьше. Наверное, до тридцати.

— Двадцать девять.

— Ага. Припоминаю. Уже не девочка. Впрочем, я девочкой тебя и не помню. Когда-то твоя мать прислала мне фотографию, твою. Тебе только исполнился годик. А я не сохранил, когда переезжал. Жалко. Однако не смертельно.

«Какой же он чёрствый! Не сохранил фотографию родной дочери. И не грустит об этом. Говорит с беспечностью, а я… Я столько плакала о нём. Все его фотографии вставила в красивые рамки. Сколько слёз из меня вытекло, когда я вспоминала его!» — думала Зубкова, искоса поглядывая на отца.

— Ты довольно необщительная. Если искала меня, то расскажи причину.

— Неужели, чтобы встретиться с родственником, нужна причина?

— В любом деле должна быть определённая цель.

— А как же чувства? Просто чувства? Привязанность, любовь, тоска?

— Не смеши. Я не верю в этот детский лепет. Ты взрослая женщина, а болтаешь чепуху.

— А может быть, из-за вас я навсегда останусь маленькой девочкой, ищущей счастья?

— Откуда эта наивность? В нашем роду всегда были прагматики, люди с рассудком. Или ты сменила фамилию? Потому стала другой?

— Нет. Не сменила. Я Светлана Зубкова. Светлана Юрьевна.

— Отчество незачем упоминать, тем более в твоём возрасте. Оно не даёт никаких преимуществ. А что, ты ещё не замужем?

— Нет.

— Почему?

— Не хочу.

— Чудная ты. А кем работаешь?

— Я поэт.

— Что?

— Пишу стихи.

— Разве это работа?

— Это творчество. Это мой образ жизни. Я живу искусством.

— Ты больная. Зубковы всегда славились аналитическим умом. Цифры важнее всего. А кто такие эти творцы? А? Нерабочие морды.

Свете захотелось плакать. Она надеялась, что отец обрадуется ей так же, как и она ему. Хотя радость совсем не весёлая, а холодная. Радость, подобная фрукту, от которого ждёшь умопомрачительно-приторный вкус, а потому вгрызаешься в него с улыбкой предстоящего блаженства. Обманутая надежда. Кисловатый привкус. Обидно. Ещё Зубкова мечтала рассказать ему о сборнике стихов, который вышел месяц назад и был тепло встречен читателями, критиками.

— Знаете, а мне трудно называть вас отцом. Слово «папа» несёт в себе что-то надёжное, светлое. Он защищает своего ребёнка, поддерживает во всём. А вы даже не понимаете того, что я говорю вам. Или вам действительно неинтересно со мной встретиться спустя почти тридцать лет, или у вас отсутствует в голове элементарная культура. Вы задаёте мне вопросы, но не смотрите на меня, а продолжаете читать газету. Там и, правда, лучше информация, чем та, которую вам сообщают здесь и сейчас?

— Ты, кажется, проснулась?

— Я не спала. А вы, видимо, находились в затяжном обмороке. Прощайте!

— Удачи! Хочешь знать, что я читал в газете?

Светлана остановилась: «Что ещё он может мне сказать? Что важного?».

— Рецензию на твою книгу, — проговорил седой мужчина в чёрном пальто.

С застывшей радостью на лице Зубкова медленно удалялась от скамьи, от отца, от дома.