Чужие Люди

Оксана Рабафф, 2022

Ира уверена, что в органах служат только взяточники и подонки. Максим считает её глупой и наивной. У них разные взгляды на вещи, но тем не менее всего через несколько часов после знакомства эти двое вынуждены бежать от войны в поисках укрытия. Кем станут друг для друга два совершенно чужих человека?

ГЛАВА 3. Чужие люди.

Часы показывали половину девятого. Илья уснул. На улице тихо шелестели листьями ветер и дождь. За дверями одной из комнат раздавался храп Озерова. Чувство было такое, словно за стенкой спит медведь. Её бывший муж храпел, когда перебирал лишнего, и она терпеть этого не могла. Собирала подушку и одеяло, шла спать на кухонный уголок. Но тут её ничего не раздражало. Наоборот, так было спокойнее, знать, что он рядом и сможет защитить. Она всё прокручивала в голове события прошедшего утра. Двух одурманенных алкоголем и похотью мужиков. Такого страха она никогда не испытывала. Да и знала ли она вообще до этого дня, что такое страх? Конечно нет! Болезненно поморщилась, вспоминая липкие ладони на своём теле, зловонное дыхание и грязные словечки. Посмотрела на синие запястья. Что она могла сделать? Да ничего! Совсем ничего…

Поднялась, стряхивая тревожные мысли. Ещё раз обвела взглядом дом. Она надеялась, что это место действительно сможет их защитить, станет крепостью. Когда Максим ушёл, они с мальчиком разложили все продукты и вещи. По случаю холодильник оказался полон продуктов. На удивление всё было свежее. Перекусили на скорую руку бутербродами. Видимо, хозяева уехали не так давно или за домом следил кто-то ещё.

Ира застелила диван в гостевой и переложила ребёнка. Теперь можно спокойно принять душ. Проходя мимо комнаты Озерова, не удержалась и заглянула. Мягкий тёплый свет торшера создавал уют. В полутьме увидела силуэт Максима. Он крепко спал, положив одну руку под голову и согнув правую ногу в колене. Красивый. Ира мысленно ещё раз поблагодарила его, прикрыла дверь и отправилась в ванную. Нужно было смыть этот день.

Порылась в шкафчиках и нашла полотенца. Все как один белые и наглаженные. Не дом, а отель пять звёзд. Ей всё ещё сложно было поверить, что так далеко от города может быть что-то подобное. Сняла джинсы, кофту, расстегнула застёжку бюстгальтера, стащила вниз трусики. Волосы подняла повыше и зафиксировала резинкой. Из зеркала на неё смотрела уставшая девушка со словно чужим телом и лицом, покрытым синяками. Повернулась, увидела ещё один на спине и чуть меньше на бедре. Кошмар. Слёзы тонкими струйками покатились по щекам. Теперь, когда она могла остаться наедине со своими мыслями, можно было себя пожалеть.

Она включила воду и шагнула под тёплые струи. Умылась, всё ещё плача. Сняла резинку и запустила пальцы в волосы, массируя голову. Потянулась к гелю для душа, стоящему на полке. Снова увидела гематомы и ссадины на руках. Выдавила жидкую ароматную массу на ладони и принялась тереть синяки, словно их можно смыть. Тело отзывалось болью, но она всё тёрла и тёрла. Наконец бросила и сползла вниз, обхватила себя руками и зарыдала в голос. Тут её никто не слышал.

На кухне чем-то гремели. Сквозь сон она слышала голоса. Кто-то ходил и смеялся, переговариваясь то тише, то громче. Под одеялом было очень уютно, а обрывки сна не хотели отпускать. Нехотя подняла голову от подушки и осмотрелась. Даже не помнила, как уснула. Сквозь огромные окна солнце било прямо в глаза. Неужели эти бесконечные дожди кончились? Несколько раз моргнула, приподнимаясь на постели и пытаясь привыкнуть к резкому свету, потёрла глаза.

— Ой, кто проснулся! — раздался где-то за спиной голос Озерова.

Это было слишком неожиданно. Резко рванула на себя одеяло, вспоминая, что спать легла в тонкой пижамной футболке и трусах.

— Вставай, мелкий есть просит. А я не знаю, чем его кормить. — Сам он что-то жевал.

— Ого! — произнесла, увидев его синяк. Пластыря на ране уже не было, кровь запеклась. Отёк сполз вниз, гематома посинела. Выглядело так, словно его покусали пчёлы.

— Ты тоже не королева красоты. — Кивнул он, рассматривая ссадину на её щеке и фиолетовые запястья. Хотя с лицом у Иры дела обстояли куда лучше, чем у него.

В комнату влетел Илья, с шумом прыгая на постель.

— А тётя Ира храпит! — выдал он, выронив на кровать несколько крекеров, зажатых в ладони.

Озеров рассмеялся.

— Так дядя Максим сказал, — поправил мальчик сам себя.

Максим закашлялся и перестал смеяться. Видимо, не ожидал, что его так шустро сдадут. Колокольчик недовольно сдвинула брови.

— И вам всем доброе утро! — проворчала она. — Может, ты всё же отвернешься? Я не одета.

— Я у себя дома, — ухмыльнулся, забрасывая в рот печенье и не думая отворачиваться.

— Прекрасно, спасибо, что напомнил! Тогда угости гостей завтраком. — Упала обратно на подушку и натянула одеяло до подбородка. — Мне яичницу, ему кашу, себе что хочешь.

— Фига себе! — произнес он, исчезая в соседней комнате.

Через минуту вернулся с халатом в руках. Положил на постель и демонстративно отвернулся. Ира быстро накинула халат и, обойдя Максима, прошагала на кухню, завязывая тонкий ремешок.

— Поварёнок, — позвала она Илью, — пошли помогать.

Мальчик рванул за Ирой на кухню.

— Я тоже буду яичницу, — прокричал ей вдогонку Макс.

Конечно, он успел её как следует рассмотреть, пока спала. Не специально, конечно, но удержаться было сложно. Тонкие запястья, длинные стройные ноги, короткие волнистые волосы. Прозрачная пижама, которая не могла скрыть маленькую аккуратную грудь. И почему он тогда, в школе, не решился к ней подкатить? Нужно было не тупить. Вспомнил Аллу и на несколько минут погрузился в приятные воспоминания. Иногда ему просто ужасно её не хватало. Хотелось нежных губ, прикосновений к бархатной коже, умелых ласк. Если бы она его постоянно не осаживала, Озеров был просто уверен, давно бы женился. Вечером будет связываться с Марком, может, удастся что-то выяснить. В последний раз, когда Макс воспользовался связями и узнал её адрес, она просто переехала. Вот уж точно кошка, которая гуляла сама по себе.

Вышел на улицу и закурил. Первая за утро сигарета приятно закружила голову. Поёжился, рассматривая знакомый лес. Сквозь высокие кроны деревьев пробивалось осеннее, ещё тёплое солнышко. Воздух медленно прогревался, лес ожил, пели птицы. Он очень любил это место, хоть и редко сюда приезжал. Слегка замёрз. Сейчас бы чашечку кофе. Интересно, вкусную приготовит Колокольчик яичницу? Затушил окурок и отправился в сарай. Включил свет и снял с крючка папину старую куртку. Всё же теплее, чем в одной футболке. Нужно было найти бензопилу. После снегоуборщика вторая по полезности вещь в хозяйстве. Всё перерыл, нигде не было. Только успел выругаться, как инструмент нашёлся. Прекрасно. Проверил уровень масла, долил бензина. Выключил свет и вышел на улицу. Ни ветерка. Спокойно, словно и нет ничего. За ночь даже самолёты не летали, или он так крепко спал, что не слышал. Затишье перед бурей? По его скромным расчётам у них ещё одни спокойные сутки. Шёл по насыпи, размышляя, что, если всё наладится, нужно досыпать щебня. Дожди размыли края дорожки. Тут если увязнешь, рассчитывать придётся только на себя. Подошёл к машине. За ночь её присыпало пожухлыми жёлтыми листьями. Пнул лежащий рядом ствол дерева. Сырой и трухлявый. По-хорошему нужно было запастись дровами. Генератор — это на самый крайний случай.

Ира колдовала на кухне. Ароматно на сковородке шипел бекон. Разбила сверху шесть яиц и хорошенько посолила.

— Илюша, перчик подай. Вон тот, с горошинками, цветными, — она кивнула на меленку с перцем. Илья подал и довольный уселся обратно за стол, перекладывая между собой веточки укропа.

— А какая будет каша? — спросил он.

— Вкусная, как в садике, — улыбнулась и взяла ложку размешать кашу.

— А когда мы поедем к маме? — ошарашил её вопросом Илья.

Она зависла с ложкой в руках. Нужно что-то ответить, но что?

— Мы чуть позже спросим у дяди Максима, хорошо? — присела напротив, погладив по голове.

Мальчик кивнул, соглашаясь.

Забрала у него зелень и нарезала её мелко-мелко. Отключила плиту и, отставив сковородку, посыпала яичницу укропом. Аромат распространился по всей кухне. Сняла кастрюльку с кашей с плиты и поставила на подставку, остывать.

Вдруг за окнами раздался гул бензопилы. Попыталась разглядеть в окне, что там происходит, но из-за деревьев ничего не было видно. Видимо, Максим решил убрать упавшее дерево.

— Посиди, пожалуйста, тихонько, — положила перед ним книжку со сказками, — посчитай, сколько всего птичек в книге, а я сейчас дядю Максима завтракать позову.

Набросила пуховик, обула кроссовки и вышла на улицу. Обернулась и посмотрела назад. Сквозь большое кухонное окно увидела мальчика, тот сидел на стуле и болтал ножками, как ни в чём не бывало листая книжку. Очень надеялась, что у Максима будет хоть какой-то план.

Куртка висела на дереве, разгорячённый Макс возился с валежником. Иногда пила увязала в мокрой рыхлой древесине, забивая цепь. Приходилось вычищать и выбирать участки покрепче. Часть просохнет и уйдёт на дрова. Краем глаза заметил Иру, идущую к нему.

— Мой завтрак готов? — улыбнулся, выключая пилу.

— Да, можно идти есть.

— А я подумал, что ты мне его несёшь. — Принялся разглядывать её, словно она могла где-то спрятать тарелку.

Колокольчик даже бровью не повела. Видимо, пора менять тактику. Он не мог отказать себе в удовольствии чуточку поддеть её. Видно было, что она хороший, светлый человек. Но чересчур серьёзная и зажатая, со своими тараканами, впрочем, как и у всех. Хотелось её встряхнуть.

— Чуда не случилось, придётся дотопать ногами на кухню и даже взять вилку, — развела руками.

«Быстро учится», — подумал про себя Макс.

— Ты пришла просто позвать меня на завтрак или что-то ещё? — отбросил подколки в сторону.

Несмотря на зажатость, она всё же не умела скрывать эмоции, как это делала Алла. Мимика её выдавала. Посмотрела на него с удивлением. Значит, он угадал.

— Я хотела спросить про Илью, может, у тебя есть какой-то план? — с надеждой смотрела на него. — Он постоянно спрашивает про родителей, а ты вроде как должен был делать запрос.

— Да, я успел его сделать. В лучшем случае ответ должен был прийти вчера. В худшем — ждать дня три, — он следил за её реакцией.

— Никто не ответил? — она крепче укуталась в пуховик.

— Пока была связь, нет.

— Это точно? — всё ещё надеялась.

— Да, увы.

— Сможем мы что-то выяснить в ближайшее время?

— Всё, что я знаю о ситуации там, — принялся собирать с земли спилы, — мне и самому не нравится. Вчера утром там отрубили связь и электроэнергию. Были пристрелочные удары по городу.

— Бомбёжки? — перебила его, округлив глаза.

— Да, и это не деликатное уничтожение военных целей, бьют без разбора. Работают сирены, люди спустились в убежища. Это то, что было на момент связи. Что сейчас там, одному Богу известно. Скорее всего, всё очень и очень плохо. — Взглянул на неё. — У тебя там есть близкие?

— Нет, у меня нет. Но там же его родители…

— Если они ещё там, тогда я им не завидую.

Колокольчик растерянно смотрела на Озерова, нервно дёргая застежки на пуховике. Максу было жалко её. Но решить этот вопрос по-другому не представлялось возможным. Никто не будет заниматься проблемами одного мальца, когда в стране такой бардак. Привыкнуть к этому им только предстояло.

— У нас же есть связь!? — озарило её.

— Да, есть рация.

— Можем мы что-то выяснить, — уставилась на Максима, — ну, позже?

— Такая вероятность есть. Я сделаю, что смогу, обещаю.

Ира улыбнулась.

— Спасибо тебе! Пошли кушать? А то остынет и будет невкусно.

Макс оставил пилу на бревне и отправился вслед за Колокольчиком. Есть он хотел, просто ужасно.

Яичница ей удалась. Получилось даже слишком вкусно. После еды и порции свежего воздуха его снова потянуло в сон. Это казалось хорошей идеей, но нужно было подготовиться к худшему. И времени, увы, оставалось мало.

— Дядя Максим, а когда мы поедем к маме? — мальчик доел свой завтрак, отодвинул тарелку и вопросительно уставился на Озерова.

Ира поставила перед ним чашку кофе и присела напротив, послушать.

— Илюша, ты знаешь, что такое война?

Колокольчик метнула в него молнии, прикладывая палец ко рту.

— Да, знаю!

Она в ужасе закатила глаза, ожидая самого худшего.

— Из-за войны не ездят поезда, машины, не летают самолёты. Поэтому мы сидим тут и ждём, когда можно будет поехать к маме.

— А когда будет можно?

— Сразу хочу тебе сказать, ждать придётся долго, — наставническим тоном продолжил Максим. Илья слушал очень внимательно. — Но мы с тётей Ирой побудем с тобой! Ты же сильный и смелый, верно, потерпишь?

— А когда всё будет ездить, мы сразу поедем?

— Без промедления! Не сомневайся!

— А можно тогда мне опять про машинки посмотреть кино?

Озеров с облегчением выдохнул. Видимо, тема родителей на какое-то время была закрыта.

— Какие проблемы, — Максим отставил кружку, поднимаясь, — пошли.

Ира принялась собирать грязную посуду. Из комнаты донёсся шум телевизора. Через несколько минут вернулся Максим.

— Спасибо, было вкусно. — Остановился в дверях.

— Да не за что, на здоровье!

— А теперь о важном!

Максим достал сигарету и задумчиво покрутил в руках.

— Нам нужно подготовиться на случай, — он замялся, — на самый хреновый случай, в общем. Сейчас часть продуктов, которые не портятся, перенесём в подвал.

— Тут есть подвал? — удивилась она.

— Давай я всё объясню, а вопросы ты задашь потом, окей?

Вернул сигарету обратно в пачку и сел за стол. Ира присела напротив, готовая слушать.

— Дом с цокольным этажом и подвалом, и он гораздо больше, чем ты себе представляешь. Отец купил его в восьмидесятых, бывшая секретная дача какого-то политика. Тогда было модно. Долго стоял пустой, без ремонта. Потом, после определённых событий, отец им занялся и сделал всё более чем на совесть. Под свой, затворнический образ жизни. Зимой в этих местах часто отключают электричество, поэтому в доме есть мощный генератор, определённый запас топлива, плюс я заправил ещё несколько канистр. Должно хватить надолго. В случае, если отключится свет, через несколько минут включается аварийное питание от генератора. И если всё будет развиваться по худшему сценарию, я предлагаю экономить топливо, пользоваться светом только в исключительных случаях.

Посмотрел на Иру, та сидела растерянная.

— Ты ждёшь моего ответа?

— Ну в целом да. Если всё затянется, пополнить запасы, скорее всего, будет неоткуда.

— Хорошо, я буду делать, как ты скажешь.

— Отлично, потом пройдёмся и я всё тебе покажу.

— А если не будет света, то не будет и воды, тепла?

— Да, и его обязательно не будет, причём уже скоро. Но есть камин, и у нас лес вокруг. Запас воды тоже имеется. Плюс за домом, в двухстах метрах, небольшая речка.

— Жуть какая-то, — она осмотрелась, — может, обойдётся?

— Очень на это надеюсь. — Встал и взял пачку со стола. — Перекурю, и предлагаю начать.

Пока Озеров отходил, перемыла посуду и принялась вытаскивать из шкафчиков продукты, раскладывая на большом кухонном столе. Горка получилась приличная, плюс то, что купили по дороге.

Максим вернулся. Рассматривал заваленный продуктами стол.

— Нужно сделать список того, что есть. Посчитать, насколько этого хватит, — предложила она. В уме прикинула, примерно на два месяца.

— На полтора или даже два месяца, — произнес Максим. — Хорошая идея, давай попробуем.

Она улыбнулась.

— Пошли, покажу тебе дом.

Первым делом они спустились вниз, на цокольный этаж. Щёлкнул включателем, и под потолком загорелась шикарная люстра в форме веток. Она красиво переплеталась под потолком, усеянная мелкими лампочками. Видимо тут много времени проводил отец, обстановка напоминала кабинет или библиотеку. Дубовый стол, широкое кресло, настольная лампа, небрежно были разложены то тут, то там бумаги. Две стены из четырёх занимали книжные полки, на треть они были заполнены. Не сразу заметила массивную дверь в другом конце комнаты.

— Пошли, — позвал Максим.

За дверью находился длинный коридор с обилием дверей.

Одну за одной он открывал их перед ней, рассказывая, что где располагается. Они прошли небольшую сауну с душевой, кладовую и снова уперлись в лестницу. Она была узкой и круто спускалась вниз. Озеров прошёл чуть вперед, и Ира услышала, как скрипит дерево ступенек и шумит ключ в замке.

— Смелее, — он спустился и махнул ей снизу рукой. — Осторожно, лестница крутая. — Перед ней появилась его ладонь. — Давай!

Ира осторожно подала ему руку и шагнула на первую ступеньку. Дальше, как пушинку, он подхватил её и поставил на пол. Загорелся свет. Она увидела огромный подвал, примерно в десять квадратов. По-другому она его себе представляла. Сырым, с характерным запахом плесени. Ничего такого не было. Чисто, светло, свежо. «Откуда воздух?» — подумала она, но после, осмотревшись, обратила внимание на небольшое окошко вверху. Вытяжка или вентиляция. Стены ровно отштукатуренные. Обилие полок с соленьями и не только. С банками соседствовали висящие на стене ружья. На стеллаже, под ними, стояли аккуратными рядами коробки, возможно, патроны. Буквально под ногами у Иры лежала сумка. Она узнала её. Эта же сумка была в машине Озерова. Максим открыл её и начал доставать содержимое.

— Ты меня пугаешь.

Увидела арсенал ещё солиднее подвального.

— Не стоит переживать. — Проверил магазин у одного из пистолетов. — Нужно суметь защитить себя, и лучше иметь оружие, чем в нужный момент оказаться без него.

— Я противник насилия, — поморщилась, вспоминая, как легко он сделал тогда выстрел.

— Я тоже, но, если бы не старый добрый Glock, — покрутил в руках пистолет, — сомневаюсь, что вчерашний день кончился бы для тебя хорошо. Добро должно быть с кулаками.

За несколько часов вдвоём перетащили вниз пару матрасов, кое-какие вещи и продукты. Убрали оружие выше, чтобы ребёнок не смог дотянуться. Ира достала из чемодана целую коробку обычных чайных свечей. Озеров усмехнулся. При первой волне эпидемии люди гребли всё. Чаще свечи, спички, соль, гречку. Пять лет прошло, а свечи в колоссальном объёме до сих пор хранились практически у каждого.

Наспех перекусили бутербродами. Ира закончила застилать импровизированные постели. Получилось довольно уютно, хоть стены и давили. Максим принёс несколько подушек и пледы.

— Ну, можно жить! — она улыбнулась.

— Да, вполне, — согласился, рассматривая результат.

— Надеюсь, нам это всё не пригодится.

Максим направился к лестнице.

— Я пойду, допилю бревно, — произнёс, поднимаясь, — нужно загнать машину в гараж. Хочешь, пройдись.

Ира услышала сначала гул бензопилы, потом двигатель машины.

Ира помогала Илье одеваться. Мальчик очень просился на прогулку. Весьма кстати: после тесного помещения подвала хотелось на воздух. Пока одевались, рассказала ему про речку рядом, и, конечно, мальчик захотел посмотреть. Ей и самой было любопытно, с момента приезда она даже не посмотрела, что есть вокруг. Из приоткрытого окна ароматно пахло лесом. В оставшейся где-то там нормальной жизни примерно в это время просыпались дети и нянечка подавала полдник. Потом все одевались и шли на прогулку. Как быстро мир перевернулся.

— Выходи на улицу, — обратилась она к мальчику, — подожди меня там.

Илья вышел, и сразу за ним в дом вошёл Максим, на ходу сбрасывая сапоги. В руках у него были поленья.

Ира накинула пуховик и, закончив возиться с кроссовками, вышла вслед за ребёнком.

— Тётя Ира, а вы с дядей Максимом муж и жена? — Илья встретил её вопросом.

В дверном проёме показался Максим. Он тоже услышал его вопрос.

— Нет, мы не муж и жена, — взяла его за руку, улыбнулась детской наивности. Они держали курс к большим садовым качелям.

— Братик и сестричка? — пытал Иру мальчик.

— Нет, мы просто знакомые.

— А как это, просто знакомые?

— Ну, это когда… — задумалась, пытаясь дать понятную для ребёнка оценку их с Максимом отношений.

— Но он же спас тебя, значит, он твой герой! — развел маленькие ручки в сторону. — И теперь вы должны пожениться! — Илья искренне улыбался своей сообразительности.

За спиной захохотал Озеров, Иру в который раз залило краской.

— А малец не промах, — подмигнул ей и скрылся в сарае.

Илья увлечённо ковырялся палкой в ворохе сырых осенних листьев. Ира сидела на качелях, размышляла о своём, наблюдая за Максимом. Он ходил туда-обратно, перетаскивая дрова из сарая в дом. Попыталась прикинуть, сколько ходок он сделал, но сбилась со счёта.

— Может, помочь? — крикнула ему. Он лишь отмахнулся.

Что за человек этот Озеров? Разве может полицейский в такое время покинуть город? Да и не только он, его сослуживцы тоже уехали. Кто они такие? Как они связанны? В их машинах тоже были люди. Родные? У того, что предложил высадить Иру, были жена и ребёнок. Что им сказал Максим про своих попутчиков? А Бронино? Что за бункер такой, куда пускают только избранных с семьями? Откуда такой арсенал у простого участкового? А деньги? Так много вопросов, и будут ли ответы хотя бы на половину? Плюс ко всему, было что-то знакомое в его внешности. Улыбка или глаза? Где она могла его встречать?

Мимо прошагал Озеров с рацией в руках. Ира оживилась.

— Пошли, — позвал он, оборачиваясь, — нужно место повыше.

— А Илья? — спросила, вскакивая с качелей и наблюдая краем глаза за мальчиком.

— А что Илья? Куда он денется?

— Ну тут же речка рядом, — напомнила она.

Туда они так и не дошли. Мальчик быстро увлёкся играми и забыл про речку.

— До неё ещё дойти надо. Тут вокруг забор, как ты могла заметить. Дальше забора не уйдёт, — успокоил её Озеров, притормаживая.

— Я быстро!

Ира добежала до мальчика и, сказав ему пару слов, вернулась обратно к Максиму.

Тропинка виляла, поднимаясь в гору. Участковый уверенным шагом двигался в глубь леса. Ира спешила за ним, но он был быстрее. Через несколько метров заметила забор. Невысокий, чуть больше метра. Максим ловко перепрыгнул его и подал ей руку, помогая перелезть.

— А нельзя было через калитку выйти? — спросила, отряхиваясь. Всё же зацепилась и немного испачкалась.

— Лень. Плюс проверка на грациозность, — он сделал паузу. — И ты её, увы, не прошла, — усмехнулся, рассматривая пятна на джинсах.

— А ты всегда такой «остряк»?

— Только по пятницам! — всё шутил, быстро поднимаясь по склону.

Похоже, настроение у него было прекрасное.

— Вообще-то сегодня суббота, — поправила, закатывая глаза.

— Решил перевыполнить план.

Вдруг поняла: он имеет в виду, что они могут не дожить до следующей пятницы. Холодок пробежал по спине.

— Как ты можешь шутить в такой момент? — недоумевала.

— Какой такой? — он немного притормозил, равняясь с Ирой.

— Нервный, ответственный, критический…

— Чувство юмора — самое прекрасное, что может быть у человека. Попробуй, тебе понравится.

Достал пачку и вытащил зубами сигарету.

— Да как-то, знаешь, не до смеха. Пару дней уже, — смерила его взглядом.

Понятно, что пережитый ужас ещё не скоро её отпустит. Если отпустит вообще. Поняв, насколько неуместна шутка, Максим замолчал.

Через несколько метров лес кончился, переходя в небольшую прогалину. Трава вокруг была тёмно-зелёной, низкой, лишь местами пожелтела. Словно кто-то ухаживал за газоном. Облака на небе чуть окрасились розовым перед закатом. Как тут, наверное, красиво летом. Не сразу увидела небольшие стол и несколько стульчиков из пеньков чуть поодаль. Подошла ближе и потрогала ладонью поверхность. Солнышко подсушило за день. Поправила пуховик и села, с наслаждением вытягивая ноги, кроссовки неприятно давили.

Максим присел напротив, рассматривая ссадину на её лице. Ира отвернулась, сделав вид, что чем-то заинтересовалась. Такое внимание с его стороны ужасно смущало. Он что-то обдумывал с полминуты, потом включил рацию. Послышался треск.

— Приём! Марк, Хасан! Приём!

— Это Хасан! Приём! — тут же отозвалась рация.

Ира перевела взгляд обратно. Улыбка появилась на его лице. Удивилась. Они его фактически бросили, а он улыбается.

— Наконец-то! Ты как? Где ты?

— В «Осинках».

Наверно, это о чём-то сказало Хасану, так как тот даже не уточнил подробностей.

— Отлично, брат, рад за тебя! В остальном мне нечем тебя порадовать! — тон Хасана сменился. — Я надеюсь, у тебя есть запасы и укрытие.

— Рассказывай по порядку.

Улыбка сошла с лица. Поджёг сигарету, делая глубокую затяжку. Пальцем подвинул пачку ближе к Ире. Словно предлагая закурить. Она считала его жест, но пачку не тронула.

— Полностью потерян контроль над всей западной границей. Информации очень мало, всё очень дозированно. Даже наш особый статус не даёт возможности что-то выяснить. Все сидят и просто ждут.

— Москва?

— Есть информация, что территории от Финской границы и до Москвы пока под контролем у наших. Но можно ли этому верить, не знаю. Последний раз связь была этой ночью, с тех пор в эфире тихо.

Нет связи? Как в двадцать первом веке такое возможно? Как это? Ира смахнула подступающие слёзы. Она обещала себе держаться, но не получилось, обещать проще. Вдруг захотелось завыть в голос, закричать от боли, что-то делать. Хоть что-то.

Озеров никак не реагировал. На его лице ничего не отражалось, никаких эмоций, пусто. Спокоен. Холоден.

— Тогда попробуем пересидеть! — ответил решительно Макс, посматривая на Колокольчика.

— С богом, брат! Завтра в это же время!

— Конец связи! — он выключил рацию и встал, убирая сигареты в куртку.

Как конец связи? И это всё? Сквозь пелену слёз Ира следила за его движениями, но ничего не могла сделать. Руки и ноги стали ватными, желудок сковало тисками. Всё потеряло какой-то смысл.

— Пошли! Нужно идти! — позвал её, протягивая руку.

— Я не хочу никуда идти, — она сорвалась, заревев в голос, — оставь меня тут, а лучше пристрели сейчас.

— Совсем тронулась? Ты что несёшь?

Ира его не слышала, в голове одна за одной сменялись картинки. Словно все кошмары прошлого она переживала вновь.

***

Пять лет назад. Ира.

— Мама, ну не стоит, правда. Не нужно.

Ира улыбнулась Антону. Любимый муж держал её за руку и тоже улыбался.

— Ну ты что, как я вас не угощу. Давай, бери. — Мама сунула в её руки ещё тёплую форму с ароматным рыбным пирогом.

Фирменное мамино блюдо. Пышное тесто, много начинки. Румяный. Красота! Даже есть жалко.

— Позвоните, как будете дома!

— Хорошо, мамочка. — Ира поцеловала маму в щёку.

Попрощавшись, они покинули квартиру и вышли из подъезда на улицу. Майское солнышко приятно грело. Антон вдруг изменился в лице.

— Как надоели эти воскресные посиделки, — скривился, усаживаясь за руль семейного авто.

— Ну прекрати уже. Ей приятно. Я у неё одна. Она болеет. В конце концов, Антош, это же МАМА. — Ира тоже села на сиденье, поставив пирог себе на колени.

У её мамы вот уже несколько лет был рак в ремиссии.

— Ты знаешь моё мнение. — Он взял форму с пирогом и поставил назад. — Не люблю этот запах! — прозвучало так, как будто он говорит не об ароматной выпечке, а как минимум о протухшей рыбе.

Своих родителей Антон не любил и не уважал. Общались они только в очень исключительных случаях. Собирались вместе дважды: на свадьбу и когда умер его дядя. За два года брака Ира даже не помнила, чтобы он созванивался хотя бы с бабушкой. Вроде и семья большая, а как детдомовский. «Зато свекровь не донимает», — шутила мама. Весомый плюс. С другой стороны, ей с ними не жить. Она смотрела на мужа и растворялась в нём. Это была первая любовь. Была и прошла.

В первый день лета, на очередном обследовании, по результатам анализов врач вынес страшный диагноз. Рецидив. Рак вернулся. Неоперабельная опухоль, множественные метастазы. Химию делать бесполезно. Ира бегала по всем больницам, сутками напролет искала клинику, которая занялась бы маминым случаем. Увы, отовсюду шли отказы, случай слишком сложный. Антон умолял успокоиться и бросить поиски. В тот момент Ире показалось, что гранитная плита, на которой стоял их брак, раскололась. Как бросить? Как смириться? Разве можно опустить руки? Она всё писала и писала. Искала пути решения. Муж с советами больше не лез.

После месяца поисков маминым случаем согласился заняться профессор из Израиля. Гарантий не давал, но она словно получила крылья. Обстановка в стране была накалена. Нависла угроза войны. Курс колебался. В любой момент могли закрыть границы. Ира решила рискнуть. Антон, который считал, что нет места безопаснее, чем дом, на эту авантюру смотрел отрицательно. Конечно, обиделся и даже демонстративно не проводил их в аэропорт. «Подумаешь, — думала она, ей некогда было анализировать его выпады. — Разберусь позже, сначала мама». Но тем не менее по плите прошла ещё одна трещина.

Операция прошла успешно. Опухоль убрали. Предстояло долгое дорогое лечение и реабилитация. Ира была вынуждена уйти с работы. Цель оправдывала средства. Мамину квартиру сдали, а её забрали к себе. От таких новостей у Антона случилась самая настоящая истерика. Он кричал и кричал. Как это так, теперь он должен один работать? Один? А она будет сидеть дома и кушать на его зарплату? Она и её мама? Нет, на такое он не подписывался! Видимо, «и в горе, и в радости» он понимал как-то по-своему. Потому что его совершенно не коробил тот факт, что квартиру и машину помогла купить именно мама Иры. Откладывала, копила, брала учеников, факультативы. Антон никак не вкладывался, но, иначе воспитанные, они не упрекали его этим. Любовь и не такое терпит. Ира закрыла глаза, закусила удила и всё шла вперёд.

Маме становило хуже. Врачи разводили руками, говорили, что с такими метастазами шансов и так было мало. Но это помогло прожить ей ещё немного. Чуть дольше видеть этот мир. Месяц больниц, и снова домашний уход. Дальше врач настоял на хосписе. Необходимо было обезболивать. Со слезами решилась на этот шаг. Несколько недель она каждый день ездила туда. Далеко, но дорога просто пролетала. В один из дней, когда она ехала в хоспис, позвонили. Умерла. Ночью. Ира не плакала, нет. Не было слёз. Всё выплакала за несколько месяцев неравной борьбы. Просто пустота. Невозможно в такое сразу поверить. Начала вспоминать друзей и подруг, у которых тоже не стало родителей. Как они живут? Чем занимаются? Кто их поддерживает в сложные минуты? Как это вообще, остаться одной?

В полусне добралась домой. Антон работал за компьютером.

— Мама умерла… — произнесла Ира, раздеваясь.

— А я думаю, чего это ты так рано? Обед на кухне. Разогревай, я скоро.

— Антон, мама умерла, — повторила она громче.

— Да слышу я, не глухой. — Он встал из-за стола и поправил очки. — И что теперь делать? Как там всё? Дорого, наверное, хоронить?

Ира смотрела на него. На маленький курносый нос, растянутые джинсы, тонкие пальцы, которыми он постоянно хрустел. На открытую бутылку с пивом на его столе. Хоум офис перерос в филиал паба.

— Ира, ты чего замерла? Есть будешь?

Молча обошла его и направилась в спальню. Сняв одежду, рухнула без сил на кровать. Укрылась одеялом и принялась рассматривать обои напротив. Антон ходил вокруг и что-то говорил, спрашивал, объяснял. До неё долетали обрывки фраз «договорюсь», «уточни», «почему». Сути разговора она не улавливала. Странно было, что он вообще так долго ведёт монолог. Ей нечего было ему ответить. В итоге ему быстро надоело разговаривать с тишиной. Он ушёл. Судя по звукам, погрел еду, поел, сполоснул посуду, потом опять как ни в чём не бывало сел работать. Она уснула.

Организацию похорон взяли на себя родственники, коллеги и знакомые мамы. Пришло такое количество людей, что она даже удивилась. Прощаться Антон не поехал, на поминки не явился, сославшись на плохое самочувствие. Как будто она себя чувствовала прекрасно. После поминок немногочисленные родственники разъехались, кто куда. Остались она и тётя из Волгограда. Мамина младшая сестра. Поезд только на следующий день, утром. Измученных и уставших, их привез домой бывший одноклассник Иры, который был среди других маминых выпускников, тоже пришедших проститься. Муж увидел его в окно. Естественно, встретил Иру с порога с претензиями. Кто, что, почему?

— Слышь, малохольный, — позвала его тётя Таня, дослушав короткую истерику.

— Вы мне? — растерянно осмотрелся в недоумении Антон.

— Тебе, тебе. Пошли перекурим, — она достала из сумочки сигареты.

— Я не курю, — затравленно произнёс Антон.

— Да знаю я, — она взяла его за край футболки и увлекла за собой, за дверь, на улицу. Против тёти аргументов ни у кого не было.

Ира не могла расслышать, о чём они говорили. Точнее, говорила только тётя, громко и не требуя возражений. Муж робко вставил фразу, и то один раз. Вернулись быстро. Антон сразу шмыгнул в комнату.

— Что ты ему сказала? — шёпотом уточнила Ира.

— Чтобы язык свой, поганый, прикусил!

Тётя ответила громко, совершенно не переживая, что Антон может её услышать.

— Ты в своём доме, дорогая! — направилась на кухню. — Мама тебя очень любила, берегла, защищала! А этот прыщ…

— Тёть Таня… — Ира прикрыла за ними дверь.

— Не тётьтанькай мне! Я ему голову за тебя отгрызу! Мама пылинки сдувала с дочери, а этот хмырь так разговаривает! — тётушка уже вовсю хозяйничала на кухне. — Ты, Иринка, достойна лучшего! День на ногах, такие нервы! А он даже чайника не поставил! С порога гостей с криками встречать! — потрогала рукой холодный чайник.

Ловко нарезала батон и колбаски, состряпала бутерброды. Притом строго на двоих.

— А теперь давай перекусим и поболтаем! — она поставила тарелку в центр стола и уселась на кухонный уголок, улыбаясь племяннице.

— А Антон?

— С голоду не сдохнет, не бойся. Он ещё желчь свою не переварил, — сказала она серьёзно. — Ты думаешь, я ничего не знаю? Мне сегодня рассказали, как ты одна тут подкидывалась и мать таскала, и денег сколько вгрохала, а он со стороны стоял и пальчиком водил, раздавал указания. Муж называется! Херня это, а не мужик!

— Ну, расскажут всякое, — Ира не хотела выносить сор из избы, хотя тётя была во всём права, — соседи, сама понимаешь. — оправдывала она его.

— А причём тут соседи? Мама и сама мне жаловалась. Рассказывала про его хамские выходки. Я терпела, не хотела её расстраивать! Мы все так ждали, что она поправится! Берегли её! Он! Он должен был тебя поддержать, помочь, чем может, а поступил вот так.

— Ну, сложные периоды, они у всех бывают. Просто их надо пережить.

— Ира, — тётя покачала головой, словно не веря тому, что слышит, — ты сейчас мне честно ответь, любишь его?

— Люблю, — ответила она, но сомнения были.

Тётя, конечно, задала совершенно правильный вопрос. Абсолютно уместный в данной ситуации.

— Вырви у себя из сердца этого человека, если он ещё там, вырви и выкинь как можно дальше!

Ира посмотрела на тётю. Двумя руками сжала её руку и произнесла тихо сквозь подступившие слёзы:

— Спасибо!

***

— Оставь меня тут. Просто… — она смахнула слёзы. — Я не переживу это, не смогу.

— Ну чего ты раскисла? — ему были понятны её слёзы. Спросил только ради поддержки.

Он и сам сейчас не верил в происходящее. Тихий красивый лес, мелкая, но быстрая речушка, ароматная яичница по утру. Даже думать о плохом не хотелось. Футболка всё ещё пахла духами Аллы. Стойкий аромат не выветривался порой неделями. Он так хотел разыскать её или хотя бы просто знать, что с ней всё в порядке.

Ира уронила лицо на ладони и плакала, тихонько подвывая. Истерика набирала обороты. Максим покачал головой. Подошёл и взял её за руку, осторожно потянул на себя.

— Мы умрём? — подняла голову и что есть сил сжала его ладонь, тонкие ноготки впились в пальцы.

— Нет! — он присел на корточки, вглядываясь в её лицо. — Я обещаю тебе, всё будет хорошо. Веришь? — убрал прядь волос с её лица.

Он, конечно, не знал, как всё будет, и ему тоже было страшно.

— Ира, там Илья ждёт. Никого, кроме меня и тебя, у него нет. Пошли, прошу, — крепче сжал её руку, помогая подняться.

Коротко кивнула и, наконец, встала, не выпуская его ладонь.