Ябанжи

Оксана Озкан, 2021

Три женщины едут в Стамбул в поисках счастья. Они знакомятся на форуме турецких жен и поддерживают друг друга во всем более пяти лет. У каждой из них своя тайна. Катерина терпит выходки свекрови и капризы мужа. Ирина прощает побои тому, кто вытащил её из борделя. Лариса провожает супруга в тюрьму и узнает об измене. Какие еще испытания выпадут на долю иностранок в восточной стране, где для местных они всего лишь "ябанжи"… Содержит нецензурную брань.

Глава 5

— Ирка, ты не представляешь, что произошло! — прокричала в трубку Катерина, которая обещала позвонить подруге, как только всё узнает.

— Не томи уже, что там?

— Бурака Ларискиного в тюрьму забрали! Их соседка сказала.

— Ты верь больше!

— Не, ну а смысл врать?

— Лариса рассказала бы. Хотя… Может, они сами не знали… Где ее черт-то носит? Ты смогла дозвониться?

— Нет, не берет трубку.

— Телефон не взяла с собой… Походу, торопилась.

— Слушай, может, тогда ты со мной на базар?

— Да дался мне базар этот. Джан придёт, принесёт, всё, что нужно.

— Ой, да ну тебя. Давай, до встречи.

Ирина, не ответив, отключила телефон и задумалась. «Бедная Лариса! Как она жить-то теперь будет, на что? Высокого ж полета птица. С помойки жрать, как я, не привыкла».

Ирина росла, как сорняки у забора, как одуванчики — свободные цветы, что крепко держатся корнями за грунт, как бы их не вырывали.

Её семья — отец-тракторист Иван из Омской области, и мать-доярка Нюра, брат-аутист Васятка и сопливая сестрёнка Шурка. Ирина была старшим ребёнком в семье. Батя любил приложиться к рюмке, приходил с работы глубоко за полночь. Будил и колотил супругу. Бывало без причины, бывало, что вернувшись уставшей с работы, она не успевала помыть посуду, собрать детские вещи, приготовить закуски и ложилась спать. Иногда он бил мать на глазах у детей, а потом насиловал её в спальне, вход в которую был занавешен полинявшей шторкой.

Ирина рано узнала вкус спиртного. Первый парень на селе, Женька, предложил ей однажды на спор выпить стакан настоящей водки. В ту ночь она украдкой от матери и отца, прикинувшись спящей и положив трехлитровые банки на подушку, прикрыла их одеялом и убежала из дома. Женька повез её на своем мотоцикле на Лысую Гору. Оттуда было хорошо видно ночные огоньки всего села. Любая девчонка мечтала отправиться с Женькой в такое романтическое путешествие, но повезло Ирине.

— Это тебе не какая-то там самогонка, — говорил семнадцатилетний Женька, — это водяра настоящая! Пей, если хочешь обратно до дома доехать на мотоцикле. Хотя, если не хочешь водку, ты можешь мне отсосать, конечно. Не выпьешь и не отсосешь — пойдешь домой пешком.

Под ржание деревенских пацанов, которые тоже находились в тот момент на Лысой Горе, и самого Женьки, Ирина выпила всю водку из стакана, но гордо пошла домой пешком: сама не захотела садиться на мотоцикл. Кое-как она пришла домой почти под утро, страдая от похмелья и головной боли. Умылась и легла в постель вместе с положенными туда ранее, забытыми банками. Утром получила нагоняй от матери за тару, которую та не нашла, чтоб взять с собой на дойку, а вечером её ждали побои от отца: кто-то донес ему, что его дочь видели пьяной и возвращающейся под утро с Лысой горы.

— Шалавой местной стала, да? — орал отец, хватая Ирину за волосы. — Сиськи выросли, — всё можно стало? Ну, иди тогда, хер ищи и деньги в дом неси, проститутка, что с тебя взять, кроме твоей манды! Вся в мать! Шаболда.

Иван ударил Ирину головой об стену так, что с потолка посыпалась штукатурка. Шурка заревела во весь голос от испуга. Мать схватила детей и выбежала во двор, пока отец избивал старшую.

Своё двадцатилетие девушка отмечала в компании сельских девчонок и парней в местном клубе и пила водку, закусывая малосольными огурцами, которые кто-то притащил из дома. За стенами полупустого танцпола находилась комната, закрытая на амбарный замок. Туда и прокрались Ирина с Женькой, которых после случая на Лысой Горе влекло друг к другу.

— У меня ключи есть, вот, — шептал возмужавший парень.

— Да ладно гнать-то? Ты где их взял?

— Какая разница?

— Одна того, другая дразнится!

— Щас я тебе…, хабалка.

— Ой, чья бы корова мычала.

— Пошли уже. Ссышь, когда боишься?

— Нет, не боюсь. Что я, письку мужика не видела, что ли? У бати каждый день из семейников яйца с колбасой вываливаются…

— У бати твоего, может, и писька, или колбаса, а у меня хер! Вот, потрогай, как Сивка-Бурка встал!

Женька затащил Ирину в пустую тёмную комнату, быстро нацеловывая в шею и сдавливая грудь, стянул с неё всю одежду. Повернул лицом к стене, приспустил брюки и грубо овладел девушкой. Минуты три продолжались резкие, лишенные нежности и ласки движения. После чего он, натянув штаны, ни слова не сказав, выскочил из комнаты. Ирина, оставшись в недоумении и одиночестве, принялась было одеваться, как вдруг другой парень из общей компании, в которой все ещё несколько минут назад пили водку, вошёл в комнату и застал девушку врасплох. Не дожидаясь её реакции и ответа, он зажал ей рот ладонью, приспустил брюки и изнасиловал Ирину, после чего так же быстро, как Женька, покинул опустевшую комнату. Следом за ним в темноту и ужас всего происходящего вошёл третий, четвертый, седьмой, десятый… Ирина не помнила сколько их было.

Спустя несколько недель девушка обнаружила, что беременна. Украдкой от матери и отца она собрала документы, кое-какие вещи, попрощалась с младшими, расцеловала их и уехала в город. Устроившись на рынок продавщицей в палатку к азербайджанцу, она пожаловалась ему на свою ужасную ситуацию. Мурат, так звали работодателя, пожалел девушку, дал ей в долг денег на жилье и на аборт.

— Рассчитаемся потом, красавица, — блестел золотым зубом мужчина.

Но у «красавицы» были свои планы. Она решила не доверять никому и использовать людей для достижения своих целей. Возвращать долг Ирина не собиралась.

Она сделала аборт. После того, как пришла в себя от наркоза, познакомилась с соседкой по палате, которая вернулась с заработков из Турции.

— Пока молодая, ты можешь кучу бабла заработать, дорогуша. Думаешь, тебя здесь ждет хорошая жизнь? Нет. А туда приедешь, хоть шанс выбиться в люди появится, может, мужика оттяпаешь богатого. Я на консумации зарабатываю. К нам всякие захаживают.

— А сюда тогда каким ветром занесло?

— Вот, приехала, накупила себе всего, пока отдыхаю, поправляю здоровье, так сказать. Ты не смотри, что аборт делала. Осечки у всех бывают, — новая знакомая потерла кончик носа.

— Да. Чего только в жизни не бывает, — вздохнула Ирина, — а что такое «консумация»?

— Ой, ну работа такая. Представь: вечер, на душе тоска, все дела и партнерские встречи закончились. Хочется забыть про работу, уйти от трудностей, побыть там, где тепло, где есть сочувствие, переживание. Да просто высказать всё то, чего никогда не расскажешь другу. У мужиков же как: жаловаться на жизнь — это быть слабаком. А к нам в бар заходишь, так там словно все и ждали. Тут же получаешь и сто пятьдесят грамм, и лимончик, и собеседника, который вдобавок к отзывчивости ещё и лицом, и телом пригож. Собеседник терпеливо выслушивает твои откровения, между рюмками вставляет нужные фразы, время от времени заказывает, правда за счёт гостя, ещё по сто пятьдесят и помогает почувствовать родственность, которой так не хватало. За это надо платить.

— Да уж, — Ирина раскрыла рот от удивления.

— Мужиков серьёзно нельзя воспринимать. Поддакивай и ладно. Они считают себя судьями, а некоторые даже богами. К нам придут, так все они — клоуны с дохлыми хомяками между ног. Я иногда такой бред слушаю, свихнуться можно. Сама минуты считаю и выпивку, а потом бабки, которые смогла себе в карман положить, пока с ним за столиком разведенный водичкой виски попивала. Моя порция в два раза дороже, чем его, а он платит, не стесняется. Они ж злые все, как собаки. Их бабы дома измотали: в тупой башке одни рецепты да чистящие средства, которым они квартиры намывают. О чём с такой говорить? Вот и тащится мужик туда, где мы такие красотки, что ему и не снилось. Сидит, на жизнь свою дурацкую жалуется, деньги пропивает, пока дети и жена его дома ждут. А мы потом — на маникюрчик, в салон красоты, на массаж, за покупками. Или в чулок себе. Кто-то своих родителей из нищеты вытащил за счет этих лохов, кто-то братьев и сестер на ноги поставил. Главное знать и помнить: ни один не заслуживает тебя настоящую.

Конец ознакомительного фрагмента.