Лишний

Оксана Одрина, 2019

Страх искусней смельчаков, но есть группа молодых людей вместе с практикующим психологом, которые готовы доказать обратное. Они предлагают бедолагам, погрязшим в отчаянии, избавиться от страхов в заброшенной усадьбе – в Запустенье. Старый особняк оживляет любые фобии, поглощает больное сознание, открывает лицо страха и побеждает его. Лёшка панически боится лестниц и собственной жуткой смерти – каждую ночь во снах он погибает, сорвавшись с большой высоты, а приходит в себя на подоконнике распахнутого настежь окна в своей комнате. Больше он не в силах справляться с тревогами, отличать забвение от настоящего, и всё больше теряет связь с разумом. Но он хочет жить, и тут же хватается за предложенную незнакомыми ребятами возможность спастись от себя в недружелюбном доме. Пятеро отправляются в Запустенье, чтобы помочь Лёшке найти лицо его страха, но попадают в смертельную ловушку. Теперь, чтобы вернуться, каждому храбрецу предстоит одолеть не только свой, но и чужой самый безумный страх.

Глава 7. Я не смог тебя спасти

Эксперимент со стилем, как ни странно, удался. И хотя в чёрном костюме Лёше было непривычно как-то уж слишком стильно, зато невероятно удобно. Странное устройство, напоминающее небольшой фонарик, оказалось, действительно называлось «Тёплый свет».

Лёша улыбнулся, недоверчиво поглядывая, как Аня прикрепляет «свет» к его руке. В то, что этот мелкий прибор, беспомощно мерцающий тусклыми бликами, поможет, когда окоченеешь, когда перестанешь дышать и встретишь саму смерть, верилось с трудом.

— Если будешь замерзать, — объясняла Аня, продолжая возиться с застёжками фонарика на его запястье. — Приложи его к груди. «Тёплый свет» вернёт тебе сознание и согреет.

— Вот «это» может согреть? — усмешкой бросил парень. — Сильно сомневаюсь. Максимум, что случится…

Но договорить он не успел. Аня прижала его «свет» к его же запястью, и Лёшу пронзила боль. Показалось, что в кисть воткнули раскалённый железный прут. Он подскочил и вскрикнул, вырвался из рук девчонки и выпалил:

— Что творишь, Анька? Больно же!

— Больно, значит, жив, — наставнически буркнула Настя.

Она сидела в кресле-мешке в центре комнаты, собирала длинные волосы в хвост на затылке и всё повторяла:

— Жив, значит, сопротивляйся.

— Вы все здесь безумцы, — раздражённо пропыхтел парень.

Теперь он растирал повреждённое ещё утром плечо, которое после разряда «светом» — спасибо Ане, — вновь пробудилось и заныло.

— Требуется холод приложить, — тонко подловил его Илья.

Он, похоже, первым заметил возню нового приятеля, и, шутливо подбадривая, похлопал Лёшу по спине.

— Нет, не стоит, — запротестовал он и уклонился от очередного шлепка назойливого денди. — Холод мне сегодня уже прикладывали. Думал, затоплю всё квартиру и соседей снизу, когда водой тошнило.

— Не тошнило, а таял, — поправил Андрей.

Сидя у балконной двери, он что-то вот уже полчаса набирал на клавиатуре ноутбука и только теперь оживился:

— Как ощущения?

— Непередаваемые, — процедил Лёша. — Спазмы, боль, вода. Думал, что тону сам в себе.

Одёрнув рукава чёрной рубашки, он спрятал запястья под манжеты, чтоб Аня, то и дело поглядывавшая на его руки, уж точно больше не добралась бы до них.

— Это мелочи. Это ты ещё даже не замёрз. Пагуба тебя слегка коснулась. От такого не умирают, — не глядя на парня, бросил Андрей, продолжая работать. — Горячий душ, горячий чай, теплая постель, и ты в порядке.

— Серьёзно? — возмутился Лёша. — Вот так просто? А потоп в моей комнате тогда что?

— Сколько ты таял, Лёша? — уточнил Андрей и наконец удостоил его задумчивым взглядом. — Минут пять?

— Да что вы об этом знаете? — возмутился он. — Я, между прочем, часа два точно корчился на полу в самых уродских позах. Просто сесть, и то не мог.

Лже-дворник его снова злил своим равнодушием и философским никому не нужным всезнанием.

— Другие от суток до недели оттаять не могут после встречи с безликими особами, — жестко произнес Андрей, глядя парню в глаза. — А кто-то не отходит и вовсе. Так что, ты, Лёша, отделался лёгким испугом.

— Лёгкой водой, так сказать, — сумничал за спиной Илья и хихикнул.

Дальше терпеть бредовые выходки шутника ни терпения, ни сил больше не было, и Лёша развернулся и отпихнул того от себя.

— Ты достал уже шуточками своими! — рассердился он. — Это не смешно, Илюшенька! Мне не смешно!

Ещё и ещё толкал он Илью назад, ухватив за плечи. А тот всё пятился и не оборачивался.

— Да хорош, Дефект, ершиться, — чуть покачиваясь от каждого толчка оппонента, кривился Илья. — Шуток не понимаешь, что ли или…

Он даже и не пытался сопротивляться. Казалось, обиды новичка его только веселили. Вот только очередной жёсткий выпад Лёши оборвал его речь — весельчак не устоял и пошатнулся, а правая нога его неожиданно поехала вперёд. Он растерялся и запаниковал, хватаясь за ускользающее равновесие, но не получилось удержаться. Падая на спину, Илья изловчился одной рукой уцепиться за оконную раму, а другой за больное плечо Лёши.

И тут внезапная новая короткая слепота, сопровождаемая далёкими гулкими звуками, в секунду сменилась затхлостью, и Лёша поскользнулся, не поместившись на узком подоконнике, и свалился, плашмя приземлившись на бетонный пол. Клубы пыли мгновенно взвились ввысь, захватив в себя, и он закашлялся. Ладони провалились в слой крошева штукатурки, тонких деревянных реек и мелких осколков битого стекла. При неудачной посадке в пояснице хрустнуло. Или не в пояснице. Но ощупав спину и шипя от рези именно там, он скорчено поднялся и только тогда огляделся, надеясь увидеть только одного человечка — Аню с пузатой кружкой в руках.

Но надежды его не оправдались. Лёша оказался не в Порядке, нет. Он снова был в непонятно где — заброшенный особняк, старый, словно из прошлого века. Три этажа замшелых стен и потолков, скрипящих перекошенных окон, мотков чёрной паутины по углам и старинной мебели, заваленной останками кровли. В центре гостиной обнаружилась когда-то широкая лестница. Ограждения её проржавели так сильно, что, казалось, достаточно одного прикосновения, чтобы они рассыпались в металлический прах. Пианино в ближнем правом углу давно рассохлось и потрескалось. Часть клавиш его покоились у подножия среди остатков пола, часть на положенном месте, но вверх ногами. Вот оно — Запустенье. По-другому и не скажешь. Прямо в точку.

В потолке была огромная дыра, и в крыше тоже. А прямо перед Лёшей сидел Илья, упираясь в куски кирпичей, и то и дело воровато оглядывался.

— Ты что наделал, Дефект? — вдруг зашипел он, враскорячку поднимаясь и озираясь по сторонам. — Ты нас прямиком в Запустенье отправил! Андрей Анатольевич ещё не дал разрешения на вход! Он не установил связь с особняком! А если здесь Пагубы? Нам конец тогда, понимаешь?

— Серьёзно? — взбудоражился Лёша. — Это я виноват? Вот как! Или просто не стоило за окно хвататься, Илюшенька?

Это место его совсем не пугало, нет. Его всё больше и больше раздражал именно Илья.

— Не ори. Пагубы всегда рядом. Они услышат и придут, — сердито пропыхтел он. Но тут же расплылся в улыбке и хохотнул: — За тобой, Дефект.

— Это ты нас сюда притащил, шутник, — тише отозвался Лёша, подошёл ближе и ткнул Илью кулаком в грудь. — Ты ухватился за знак и утянул меня за собой, правильно ведь я понимаю? Значит, Пагубы эти придут именно к тебе.

— Правильно, Алёшенька, — недовольно скривился Илья. — Но ты меня пихнул первым, я не устоял и…

Внезапно у дальнего окна зашуршали. Илья замер на месте, сосредоточенно глядя через плечо попутчика. А Лёша развернулся и прокрался к подножию старой лестницы. Ещё шаг и ещё, аккуратно передвигался, чтобы без скрипа и скрежета. Дотронулся до перил и заглянул за угол. С облегчением выдохнув, парень обернулся к Илье и вздрогнул, увидев того прямо за собой. Оказалось, юморист ещё быстро и бесшумно перемещался. Лёша даже самых тихих его шагов за спиной не услышал. Он поёжился от накатившей робости и двинул вперёд.

На подоконнике старого окна стояла Настя. Она упиралась пальцами в растрескавшуюся раму и осматривалась. Заметив Лёшу, девушка махнула ему, и он поспешил к ней. Да и Илья не отставал, крался рядом.

Но вот Лёша уже подал руку Насте, и она, улыбнувшись, соскочила ему в объятия. Всё в ней казалось ему совершенным: и чёрные с синеватым отливом прямые волосы, и выразительные карие глаза, и точёная фигура. И только когда он налюбовался ею и почти вернул себе хладнокровие, заметил над собой Аню. Дёрнувшись в сторону от неожиданности, он так сильно побледнел, что ещё с пару минут не мог справиться ни с собой, ни с дрожащими ладонями. Ну не заметил он Аню, и всё тут.

— Не такая уж я и страшная, чтобы от меня шарахаться, — упрекнула его Аня, сверля хмурым взглядом.

За спиной его раздался смешок Ильи.

— Я этого и не говорил, — спокойно отозвался Лёша, и потянулся к Ане, чтобы помочь спуститься с подоконника и ей. — Просто тут…

— Просто тут и слова не нужны, — буркнула она и соскочила на пол, и не подумав воспользоваться предложенной им помощью. — И так всё понятно. Твой взгляд, Лёша, говорит намного красноречивее тебя.

— Ревнуешь, малыш? — прыснул Илья и приглушённо хихикнул. — Не ожидал.

— Раздражает, когда сквозь тебя смотрят, — равнодушно отозвалась Аня. И посмотрела на Лёшу так же. — Как будто рядом никто, пустое место. А я есть, между прочем. Я есть.

Аня отвернулась и, не произнося больше ни слова, прошла мимо Лёши. Настя и Илья — следом. А Лёша нет. Он снова остался один посреди этого странного Запустенья в полнейшей неопределённости. Он и хотел, и не хотел помогать. Не понимал новых знакомых: их шуток, разговоров и поступков, где вообще находится и зачем он здесь. Не понимал себя. С самого утра день не сложился, и чем дальше, тем становилось только хуже и запутанней. Но ведь он уже согласился помочь в поисках Саши? Согласился. Ну и ладно. Ну и пусть Аня косится на него сколько хочет, он всё равно не отступит. И поможет. Расшвыряв волосы, он собрался уже окликнуть неприступную спутницу, чтобы и его подождала, но передумал, когда заметил на втором этаже яркий блик света.

Опасливо переступая крупные куски кирпичей, он стал подниматься по ступеням. Он не боялся сейчас, нет, его манило к себе это зарево. Шёл, а под ногами хрупало крошево бетона. Ржавые поручни поскрипывали и подрагивали от каждого его прикосновения. Сверху же веяло сыростью и прохладой, как от мелкой речушки или озера, и даже пахло так же — застоявшейся водой. Вспомнился старый пруд в зарослях высоченного камыша, куда они с папой давно-давно, будто в другой жизни, ездили на первую Лёшину рыбалку. Где у кромки воды мокрый, темный песок. Он вниз затягивает, если детской ножкой наступить. Песок так просто не отпускает, чавкает, чмокает и слюнявит расстегнувшийся темно-синий сандалик, словно съесть хочет, и вот-вот непременно утащит в позеленевшую воду навсегда. Ага, как же, вон папа совсем рядом и вмиг спасёт сына, если песок только посмеет напасть и…

Да глупости всё это, Лёша рассердился на себя же за никчёмные вспоминания и ещё решительней поднялся на второй этаж. Промчавшись сквозь тёмный коридор, он вдруг оказался в пустой комнате и только теперь пришёл в себя и огляделся. Напротив него на облезлой стене весели два квадратных потрёпанных зеркала совсем без отражений. Блики света поочерёдно падали то на пол, то пробирались к лестнице, то отзывались на потолке. Но, как ни странно, сквозь высокое до потолка панорамное окно лучи солнца совсем не пробивались совсем, а от мутных зеркал отскакивали. Чтобы разобраться, как именно из зеркал без отражений может идти свет, Лёша решился смахнуть с них пыль. Но тут чья-то ладонь легко легла на плечо, и он, вздрогнув, обернулся ‒ Аня. Она стояла прямо за ним, строгая и напряжённая, приложив указательный палец к губам.

— Нельзя, Лёша, — прошептала девушка. — Здесь ничего нельзя трогать. Здесь повсюду страх.

— Что тут у вас? — выпалил Илья, ввалившись в комнату и растолкав в стороны друзей.

Илья шагнул ближе к стене с зеркалами, вгляделся в одно из них и упёрся плечом в раму.

— Илья, ты же знаешь… — начала Аня.

— Без паники! Всего лишь зеркала, Ань. Бояться нечего. Верно? — перебил её Илья и обернулся к Насте. — Только тиной воняет. Да, Наська?

Девушка в ответ пожала плечами. Когда же Илья зажал нос, а свободной рукой размашисто протёр сразу оба зеркала, то на почти чистых поверхностях их мгновенно проступили непонятно откуда взявшиеся капли. Шутник тут же отступил назад, слабо толи пискнув, толи простонав. А с зеркал на пол ручьями потекла вода.

— Нет! — вскрикнула Настя. — Илья, уходи оттуда!

Странно, Илья не шевелился. Он, словно врос в бетон, не дышал, голова опущена. Его шикарная улыбка исчезла, неожиданно сменившись дрожащими губами и подбородком, а бессмысленный взгляд направился вниз.

— Прости, я не смог… — хрипло прошептал он. И вдруг вскинул голову и уткнулся обезумевшим взглядом в Лёшу. — Я не смог тебя спасти…

Ссутулившись, ещё секунду назад роскошный денди сейчас смотрел на Лёшу широко распахнутыми глазами полными ужаса. Покачиваясь, словно в трансе, Илья тыкал в сторону парня дрожащей пятернёй, а тот не отрывался от его глаз. Вот же он — тот самый беспредельный ужас, от которого кровь в жилах стыла. Но что же случилось?

Ногам стало беспричинно холодно и мокро, но Лёша не понимал почему. И только когда рядом услышал Аню, парень очнулся.

— Беги, Лёша! Беги!

Аня стояла метрах в трёх от него, а напротив простиралась мутная, непонятно откуда взявшаяся посреди частного дома, источающая мерзкую вонь, водная гладь. Лёша похолодел и завертел головой, не веря в то, что видел. Оказалось, комната увеличилась в размере раза в два, а пол её почти полностью затопило неиссякаемым потоком тухлого месива. Это ведь из зеркал столько натекло! Только там, где стоял Илья и за ним, было сухо, а сам Лёша уже почти по щиколотку увяз в жиже. Линялые стены вокруг, как губка, впитывали её, а потом обваливались кусками, с шумом проваливаясь в глубину. В глубину!

— Я… не смог… тебя спасти… — снова простонал Илья.

И тут у Лёши дыхание перехватило. Исподлобья глядя на погибающую в трясине кирпичную кладку, парень уже точно знал, что именно творилось вокруг. Ну конечно, это же он — чужой страх! И в следующую секунду Лёша, не успев даже просто вскрикнуть, ушёл под воду с головой. Он изо всех сил дёрнулся вверх, а намокшая одежда и обувь потянули вниз. Ещё бросок, и ещё, и вот он всё же вынырнул и, хрипя и кашляя, вдохнул, но тут же его снова утянуло в толщу зловонного болота.

Лёша запаниковал, брыкаясь под водой и изворачиваясь. Вырываясь из западни, он давился воздухом и всё силился кричать, но не получалось. Ведь пару секунд спустя он снова тонул и пугающе булькал. Он умел плавать и хорошо, но сегодня бесполезно барахтался в топи посреди полуразрушенной комнаты, теряя силы, и не понимал, почему никак не выберется.

Илья по-прежнему стоял у кромки гигантской лужи и голосил, обхватив голову:

— Прости! Я не смог! Я не смог тебя спасти!

Настя не оставляла попыток оттащить его к двери и всё затыкала ему рот ладонью. Но обезумевший шутник вырывался, кусался и, отшвыривая девчонку от себя, снова выл.

— Хватайся за меня, Лёша! — звала Аня, стремясь дотянуться до Лёши. — Только не сдавайся!

Уступать трясине парень и не собирался. Вот только она не отпускала пленника. А он слабел, и как ни старался ухватиться за ладони Ани, они оставались для него недосягаемыми. Стены, выступы, крючки, штыри — Лёша цеплялся за них, как за последнюю надежду снова просто жить, а сам только сильнее сдирал пальцы в кровь. Мокрая штукатурка кусками плюхалась в топь, утаскивая и Лёшу на дно. И в очередной раз уйдя под воду, он понял, что больше не вынырнет. Ведь ноги его сломало такими сильными судорогами, что просто в коленях их согнуть и то не получалось. А ещё он нахлебался грязной воды так много, что теперь в груди адски пекло. И не прокашляться ему теперь никогда, и не раздышаться. Всего через мгновение руки его раскинулась в толще тины, как скорченные от ран крылья обречённой птицы, больше не способной летать и жить. Вот и Лёша такой же — нежизнеспособный. Ещё миг, он вдохнёт прямо тут и…

Внезапно боль пропалила его между лопаток, пробила грудь и вмиг пробрала замирающее сердце. Его резко крутанули на месте, зажали рот и нос, и он увидел перед собой под водой Аню и её ладонь с «Тёплым светом», рвущуюся ему прямо под дых. Зажмурившись, парень только и успел про себя поныть, что сейчас опять будет больно. Он закричит и задохнётся, так и не найдя того самого Сашу. Когда же его вновь прожгли, вздрогнув, он вдавил пальцы в плечи Ани и в то же мгновение захлебнулся.

Короткая слепота на мгновение сделала его в очередной раз слепым, а после уже знакомое беззвучье швырнуло во всепоглощающий холод.

Ледяной воздух со свистом ворвался в грудь, Лёша поперхнулся им и закашлялся, снова и снова выплевывая мерзкую смесь. Слышал собственный хрип, не похожий на дыхание, и не верил, что дышит именно он. Обессилев, он повалился вперёд, неожиданно воткнулся руками в снег и только тогда очнулся.

Насквозь мокрый Лёша сидел на полу и медленно замерзал, на глазах обрастая ледяной коркой. Его лихорадило. Только что он тонул, а теперь…

— Аня… — прохрипел он, елозя затылком по стене, чтобы хоть немного осмотреться.

С ним под водой была Аня. Она тоже здесь? Она не умерла ведь, правда? Только не она, нет.

— Аня.

Собраться с силами, которых просто не находил, и развернуть себя вправо, получилось у Лёши не сразу. Впереди искрился недоброй зимней сказкой длинный коридор. Весь целиком оказался он голубоватого цвета, и поблёскивал от инея. Чуть дальше мерещился свет, наверное, комната с окном. А рядом — Аня. Он, мелко подрагивая, негнущимися пальцами добрался до её руки и сжал в своей.

— Живой. Знала, что ты выберешься, — всхлипнула Аня. — Знала.

По бледным щекам её бежали слёзы. Они тут же замерзали, оставляя на почти прозрачной коже блестящие дорожки. Он придвинулся ближе к Ане, притянул её к себе и обнял. Пусть они мокрые и заиндевевшие, но живые. Нужно было живыми и оставаться, а значит, сопротивляться и ну очень срочно согреться.

— Почему? — выдохнул Лёша. Он хрипел, дрожал и просто так безумно устал, что и говорил с трудом, но обязательно хотел знать ответ.

— Вместе вошли, вместе вышли, — словно в бреду произнесла Аня и ткнулась носом ему в плечо. — Никого не бросаем. Никого, Лёша.

От Аниных касаний стало чуть легче. Он крепче обнял её и тут услышал бряканье под пятернёй ‒ устройство «Тёплый свет» ожило и теперь источало пар.

— Сопротивляйся, так ведь? — попытался ещё раз улыбнуться Лёша, но не вышло.

Продолжая подрагивать, он повернул ладонь «светом» вверх. Сейчас он согреется, и не только он один. Аня кивнула.

И вот чудо-фонарик уже почти коснулся солнечного сплетения, и парень, стоя на коленях на обледенелом полу, зажмурился и поджал губы, чтобы только малодушно не орать при такой храброй девчонке. Да, сейчас ему снова будет больно, но зато точно придёт и тепло. Руки Ани неожиданно бережно оплели его плечи со спины, скользнули по груди и замерли у самого сердца, будто хотели уберечь от неизбежного прострела.

— Только не бросай меня здесь одного, если что пойдёт не так, — не открывая глаз выдохнул он. — Ладно, Ань?

— Не брошу, — шепнула ему Аня на ухо. — И ты тоже.

Последнее, что слышал Лёша, прежде чем нелепый, на первый взгляд, и такой обжигающий при близком общении «Тёплый свет», впервые победил именно холод, затаившейся под заиндевевшей рубашкой парня, а не его самого.

— Ты тоже не бросай меня, Лёша.