Лишний

Оксана Одрина, 2019

Страх искусней смельчаков, но есть группа молодых людей вместе с практикующим психологом, которые готовы доказать обратное. Они предлагают бедолагам, погрязшим в отчаянии, избавиться от страхов в заброшенной усадьбе – в Запустенье. Старый особняк оживляет любые фобии, поглощает больное сознание, открывает лицо страха и побеждает его. Лёшка панически боится лестниц и собственной жуткой смерти – каждую ночь во снах он погибает, сорвавшись с большой высоты, а приходит в себя на подоконнике распахнутого настежь окна в своей комнате. Больше он не в силах справляться с тревогами, отличать забвение от настоящего, и всё больше теряет связь с разумом. Но он хочет жить, и тут же хватается за предложенную незнакомыми ребятами возможность спастись от себя в недружелюбном доме. Пятеро отправляются в Запустенье, чтобы помочь Лёшке найти лицо его страха, но попадают в смертельную ловушку. Теперь, чтобы вернуться, каждому храбрецу предстоит одолеть не только свой, но и чужой самый безумный страх.

Глава 5. Чужой страх

Чужой страх. Лёша очнулся. Только чей? Сам он уж точно не боялся ничего из увиденного. Он обернулся — Настя с Ильёй суетились у двери. Наверное, прошло ни больше минуты, а ему показалось, что ни меньше получаса. И только Аня стояла рядом.

— Иди ко мне, — внезапно пропел за спиной знакомый приглушённый женский голос. — Иди же ко мне, Алёшенька.

Тот самый леденящий кровь ужас, что частенько в последнее время не давал покоя и отнимал рассудок, в секунду пронзил Лёшу так беспощадно, что горло его, словно оцепенело, и он поперхнулся. Только не это… Не в силах остановить дрожь во всем теле, он как смог, сжал Анину ладонь в своей, словно потерять боялся. Или, что это он потеряется. И в это самое мгновение у выхода раздались причитания Насти:

— Нет, нет! Не надо, ну, пожалуйста!

Оглянувшись, Лёша замер — Илья зажимал напарнице рот и всё тащил её в коридор. Но с Настей было не справиться. Она выворачивалась, брыкалась и кусалась, лупила парня по коленкам, била локтями под дых и при этом рыдала. Взмокший Илья не отпустил Настю, а ещё крепче скрутил. Плач её мгновенно стих, а ещё спустя минуту шаркающей возьми, оба они скрылись из виду во мраке соседней комнаты.

Лёшу передёрнуло, когда Аня, пятясь, потянула и его за собой к двери.

— Не смотри, — шептала она, бегая растерянным взглядом с парня ему за плечо и обратно. — Только не смотри на неё, Лёш.

— Иди ко мне, — протянул навязчивый мягкий голос. — Иди же, мальчик мой.

— Не хочу, — уронил Лёша, так сильно сдавив ладонь девушки, что она вскрикнула. — Аня, я не хочу к ней. Не отдавай меня. Ань, не отдавай.

Мерзкий скрип резанул ухо, и Аня вздрогнула, а Лёша обернулся. В таинственное окно по-прежнему лился свет, а вот форточку неожиданно загородила странная тень. Не приглушая свет, не разбивая стекла, не круша раму, тёмная фигура женщины без лица в считанные секунды проявилась внутри зала.

Лёша задохнулся — на подоконнике напротив него стояла уже знакомая женщина в чёрном платье. Лица её было не разглядеть, как и всегда, и только плотно облегающая ткань вуали чётко повторяла силуэт её тонкого носа и пухлых губ. Но вот она плавно повела рукой и мягко склонила голову на бок. Мысли Лёши, ещё секунду назад бешено нагонявшие друг друга, тут же замедлились, чувства притупились, испуг непонятно куда и когда отступил, а сознание заволокло туманом.

Наверное, нужно сопротивляться. Или не нужно. Он уже не мог ни собраться, ни сосредоточиться. Да и зачем? В голове пусто, внутри прохладно и спокойно. Так легко ему никогда ещё не было, а ведь хотелось именно этого. Он ведь уже и не надеялся избавиться от стресса, нервоза и найти желанное равновесие с самим собой. Вот же оно, только дотянись и коснись…

Женщина без лица, словно читая его мысли, грациозно поманила пальцем, тихо так, расслаблено. И Лёша, сам не понимая почему, шагнул вперед. Ему хотелось этого, он стремился к ней. Шаг, другой. Шикарная женщина совсем близко. Она притягивала его, он хотел к ней. Ближе, ещё ближе. Он хрипло дышал, сердце рвалось наружу, лихорадило, но его это не останавливало. И только когда он случайно облизнул губы, ему вдруг показалось, что на них лёд.

Наледь на губах, изо рта пар, ресницы покрылись инеем и мешали нормально видеть, пальцы подрагивали, быстро обрастая выпуклыми морозными узорами. Лёша рванул назад, лишь в последнюю секунду осознав, что сам идёт в руки смерти, но спастись не сумел. Ведь жгучая боль пронзила его между лопаток так резко, что он только чуть дрогнул, подался вперёд, распахнул испуганные глаза и попытался закричать, но вместо этого на последнем выдохе прохрипел, и в следующую секунду словно промёрз насквозь.

Но это было ещё не всё — внезапно в ту же точку на спине, куда пару секунд назад вгрызлась боль, шибанул жар. И тут Лёша, пусть и корчась, снова вдохнул и без сил упал на колени. Вдавив кулаки в живот и судорожно всхлипывая, он завалился на бок незрячим и глухим. И только когда его голову за подбородок задрали вверх, в расплывающейся перед глазами реальности, различил неясные черты Ани. В её руке светился и источал пар небольшой фонарик. Ещё пара секунд, и слух тоже вернулся.

— Прости, Лёша, так нужно, — успокаивала она парня, примеряясь ладонью с фонариком теперь и к его лбу. — Терпи.

Лёша содрогнулся, ожидая полного испепеления себя ещё живым, но вместо ожогов и волдырей пришло мягкое тепло, которое мгновенно проникло в него через переносицу. Секунда, он и в себя прийти ещё не успел, как храбрая девчонка поставила его на ноги и потащила за собой прочь из комнаты, прочь от странного окна.

— Только не оборачивайся, Лёша! Я прошу тебя, только не смотри! — всё повторяла Аня, прорываясь к выходу. — Не смотри, Лёша! Только не слушай!

Тепло, приятное и спокойное, всё лилось в его пятерню. Он, пошатываясь, спешил за Аней, как мог, но то и дело спотыкался, зарывался носками кроссовок в кучи битых кирпичей и падал, сдирая в кровь колени и руки. Глухо стонал, когда возился на полу, загребая ладонями хлам, когда не мог сам встать и идти дальше. Аня поднимала его — как у неё это получалось, не понимал, — и снова тянула за собой.

И трещины, эти проклятые трещины — их становилось всё больше на стенах. Они не отставали, быстро настигали и угрожали испещрить собой ребят.

Вот и проём без двери — добрались всё же. Лёша упёрся в массивный косяк, но тут же ахнул и отшатнулся в сторону — пальцы мгновенно покрылись коркой льда. Внезапно над ним послышался треск. Секунду спустя посыпались щепки, а сквозь сколы в досках просочились сизые пылевые облака. Остатки косяка на глазах расщепились, балки его рассохлись, перекосились и поползли вниз. Лёша рванул к Ане и вытолкнул её в коридор, а сам уже не успел.

— Нет! — вскрикнула Аня. — Лёша…

Над собой он видел деревянные конструкции и пыль, что рвалась в глаза. Он сгорбился и закрыл голову руками. Сердце рвалось наружу, хрипя в горле: «Беги же, беги, глупец!» Но глупцу не ускользнуть из собственного тела. Наверное, нужно бы закричать или выругаться, как делают другие, когда попадают в… Смешно, ведь он по-прежнему не знал, куда попал. Но он не выдавил из себя ни слова. Только знак вспомнился, что видел на раме — разорванный чёрный круг.

И тут короткая слепота и беззвучье, на мгновение поглотившие его, сменились камнями, что вонзились в ладони, и Лёша закашлялся, но уже минуту спустя раздышался. Он сидел на подоконнике старого деревянного окна в ярко освещённом узком коридоре. Его знобило как в лихорадке. Он сползал и пытался нащупать пол ватными ногами. Трещин ни на облупившихся стенах, ни на линялом потолке здесь не нашлось. Напротив него застыли Илья и Настя. Девушка больше не рыдала. Дрожащей рукой она указывала на Лёшу и всё повторяла:

— Переход. Илья, этот парень — Переход.

— Прыгайте, Илья! — возглас Ани за спинами ребят привёл их в чувства.

Оказалось, что к ним по коридору от той двери, которая только что рухнула на Лёшу, мчалась именно Аня.

Или не рухнула. Или не на него.

Доски косяка, взвалившись друг на друга, перекрыли вход в комнату с форточкой и обрушили часть стены, оголив искрящие электрические провода. Только Лёша был не под грудой обломков, а стоял в дальнем конце коридора. Он бегло осмотрел себя, ощупал голову, лоб, шею ‒ крови нет, всё в порядке. Только в пыли весь, наглотался её, надышался, в опилках, щепках. Живой — он уткнулся носом в ладони, часто дышал в них, тепло своё чувствовал и не верил, что всё правда. Кричать хотел от безумия, что творилось вокруг, а сам молчал.

— Илья, прыгайте, — просила Аня. — Прыгайте!

Она неслась, что было силы, а сеть трещин быстро расползалась за ней по ободранным стенам, плинтусам, карнизам.

— А как же вы, Ань? — засомневался Илья, уже подсадив дрожащую Настю на подоконник. Потом всё же и сам запрыгнул, встал рядом с девушкой, приобнял её. — Не успеете!

— Прыгайте уже, Илья, — стояла на своём Аня. — Мы следом.

Илья положил руку Насти на тот разорванный круг, что Лёша уже не раз видел, сверху свою, и с силой вдавил обе в раму — они вместе шагнули в никуда.

— Наша очередь! — запыхалась Аня, вскочила на подоконник и указала на место рядом с собой. — Давай же!

— Нет, — отказался Лёша, отступая на шаг. — Я не хочу умирать, Ань…

— Лёша, — просила она, сверля его уставшим взглядом. — Прыгай, Лёша! Я прошу тебя. Я без тебя не уйду.

За спиной раздался скрежет, и Лёша, ссутулившись, оглянулся. Оказалось, это косяк двери, заваливший выход из той странной комнаты в сердце коридора, неожиданно рассыпался в прах. С потолка полетели увесистые куски штукатурки. Бетонный пол вмиг постарел, обнажил гнилые доски и чёрную бездну под ними.

— Иди ко мне, Алёшенька, — вновь позвал бесчувственный голос. — Иди же.

Последние слова женщины без лица внезапно пропали среди треска, и правая нога Лёши провалилась в разлом в полу. Ухватившись за край подоконника, он рванул вверх. Тащил и тащил себя, скребя пальцами по доскам, забивая под ногти занозы, и выл от личного безумия. Только усилия его были бесполезны — соскальзывая, он всё глубже уходил в бездну. Ну, теперь точно всё, и на этот раз ему точно не спастись. И вот он страшно погибает, и не думая просить о спасении. Да что же с ним нет так? Всё не так! Весь он и есть одно огромное одержимое тревогами «не так»! Вспыхнул злостью к самому себе слабому и закричал:

— Помоги мне, Аня, пожалуйста! Не бросай меня здесь! Не бросай меня одного!

Аня и не бросала. Она изо всех сил потащила его на себя за одежду, стоя на самом краю козырька уже почти на улице.

Нет, Лёша не сдался на этот раз. Он всё дергал застрявшую в досках ногу, ещё и ещё. А когда всё же высвободился, вскочил на подоконник и уцепился за край рамы — потерял равновесие, пошатнулся и, размахивая другой рукой, случайно вытолкнул Аню наружу.

Её испуганные глаза — это последнее, что видел он, прежде чем без раздумий бросился вперёд, растерял остатки страха и забыл об осторожности, но всё же перехватил девушку за талию и втянул обратно. Вот только поехали вперёд подошвы его кроссовок, ударился он спиной об откос, а потом вместе с Аней соскользнули они вниз.

Новая короткая слепота принесла с собой жёсткий удар спиной о пол, а боль в пораненном плече так сильно отстрелила под лопатку, что Лёша чуть изогнулся вверх на протяжном стоне, и только потом открыл глаза. Свет вмиг ослепил. Но уже минуту спустя зрение вернулось, и Лёша увидел, что рядом замерла Аня. Она поджала ноги к груди и тихо всхлипывала. Он по-прежнему держал её за талию, а сам корчился от прострела в пояснице, плече и шее. Вот он всё же собрался с силами, перекатился на бок, крепче обнял её и притянул к себе. Аня прижалась к нему в ответ, уткнулась носом ему в грудь и разрыдалась.

— Говорил же я тебе, не зарекайся, Алёшенька, а ты не поверил, — раздался над ним знакомый голос, а секунду спустя появился и его обладатель.

Первая мысль после увиденного поразила Лёшу настолько, что он внутренне похолодел — это же он сам, только старше, нет, старее. Он тут же зажмурился, прячась в темноте от нового витка помешательства. Потом пригляделся внимательнее и, словно ото сна очнулся — нет, это не он, это хуже, чем худшее. Над ним нависал самый что ни на есть истинный подвал жизни — тот самый Андрей Анатольевич.

Вот он за плечи уткнул Лёшу в пол и пощёлкал перед его глазами пальцами:

— Живой, Алёшенька?

Лёша замер, увидев обычного оборванца-дворника в комнате со светлыми стенами, навесным потолком и тёплым полом. Да, похоже, Лёша всё же сошёл с ума, а это — психушка. Хотя, какая теперь разница.

Не отрывая взгляда от Андрея, Лёша тихо рассмеялся. И тут же громче, и громче, ещё громче и раскатистей, пока смех его не перешёл в истерический хохот. Он уже не мог остановиться. Хотел, но не мог.

— Живой, — улыбнувшись уголками губ, выдохнул Андрей. — Главное, что живой.

— Я же говорил — Дефект! — довольно хмыкнул Илья, появившись из неоткуда таким же неотразимым денди, каким запомнился и до выхода в окно.

Он присел рядом с Лёшей и протянул руку, чтобы помочь встать, тот ухватился и поднялся.

— Дефекты они такие, — продолжил Илья. — Им веры нет. То вопят от испуга, то закатываются от смеха как сумасшедшие.

— Неадекват, — послышался рядом сиплый голос Насти. — Вставай, Неадекват. Ты дома.