Прямые солнечные лучи. В погоне за эмоциями

Оксана Кириллова

Лана совсем не похожа на своих легкомысленных родителей – она скромна, разумна, знает цену деньгам и равнодушна к развлечениям. Учеба на престижном факультете, интересное хобби, верная подруга – кажется, у девушки есть все для счастья. Случайное знакомство с представителем «золотой молодежи» Денисом открывает для Ланы неизведанный мир, в котором нет места искренним чувствам, зато каждый день – фейерверк ярких эмоций. Остаться в этом мире – значит потерять себя, но, может, этого ей и хочется?

Глава 7

И вот — дотерпела. Огни танцпола встречают Лану как родную. Она еще не видела его, но отчего-то ей уже хорошо. С нежной улыбкой она наблюдает, как Маша бросается на шею к высокому блондину (умудрилась еще узнать его, он ведь похож здесь на каждого первого: узкие джинсы, футболка с огромным принтом, прилизанные гелем волосы…). Атмосфера, которая раздражала ее еще недавно, теперь умиротворяет — Лана растворяется в ней, танцует, поддавшись ритму и настроению, ей все равно, что Маша с Алексом почти сразу исчезли. Может, сели за столик к одному из его друзей-завсегдатаев… или решили уединиться где-нибудь…

А вот и он. Она даже не удивляется (только шепчет про себя кому-то «спасибо»): знала это, почувствовала с порога, мучительное черно-белое кино уже стало цветным — так органично, и не верится, что было иначе. Как она могла сомневаться?.. Все, забыли. Шоу начинается.

Он курит у барной стойки, болтает с приятелем, уже не с тем, что был в прошлый раз. Кажется, не с тем. Все эти мажоры одинаковые, один он — уникальный, ослепительный, даже глаза почти болят, когда на него смотришь. «Особенно губительны прямые солнечные лучи» — откуда эта фраза, почему вертится сейчас в голове? Да нет, она не влюбилась в него, ей просто хочется согреться в этих лучах… или сгореть?..

Но что это за девушка — легкая, стройная, с распущенными темными волосами чуть ниже плеч — порхает к нему, обнимает за талию, шепчет на ухо… а он прижимает ее к себе — легонько, на секунду, — отпускает и усмехается, Лана уже видела у него эту едкую ухмылку. Девица не спешит отходить, все стоит и оживленно разговаривает — то с ним, то с его приятелем, но исподтишка-то поглядывает только на НЕГО, неудивительно, как тут удержаться. Она придвигается к нему почти вплотную, такая свободная, такая развязная в своем черном топе без бретелек — Лана бы такой никогда не надела, а теперь думает, что зря. И вообще, чего бы она сейчас не сделала, чтобы быть похожей на эту девушку. Солярий? Хищный маникюр? Пластическая операция? Почему бы нет!

«Стоп, стоп. А ты так и собираешься танцевать в стороне? Это шикарное платье, эти умопомрачительные сапоги — разве не для того, чтобы ему понравиться?» — «Ох, мам…» — «Так чего ты ждешь? Обрати на себя его внимание! Он тебя точно оценит!» — «Ты права. Ладно. Но сначала нужно…»

Бармен у стойки окидывает Лану странным взглядом — будто у нее на лбу написано, что она во второй раз в жизни пришла в ночной клуб и впервые сама заказывает алкоголь. А может, он просто плохо ее расслышал?

— Виски с колой! — кричит она на всякий случай еще раз.

Крепко, конечно, но подойдет. Бармен подает ей наполненный почти до краев стакан, льда тоже не пожалел — его так много, что из него можно было бы сделать компресс, и не один. Стоит Лане поднести стакан к губам, кто-то внезапно дергает ее за рукав — она вздрагивает, чуть все не пролив.

— Приве-ет! — орет ей в ухо парень, и она даже радуется в первую секунду — здорово, знакомого встретила, — но выясняется, что она видит его впервые. Знакомый, ага, наивная.

— Скучаешь? — снова громогласно обращается он к ней.

Не-ет, это актер другого шоу. Он перепутал место съемок, ему надо уйти. Лана мотает головой и отворачивается, но парню этого недостаточно: он ничего не смыслит в кино, не смущается своей неуместности и твердо вознамерился познакомиться — чем ближе, тем лучше.

— Одна пришла? — продолжает сыпать банальностями он.

Лана не отвечает, выискивая ЕГО взглядом в толпе: надо же, он точно здесь, по ощущениям — совсем близко, а она упустила его, всего-то на минуту отвлеклась… и девицы в черном топе нигде не видно, неужто уединились, как Маша с Алексом?! Господи, они ведь просто болтали, с какой стати?.. К тому же, сердце так колотится — да нет, он рядом где-то, почти за ее спиной, может даже… смотрит на нее?!

— О-опаньки, кого я вижу! Здорово!

Внутри все радостно сжимается и так же резко, как пружина, разжимается: это он. Подходит не к ней, конечно, а к тому парню, что пытался к ней «подкатить». Они одновременно и обнимаются, и пожимают друг другу руки — ну о-очень рады встрече, — а потом он, разумеется, переводит взгляд на нее. Тот же взгляд, оценивающий — забыл, видно, что в прошлую субботу уже оценивал. В этот раз увиденное нравится ему явно больше.

— Общаетесь? — не отрывая от Ланы глаз, спрашивает он у друга.

— Да не хочет общаться девушка, красивая такая — надеюсь, хоть ты разговоришь, — отзывается тот, одарив Лану торжествующей улыбкой — никуда, мол, не денешься. А она уже и не хочет деваться.

Он все смотрит и смотрит — прежде чем обращается к ней, она успевает незаметно поправить платье, побарабанить пальцами по барной стойке, взять стакан, отпить глоток ледяной жидкости и даже поворошить трубочкой кубики льда.

— Привет, — наконец произносит он, и Вселенная обрушивается на нее золотым дождем. Он с ней заговорил. Сам. Впрочем, и тут иначе быть не могло. Все, что сейчас происходит, было предопределено. Не зря ее ломало целую неделю.

— Приве-ет! — пожалуй, излишне задорно, точно ведущая утреннего телешоу, кричит Лана.

Наверное, сильно бросается в глаза контраст: как она общалась с его другом и как с ним… ну и что? Она пришла на танцы, отдыхает и болтает с кем хочет. А с кем не хочет — не болтает. Вот и весь секрет.

— Тебя как зовут? — спрашивает он.

— Милана.

— Что? — Он слегка наклоняется к ней, и в ее в голове почти одновременно проносятся две мысли: «Как классно от него пахнет…» и «Зачем я назвала полное имя? Тысячу лет так не делала…». Она привыкла считать свое имя вычурным — возможно, потому что так считали Вера с Мишей — и мало кому его называла. Даже Нина не подозревала, что ее соседку зовут не Светлана. А сейчас — выпендриться захотелось, что ли? Или это была, как у Маши, простодушная откровенность — как есть, мол, говорю, скрывать мне нечего? Смешно. «Не анализируй. Не время». — «Справедливо».

— Милана! — отчетливо повторяет Лана ему на ухо, замечая у него на мочке уха почти заросший прокол — неужели носил серьгу? Она не может даже понять, нравится ей это или нет — то ли круто и гламурно, то ли, наоборот, не по-мужски. В любом случае, его выбор.

— Ничего себе, — ухмыляется он. — А я Денис. Можно просто Дэн. Это мой друг Олег.

— Вот и познакомились, — вставляет довольный Олег, хотя на него Лана даже не смотрит. Ладно уж, пусть будет второстепенным героем, если ему так хочется, но не лезет в кадр лишний раз.

— Виски? — с видом знатока осведомляется Денис (какое красивое, необычное имя, емкое и раскусывается как ириска — Де-нис, лучше, чем Дэн).

Лана кивает, снова с чрезмерной готовностью, как если бы рекламировала виски и собиралась уговорить его на дегустацию. Но он не соблазняется:

— Здесь алкоголь не очень. Я знаю, где получше. — Слегка теребит место прокола на ухе — очевидно, привык трогать сережку. Это напоминает Нинины поиски несуществующих сигарет по карманам, и Лана усмехается.

— Что ты? Что смешного? — настороженно реагирует Денис. Не сводит с нее цепкого взгляда, будто она рыба на его крючке — не вытянул еще, не дай Бог, сорвется. Хорошо, правильно. Хоть бы только руки перестали дрожать.

— Ничего. Все отлично, — уверяет она. — Где, говоришь, алкоголь получше?

— Ну, знаю я одно место. Поехали? Олег, ты с нами?

— Да не вопрос, — с энтузиазмом откликается друг.

— Тогда я вызываю такси. — Денис пристально смотрит в глаза Лане (она вроде бы не отвечала согласием, он все решил за нее, но она уже осознает, что не откажется, слишком пьянит ощущение свободы и предвкушение нескольких часов в его обществе) и… скрывается в толпе. «Не надо. Не уходи». Она цепляется за него взором, магнит тянет следом, но Лана, ухватившись обеими руками за барную стойку, удерживается на месте.

Олег подмигивает ей, бормочет что-то вроде «увидимся, красотка» и уходит тоже. Ей вроде как не положено их преследовать. И зачем, если они все равно вот-вот уедут вместе… Крошечный червячок сомнения: или это была шутка?.. Может, он вообще забудет, что приглашал ее, девушку с плохим виски и странным именем, которая постоянно улыбалась и вела себя как восторженная школьница? Ладно, ладно…

— Ты здесь! Я тебя обыскалась! — К Лане подскакивает Маша — она уже еле держится на ногах, в глазах пьяный блеск, на губах шальная улыбочка. На капроновых колготках — упс! — стрелка, сказать ей? Да ей, похоже, уже до лампочки.

— Подходила ведь к стойке, но с другой стороны — тебя не видела, — бормочет Маша.

Лана залпом допивает виски — о-ох, как обжигает изнутри! — и заявляет:

— Я сейчас уеду!

— Как? Уже? — широко распахивает глаза Маша.

Лана вдруг вспоминает, сколько раз в жизни ей приходилось слышать — на праздниках, на школьных дискотеках, на дружеских сборищах — это недоуменное «уже?!», в котором чудилась и нотка снисходительности. Мол, маленьким девочкам пора домой, а взрослые повеселятся на всю катушку, до утра. Потом ей в восторге рассказывали, как кто-то напился в хлам и к кому-то приставал, а она убеждалась, что ничего не пропустила…

Она обычно старалась не возвращаться поздно: знала — Вера с Мишей волнуются и не могут заснуть. К вечеринкам в их семье относились скептически, и уделять им большое внимание было бы так же нелепо, как играть в песочнице в осознанном возрасте. Но вот Лане двадцать — вроде бы запретам, даже если бы они и были (а их не было), пора потерять силу, — она в ночном клубе, откуда собирается уехать отнюдь не в одиннадцать и явно не домой. А дядя с тетей думают, что она у подруги… Наивная, детская ложь — так врут только в шестнадцать. Да и ехать непонятно с кем непонятно куда — тоже поступок не слишком взрослый. Лана привыкла быть рассудительной и, что уж там, немного свысока взирать на тех, кому этого качества не хватало. Но в глубине души не мечтала ли она все это время поменяться местами с ними, безбашенными, непоседливыми, не думающими о последствиях? Может, в этом есть своя прелесть, а она, умная, отщипнет от такой жизни лишь кусочек — ровно столько, сколько ей нужно? Чтобы потом опять встать на свой путь, но уже знать, что ничего в этой жизни не упустила?..

Эта мысль вдохновляет и поднимает Лану в собственных глазах. Она улыбается Маше мило и лучезарно, как лучшей подруге:

— Я кое с кем познакомилась.

Целых пару мгновений Лана почти боится, что Маша рассмеется или переспросит: «Ты-то?! Да ладно!», но она просто произносит:

— О-о, с кем же?

— Его зовут Денис.

Лана раскрывает заветное имя, надеясь, что Маша сможет что-то рассказать о ее прекрасном новом знакомом. Но в ее пьяном взгляде не отражается ровным счетом ничего — откровенность Ланы пропала зря, ну не беда.

Внезапно подошедший сзади блондин (ага, Алекс, точно) с веселым смехом обхватывает Машу за бедра и прижимает к себе. Охнув и издав то ли восторженный, то ли удивленный возглас, она оборачивается и дарит ему жадный поцелуй, уместный скорее в спальне, чем на глазах у сотни людей. Даже если ту сотню уже ничем не удивишь.

— Она нас покидает! — громко сообщает Маша, показывая на Лану.

Алекс качает головой — можно подумать, для него это огромная потеря.

— Уезжает с парнем! — уточняет Маша — будто это усугубляет вину «предательницы».

— С кем? — интересуется Алекс.

— С каким-то Денисом…

Маша ластится к нему, целует в шею. Рассеянно гладя ее по голове, он обращается к Лане:

— Это, случайно, не тот Денис, что с серьгой в левом ухе?

— Кажется, он ее вынул, — почему-то виновато говорит та.

— Да? М-м. — Алекс озирается. — Он здесь?

— Нет. Отошел. Может, на улицу…

— Как выглядит-то?

— Отлично.

— Что?

— А, ну как… Смуглый высокий брюнет, очень темно-карие глаза. Одет в белую футболку, джинсы и кроссовки. — Описание получается безликим, Лане хочется добавить какую-нибудь изящную деталь, но сейчас это вряд ли уместно, да и в голову ничего не приходит.

— Не знаю, но, похоже, он самый. — Видимо, сочтя тему закрытой, Алекс переключается на Машу — прижав ее к барной стойке, начинает водить ладонями по ее телу. После такой — невольный каламбур — прилюдной прелюдии Лана постыдилась бы выходить из дома. А они, небось, через несколько дней в тот же клуб нагрянут.

— А кто он? — кричит Лана, почти не надеясь, что Алекс соблаговолит оторваться от своего занятия ради ответа. Но тот отвечает — коротко и четко:

— Бабник.

— Вот! Не изменяй жениху! — усмехается Маша, а Лане слышится: «Тебе, домашней девочке, этот крутой мачо не пара». Чушь. Откуда ей знать, что Лана «домашняя девочка» (она сама ненавидела это определение, но по сравнению с клубной тусовкой она, наверное, таковой и была)? «А твой мачо, который тебе пара, тебя не только бросит завтра, но и разболтает всей округе, что и как ты кричишь во время секса. Если, конечно, к тому времени у вас еще останутся какие-то секреты от общественности», — с неожиданной агрессией отвечает про себя Лана.

— Такси, пошли! — подойдя, орет ей прямо в ухо (в своей, видимо, обычной манере) Олег.

Алекса он, похоже, не знает или не узнает — рассеянно смотрит и отводит взор. Странно, тут разве не все друг с другом знакомы?.. Алекс все еще поглощен своеобразными ухаживаниями за своей дамой — как раз в тот момент, когда Лана намеревается попрощаться с ними обоими, он начинает скользить ладонью вниз по животу Маши, а она со стоном царапать под футболкой его спину. Лана решает, что эта парочка вполне обойдется без ее прощальных слов — нетерпеливый Олег за руку тянет ее сквозь тяжелую, плотную, дурманящую дымку, окутывающую танцпол. Денис стоит у выхода, уже в куртке.

— Ну наконец-то, — бормочет он, застегиваясь. В дверях проходит вперед (мог бы и пропустить ее, но она об этом не думает), проходит так близко, что Лана чувствует горьковатый запах его одеколона, который идеально подходит к натуре Дениса — немногословного, загадочного, самоуверенного. Он ведь такой, или ей показалось?