Предатели

Оксана Кириллова

Ночью Тина звонит жениху и сообщает, что убила человека. Вместе они избавляются от улик и уходят. Только «мертвец» – бывший бойфренд Тины – оказывается живым и готов изощренно мстить.

Иллюстратор Милослав Величко

© Оксана Кириллова, 2022

© Милослав Величко, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0056-9885-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I. Тина и Никита

— Я убила человека.

— Что?

В голосе Никиты не было ни ужаса, ни изумления — лишь легкое недоумение. До него еще не дошло.

Да и немудрено. Кто ожидает, что невеста, которая ушла вечером немного повеселиться с подругой, позвонит и сообщит такое?

Кроме того, голос Тины звучал очень тихо. Он вполне мог не расслышать. Может, это все его фантазия и профессиональное искажение? Слишком часто он имел дело с преступлениями.

— Я убила его. Он мертвый. Я тут одна и… не знаю, что делать…

Когда в трубке послышались сдавленные рыдания, Никите показалось, что ему на голову вылили ведро холодной воды. По телу пробежал озноб, все органы чувств тоже вмиг заледенели.

Спокойно произнося «Скажи мне адрес, я уже еду», он не ощущал вообще ничего. Знал только, что футбольный матч сегодня не досмотрит. А еще — что на самом деле удивляться нечему: все это должно было случиться.

Что-то обязательно должно было.

За два часа до этого

Тина украдкой перечитала последние сообщения еще раз — видимо, чтобы удостовериться, что все это ей не снится.

— Ты отвлекаешься, — посетовала подруга, сидевшая за столиком напротив нее и цедившая уже четвертую «Кровавую Мэри». — Что там такого важного?

— Ничего, Лиз. Просто посмотрела на время… наверное, мне уже пора. Засиделись мы.

— Мы пришли совсем недавно! Столько не виделись, сегодня выходной, ну чего ты, эй!

— Пришли недавно, а уже опустошили полбара. Я отвыкла так пить. Мы с Никитой почти не пьем. Он ничего крепче пива себе не берет, ну и я, соответственно… У меня кружится голова. Не хочу свалиться тут.

Доля правды в этом была: Тина захмелела сильнее, чем рассчитывала сегодня. Наверное, надо было поесть перед тем, как выйти из дома. В этом кафе подавали какие-то детские порции. По два крошечных кусочка кабачка, помидора и болгарского перца — разве это нормальная порция овощей гриль, особенно когда заказываешь их как закуску к крепким коктейлям?

А вот сбежать она хотела не поэтому.

— Подружка, горе ты мое! Ты никогда не умела врать. Наверняка, — Лиза ткнула заточенным алым ноготком в телефон Тины, к счастью, повернутый экраном в другую сторону, — Никита требует тебя домой. Мы почти перестали видеться после того, как вы съехались.

— Это никак не связано, просто я была сильно занята — с головой ушла в новую работу. Я же говорила.

— Он деспот, да? Может, он тебя бьет? Мне ты можешь сказать.

— Прекрати. Я бы ни за что не подпустила к себе такого отвратительного парня.

Тине не хотелось говорить о женихе. Хотелось закончить разговор и поскорее уехать туда, где она уже находилась мыслями.

Как давно это было в последний раз… она считала, что все позади, что она сожгла все мосты, но на деле — только чиркала над ними спичкой. Мосты даже не пошатнулись.

Нет, конечно, между ними ничего не произойдет, это просто невозможно в данных обстоятельствах. Но она обязательно его выслушает. Было бы свинством не выслушать человека, специально приехавшего ради нее из другого города на ночь глядя.

Скорее всего, он хочет сказать что-то важное. Обязательно нужно поговорить — и поставить жирную точку. Вот чего не хватало в этой дурацкой истории — внятного финала.

Лиза еще что-то лопотала, но Тина не слушала и больше даже не утруждалась реагировать. Все равно подружка несла полный бред. По своему обыкновению, впрочем. Тина никогда не ждала от нее ничего мегаинтеллектуального — Лиза годилась лишь для редких походов в развлекательные заведения.

Раньше, задолго до того, как в жизни Тины появился Никита, каждый такой выход заканчивался у них новыми знакомствами, обычно парными. Некоторые имели продолжение, но только для Лизы. Это она могла на полном серьезе довериться первому встречному настолько, чтобы всего через пару часов остаться с ним наедине. Хорошо, что пока ей везло — ни маньяков, ни воров.

Но уж Тина-то никогда так не ошибалась. Она ошибалась совершенно иначе.

— Счет, пожалуйста, — крикнула она юному официанту.

Осталось вызвать такси.

— Меня не рассчитывайте — ее! Я никуда не спешу, — громко уточнила Лиза и подмигнула этому парню в белой накрахмаленной рубашечке — тот вроде бы слегка смутился и поспешил отвернуться.

— Ты неисправима. Ему восемнадцать-то есть?

Машина приедет через три минуты, сообщило Тине приложение. На душе стало легче — она все-таки решилась, все-таки поедет! — и тут же внутри что-то затрепыхалось. То ли тревога, то ли восторг, то ли все сразу.

— Сейчас меня больше волнует, когда заканчивается его смена.

— Что? А, ты все про этого малыша.

— Ну, раз он достаточно взрослый, чтобы работать… А ты иди, иди к своему женишку, — усмехнулась Лиза и подняла на две трети опустевший стакан. — За вашу любовь.

— Ты не веришь в любовь.

— Не верю в моногамию. А любить — это вроде как предпочитать кого-то одного, так? Разве это не глупо? В мире столько классных парней! И один из них прямо сейчас идет к нам.

Подошедший официант все услышал и опять явно смутился, но на этот раз не смог не улыбнуться.

— По карте или наличкой? — несмело стрельнув глазками в сторону Лизы, обратился он к Тине.

— А мне принесите еще выпить, что-нибудь на ваш вкус. Я полностью на него полагаюсь, — не дожидаясь ответа подруги, проворковала Лиза.

Лицо и шея официанта стали пунцовыми. Бедняга, подумала Тина рассеянно.

Через пару минут она выбежала на освещенную фонарями улицу под моросящий ноябрьский дождь. Несмотря на туман, быстро отыскала взглядом ждавшую ее машину с включенными фарами.

Едва устроившись на заднем сиденье, щелкнула пудреницей, прошлась спонжем по лицу. Как могла подкрасила губы (сделать это аккуратно во время езды было сложно). Проверила прическу — решила, что сойдет, но на всякий случай немного взбила волосы пальцами, чтобы они казались пышнее.

Спешно расстегнула шерстяное пальто — и не потому, что в салоне было душно. Тина вся пылала, не хуже официанта, оказавшегося под обстрелом Лизиного флирта.

«Я собираюсь просто поговорить. Просто поставить точку, — напомнила она себе. — И не о чем беспокоиться. Мы поболтаем, мило попрощаемся, и я поеду к будущему мужу».

Перед мысленным взором на секунду встал образ Никиты, симпатичного кудрявого парня с добрыми карими глазами. Типичный хороший мальчик. Нежный, понимающий, любящий бойфренд. Наверняка примерный семьянин и заботливый отец — это она намеревалась проверить в ближайшие годы.

Через четыре месяца они должны были пожениться. Те (кстати, в общем немногие), кто знал об этом, удивлялись и переспрашивали, почему в марте. Ясное дело, все устраивают свадьбу в теплую погоду, чтобы весь день ездить по городу на машине с откидным верхом и подолгу фотографироваться в красивых местах. Но Тине с Никитой не нужны были эти церемонии. Они хотели просто расписаться в тот самый день, когда познакомились (почти два года назад, надо же, как быстро летит время!), и тут же уехать в путешествие. Пришли к выводу, что — в Италию. Конечно, довольно дорого для пары, в которой он помощник юриста, а она начинающий дизайнер интерьера, но ведь и свадьба у них не каждый день.

А сейчас Тина не желала вспоминать ни о Никите, ни о загсе, ни о путешествии. Лучше обдумать все это через часок, уже по-другому, по-настоящему, с широко раскрытыми глазами.

Тине до сих пор иногда казалось, что все происходящее с ней — понарошку. Это не она впервые в жизни с кем-то съехалась, это не она собирается замуж, это не она выбирает с будущим мужем маршрут их первого супружеского отпуска. Теперь, несмотря на три «тяжелых» коктейля (или как раз благодаря им?), Тина начинала понимать: наверное, все из-за того, что ее держит прошлое. Пора было это исправить.

***

Парень лежал на полу лицом вниз и не двигался — как и положено трупу, заметил про себя Никита. Вот только ему все еще не верилось, что перед ним труп. Слишком фантасмагорично. Слишком не про его жизнь.

Он же не какой-то герой детектива, а обычный парень с обычными планами на будущее: повышение до «настоящего» юриста, иномарка покруче, любимая жена, похожая на нее дочка и похожий на него сын, отпуска на море и фильмы на диване зимними вечерами… Откуда во всем этом взяться незнакомому мертвецу?

Никита отвел взгляд от тела и подумал, что хорошо бы выпить воды. Потом спохватился: лучше ничего не трогать — останутся отпечатки пальцев.

— Кто это? — задал он наконец вопрос, который вертелся на языке.

На самом деле Никита не хотел знать ответ, но считал себя отважным малым. Да и не мог же он просто помочь невесте спрятать тело человека, которого она убила, не поинтересовавшись таким пустяком, как его личность. Хотя было бы здорово лет сорок спустя, попивая чай на солнечной веранде загородного дома, как бы между делом спросить: «Дорогая, а кто был тот мужик, которого мы закопали дождливой ноябрьской ночкой две тысячи девятнадцатого?». И чтобы Тина, хохотнув, ответила: «Конечно, мой любовник, дорогой! Можно подумать, ты не догадывался. Передашь мне миндальное печенье?».

— Это клиент, — выдала Тина после паузы секунд в пять.

— И что ты делаешь у клиента дома в ночь на воскресенье?

— Когда я пришла, полуночи еще не было… То есть, хм, я работаю, конечно. Так получилось. Неожиданно. Новый клиент, очень занятой, и…

Тина нервно пригладила волосы. Почему она не решилась сказать то, что собиралась, то есть правду? Необязательно же было говорить все. Но…

Пока Никита ехал сюда, она старалась прийти в себя и успокоиться, и это ей почти удалось. Сначала у нее дико тряслись руки и ноги, из груди рвался крик, а из глаз беспрестанно лились слезы, однако стоило Тине назвать жениху адрес, ее как будто слегка отпустило.

Теперь все должно было быть хорошо. Ему можно было доверять. Он сказал: «Успокойся и ничего не трогай, я уже еду». Не ругал ее, не растерялся, не принялся сразу допытываться об обстоятельствах. Сделал именно то, чего она от него ждала. Сегодня они вместе разберутся с этой проблемой, а завтра можно будет затолкать этот день в голове куда подальше, словно перья обратно в подушку.

Господи, да она даже посмотрела клип «Аббы», сидя на полу в двух метрах от убитого бывшего. Но когда увидела Никиту, когда открыла ему дверь рукой, завернутой в рукав по самые кончики пальцев, на нее обрушилась такая тяжесть, что она просто сползла по стене на пол, как в слезливом кино о душевных муках.

Как она могла ЕМУ позвонить? Почему послушала внутренний голос — вернее, истерический внутренний вопль?

— Новый клиент. Ты хоть понимаешь, как это звучит? Ты кем работаешь: дизайнером или…

— Ты не мог бы говорить потише? У нас тут, вообще-то, кхм.

— А ты не могла бы объяснить, что происходит?

— Ладно, да. Ладно. Ты имеешь право знать. Этот молодой человек, он… пытался изнасиловать меня. Да.

— Что?

Никита непроизвольно сжал обе руки в кулаки, точно готовясь убить убитого.

— Да, вот так. Он накинулся на меня, и мне пришлось использовать вазу. А когда я его ударила ею по голове, он упал и перестал шевелиться.

— Как ты оказалась в его квартире?

— Он похитил меня. Я попрощалась с Лизой, вышла из кафе и собиралась сесть в такси, но тут на меня бросились сзади и поволокли в машину. Вокруг было безлюдно, сам понимаешь, такая погода, хоть и суббота…

— Ага… — Никита вдруг точно расслабился и почти с интересом вопросил: — И что было дальше?

— Этот сильный, грубый, совершенно незнакомый мне парень затолкал меня на заднее сидение и повез к себе домой. В квартире я наконец смогла вырваться и оказать сопротивление. Как видишь, у меня получилось.

Он окинул печальным взором встрепанную бледную невесту.

— Нехорошо вышло.

— Нехорошо вышло?! — задохнулась она от искреннего возмущения. — Я сообщаю тебе, что меня чуть не изнасиловали, а теперь еще и посадить могут, и ты…?!

— Я говорю, опять нехорошо вышло. Ты же в курсе, что совсем не умеешь врать?

— Да, я уже это слышала, даже прямо сегодня. Но, Никита, я не…

Он жестом остановил ее.

— Хватит. Сейчас не это важно. Он кричал?

— Он? Нет. Сразу рухнул.

— Какие-то звуки борьбы были?

— Нет, я же говорю, просто ударила его вазой.

— А ты не кричала?

— Я… он зажал мне рот. Так бы я, естественно, кричала!

— То есть вы были тут вдвоем в полной тишине, а потом он тихо же упал и умер. И никто ничего не слышал. Мне все понятно. Единственный вопрос: в какой момент вы включили бра?

Никита не раз сравнивал себя с Чендлером из «Друзей» — в очень сложных ситуациях в нем просыпалось зловещее чувство юмора. Что самое забавное, когда ему было хорошо, крепко спали и зловещее, и обычное.

Про бра Тина ничего не ответила. Открыла было рот, но сочла за лучшее снова его закрыть. И замечательно — Никите не хотелось слушать очередную ложь.

Его больше волновало, что делать. Он отучился в юридическом техникуме и лучше, чем многие университетские выпускники с красными дипломами, знал законы. Мог предположить, какое наказание ждет Тину в суде при плохом раскладе и при очень хорошем (с учетом отсутствия судимостей в прошлом и если удастся доказать, что убийство было совершено в состоянии аффекта) и какое — ему как сообщнику. Но прятать трупы Никита нигде не учился, и в тяжелую голову не шло ни одной умной мысли.

Мудреный вариант с кислотой, как в одном из тех немногих детективов, которые он смотрел, вызвал у него такой резкий приступ тошноты, что еще немного — и место преступления пришлось бы очищать от дополнительных улик.

Лучше бы тело не нашли никогда или нашли как можно позже и очень далеко отсюда. Подстроить все как несчастный случай с учетом того, что у мертвеца вся голова была в крови, представлялось сложным. С другой стороны, парень ведь мог просто неудачно упасть и разбить ее? Бывает же такая невезуха. Ага, да только криминалисты, которых непременно заинтересует смерть такого молодого человека, смогут отличить удар тупым предметом от удара об пол при падении с высоты своего роста.

Или нет? А если инсценировать падение с, например, этажерки? Нужно поискать в квартире что-то подобное… Еще лучше — найти угол, об который парень мог разбить голову, и кровью его измазать. Например, вот тот…

Но дверь… Придется отыскать его ключ, чтобы запереть ее снаружи, иначе, как бы они ни старались, будет понятно, что в квартире кто-то был. А что делать с ключом потом?

— Что ты застыл? Нужно убрать его отсюда, — нервно напомнила о себе Тина.

— А не рациональнее ли избавиться от всех следов нашего пребывания и свалить?

— Не знаю. Это ты у нас мистер рациональность.

— Я бы не огрызался в твоем положении.

— А я бы… ой. Прости.

Тина вдруг зажала рот рукой и снова задрожала, не отрывая взгляда от тела.

— Господи-и, — провыла она.

— Тише. Все будет хорошо, я же здесь, с тобой. Выйди пока куда-нибудь в кухню или… в общем, я обо всем позабочусь, а потом мы просто уйдем.

— Нас поймают, — всхлипнула она.

— Нет, если не напоремся на внезапных свидетелей и если вы и правда не были знакомы. В общем, выйди отсюда и предоставь дело мне.

— Какой же кошмар…

— Милая, милая, иди. Правда. Через несколько минут мы спокойно покинем этот дом, поняла?

***

Сколько в итоге прошло минут, Тина не имела представления, потому что за закрытой дверью на кухню они тянулись бесконечно. Отчаянно стараясь выбросить все до единой мысли из головы, она сосредоточилась на повторении самой заковыристой скороговорки, которую когда-либо знала.

Никогда не представляешь, какую защиту подкинет тебе мозг в момент стресса. Она как раз в очередной раз закончила бубнить «корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали, ведь не веровали в вероятность вылавировать, вот маловеры: веровали бы — вылавировали бы» (в последний раз Тина слышала это от логопеда лет в десять), когда дверь скрипнула.

Придерживая ее локтем, Никита заглянул внутрь. Лицо у него было белым, будто на самом деле убили его.

— Можно идти, — проговорил он очень тихо. — Не касайся дверной ручки. Вот так, молодец.

Проходя через комнату, Тина машинально потянулась было погасить бра, но Никита вовремя схватил ее за руку.

— Не смей.

И тогда она, не удержавшись, бросила последний взгляд на тело. Ей пришлось самой зажать себе рот, потому что из него опять рвался долгий протяжный крик.

— Почему ты его перевернул?!

— Так надо было. Рассчитал траекторию падения. В общем, все правильно. Пошли.

Долго искать ключ не пришлось — он висел на крючке в прихожей. Они воспользовались им, заперев дверь снаружи, и забрали с собой, чтобы при случае избавиться от него. Никого в подъезде не встретили.

Все прошло неплохо, если это слово вообще можно применить к такой ситуации, как эта.

***

Обоим казалось, что о сне не может быть и речи. Однако, тщательно вымыв руки и скинув прямо на пол одежду, Тина и Никита рухнули на диван в темноте, каждый на свою половину, стараясь не соприкасаться.

Теперь нужно было дожить до утра. Хоть как-нибудь. Не верилось, что впереди обычный воскресный день. Если бы день действительно был обычным, они провалялись бы до полудня, занимаясь в постели не только сном, позавтракали бы яичницей и решили в зависимости от настроения и погоды, что делать дальше: пойти погулять, остаться на весь день дома вдвоем или позвать кого-нибудь. Выбор был невелик: пара приятелей у нее и пара — у него.

В дружбе Тина была «однолюбом»: как и в школьные годы, считала, что лучшая подруга должна быть одна, остальные — подружки, которых не стоит воспринимать слишком серьезно. После того как с Лорой, самой лучшей подругой, они общаться перестали…

— Твою ж… — вырвалось у Тины.

— Что такое? — судя по быстроте реакции, Никита тоже только притворялся, что спит.

— Ничего. Просто… до сих пор не верится.

— А-а.

«Лора, — простонала она мысленно. — В этой истории есть еще Лора».

Тине нестерпимо захотелось умереть. Все равно ничего хорошего ей в жизни больше не светило.

***

Артем сочетал в себе качества, которыми обычно берут ловеласы: шикарная внешность (как, по крайней мере, казалось Тине и как минимум нескольким десяткам других девушек на его жизненном пути) и знание женской психологии. Он интуитивно понимал, когда ввернуть комплимент, когда проникновенно посмотреть в глаза, когда загадочно промолчать. Бывало, загадочное молчание затягивалось на долгие месяцы, но за ним всегда следовали триумфальное возвращение, пылкие признания и обещания, после которых мало кому хотелось выведывать причины его исчезновения.

Впрочем, он знал толк и в моральном садизме: с изысканными комплиментами мог перемежать отвратительную правду-матку. Вроде: «Ну ты же знаешь, что на самом деле у нас никакая не любовь». Обычно — в тот момент, когда девушка ему уже доверяла и он получил от нее все, чего хотел. Сложно сказать, для чего Артем это делал — скорее всего, из чувства собственного превосходства. Просто потому что мог.

Тина, коллега с подработки, на которой оба продержались недолго, была ахиллесовой пятой Артема. То, что между ними периодически вспыхивало, отношениями назвать язык не поворачивался, но раз в несколько месяцев он упорно «возвращался» к ней. Его сладкая ложь вызывала у Тины лишь смех, и она никогда ни о чем не спрашивала. От его обличающей правды не вздрагивала и не впадала в истерику, как другие барышни. Наверное, этим и зацепила.

Он звонил ей ночами — иногда безрезультатно, чаще — вполне успешно. Писал ей сообщения о неземной любви, перечитывал их и исправлял «люблю» на «хочу». Спьяну — не исправлял, впрочем, Тина никогда не отвечала. Они прощались нежно, но без всяких «до скорого», и он мог позвонить как через два дня, так и через месяц, а то и через полгода. Она — не звонила.

Артем понимал, что, несмотря на внешнюю сдержанность, Тина к нему неравнодушна (а кто ж равнодушен, самодовольно думал он). Однако не подозревал, что она сходила по нему с ума. Вероятно, секрет ее влюбленности крылся именно в том, что Артем всегда был отчасти недоступен, даже когда посапывал с ней рядом под одеялом.

Тина прошла через все круги ада: слезы вечерами в выходные, и гипнотизирование молчащего телефона, и свидания с кем попало «ему назло», о которых он никогда не узнавал, и обещания самой себе, что «больше никогда», — а потом: «Ой, да ладно, соглашусь увидеться, чтобы сказать, что это конец». Каждый раз она верила сама себе. В хорошие периоды Тине казалось, что она совсем к нему остыла и готова при встрече пообщаться по-приятельски. Но встречи, даже единственная случайная, в гипермаркете, неизменно заканчивались сексом и очередным ласковым прощанием на неопределенный срок.

Другие парни, которые появлялись у Тины в тот период, были лишь едва различимыми пятнами на картине ее мира — Артем же оставался фоном. Естественно, зачатки нормальных отношений, в которые она не вкладывала энергию, быстро погибали. Зато Артем, видимо, чувствуя направленный в свою сторону энергетический фонтанище, никак не мог окончательно «отлепиться», хотя у них давно не осталось точек пересечения.

К тому времени как Тина познакомилась с Никитой, ее прерывистому «роману» с Артемом было уже три с половиной года. А ей было двадцать пять, и она постепенно созрела до мысли о том, что пора впустить в свою жизнь что-то более стоящее. Никита как никто подходил под определение «чего-то стоящего», и Тина послушно влюбилась в него. Поскольку все сюрпризы, которые преподносил ей Никита — как буквально, так и фигурально, — оказывались приятными, со временем она укрепилась в том, что наконец встретила того самого сказочного принца, который залечит застарелые шрамы на душе, даже не видя их.

Отношения развивались, Артем о себе не напоминал, и это было к лучшему. А потом Лора, самая близкая подруга, написала Тине, что им «надо поговорить». В последнее время они редко виделись — Тина винила в этом свою любовь, в которую погрузилась с головой, но, оказывается, у Лоры тоже были свои причины.

Выждав, пока подруга «встанет на ноги» в амурном плане, Лора наконец нашла в себе мужество признаться, что они с Артемом… живут вместе. К тому времени это длилось уже полгода. Познакомились в соцсети — он увидел комментарий Лоры под фотографией Тины, и понеслось.

Оглушенная этой новостью, Тина все же не отказала себе в удовольствии вслух припомнить, что в последний раз кувыркалась с ним явно меньше полугода назад. Лора поджала губы, вздохнула и призвала «проявить немного чуткости». Тина до сих пор не имела понятия, к кому и с какой стати должна была оставаться чуткой в этой ситуации.

Лора, похоже, надеялась сохранить дружбу благодаря своей, пусть и не слишком поспешной, честности. Но Тина, при том что практически на нее не злилась, видеть Лору больше не хотела. Что касается Артема, Тина решила, что это наипоследнейший раз, когда он разбил ей сердце. Рядом по-прежнему был Никита, поэтому ей оставалось только подмести осколки и начать растить в себе новое, крепкое и любящее. Следующие пару недель она пила больше вина, чем обычно, и несколько раз включала в телефоне слезливые песни. Но потом все вошло в колею.

Так, по крайней мере, она думала до этой ночи, когда на ее телефон пришло сообщение: «Я все еще не могу перестать думать о тебе. Приехал ради тебя, утром обратно. Прошу, приходи в мою старую квартиру, мне нужно многое тебе сказать». Тина больше не общалась ни с Артемом, ни с Лорой, но благодаря соцсетям знала, что он теперь живет и работает в другом городе, а она осталась здесь. То ли они продолжали отношения на расстоянии, то ли разбежались.

Тина говорила себе, что ей на это наплевать. Но когда на суровый СМС-вопрос «А как же Лора?» пришло короткое: «Все это было большой ошибкой», в ее груди слева будто щекочуще-восторженно замахала крылышками колибри.

Она не собиралась видеться. Он умолял. Она была непреклонна. Он отвечал, что все понимает, но за этим следовал приправленный приличествующей горечью комплимент. В конце концов Тина ощутила себя на коне. Противник наконец был повержен: одинокий, сломленный, смиренно мечтающий о ней. А у нее — любовь, счастье и свадьба на носу. Когда, если не в такой момент, встретиться с ним в САМЫЙ последний раз?

Тина хотела было настоять на выборе нейтральной территории, но вариант с улицей промозглая позднеосенняя погода исключала, а большинство открытых в тот час заведений были шумными и не подходили для приватного разговора. В итоге она сделала Артему крошечную поблажку, согласившись на его условия. Можно было хоть в этом пойти навстречу человеку, который мчался два часа в ночь на машине ради нее. На машине — следовательно, трезвый!

И как удачно он написал — Тина как раз не дома, и Никита уже в курсе, что она придет поздно. Жених никогда не узнает о том, что помимо подруги она успела встретиться с бывшим — и наконец легко, с чувством заслуженной победы, сказать ему «прощай».

Он никогда не узнает, что в жизни его невесты был какой-то Артем Сладков.

***

Разумеется, о том, что в жизни Тины был Артем Сладков, Никита знал. Причем — так уж сложилось — от самой Тины.

В первый же печальный вечер после новости Лоры, когда Тина была уверена, что ей удается скрывать от парня свое настроение, он почти сразу уловил, что что-то пошло не так, а также — что «по запросу» Тина ему ничего не расскажет. Дождавшись, пока они примутся за вино (вообще он не любил этот напиток, но сегодня она очень уж настаивала — не заставлять же было ее пить в одиночку), Никита прощупал почву, однако, как он и опасался, безрезультатно.

А ночью, на краю сна, порядком захмелевшая после двух бутылок на двоих Тина сама доверительно сообщила ему: «Моя лучшая подруга живет с парнем, по которому я сохла три с половиной года. Вот прикол». Огорошенный Никита резонно заметил: «Но больше ведь не сохнешь, так?». Ответом на это был печальный вздох, а затем — ровное дыхание. Никита думал, что Тина уснула, но едва он потянулся выключить свет, она изрекла: «Черт, Лора, ну почему именно Артем? В нашем городе столько мужиков». Чуть ли не сразу за этим последовал мерный храп.

Утром из аккуратных наводящих вопросов Никита сделал вывод, что своих признаний Тина совершенно не помнит. Последнее, что отпечаталось в ее памяти, это прикосновение головы к подушке. Зная имя Тининой лучшей подруги и имя бывшего (ни о ней, ни о нем она до этого не упоминала), Никита не отказал себе в том, чтобы полюбоваться на соперника в соцсети.

С фотографии надменно взирал типичный красавчик, а его стена во «ВКонтакте» была усеяна интеллектуальными цитатами. Похоже, Артем относился к нелюбимому Никитой типажу людей, которые утопают в самолюбовании и ни во что не ставят других. Его больно укололо, что Тина, умная и интересная девушка, купилась на такую дешевку, да еще так долго оставалась на крючке Артема. Насколько же сильно она должна была на него запасть?!

Память на лица не была сильной стороной Никиты, но эта смазливая физиономия в его голове отпечаталась.

Интуиция тоже не была его постоянной спутницей, и все же за секунду до того, как увидел лицо мертвеца, Никита уже знал, что это тот самый Артем. Он даже не слишком удивился.

Не готов он был к другому — к тому, что «мертвец» окажется жив.

***

Тине удалось уснуть. Она где-то читала, что во время сна выделяется гормон, противоположный гормону стресса — мелатонин. Наверное, потому в течение этого недолгого времени она и не испытывала никакого стресса, ей даже снилось что-то совсем далекое от теперешних реалий.

Но когда Тина открыла глаза, еще не начало рассветать, и первым, что она ощутила, был позыв к рвоте. Девушка еле успела домчаться до уборной — прямо по лежавшей на ковре одежде.

Чтобы выпрыгнуть из постели, ей пришлось перелезть через Никиту, и при этом она неосторожно задела его ногой, но парень не пошевелился, хотя обычно у него был чуткий сон. Приведя себя в порядок и вернувшись в комнату, Тина наклонилась над ним, чтобы послушать, дышит ли он вообще. В тот момент она бы не сильно поразилась, если бы выяснилось, что нет. Однако Никита дышал тяжело и прерывисто. Вероятнее всего, он опять не спит, подумала его невеста. Просто не хочет разговаривать. Не хочет на нее смотреть после произошедшего.

«Я не справилась бы со всем этим одна. А больше позвонить было объективно некому», — напомнила себе Тина. В жизни любого из нас не так много людей, у которых можно среди ночи попросить помощи в таком щекотливом деле. С родственниками она общалась только по праздникам. Настоящих подруг — после Лоры — по сути, не было.

«Я убила человека. Убила своего бывшего. Убила парня Лоры. Прямо сейчас она переживает из-за их ссоры и пытается ему дозвониться, а его больше нет на свете. Из-за меня».

Тине пришлось очень глубоко вдохнуть и задержать воздух в легких, чтобы не пустить наружу вновь подступившую к горлу желчь.

— Никита, — шепотом позвала она.

— Да, — устало отозвался он так быстро, что девушка вздрогнула.

— Поговори со мной.

— Хочешь покаяться в чем-то еще?

— Я… нет. Я уже рассказала, как было дело с этим… незнакомым парнем.

На долю секунды Никите захотелось выпалить: «Хватит делать хорошую мину при очень плохой игре, я знаю, кто этот парень». Но он промолчал.

Никому больше нельзя было доверять. Тине тоже.

— Да-да, я понял, — медленно проговорил он. — Тогда что ты хотела мне сказать?

— Н-ничего. Просто поболтать, чтобы немного отвлечься. Тебе ведь это тоже надо, да?

— Да.

Его сухой тон пугал Тину едва ли не больше, чем ситуация. Если уж он больше не на ее стороне, то кто?..

«А чем ты вообще думала, когда ехала к Артему?»

Если бы можно было хотя бы раз в жизни заставить время пойти вспять, она бы не совершила этой ужасной ошибки. Равнодушно отклонила бы приглашение Артема и провела еще пару часов с Лизой и коктейлями. И самым неприятным впечатлением в ту ночь остался бы топорный флирт подружки с официантом. А в это утро, — наверное, похмелье, ничего не поделаешь. Но при этом Тина с Никитой лежали бы в обнимку, он жалел бы ее, гладил по больной голове, принес бы таблетку. А Артем бы… да плевать, что бы он делал, главное — он был бы жив и невредим.

В тот момент защитные силы ее психики вытеснили все остаточные чувства, которые у Тины были к этому человеку. Ни сразу после убийства, ни теперь она не ощущала скорби и горечи от того, что он мертв. Увидев, что Артем не шевелится и не дышит, испытала только ужас и острое желание бежать. Наверное, это (и это тоже) характеризовало ее как ужасного человека. Каких еще сюрпризов ждать после того как выяснилось, что она способна на убийство? Не хладнокровное, совсем наоборот, но все же.

— Блин, Никит. Я как подумаю: одна секунда — и человека нет. И каждый из нас может вот так лишить жизни другого по своему усмотрению. Разве не кошмарно?

Никиту передернуло, но его голос звучал спокойно:

— Кого еще ты собралась лишить жизни на этой волне? Мне пойти погулять, пока не поздно?

— Как ты можешь шутить, а?

— А ты вроде хотела отвлечься и тему сменить. Я не против. Какие новости у… с кем ты там встречалась? У Лизы.

— Вы ни разу не виделись, зачем тебе ее новости…

— О`кей, тогда какие новости на фондовом рынке?

— Понятия не имею, нашел кого спросить. Я даже не особо понимаю, что такое биржа.

— Ну вот, ты отвергаешь все мои предложения по темам. Начинай тогда сама. Ах да, ты уже начала — про бренность человеческого бытия. Отклонено. Давай что-то пооптимистичнее.

— Ты не мог бы… обними меня, а?

— Обнять? Вот так?

— Ну… хотя бы.

— А мы могли бы… эм-м…

— Нет, не сейчас.

— Ладно, прости. Прости, отвратительная была мысль, как мне такое в голову пришло… куда ты?

— Я позвоню в полицию.

Глаза Тины округлились, и она отчаянно вцепилась в руку внезапно вскочившего с постели парня.

— Ты сбрендил?!

— Нет, но я уже на пути к этому.

— Хочешь, чтобы меня забрали..?

Как ни странно, Никита остановился. Вытер лоб тыльной стороной ладони и с размаху плюхнулся на диван.

— Ох. Нет.

— Почему ты хотел это сделать? Серьезно, готов просто так меня отдать им? Струсил?!

— Не кричи!

— Это ты на меня орешь сейчас!

— Действительно. Извини. Я немного не в себе. А кто был бы в себе?!

— Никто, Никит. По моей вине мы пережили ужасное, но обязательно пройдем через это. Правда? Ты ведь еще со мной?

Он повернулся спиной к Тине, и она видела, как его плечи опустились, точно на них была вся тяжесть мира, а голова свесилась так низко, как если бы он уснул сидя. А что самое ужасное, Никита молчал. Может, и правда уснул?

Тина подобралась к нему и заглянула в лицо. Парень уставился в одну точку отсутствующим взглядом и, видимо, вообще не слышал ее последней фразы.

— Ты разлюбил меня, да? Из-за того, что я на такое способна? — шепнула она срывающимся голосом.

Лицо Никиты на миг странно исказилось, ей показалось, что он всхлипнул. Но в следующую секунду оно снова приняло бесстрастное выражение.

— Я здесь, с тобой. Давай все-таки попробуем поспать.

— Ладно. Конечно. Давай попробуем. Поговорим об этом завтра, да? Я имею в виду — о нас.

— Ти-на. Мы замешаны в убийстве. Какие сейчас могут быть беседы «о нас»? Чертова женская психология.

Девушка сделала над собой огромное усилие, чтобы промолчать, и отвернулась от Никиты к стене.

На этот раз сон долго не приходил, но когда Тина наконец отрубилась, то «очнулась» уже утром. В первые пять благословенных секунд она пребывала на границе между сном и явью и не помнила ни о каком убийстве. Потом — застонала и резко села в постели. Место на диване слева от нее пустовало.

— Никита? — произнесла Тина звенящим голосом.

Никто не отозвался.

Призрачная надежда на то, что он на кухне или в душе, не оправдалась. Его вещи лежали на своих местах, но сам он…

«Ладно. Я не буду паниковать. Может, он всего лишь пошел в магазин», — сказала себе Тина, уже слушая гудки в трубке. С каждым следующим гудком ее сердце падало все ниже, пока наконец не ухнуло на самое дно колодца.

«Ага, в магазин, как же. Булочек к завтраку не было. Или ни с того ни с сего захотелось сушеного винограда. Нет больше ничего простого и обыденного, забудь. Одно из двух: либо Никита ушел в отдел полиции, либо… от тебя. А Артемочка даже после смерти продолжает портить твою жизнь. Вот ведь козел!»

Подняв с пола свои чулки — свои любимые черные чулки с кружевом, — Тина подумала о прошлой ночи и расхохоталась над своей наивностью, как над очень смешной шуткой, а потом сразу, без всякого перехода, спрятала лицо в ладони и разревелась.

Прошлая ночь

Артем выглядел каким угодно, но только не жалким. С взъерошенными до нужной степени и слегка залитыми гелем волосами, с алым шарфом, обмотанным вокруг шеи поверх длинного черного пальто, и в безупречно блестящих, несмотря на погоду, ботинках он скорее напоминал кинозвезду.

И… эта кинозвезда ждала Тину у подъезда под дождем, стоически выпрямившись ему навстречу. Зайти под козырек подъезда было бы слишком прозаично для такой встречи.

— Я думала, ты будешь у себя, — произнесла Тина вместо приветствия.

Она чувствовала, что ее щеки приближаются по цвету к его шарфу. Он застал-таки ее врасплох.

— Я хотел выйти к тебе сюда. Не мог не выйти.

А вот в его голосе было все, что требовалось: и надтреснутость, и печаль, и некая многозначительность.

— Давно ждешь? — Тина силилась вести светскую беседу.

— С той самой минуты, как ты согласилась приехать. Пойдем.

— Ну надо же.

Она едва не воскликнула: «Тут холодно, мокро, а ты и голову не покрыл!», но удержалась. Нет уж, такого удовольствия она ему не доставит. Ей плевать на его самочувствие, давно. И пусть не мечтает, что она будет его отогревать в своих объятиях.

— У меня совсем мало времени, меня ждут, — холодно предупредила Тина, когда они поднимались по лестнице.

— Как скажешь. Я все понимаю.

Он, в свою очередь, не доставил удовольствия ей — не спросил, кто это ждет ее среди ночи.

— Здорово, что ты понимаешь, — подчеркнуто равнодушно отозвалась она.

Его квартира показалась темной, неуютной и безжизненной. Тина не раз убеждалась, что по квартирам, в которых подолгу не живут, это всегда заметно, даже если там ничего не заржавело, не потекло с потолка и не завелись тараканы.

— Надевай тапочки, пожалуйста. У меня довольно холодно. Что предпочтешь: чай, кофе или вино? Может, что-то покрепче?

— Мне ничего не нужно, тем более алкоголя. Я ненадолго.

— Разумеется. Я бы тоже предпочел не пить в такой момент. Хочется, чтобы все, что я произнесу, ты восприняла на полном серьезе.

— Да, да, — она ускользнула от зрительного контакта, — секунду, я вымою руки и приду.

Отражение в зеркале ванной комнаты порадовало Тину: оказывается, она вовсе не раскраснелась. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Этот румянец можно было списать на то, что она только пришла с улицы.

Она еще раз взбила пальцами волосы и довольно улыбнулась себе. «Я и Артем вдвоем у него дома. Как в старые добрые. Наверное, он считает это свиданием, ха-а! Послушаем, о чем там собирается меня умолять этот бабник. Он же будет умолять, а?»

Тина вернулась в комнату, где Артем восседал за пустым столом (на нем возвышалась только ваза, тоже пустая), театрально схватившись за голову.

— Ты чем-то расстроен? — как ни в чем не бывало спросила она и мысленно поаплодировала себе.

— Да, — он отнял руки от лица, и она заметила в его глазах крупные слезы, — расстроен тем, что упустил самую лучшую, самую прекрасную, самую нежную девушку на свете.

Оу. Тине пришлось признаться себе, что это было приятно. Очень. Несмотря на то что (осторожно!) он безбожно переигрывал. Теперь-то, не влюбленная в него больше и ничего от него не ожидающая, она способна была разглядеть такие вещи.

— Кто эта достойнейшая? — иронично вопросила Тина.

— Можно подумать, ты не знаешь. Я никак не мог… все эти два го… нет-нет, я не хочу тебе врать. Ты заслуживаешь того, чтобы услышать правду, а не красивые словеса. Вначале я мало думал о тебе. Старался выбросить тебя из головы. Да. Я увлекся ею… думал, что увлекся… ты знаешь, о ком я. Увлекся сильно, думал, что готов на что-то большее, готов к совместной жизни, готов даже… — театральная пауза, — построить семью. Но это было огромной ошибкой. Я и правда созрел для всего этого, вот только выбрал не ту пассию. Тогда у меня не хватило ума это понять, и когда все начало рушиться, я растерялся.

— У вас все рухнуло? — с нетерпеливым любопытством перебила Тина, присаживаясь напротив Артема в кресло на колесиках (и оно, и стол рядом выглядели не такими уж пыльными для поверхностей, которых не касались долгие месяцы, — он что, успел уборку сделать?).

— Прошу, дай мне закончить, это так долго копилось!

Она прыснула в кулачок.

— Боже. Ладно.

— Ты можешь смеяться надо мной сколько хочешь, — великодушно позволил парень. — Можешь даже встать и уйти, но позволь мне излить всю свою боль до последней капли. Это все, о чем я прошу… нет, молю тебя.

«Вот. Уже начал умолять», — удовлетворенно заметила Тина.

Она крутанулась в кресле и уже без смущения, с легкой улыбкой, разглядывала Артема. Он совсем не изменился. Все такой же привлекательный (хорошо, что ее больше этим не возьмешь). И пользуется все той же туалетной водой — этот запах, который кружил ей голову, она узнала бы из тысячи. К своему стыду, в первый год своей влюбленности Тина выяснила, что это за фирма, и заказала себе флакон. Не для каждодневного использования, ясное дело, а чтобы периодически открывать, вдыхать любимый аромат и давиться слезками. Ай, какая трагедия, он не со мной.

Внезапно она вспомнила написанный кем-то в интернете для прикола дословный перевод песни Джастина Бибера о разбитом сердце: «И я такой: „Детка, детка, детка, у-у… детка, детка, детка, не-ет… моя любовь не ря-ядом“». И опять хихикнула.

«Да это просто стендап-шоу, а не встреча с бывшим. А ведь на минуту я подумала, что меня может опять захлестнуть. Глупость-то какая!»

— Ладно, валяй, — добродушно произнесла Тина. — Что там у тебя накипело?

–…я растерялся. — Он начал с того же места, где остановился, будто отрепетировал речь. — Как раз поступило предложение поработать в другом городе, и я его принял. Наверное, нужно было расстаться с ней перед отъездом, уже ведь было понятно, что ничего не выйдет, но я проявил малодушие. Решил, что расстояние и время поставят точку за меня.

— Вот это на тебя похоже, — не удержалась она.

— Не отрицаю. Но вдали от вас обеих я понимал, к кому меня на самом деле тянет…

— И к кому?

— Ты знаешь. Ты всегда видела меня насквозь и этим всегда меня покоряла. И обезоруживала. И вот я опять перед тобой — все такой же безоружный и покорный. Мое сердце в твоих руках.

— И дошло это до тебя только сегодня на ночь глядя?

— Я больше не мог терпеть. Не мог ждать даже до утра. Мы и так потеряли слишком много времени.

— Минутку, никаких «мы» нет. Я давно… — Тина собиралась сказать, что давно состоит в отношениях с другим человеком, но язык почему-то не повернулся («И вообще, это его не касается! Дело тут не в Никите, а в безобразном поведении Артема»).

— Понимаю, ты давно и думать про меня забыла. Но я помню о тебе. Я… люблю тебя.

— О, а вот и козырь. Спрячь обратно в рукав.

— Ты мне не веришь, это объяснимо. Я сам дал повод.

— Массу поводов.

— Массу, да. Но если ты сейчас позвонишь Лоре и спросишь ее, почему мы расстались…

— А вы все-таки расстались?

–…то она подтвердит, что сегодня перед выездом сюда я позвонил ей и сказал, что больше так не могу. Что у меня чувства к другой девушке. К тебе. Ты та, с кем я хочу быть сильнее всего на свете. Не знаю, сколько времени понадобится, чтобы ты меня простила, я буду ждать твоего ответа так долго, как нужно. Но только не на расстоянии. Я буду где-то рядом. Пожалуйста, позволь мне видеть тебя, касаться тебя, я… погибаю!

В некотором смятении глядя на Артема, Тина не сразу заметила, что он накрыл ладонями ее руки. Но когда он наклонился к столу и принялся целовать каждый ее пальчик, быстро отшатнулась. Места, к которым он прикоснулся губами, горели, точно он ее обжег. Тоже — как в старые добрые.

«Но ведь сейчас все иначе».

— Позвони ей. Спроси, — пылко повторил Артем, протягивая Тине телефон.

— Не буду, — после секундного раздумья заключила она. — Уже очень поздно. И вообще, я ухожу. Ты просил выслушать — я выслушала, теперь мне пора. Спасибо за приятные неискренние слова. Жаль, что у вас все так вышло с Лорой. Думаю, вы были бы прекрасной па…

Договорить ей он не дал — метнулся к ней, поймал в объятия, закрыл рот поцелуем. Тина попыталась воспротивиться, но Артем был таким страстным, таким настойчивым… с ней давно никто ТАК не обращался: ласки Никиты были нежными и осторожными, точно она стеклянная игрушка, и в них не было огня. Им двоим он и не требовался — самый жаркий огонь рождается там, где есть противоречия, есть боль, есть «нельзя, но я хочу, и хочу прямо сейчас».

И она тоже вдруг захотела — прямо сейчас — Артема, всего целиком. И его губы, произносящие этот горячечный бред, и его красивое продрогшее тело, и этот его аромат…

— Ну прекрати, я не могу, хватит, — сделала она еще одну попытку воспротивиться, в большей степени для очистки совести.

— Это я не могу, не могу прекратить, ты с ума меня сводишь, я больше никуда тебя не отпущу, понимаешь меня, — забормотал Артем, и каждое его слово сопровождалось многочисленными поцелуями, и каждый из них оставлял на ней тот же знакомый «ожог», только не болезненный, а совсем наоборот…

«Это последний раз, и Никита ни о чем не узнает», — пообещала себе Тина сквозь дурман, опускаясь на покрывало холодной постели бывшего.

Когда наконец Артем с глубоким вздохом откинулся на подушку, все еще держа ее руку, Тина с шальной счастливой улыбкой подумала, что это того стоило. Конечно, это последний раз, самый-самый, но прощание вышло что надо.

Пару минут они лежали молча, и Тина смотрела в потолок. Постепенно он разжал ладонь, а с ее лица сползла улыбка. Где-то в самой глубине ее души уже начала зарождаться тревога, но до того, как она наберет обороты, время еще оставалось. Нужно было насладиться тем, что Артем рядом — в последний раз.

Тина подкатилась к нему, снова вдохнула пьянящий запах парфюма и потянулась поцеловать парня. К ее удивлению, он лишь рассеянно чмокнул ее мимо губ, не переставая копаться в телефоне (когда он вообще успел его взять?).

— Ну ладно. Теперь мне пора. Было приятно повидаться, — с вызовом произнесла Тина, ожидая, что он примется рассыпаться в извинениях и наконец уделит ей внимание.

Однако он вообще ничего не ответил. Уже слегка рассерженная, она в одних чулках (удачное совпадение: сегодня Тина надела их впервые за долгое время) вылезла из постели и принялась натягивать одежду. Медленно, ожидая, что Артем ее все-таки остановит.

Она стояла уже полностью одетая, когда он наконец соизволил на нее взглянуть.

— Ты проводишь меня до двери или тебя не отвлекать? — язвительно произнесла Тина, чувствуя, что закипает.

Артем больше не являлся предметом ее грез, больше не был ей нужен, ее ждал (о Господи) другой. Как бы Артем на нее ни реагировал, все, что она должна была сделать сейчас, — покинуть его квартиру и забыть о том, что в ней произошло. Однако вместо этого она ощущала себя обманутой. Это должен был быть ее реванш, но что-то шло не так.

— А? Куда ты едешь? — зевнув, осведомился он обыденным, не затуманенным страстью голосом — будто в пику Тине.

— А разве тебе стоит об этом знать? — парировала она с досадой.

— Не, не стоит. Я просто думал, вдруг нам по пути. У меня машина в ремонте, можно было вызвать одно такси.

— Ты собрался уезжать?

— Ага.

Тина издала нервный смешок.

— Ну только не говори, что к Лоре. Я буду очень… разочарована.

— Ты же всегда была понимающей девушкой.

Потеряв дар речи, Тина наблюдала, как одевается Артем — деловито и спешно, не глядя на нее.

— Лора написала тебе, что хочет сойтись, и ты уже едешь к ней? Что ж, это бывает, когда пишут бывшие, — наконец выдавила из себя она.

— Ты умничка. Я знал, что ты правильно оценишь ситуацию. Это не значит, что я тебе врал. Я и правда очень соскучился. Ты потрясающая. Но, насколько я понимаю, тебе тоже к кому-то пора. Вот и славно.

Артем шагнул к ней, но она успела отскочить, прежде чем он заключил ее в милые дружеские объятия.

— Вы с ней не расстались! Ты же сказал, что все это было ошибкой! — прошипела она.

— Может, и было, никто не знает, что в итоге станет ошибкой, — хохотнул он, явно наслаждаясь ее замешательством. — Ну а что я, по-твоему, должен был сказать?

— Ты дважды предлагал мне позвонить ей! Ты блефовал!

— Весьма успешно. К удовольствию обоих. Разве я не прав?

— Машина в ремонте… ты не приехал сегодня ночью из другого города, ведь так?

— Допустим, ну и что? Зачем махать кулаками после драки? Не кипятись.

За эти два года он стал еще отвратительнее, ну просто опереточный злодей. Раньше он так нагло не врал. Раньше он хоть немного ее уважал. Или ей только казалось?

— Ради тебя я изменила жениху, — процедила Тина.

— Ну, и я изменил с тобой невесте, — пожал плечами Артем.

— Не… что?!

— У нас с твоей подругой есть кое-какие планы. Правда, сегодня мы поругались, и я решил отлучиться. А приехал я два месяца назад. Правда, почти не был здесь, у себя. Сам не знаю, зачем еще держу эту квартирку. Наверное, на случай вот таких приятных вечеров. М-м, честно говоря, я и не надеялся, что ты приедешь. Молодец, что приехала, — промурлыкал Артем.

— Нет. Нет. Ты нарочно выводишь меня из себя.

Тина старалась глубоко дышать, но не получалось дышать вообще, только какими то судорожными рывками. Со всех сторон подступала паника. Господи, все плохо, все так плохо, что хуже некуда. Все мировое зло — и все зло, которое она испытывала к самой себе — сосредоточилось в одной точке, на одном человеке.

— Зачем мне выводить тебя? Мы отлично провели время, я питаю к тебе кое-какие чувства. Ты же знаешь, так всегда было. Наверное, даже всегда будет.

Чем спокойнее звучал его издевательски-примирительный голос, тем сильнее вскипала Тина. Она и не подозревала, что способна так кипеть.

Она принялась выплевывать на него яд мелкими порциями, но градус все нарастал.

— Не могу поверить, что опять повелась на твои бредни. Ты самый мерзкий червяк, которого я видела. Ты… да мне плевать на тебя и на твои планы! Убирайся из моей жизни! — Тина уже почти перешла на крик.

— Для девушки, которой плевать, ты как-то слишком… возбуждена. Секс закончился, крошка, пора по домам. Я напишу тебе.

И Артем снисходительно улыбнулся. Если бы он этого не сделал, Тина бы удержалась, несмотря на его отвратительные слова. Но все решила именно эта улыбка, демонстрирующая, что он снова одержал над ней верх, что она ничему не научилась, что ее обвели вокруг пальца.

Годами мариновавшиеся и в который раз поруганные чувства заставили Тину вмиг потерять контроль. Обнаружила она себя уже молотящей кулаками — не его, к сожалению, а воздух в нескольких сантиметрах от него. Она целилась в лицо, в грудь, ниже пояса, но Артем каждый раз ловко уворачивался. Не хватал ее за руки, не пытался притянуть к себе (как ни ужасно, это было бы лучше для нее), а просто отмахивался, как от надоедливой мухи.

И продолжал ее провоцировать. И получал от этого наслаждение.

— Ты выпустила пар? Я могу идти к Лоре? — поинтересовался наконец.

— Не можешь! — рявкнула Тина и схватила со столика первый попавшийся предмет — вазу.

Ему придется воспринять ее гнев всерьез.

Она не собиралась его бить. Только впечатлить — хотя бы немного. Хотя бы взбесить. Даже когда, вопреки собственным планам (ее психика включила какой-то свой — видимо, план «Б»), рванулась с вазой в сторону Артема, снова проворно отскочившего от нее, Тина не думала, что попадет.

Ладно, она вообще не думала в тот момент. Взяла и огрела его со всего размаху.

А потом он вдруг упал — и больше не поднимался.

***

Пока они с Тиной не съехались, Никита жил в типичном спальном районе, который она, посмеиваясь, называла «изнанкой города». Здесь был полный «изнаночный» набор: и ветхие страшненькие многоэтажки, и летающий по улицам мусор, и круглосуточные закусочные на каждом шагу. По утрам (даже не по ночам!) из них вылезали на свет божий грязные забулдыги с красными глазами и неверной походкой шагали домой. Впрочем, только те, у кого дом еще был.

Никита никогда не заходил и на порог таких заведений. Однако сегодня ему требовалось именно это — не посидеть в красивом баре с прозрачным бокалом дорогого виски, а пасть так, что ниже некуда, смешаться с грязью. Поэтому с утра пораньше он сел в маршрутку и поехал в свой прежний район.

В закусочной сидели двое. Один, в свалявшемся сером свитере и с грязными волосами, жадно вгрызался в бутерброд. К нему прилагалась рюмка водки. Второй закуской не озадачился и просто потреблял какую-то мутную жидкость, устремив в стену стеклянный взор. Между собой посетители не разговаривали, сидели в разных углах маленького душного помещения. Никита взгромоздился на высокий табурет у стойки на безопасном расстоянии от обоих.

Задумался и не сразу услышал вопрос официантки (или как можно было назвать девушку, разливающую отраву в этой дыре?):

— Вам что?

— А? Водки.

— Какой? Есть «Столичная», есть…

— Любой. Поскорее.

— Проблемы? — окинув Никиту заинтересованным взором, осведомилась девушка.

Он не отозвался. Если бы то, что его глодало, можно было назвать «проблемой». Если бы весь этот кошмар вообще имел название.

Как в романах — еще вчера он был счастливцем: перспективная вроде бы работа, красавица невеста, довольно оптимистичный взгляд на жизнь. Но ночью все рухнуло. Точнее, работа-то оставалась, но… Что толку в том, что он к чему-то стремился, чего-то хотел, чего-то даже смог добиться? Все это казалось Никите сизифовым трудом. Все было перечеркнуто, начиная с его представлений о себе.

Он никогда всерьез не думал о себе. Не спрашивал себя: какой я? На что я способен? Каковы мои сильные и слабые стороны? Способен ли я совершить преступление, а если да, то ради чего? А может, зря. Может, это помогло бы предотвратить то, что в итоге произошло.

Герои фильмов никогда не идут на убийство просто так. Они мстят, или спасаются, или пестуют какую-то идею, как Раскольников. У Никиты все было иначе. Он и не смог бы объяснить, как все было: раз — и все. Мгновенное предательство собственных принципов (обостренное чувство справедливости было для него одной из причин выбора работы, но может ли идти речь о справедливости, когда убиваешь, причем молодого человека, которого никогда раньше не видел?).

В любом случае теперь оставалось только запивать.

Страшно не было, скрываться не хотелось. Если что-то и пугало, то только мысли о Тине. Никита отдергивался от них, как от кипятка, но они возвращались, причиняя новую и новую боль. Никита выключил звук на телефоне — скорее всего, Тина уже проснулась и не раз позвонила, беспокоясь о нем. Да о нем ли самом? Вероятнее, о том, не пошел ли он в полицию. А он — что он такое в ее жизни, если… (Не думать, не думать, не думать!)

А что он такое вообще, если…

Никита показал официантке, что хочет повторить.

— Все совсем плохо, да? — проскрипел из другого конца закусочной мужчина в сером свитере.

Парень непонимающе уставился на него. «Тебе-то какое дело?»

— Такой молодой, а тут с нами торчишь.

«Не с вами. Сам по себе», — подумал Никита.

— Тебя наверняка кто-нибудь ждет.

Он помотал головой. Мужчина сполз со своей табуретки, ойкая и хватаясь за стойку, чтобы не упасть, и двинулся к Никите. Тот инстинктивно отшатнулся, но потом призвал себя расслабиться. Какая уже разница, с кем сидеть рядом. С кем пить. Что делать дальше.

***

Никита не отвечал, но Тина продолжала звонить — уже механически, мало на что надеясь. Внутри нее все постепенно цепенело. Хуже быть не могло. Просто не могло.

«Это страшный сон. Надо проснуться», — зачем-то прошептала она про себя несколько раз. Ее настоящая — приятная, размеренная, вполне удовлетворявшая ее — жизнь не имела права повернуться вот так. С другой стороны, если ее все устраивало, почему она так поступила с Никитой?

Одно выхваченное из ужаса прошлой ночи воспоминание вдруг заставило ее сжаться. Связано оно было, как ни странно, не с убийством. «Я предлагала Никите заняться любовью. После того, как была с Артемом. После того, как… Что я за человек?»

Тина сбила очередной исходящий вызов и бросила телефон на диван. К ее удивлению, именно в этот момент он зазвонил.

Девушка схватила смартфон (он едва не выпал из дрожащей руки), посмотрела на экран и уже готова была принять вызов, но вдруг осознала, что звонит не Никита.

Лора.

***

На телефоне было не менее тридцати пропущенных. Никита даже собирался перезвонить, но потом передумал. У него не было сил. Перед глазами плыло. Сколько он выпил? Его грязный собутыльник, оказавшийся вроде бы неплохим мужиком, еще остался в закусочной, но у Никиты, видимо, была не настолько натренированная печень.

Пронзительный ветер кинул ему в лицо холодную крупу. Первый снег. Никита всегда ему радовался, как ребенок. На самом деле, в отличие от многих, он любил зиму — она казалась ему уютной. Да и Новый год опять же… ни один другой праздник не создает такую классную атмосферу. Ни одного другого праздника так не ждут тысячи людей.

Снег, зима, Новый год… глинтвейн… наряженная елка на площади… прошлая жизнь…

До парня дошло, что он не застегнулся. Его рука метнулась к молнии куртки, но потом снова нырнула в карман. «А может, я хочу простудиться и умереть», — всплыли в голове слова Ипполита из «Иронии судьбы». Интересно, он тогда хотя бы простудился?

«Эй, его же не существовало. А такой реалистичный получился».

Никита понятия не имел, куда идет, но намеревался идти и идти, пока не свалится лицом в асфальт. Возможно, его бездыханное тело заметит именно полиция. И заодно он поведает им, что совершил убийство.

***

«Лора все узнала!»

Конечно, первая — жуткая, резкая — мысль Тины была именно такой. Она в ужасе отодвинулась от телефона, точно из него мог вылезти острый меч правосудия. Сознание заволокло багровой паникой. Следующие минуты она слушала звонок, вцепившись в одеяло и крепко закусив губу, точно этот звук причинял физическую боль и его надо было просто перетерпеть.

«Я могу сделать вид, что сплю. Утро воскресенья. Я сплю».

Пару звонков Тина пропустила, но на экране смартфона вновь и вновь высвечивалось имя экс-подруги. Видимо, паника достигла своего пика и начала понемногу спадать — следующая мысль Тины, на удивление, была более трезвой. Скорее всего, Лора лишь хочет спросить насчет Артема — потеряла его и обзванивает всех подряд. Как же, наверное, она отчаялась, если унижается до того, чтобы связаться с его бывшей.

От Тины требовалось просто сказать: «Нет, я его не видела», чтобы при этом не дрожал голос. Не так уж много. И можно больше никогда-никогда не общаться с Лорой. Занести ее номер в черный список.

Мелодия входящего вызова снова резанула по нервам. Тина схватила трубку.

— Алло?

«Зачем я это сделала?!»

— Слава Богу! — проорала Лора, и внутри Тины что-то оборвалось, если можно так говорить об эмоции со знаком плюс.

Лора ничего не знает. Мигом прочистившийся мозг выдал продолжение мысли: и не могла ничего узнать так быстро, если только не наставила жучков в квартире Артема. Даже если она там уже была и в курсе трагедии, никаких характерных улик, типа платка со своими инициалами, Тина на месте преступления точно не оставляла. Заподозрить ее вот так сразу — нереально.

Бывшая подруга что-то тараторила, и Тина вдруг поняла, что пропустила мимо ушей всю ее речь.

— Что? — переспросила она, терпеливо дождавшись короткой паузы.

— Извини, — внезапно выдохнула Лора и замолчала. — Извини, понимаешь, я механически набрала твой номер, потому что всегда доверяла именно тебе и потому что… ох. Ладно. Прости еще раз…

— Да что случилось-то?

— Артем в реанимации. Врачи не уверены, что он выкарабкается. Мне страшно!

Реакция Тины была замедленной. Сердце, казалось, пропустило несколько ударов.

— Артем?.. — просипела она.

— Мы поругались, потом… он написал, что приедет, но пропал и перестал отвечать на звонки… под утро я помчалась в его квартиру — он часто там прятался, когда мы ссорились… а там он… в крови…

— Что стряслось?

Один звук ее собственного голоса почему-то всколыхнул в Тине волну мучительного стыда. Как она смеет спрашивать, когда сама знает?

Но, выходит, Артем не…

— Понятия не имею, но он лежал весь в крови! — всхлипнув, повторила Лора. — Голова разбита… упал, наверное, но как он умудрился так?.. Я с трудом нащупала пульс! Хорошо, что я не ушла, когда он не стал открывать, а свой ключ использовала, он у меня был… Я столько пережила! Ох, Тина, я не должна вываливать все это на тебя, но…

— Ничего страшного.

Тина с некоторым удовольствием обнаружила, что ее голос стал тверже, но дальше ляпнула то, о чем тут же пожалела:

— Ты можешь приехать ко мне, если хо…

— Я очень хочу! — будто не давая ей передумать, выпалила Лора. — Я только что из реанимации, не могла больше там находиться, я ужасная, да?! Там все равно сейчас его родственники, а они смотрят на меня как на очередную его подружку, вообще сквозь меня смотрят… Я очень-очень хочу приехать! Куда? Ты живешь там же?

— Нет, переехала.

— О, наверное, с тем парнем, да? Как его звали, Николай?

— Никита.

Когда-то Тина не поверила бы, если бы ей сказали, что Лора не будет знать имени ее жениха. Впрочем, жених ли он ей по-прежнему — большой вопрос.

«Нужно сказать ему! Сказать, что Артем жив…»

До нее только теперь начало доходить. Все позади. Артем жив! Она не убила его! Конечно, когда он очнется, ее наверняка ждут большие проблемы, но…

Ноги внезапно превратились в желе, колени подкосились, и Тина рухнула на диван. Облегчение было настолько сокрушительным, что напоминало — она не смогла бы найти другого сравнения — оргазм.

— Это будет ужасно, если мы выпьем? — прошелестела она в трубку.

Плевать, даже если да. В последние сутки она делала так много ужасного. Господи, она слушала «Аббу» на полу рядом с умирающим и бубнила скороговорку, пока ее парень уничтожал улики!..

***

Никита по-прежнему не отвечал ни на звонки, ни на сообщения. Тина гнала от себя мысли о том, что он все-таки пошел сдаваться, но более оптимистичных версий его местонахождения у нее не было — в отличие от Артема, он не убегал в свою старую квартиру, когда они ругались.

Да они и ругались-то всего несколько раз, если это вообще можно было так назвать. Скорее, то были непринципиальные разногласия, которые вызывали у обоих эмоции, но быстро улаживались.

В самый первый раз они «поссорились»… из-за его рубашки, кажется? Точно — Тине не понравилось, что Никита надел на свидание мятую рубашку, у нее было плохое настроение, она сделала ему замечание, а у него был тяжелый день на работе, и он отреагировал как-то недружелюбно… Ерунда, в общем.

Тина задумчиво достала бокалы и, присмотревшись, протерла стекло сухой салфеткой. Уместно ли думать о разводах на бокалах, когда твой экс-любовник по твоей вине лежит в реанимации? Не стоило ли вообще обойтись простыми стаканами? Возможно, подошли бы даже сосуды из-под джема, который продавали в гастрономе — Тина потом мыла их и использовала как стаканы.

А что, если Артем все-таки умрет? А что, если Никита попал под машину и тоже лежит сейчас, весь переломанный, где-нибудь в больнице?

Тина извлекла из холодильника приторный ликер. Как она и говорила Лизе в прошлой жизни, они с Никитой почти не пили, и дома хранился только подарочная бутылка, которую ей преподнес один из клиентов.

Событий было слишком много, и теперь у нее не осталось никаких чувств. Все погасло, кроме ощущения нереальности происходящего.

Тина выставила на стол тарелку с яблоками. Она вымыла их, прежде чем загрузить в холодильник пару дней назад. Или только собиралась вымыть?

В дверь позвонили. Разве Лора могла так быстро..?

О том, как вести себя с гостьей, Тина подумать не успела — впрочем, скорее всего, и эти мысли не закончились бы никакими выводами. Лора решила все за нее — стоило Тине приоткрыть дверь, просочилась в образовавшуюся щель и повисла у бывшей подруги на шее, что-то в слезах бормоча.

— Ничего нового про его состояние? — бесстрастно осведомилась Тина.

— Ничего… Ох, я просто не понимаю, как мне…

— Тогда пошли пить.

— А где Николай?

— Слушай, не знаю…

— Как это?

–…наверное, придется вымыть яблоки еще раз. Не хватало только подхватить кишечную инфекцию.

— А?

— Ничего. Пошли уже.

***

Такси остановилось возле дома — или, точнее, места, которое Никита называл домом в последние полгода. Их с Тиной домом.

Больше идти было особенно некуда, а он очень… устал (можно же было обобщить все этим глаголом?). Хотелось просто где-нибудь лечь. На этот раз — не на лавочке. Голова была чугунной и у него стучали зубы от холода, которого Никита притом совсем не ощущал. Поднимаясь по лестнице, он и ног почти не чувствовал.

Ключ никак не вставлялся в замок. Через некоторое время Никита с досадливым недоумением признал, что это вообще не тот ключ и на нем какой-то незнакомый брелок. Еще через минуту стало ясно, что это ключ Артема, который Никита по-прежнему не выкинул. Как можно было забыть о такой важной вещи? Ну ладно, заметать следы — довольно сложно, в следующий раз надо постараться получше. Он еще был в состоянии мысленно иронизировать.

Парень быстро, точно обжегшись, опустил ключ обратно в карман. С трудом удержался от того, чтобы швырнуть улику прямо на лестничную клетку.

Тина открыла дверь с полным вина красивым бокалом в руке и радостным выражением лица. Либо он опять что-то пропустил, либо она рехнулась.

Никита зажмурился и снова открыл глаза, но изображение перед ними не изменилось, зато закружилась голова.

— Боже! — Улыбка на ее лице сменилась гримасой ужаса. — Ты что, упал?! И ты… ох.

В следующий миг губы Тины прижались к его губам — он настолько этого не ожидал, что механически ответил на поцелуй. А потом она ласково, как признание в любви, прошептала ему на ухо: «У меня гости».

— О. Теперь ясно.

Тина просто выбрала легкий способ заслонить его от «гостей». Отвлечь от него, пьяного и всего в грязи, — не будешь же особенно приглядываться к чужому долгому поцелую.

— Проходи скорее, милый, вымой руки, — проворковала она так, что гости, вероятно, услышали, и подтолкнула его в нужную сторону.

Никита шагнул в ванную прямо в обуви, оставляя грязные мокрые следы, но Тина даже не обратила на это внимания. Она зачем-то открыла кран на полную мощность, устремила на него ликующий взор и под шум воды объявила:

— Он живой!

— Кто живой?

Никита вытер ноги о ворсистый белый коврик возле ванны, но она и на это не отреагировала.

— ОН! Кто же еще?!

— Не может быть.

— А вот и может! Он в реанимации, но не умер! У меня Лора, она и сообщила.

— У тебя… — Никита собирался спросить, кто такая Лора — это имя не сразу всплыло в голове. — А, Ло…

— Его девушка.

— Ты ей… рассказала?

— Нет! Ты что-о, нет. Она ничего не знает. Просто ему плохо, и она по старой дружбе решила зайти ко мне поплакаться… Никита, милый, любимый, все в порядке, мы можем жить как раньше!

Тина схватила его холодные руки и крепко сжала в своих.

— Тише, — машинально проронил парень.

— Ты что, не рад?!

— Погоди… — Мысли в пьяной тяжелой голове ворочались слишком медленно. — Живой…

— Я почти уверена: он выживет! И тогда все точно будет позади, понимаешь?

— Ну…

«Значит, я не убийца?» — чуть не произнес Никита. Когда не произнес, стало еще более неловко. Он не привык ничего скрывать от Тины и даже в теперешнем состоянии и настроении находил это неорганичным.

Но, Господи, она думала, что убила Артема сама. Почему он не мог все рассказать ей и… это дико, но… успокоить?!

«Не парься, это я его убил».

— Не парься, это…

— Что?

— А?

Никита обнаружил, что начал произносить это предложение вслух. Ох, он слишком утомился. Он был слишком пьян.

— Так значит, его никто не… он вообще не погиб, — еще раз повторил он.

— Вообще нет, — закивала Тина со счастливой улыбкой. — Разве не великолепно?!

— Великолепно.

— Если бы не Лора, я бы сейчас прыгала до потолка!

— О, я тоже.

Никита бы не прыгал. Ему как будто гири к обеим ногам привязали. Он не смог бы сразу сформулировать почему, но легче почти не стало. Наверное, для начала нужно было проспаться — желательно на славу, до утра.

— Что с тобой случилось-то?

Улыбка так прочно приклеилась к лицу Тины, что, скорее всего, не покинула бы его, заяви он ей даже, что его избили, обокрали и специально изваляли в грязи.

— Я пил. Много. Имел право, правда? — огрызнулся Никита специально, чтобы немного испортить ей настроение. А раньше он ничего с этой целью не делал — никогда.

— Прекрасно понимаю. Я тоже пила ликер, а час назад мы за вином выходили. Надеюсь, тебя никто не обидел?

«А тебе какое дело?»

Что-то заставило его ответить нормально — и нормальным тоном:

— Я упал с лавочки во сне. Поэтому грязный. Хоть до крови не расшибся.

— Ты спал на лавочке.

— Совсем недолго.

— Боже. Это первый и последний раз в нашей жизни, ладно?

Его резануло слово «нашей», но сил на возражения и аргументы пока не было, и Никита устало кивнул.

— Артем выздоровеет, и мы все это забудем… да?

Тина взяла его за руку и вгляделась в его лицо с надеждой.

«Мы ничего не забудем», — подумал Никита и опять кивнул. Эта реакция ее удовлетворила, и она вознаградила его нежным поцелуем. В щеку — тянулась к губам, но на этот раз он как бы случайно отвернулся.

— Ну, иди в душ. Я принесу тебе домашнюю одежду. Попробую побыстрее выпроводить Лору, — жизнерадостно подвела черту Тина. — Будет сложно: она пьет как сапожник.

— Волнуется.

— Все равно не так, как мы этой ночью!.. Ладно, я сейчас, милый.

Когда Тина подошла к ней, Лора больше не напивалась, а сосредоточенно кого-то слушала, прижав к уху телефон.

— Спасибо, что все-таки позвонили. Спасибо. Прекрасно. Я уже одной ногой тут… там… уже приехала… еду, в общем. Спасибо вам. Д-до свидания.

Лора начинала повторяться, путаться и извиняться, когда находилась в сильном эмоциональном возбуждении. Тина знала это за ней с детства и теперь терпеливо ждала, гадая, изменит ли ее жизнь то, что она сейчас услышит. Почему-то она практически не боялась.

Закончив разговор, Лора подняла на Тину бешеный взгляд.

— Артем очнулся.

— О да. О-о да. Отличные новости.

— Надо мчаться. Я вызову такси. — Лора уже уткнулась в экран смартфона.

— Теперь все будет хорошо, правда?

— Его мама сказала, есть нюанс.

— Какой?

Прошла целая вечность, прежде чем Лора, помолчав и отвлекшись на вызов такси, нервно произнесла:

— А вот это я должна узнать сама.

***

— Конечно, пройдет. Врач же сказал, что пройдет, вот и не переживай.

Сидя за столом на кухне и прижимая телефон плечом, Тина красила ногти в золотой цвет. На баночке было написано «зеркальный блеск», но ничего зеркального в покрытии не было, только блеск, и то слабый.

Еще с утра она бы не подумала, что вечером сможет делать что-то настолько обыденное. Теперь мелкие дела, которые она раньше выполняла автоматически, приобрели особый шарм. Тина долго и тщательно мыла вчерашнюю посуду, зачарованно наблюдая, как легко жесткая губка с моющим средством снимает чайный налет с кружки. С затаенной радостью вымела из-под всей кухонной мебели крошки, которые вечно сыпались, как ни старайся готовить и есть осторожно. Кстати, еще хотелось приготовить что-нибудь вкусное, даже сложное, и съесть это вместе с Никитой при свечах. Наверное, уже завтра, когда он будет в состоянии.

В этот раз Тине на редкость повезло: они с Лорой не успели выпить по-настоящему много, к тому же ликер был некрепким, а вино — столовым. Тина быстро протрезвела, голова у нее не болела. После ухода Лоры она подремала всего пару часов и уже чувствовала себя вполне свежей. А вот ее парень все еще отсыпался, уткнувшись лицом в подушку. Тина, порывшись в аптечке, выложила на тумбочку рядом с постелью аспирин и предусмотрительно поставила стакан с водой. Выходя из комнаты, наклонилась и нежно поцеловала его в макушку.

Они с Никитой обязаны были помириться.

Ее слегка напрягала запоздалая мысль: он не очень-то удивился, услышав, что Лора — девушка «жертвы» и она сидит у Тины в гостях. Ни о чем не спросил. Тина сама была не вполне трезва и в эйфории…

Говорила ли она ему когда-нибудь про Лору и Артема? Вроде бы нет… А вдруг он как-то узнал?

«Я себя накручиваю, — она нанесла лак на мизинец одним безупречным движением кисточки. — Как можно удивляться, расспрашивать и уточнять, когда незадолго до этого упал с лавочки в пьяном сне? Никита был еще в сравнительно неплохом состоянии».

В трубке продолжала стрекотать Лора. Слушать ее внимательно не имело смысла — она лихорадочно повторяла примерно одно и то же. Поэтому Тина машинально отвечала снова и снова:

— Конечно, все пройдет. Ты не переживай.

— А вдруг нет? Представляешь?! Что, если он не вспомнит вообще НИЧЕГО? — жалобно вопросила Лора.

— Что ж, тебе придется соблазнять его с нуля. Ладно, дорогая, я побегу, мне надо еще…

— Тина, погоди. Тина, прости. Я была отвратительной. Я знаю, что была отвратительной, но я правда не хотела тебя терять, просто так получилось…

— Все получилось к лучшему. Ну, я…

— А если бы с ним была, например, ты, этого бы не произошло!

— Что?

Тина мазнула по пальцу и, тихо чертыхнувшись, принялась убирать свежее «золото» с кожи кончиком ногтя другой руки.

— Он сбежал в ту квартиру, потому что поругался со мной. А так мог и не поругаться, и не сбежать, и не упасть так неудачно… ох.

— Ты совершенно ни при чем, перестань. Все образуется. Артем очнулся, это главное.

— Хотела бы я знать, что же с ним случилось.

— О да. Я тоже хотела бы. Ну, я побежала, на связи.

На этот раз Тина успела отключиться прежде, чем подруга в очередной раз взмолилась, вопросила или запричитала. Аккуратно отодвинув телефон подальше, полюбовалась свежим маникюром. Стоило немного подождать, прежде чем начать готовить.

Тина не желала Артему полной амнезии (она и смерти ему никогда не желала), но понимала, что все обернулось лучшим для нее образом. Врач заявил Лоре, что при серьезной травме головы потеря памяти — чуть ли не нормальное дело, должно пройти по крайней мере несколько дней, прежде чем она восстановится. Лишь в особо тяжелых случаях на это могут уйти месяцы, а уж в самом худшем — вся жизнь. Но не могла Тина треснуть его вазой НАСТОЛЬКО сильно!

Она поймала себя на том, что ухмыляется.

«Если он не вспомнит последних часов перед травмой, этого уже более чем достаточно. Если вспомнит, что был с девушкой, пусть еще попробует восстановить, с кем. Ну а если вспомнит вообще все, пусть-ка рискнет рассказать об этом своей невесте. Вряд ли он сможет без последствий выложить ей все так же прямо, как мне. Нет, у него связаны руки. Я в полной безопасности. Мы — в безопасности».

Теперь она заметила, что напевает мотив песни, которую слушала на полу возле лежавшего без сознания Артема. Она не заставляла девушку содрогаться, даже не вызывала негативных эмоций. Скоро и вся ситуация имела шанс стать просто крайне неприятным, но эпизодом. Эпизодом, который больше никогда не повторится в ее спокойной счастливой жизни.

Тину саму немного удивляло, с какой готовностью она хваталась за шанс вычеркнуть произошедшее, как сделанное дело из списка, и больше к нему не возвращаться. Все-таки она совершила покушение на убийство. Даже если ей повезет и никто, кроме Никиты, никогда об этом не узнает, разве не должна она нести этот тяжкий груз за собой всю жизнь и просыпаться ночами от кошмаров?

(Не-а, не должна, отзывалась беззаботная, отстраненная часть ее. Ага, ты можешь быть беспечной, такой беспечной, до абсолютного неприличия. И предлагать ликер девушке, парня которой чуть не убила, не исключая при этом, что твой собственный парень прямо сейчас доносит на тебя в полиции. И заниматься ногтями, когда твоя несостоявшаяся жертва остается в реанимации. Это не просто бесчувственность, это ее высший, пьянящий уровень. Ты и не подозревала, что можешь так, но это ведь прекрасно, нет?)

О да, это было прекрасно. Лучше любого вина.

…как там пелось: «Look into his angel eyes, one look — and you’re hypnotized, he’ll take your heart and you must…»¹ Что — must? Может, загуглить?

Тина неплохо знала английский, что и позволило ей, сидя прошлым вечером с Лизой в кафе, найти игравшую там песню в телефоне без всяких распознающих программ. Она пробежала глазами по полному тексту — он напомнил ей об Артеме, впрочем, она и так в те минуты думала о нем не переставая — и мысленно поставила себе галочку: посмотреть клип.

«…and you must…» Там было что-то совсем легкое, очевидное.

В момент, когда на пороге кухни возник заспанный босой Никита, строчка в ее голове наконец допелась.

«…pay the price».

«Он заберет твое сердце, и ты должна будешь заплатить за это свою цену», так? Если вдуматься — и сердце, и что-то еще? Не слишком ли жестокая расплата за влюбленность в бабника?

— Мне нужно пожить отдельно, — вклинился Никита в ее увлекательные мысли.

Его голос прозвучал уверенно, резко и неожиданно бодро.

— Аспирин выпил? — спросила Тина, прежде чем до нее дошел смысл сказанного.

— Мне нужно пожить отдельно, — механически повторил парень, не глядя на нее.

Взгляд у него блуждал, казалось, в этом помещении его волнует что угодно, кроме (бывшей?) невесты.

— Погоди, но… как же…

Для убеждений она была слишком сбита с толку и ляпнула:

— Как же Италия?

В голове пронеслось: до свадебного путешествия, как и до самой свадьбы, еще четыре месяца, море времени, многое может измениться.

— Я не знаю. — Продолжая смотреть в сторону, Никита так усиленно тер лоб, будто кожа на нем страшно зудела. — Это… это было в прошлой жизни. Все эти планы. Давай поговорим о них, когда все закончится. Может быть.

— Но, милый, все уже закончилось. — Тина сердито подула на высыхающие ногти. — Если он что-то и вспомнит…

— Дело не только в убийстве, и ты это знаешь.

— Не только?

— Не изображай удивление.

— Ох.

Он все понял.

На Тину накатило что-то похожее на брезгливый ужас, вроде «Правда, я расстаюсь с женихом из-за своей измены, что за мыльная опера?». Как относится к собственному поступку, она и сама не знала. Как-то она читала, что человеку не может присниться то, чего нет в его памяти или воображении, и здесь было что-то подобное. Она не понимала, что должна ощущать. Пробел. Провал.

Прежде Тина никогда никому не изменяла. Так вышло. Ей случалось оказываться в постели с тем же Артемом, пока на горизонте маячил кто-то еще, но ни с кем из этих других ее не связывало ничего серьезного и, если можно так выразиться, качественного. Речь никогда не шла ни о предательстве, ни о растоптанном доверии. Она вполне допускала, что и кто-то из тех парней параллельно общался с другими девушками. Но все это было до Никиты. Никиты, который отвечал «не-а, не хочу», когда Тина со смехом толкала его в бок на улице и шептала: «Глянь вон на ту девицу, интересно, это у нее юбка или пояс?».

А сейчас он стоял перед ней на кухне, внимательно разглядывая баночку с надписью «Крупа», и во второй раз за минуту объявлял, что съезжает.

Тина глубоко вздохнула, призывая все свои силы, все свое терпение. Разговор предстоял нелегкий, но она обязана была добиться своего — оставить как есть. Вернуть его, вернуть свою жизнь до псевдоубийства. И вот тогда все будет хорошо.

«Если бы он так хотел свалить, уже собирал бы вещи, а он еще мнется тут», — ободрила она себя.

— Ну… погоди, — начала. — Неужели это так необходимо?

— Да. Мне нужно…

–…пожить отдельно, это я услышала. Но разве мы не должны сесть, поговорить и прийти к какому-то выводу вместе?

— Потом. Может быть, потом.

Теперь Никита, зажмурившись, массировал виски, точно у него была мигрень, а над ухом что-то громко жужжало.

— Ты не должен вот так брать и изолироваться от меня, от наших проблем. Мы же пара!

— Да не было у нас никаких проблем, пока ты не взяла и… Хотя постой. Так же не бывает. Проблема в таких случаях всегда есть, да? И что во мне было не так? Ладно, это уже неважно, я пошел.

— Никита!

Тина выскочила из-за стола, больно стукнувшись при этом об ножку стоявшего рядом стула. Чертыхнулась и, держась за коленку, похромала за парнем.

— Ай, — прошипела.

Прежде Никита бы обязательно обернулся, ласково спросил: «Ударилась?», поцеловал бы больное место. Но сейчас — даже не отреагировал, будто его выключили.

Она снова позвала его по имени — властно, нетерпеливо, будто недоумевая, почему он не действует по ее указке.

— Что? Ну?

Никита остановился. Это вселило надежду — Тина быстро оказалась рядом, положила руку на его плечо и слегка сжала его.

— Что нового ты можешь мне сказать? — поинтересовался он сухо.

— Что… люблю тебя? — вопросительно произнесла она.

— А правду — не пробовала?

— Я бы не стала говорить таких громких слов, если бы они не были правдой!

— Ты и не говорила.

— А?

— Это первый раз, когда ты сказала, что любишь меня.

— Но… как же… — Девушка нахмурилась, пытаясь припомнить другие случаи, которые, конечно, были, но сейчас почему-то ускользали из памяти. — Я же называла тебя «любимый»…

— Пару раз. Из них один — сегодня, узнав, что твой бывший мужик жив. Да не хочу я говорить об этом. Плевать.

— Нет уж! Я действительно тебя люблю, и ты действительно меня любишь, и тебе не плевать — и мне тоже!

Лицо Никиты исказилось, будто она причинила ему физическую боль. Тина невольно убрала руку с его плеча, хотя дело было, конечно, не в ее хватке.

— Я не буду спрашивать, почему ты в таком случае… сделала то, что сделала. Не хочу это обсуждать. И не жди, что мы сядем и начнем душеспасительную беседу. Я просто мечтаю оказаться подальше от всего этого.

— А как же я? Ты готов оставить меня здесь одну?

— Ну, у тебя есть подружки. Снова есть Лора. Глядишь, и бывший выздоровеет. Не соскучишься. И потом, у тебя такая насыщенная работа, клиенты аж посреди ночи вызывают…

«„Бывший“. Он все знает. Но откуда? Неужели я все-таки когда-то ему говорила и забыла?»

— Господи, да послушай ты меня!

— Я слушаю, только ты не говоришь ничего внятного, кроме разных вариантов «а как же я».

Тина почти с отчаянием отметила про себя, что он прав. Она пока не преуспела в уговорах. Выбросила лишь один козырь, и тот не сработал.

— Я сказала, что люблю тебя! — с нажимом повторила она.

— И я тебя, — спокойно констатировал он, отворачиваясь.

— Да?

— Но это несущественно. Люди любят друг друга по-разному. И на расстоянии, и как угодно. Я прекрасно к тебе отношусь, но сейчас отпусти меня.

— Ты злишься. Я понимаю…

— Ого, неужели ты и на меня внимание обратила, м-м, что-то новенькое.

— Перестань язвить в такой момент! Я понимаю, что ты злишься. Естественно. Но этого больше не повторится. Ничего из того, что произошло вчера.

— Ох, уж я на это надеюсь. Не знаю, что там между вами случилось, но, пожалуйста, в следующий раз, когда будешь с кем-то ругаться…

Эту фразу Никита заканчивать не стал, не смог. Ему нельзя было иронизировать на эту тему. Только не ему.

Впрочем, Тина не заметила, что он осекся. Она была воодушевлена очередным поворотом своей мысли.

— Ладно, я скажу, я скажу, как все было, — затараторила она. — Артем позвонил мне и попросил срочно приехать, якобы ему нужно было поплакаться насчет ссоры с Лорой, а больше ну совсем некому. Так умолял, что я решила — метнусь туда-обратно… Но у себя дома он стал приставать ко мне. Настаивал. И вот… сам знаешь, что было дальше.

Несколько долгих мгновений Никита изучающе смотрел на девушку, после чего изрек:

— Ага.

— «Ага»?! Это все, что ты можешь…

— Это все, что я могу.

— Тебе, наверное, странно, что я сразу не объяснила. Думала, ты не поверишь. И вот ты не поверил.

— Ага.

— Да что ты заладил, а!

— Прекрати изворачиваться. Это не поможет. Тебе лучше отпустить меня. Сейчас.

Убийственная твердость его голоса выводила Тину из себя. Она уже чувствовала, как к глазам подступают слезы. Это все всерьез, он действительно ее бросает. Незадолго до свадьбы! Такое просто не могло с ней произойти! Это нужно остановить, прекратить, перемотать назад, вперед, куда угодно…

— Если ты уйдешь, я пойду в полицию сама, — вырвалось у Тины прежде, чем она успела как следует подумать.

Никита выпрямился.

— Что?

— Покушение на убийство тоже уголовно наказуемо. Тебе ли не знать, господин помощник юриста. Так я расскажу им, — она была в ужасе от слов, что слетали с ее губ, но тон был уверенным, ледяным, безапелляционным — будто и говорила не она. — Я расскажу, что ты был со мной и мы убивали его вместе.

К ее изумлению, Никита рассмеялся.

— А себя тебе не жаль?

— Нет. Мне больше ничего не жаль, пусть все катится ко дну — и я, и ты.

Перед глазами поплыло, по щеке соскользнула первая горячая слезинка. Тина стыдливо утерла ее рукавом, но следом побежала вторая, третья, и вот она уже рыдала, всхлипывала и протягивала руки к Никите. Но он не двигался с места.

— Шантажом пытаешься заставить меня остаться с тобой? Опасная ты женщина.

— Я звоню в участок, — проревела она. — Где мой телефон?

— Понятия не имею.

— Дай мне телефон сейчас же, я позвоню в участок!.. Нет. Нет, это кошмар какой-то! Почему нельзя взять и проснуться?!

— Не знаю, — грустно проговорил Никита.

Он не собирался ее утешать, это стало ей совершенно ясно. Тина облокотилась на стену, продолжая реветь и уже не стесняясь этого, и, как ей казалось, ревела еще полчаса, пока не заболели глаза. На самом деле прошло минуты три.

Девушке почудилось, что сквозь собственные всхлипы она слышала, как хлопнула дверь, однако через какое-то время над ней сурово навис Никита с ее смартфоном в руке.

— Ты забыла его на кухне.

Она уставилась на парня, силясь через пелену разглядеть выражение его лица.

— Хотела позвонить, так звони. Я подожду полицию здесь.

— А?

— Давай, вперед.

— Хватит уже издеваться.

— Не будешь звонить? Тогда я сам. Сейчас посмотрю, какой у нас номер участкового.

— Перестань. Отдай мой телефон.

— Не проблема, я схожу за своим и наберу с него.

— Да подожди ты!

— А что не так? Я готов покаяться, а ты?

— Ты настолько сильно меня ненавидишь теперь?

Тина вытерла щеки и посмотрела на Никиту со страхом.

— Я не могу взять и вычеркнуть то, что произошло. Ты можешь. Я — нет.

— Ничего не произошло. Артем жив, и я здесь, с тобой.

— Тебе не понять.

— Конечно, я же тупая. И врать не умею.

— Не тупая. Но — не умеешь.

Неожиданно Тина снова распалилась.

— Чего я там еще не умею? Давай, перечисляй! — выкрикнула она. — Чем я плоха? Давай начну подсказывать! Я не люблю собак так, как ты, не разделяю твои музыкальные вкусы, у меня постоянно разваливаются котлеты… и да, я не была девственницей до нашего встречи, у меня есть бывшие! Ужас-ужас!

— Замолчи, — бросил ей Никита, поднося телефон к уху.

Ее нежный, обходительный, понимающий бойфренд.

Почему-то это короткое «замолчи» обескуражило ее больше, чем то, что он собрался съезжать. Она собиралась что-то ответить, но тут в трубке Никиты раздался не слишком довольный мужской голос:

— Участковый.

Тина стояла рядом и услышала, даже подскочила от неожиданности.

— Здравствуйте. — Парень откашлялся. — Я и моя невеста… кхм.

— Какой адрес и что случилось? — нетерпеливо переспросил голос.

Тина продолжала смотреть на парня округлившимися глазами. Она не делала попыток вырвать у него телефон, ничего не говорила, просто застыла, как изваяние, и смотрела — недоверчиво, с удивлением, которое постепенно сменялось испугом.

— А, нет, все хорошо. Я думал, моя невеста… пропала, но вот она вернулась. Извините. До свидания.

Никита прервал вызов, посмотрел на смартфон так, точно никогда прежде не видел эту штуковину, и разжал ладонь. Телефон шумно плюхнулся на пол стеклом вниз. Тина проводила его взглядом, по-прежнему молча.

— Это… все, что я могу, — заключил он беспомощно.

— Я вернулась.

— А?

— Ты сказал, что я вернулась. Так и есть.

По всем законам жанра они должны были броситься друг другу в объятия, но вместо этого опасливо сделали маленький шаг друг другу навстречу, порывисто взялись за руки (ее ладонь была мокрой от слез, его — слегка вспотевшей, пальцы дрожали у обоих) и через секунду вновь разъединились.

— Я собиралась готовить. Есть хочешь? — почти прошептала Тина.

— Да. Дико проголодался, — признался Никита тоном, каким обычно говорят, что дико устали.

«На сложные блюда и ужин при свечах меня не хватит. В холодильнике была овощная смесь и вроде оставались сосиски».

Тина поймала себя на том, что не чувствует торжества от того, что парень никуда не ушел. Да и облегчения. Вообще ничего. Из нее точно выкачали весь воздух.

«Слишком насыщенные выходные. Слишком», — деловито сказала она себе, извлекая из холодильника пачку сосисок.

Две недели спустя

Закрыв дверь в квартиру изнутри, Никита сразу же почувствовал запах подгоревшего ужина.

Его мать довольно плохо готовила и была на диво рассеянной, поэтому этот аромат прочно ассоциировался у него с детством. С закрытой дверью на кухню, проветриванием всех помещений и мамиными ругательствами сквозь зубы. Как ни странно, подумав о родителях, с которыми давно не поддерживал отношения, Никита ощутил тепло на душе. Надо им позвонить, а может, и приехать как-нибудь в родной город.

Возможно, парень просто цеплялся за любую ниточку, которая могла вытащить его из вязкого мрака.

— Тина? — произнес он, разуваясь. Негромко, точно на самом деле не хотел, чтобы она услышала и отозвалась.

Ответа и не последовало. Перед тем как войти в кухню, Никита глубоко вздохнул.

— А, привет, — расположившаяся за столом в вольной позе — одна нога поджата под себя, другая вытянута на соседний стул — Тина подняла наполовину пустой бокал вина. — Твое здоровье.

Форточка была распахнута. Никита поежился от холода, которого она, кажется, даже не ощущала.

Тина сделала несколько больших глотков и облизнулась, как кошка, наевшаяся сметаны. Закуски поблизости не наблюдалось.

— Садись, выпей со мной.

Она поджала под себя вторую ногу, освобождая стул, однако Никита остался стоять в проходе.

— Что случилось?

— Ты про что? А, запах?.. Я делала пасту и немножко пропустила время, когда надо было выключить. Увлеклась.

— Вот этим? — он поднял бутылку, уже совсем нетяжелую, чтобы рассмотреть этикетку. — Все дешевле и дешевле. Разочаровываешь.

— Отличное вино. От него так качественно пьянеешь! Не тошнит и голова не кружится. А это уже вторая! — похвасталась Тина.

— Вторая бутылка? О, ясно. Ты не замерзла? На улице мороз и вьюга, а…

— Нет, совсем нет. Свежо и хорошо. Погоди немного, я прикончу эту бутылку и закажу роллы. Ты любишь роллы или нет? Я совершенно забыла. Кастрюлю, наверное, выкину вместе с содержимым.

— Погоди. Я знаю много способов отмывать посуду после таких ЧП.

— Славно, мне повезло с женихом. Такой хозяйственный. Ну, что насчет роллов?

— Н-не надо.

Никита ответил не сразу — из-за слова «жених». Ощущение было почти такое, как от мыслей о Тине в закусочной наутро после той-самой-ночи: его будто окунули в кипяток.

За последние две недели они не предпринимали попыток разъехаться, но жили в лучшем случае как приятельски настроенные друг к другу соседи. Спали на одной постели, потому что больше было негде, но откатившись друг от друга как можно дальше.

Времяпрепровождение стало раздельным. Никита ударился в работу и старался там задерживаться, Тина же, напротив, забросила свои заказы, постоянно сказывалась больной и в основном сидела дома и пила.

Ни о каком браке речь больше не шла, эта тема старательно избегалась обоими. Зачем же теперь она говорила об этом так просто, бросала это слово ему в глаза?

Несколько секунд в его голове гуляла абсурдная мысль: может, Тина правда думает, что между ними все в порядке? Может, так занята вином и мыслями, что и не замечает, как все разваливается?

Никита закрыл форточку и присел рядом на стул.

— Ты не хочешь для разнообразия пообщаться со мной, а не втыкать в телефон? — неожиданно жестко осведомился он.

Только что парень и сам не подозревал, что желает общения. Даже наоборот.

— Вообще-то, я заказываю нам ужин, — отозвалась Тина капризным развязным тоном, демонстрирующим, что она напилась сильнее, чем предполагала.

— Я же говорю, мне не надо. Бери только на себя.

— Опять поел на работе, да?

Никита кивнул. Он не ел на работе ничего кроме утренней булочки в буфете. И дома тоже почти не ел — все эти две недели.

— Я тоже не хочу, — заключила Тина, демонстративно отодвигая смартфон. — Говори.

А взгляд у нее был колючим и совсем не пьяным.

Когда они только познакомились, Никите сильнее всего — помимо, конечно, прекрасной фигуры — понравились ее светло-зеленые глаза и цепкий, всегда выразительный взгляд. Многое из того, что она чувствовала, мгновенно отражалось на ее лице, и ему доставляло удовольствие следить за этим калейдоскопом эмоций. Но в последнее время ее взор все чаще был одинаковым — замершим, точно замороженным, и острым, как шило. Тина как будто постоянно прокручивала в голове одну и ту же коварную — или очень болезненную — мысль.

— Что ты хочешь чтобы я сказал?

— Хм, раз тебе нечего мне сказать и ты не будешь есть, не лучше ли отправиться на боковую? Обняться и уснуть — как тебе такое?

Ее рот растянулся в мерзковатой ухмылке. Тина приложилась к бокалу и на этот раз не слизала капли вина с губ — на них и над ними остался красно-фиолетовый след.

— Как думаешь, тебе не нужна помощь? Ну, психолога, например.

— Психолога? Ха. Нет, мне не нужна помощь. Я реагирую на вещи адекватно.

— По-твоему, пьянство — это адекватная реакция?

— Пьянство? — Казалось, Тина искренне изумилась. — Ты что. Я просто расстроилась из-за того, что сожгла ужин.

— А вчера ты из-за чего расстроилась? Позавчера? Три дня назад?

— Из-за нас, конечно. Ты почти не обращаешь на меня внимания — чему же тут радоваться?

— Не строй из себя идиотку. Ты никогда ею не была.

— О, вот и первое мое достоинство.

— Тебе не удастся замять эту историю. Тебе не удастся запудрить мне мозги!

Никита повысил голос, Тина посмотрела на него с недоумением и процедила:

— А тебе не удастся на меня наорать. Пошел вон из кухни.

— О, как это мило. Ну, я пошел!

— Да стой ты! Выпей со мной по полбокала, не?

— Ты отлично напивалась и без компании, с чего же тебе вдруг захотелось разделить со мной последний бокал?

— А тебе, я смотрю, уже ничего не хочется со мной делить. Ну так скажи это, скажи уже прямо, я тоже устала! — Девушка прервалась на полукрике, бросив взгляд на завибрировавший рядом телефон. — Это Лора.

— Ничего удивительного, она постоянно тебе звонит. Обсуждайте нюансы самочувствия вашего мужика, я пойду еще прогуляюсь.

— Тебе неинтересно, как там Артем?

— Мне… — Никита откашлялся. — Жизни Артема ничто не угрожает, так? С памятью все примерно в одной поре, так? И что должно измениться прямо сейчас?

Тина не удостоила его ответом и схватила трубку.

— Да, Лора. О, какие хорошие новости! Это же прекрасно, что ему лучше. А? Ну, я не уверена… Слушай, я уже, хи-хи, довольно много выпила, если продолжу, могу вообще упасть. Да? Ну-у… — Ее взгляд, почему-то вопросительный, скользнул по лицу Никиты, тот равнодушно отвернулся. — Ладно, я спрошу. Ладно, ладно! Ничего не обещаю, он только пришел с работы. Ага, перезвоню.

— Дай угадаю: она хочет припереться? — мрачно предположил парень.

— Хуже. Она хочет, чтобы приперлись мы. Врачи сказали, что Артем выздоравливает и память к нему потихоньку возвращается, она ликует. Жаждет отмечать.

— Зовет нас вдвоем? Этого не хватало… стоп, что?

— Когда я сказала, что уже пьяна, Лора предложила взять тебя с собой, чтобы одной не ездить… а?

— Он вспомнил ту ночь?

— Наверное, нет, раз она нас приглашает.

— А если она хочет припереть нас к стенке? Она со мной только здоровалась в эти две недели, когда заставала здесь, и тут вдруг зазывает в гости обоих под странным предлогом.

— Да ладно. Человек позвал нас вместе, потому что мы все еще пара. Но ты все равно не идешь, так что…

— Я иду.

— Правда? — Голос Тины, в котором только что слышался вызов, потеплел.

— Мне это приглашение кажется подозрительным. Не хочу подвергать тебя опасности.

— Правда? — повторила она еще мягче.

— В этом деле будем вместе до конца, — отрезал Никита.

— А в остальных?

Он с досадой вздохнул и ничего не сказал.

***

Начав трезветь, Тина начала и замерзать. Закуталась в шарф, быстро потерла одну ладонь о другую и хотела спрятать руку в карман Никиты — так они гуляли в мороз раньше, — но передумала и сунула руки в собственные карманы.

Злой ветер дул в лицо, и вот у нее уже начали болеть лоб и щеки — это при том, что большую часть дороги они проехали в автобусе. Раньше Тина не была такой неженкой, но, похоже, привыкла к центральному отоплению и теплому халату за… сколько дней?

Она, нахмурившись, подсчитала: пять. Пять дней Тина не выходила из дома даже в магазин. И не выходила бы, пожалуй, дольше, если бы не Лора.

Позавчера она забегала сама, вместе с вином захватила для подруги и продукты из ближайшего супермаркета. Много пила, много болтала — слава всем богам, не об Артеме. О нем говорила редко, но с придыханием: «Ох, я жду, когда он поправится. Так здорово, что он хоть что-то вспоминает. Своих родителей, например, место учебы… на работе у него пока открыт больничный, и это к лучшему…» Тина слушала и понимающе кивала, попивая целительный алкоголь.

Артем не вспоминал ничего связанного с обстоятельствами «несчастного случая», как это называла Лора, и это было важнее всего. То, что он плохо помнит саму Лору, вызывало в душе Тины что-то похожее на спокойное торжество. Она даже не стыдилась этого — пусть так. Тем более что в целом с эмоциями в последнее время было туговато, особенно с положительными. Первоначальная беспечность, которой Тина почти гордилась, переросла в тупое полубезразличие. «Полу» — потому что ей все-таки бывало больно.

После той ночи отношения с Никитой становились все холоднее — новость о том, что Артем «ожил», в итоге ничего не исправила. Недоубийство — не забылось. Теперь у Тины было ощущение, что это далеко не эпизод, а поворотная точка, ошибка, положившая конец всему теплому и привычному.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

«Посмотри в его ангельские глаза, один взгляд — и ты под гипнозом, он заберет твое сердце, и тебе придется…» Текст песни Angel Eyes группы ABBA написан от лица брошенной девушки, которая вынуждена наблюдать, как бывший возлюбленный встречается с другой.