Седьмая

Оксана Гринберга, 2017

Ведьмы не бывают бывшими, особенно когда на их город надвигается беда. Тяжкая, колючая, пугающая своей неопределенностью. Но беда не приходит одна, и вместе с ней приезжает Артем Савицкий – ее первая любовь, единственный человек, которого она подпустила слишком близко, но он предал ее слишком больно. Прошло пять лет, и вот он снова здесь. Лика уверена – по ее душу.Ну что же, здесь не только он! Есть еще и нахальный альфа Серых, вбивший в свою бритую голову, что должен ее защитить. Ну, и соблазнить по ходу дела.

Глава 3

Мириться Димка приехал вечером, после работы, когда я уже вернулась домой. Скинула туфли, растерла икры, уставшие за день от беготни на высоких каблуках. Прогулялась к холодильнику, вытащив из него вчерашний рис с овощами. Поев, включила музыку и растянулась на светлом кожаном диване — моем прошлогоднем приобретении — с ноутбуком и фотографией девочек из Пскова.

Заливисто щебетали птицы и шелестел проливной тропический дождь. Раньше, когда я постоянно работала с магическими потоками, всегда включала «Звуки Природы».

Ключевое слово — «раньше».

Последние пять лет я почти не пользовалась своим Даром, решив, что раз уж вышла из Ордена, то вышла. Ну, если только по мелочам — защиту на себя и на квартиру, заговор на удачу для собственного дела, затем еще немного подсобила Димке с повышением… Выбирали из пяти кандидатов на должность руководителя отдела, а он был самым молодым и бесперспективным.

Но взяли его.

Потом радикулит у Варвары Павловны, повышенное давление у Димкиной мамы и затяжной, многолетний алкоголизм у его отца. А вот с фотографиями — нет, не работала. Может, и разучилась совсем?!

Но стоило лишь сосредоточиться, как я тут же погрузилась в привычные магические потоки. Вскоре почувствовала девочек — Машу и Аню — вот как их звали! Одна — хохотушка и душа компании, вторая — задумчивая, все больше в себе. Затем я долго настраивалась, пытаясь проникнуть в их разум.

Закрыла свой, чтобы увидеть происходящее уже их глазами.

Вскоре замелькали картинки: серое здание школы, угрюмая пятиэтажка их дома. Квартира на третьем этаже за обитой коричневым дерматином входной дверью. Комната близнецов — одна на двоих. Два допотопных компьютера, мерцающие в полутьме; разбросанная по стульям одежда, книжная полка и яркие плакаты с Джастином Бибером по стенам.

Нормальные девчонки и совершенно обычные мысли — все больше о мальчиках, немного об уроках и субботней дискотеке. Только вот… Я почувствовала это сразу же, стоило лишь взять в руки их фотографию. Попробовала было разобраться еще на работе, но меня постоянно дергали по поводу и без, поэтому отложила до вечера. Взяла номер телефона у Маргариты, мамы девочек, пообещав обязательно позвонить, если разберусь в произошедшем, после чего посоветовала ей возвращаться домой к дочкам. И никому не рассказывать о нашей встрече.

Мне же по дороге домой позвонил Димка, заявив, что нам надо поговорить.

— Ну, раз надо, давай поговорим, — ответила я в трубку, поглядывая в зеркало на красную «Митцубиси», пристроившуюся в хвосте за моей «Тойотой».

Вечерние пробки оказались беспощадны к сторожащим меня оборотням, и вскоре их машину «затерли» на одном из перекрестков.

— Так я приеду? — голос Димки звучал виновато, и я кивнула в ответ.

Парень на синей «Хонде» в соседнем ряду заулыбался, решив, что это ему. Помахал мне из окна.

— Приезжай, — сказала я Димке.

И он приехал.

Но сперва я долго рассматривала фотографию, затем препарировала странное чувство, возникавшее каждый раз, стоило снимку оказаться в руках. Девчонки как девчонки, если бы… Я постоянно утыкалась в непробиваемую стену защиты. Словно кто-то — вот же удивительно! — похитил и спрятал за глухим магическим забором часть их души. Забаррикадировал так, что посторонним вход запрещен.

Даже мне, Седьмой Эн..ска!

Сколько бы ни пыталась, сколько бы ни пробовала на прочность этот «забор», пробиться мне не удавалось. Он стоял, выстроенный уверенной, крайне сильной магической рукой, и моих способностей и навыков работы с фотографиями не хватало, чтобы с ним разобраться. Подумала — как же жаль, что не вижу девочек вживую, тогда мне было бы намного проще…

— Они пошли на какой-то тренинг… Взяли карманные деньги, остальное выпросили у отца. Мы давно уже в разводе, а он их постоянно балует! — жаловалась мне Маргарита, сидя на лавочке под кустом сирени. — Собирались в Москву после двенадцатого класса, хотели поступать в театральное, а тут заезжий коуч… Что за дурацкое слово! — женщина всхлипнула. — Если бы знала, что так выйдет, запретила бы им! Костьми бы легла, но не выпустила из дома!

— Какой именно тренинг?

— Самосовершенствование. Развитие лидерских качеств, умение достигать поставленных задач, — произнесла Маргарита брезгливо. — Кто-то из их класса уже ходил, вот и они… Решили, что поможет в будущем, когда они уедут покорять столицу. Но после этого тренинга их как подменили! — Черная тушь, смешанная со слезами, потекла по ее щекам. — Они вернулись и… В тот же вечер слегли с температурой под сорок. Я подумала, что подхватили вирус, но все обошлось. На следующий день уже встали на ноги, температура спала, но… Я сразу почувствовала, что это уже не мои девочки.

— В смысле? — растерялась я. — Как это… Не ваши?

Маргарита старалась, но так до конца и не смогла объяснить суть терзавших ее сомнений.

— Они — словно куклы с часовым заводом. Живут, спят, ходят в школу, а внутри все тикает и тикает! Мне кажется, что еще немного и… Я боюсь, что в один из дней они просто исчезнут!

— Исчезнут?!

— В нашем городе постоянно пропадают люди… Раз, и с концами! Выходят из дома, и без вестей… Приличные люди, не бомжи, не алкоголики… Многие как раз из тех, кто слушал этого самого коуча! — в ее устах это прозвучало как ругательство.

— А вы не пробовали обратиться куда следует? — осторожно спросила у нее.

— Пробовали, еще как пробовали! Но это не помогает. Да и я… С чем я пойду?! У меня ничего нет, только подозрения. Они… Они ведь хорошие девочки! Учатся нормально. По вечерам дома, не шастают где попало. Но это… Сердцем чувствую, вот-вот случится беда!

Заплакала, и я принялась ее утешать, пообещав, что обязательно постараюсь разобраться.

— Я искала, кто мог бы мне помочь в Пскове, но у нас…

У них — два убийства в Ордене, и псковскому филиалу сейчас не до Маргариты и ее дочерей. Она собиралась поехать в Москву, но кто-то из знакомых рассказал ей о сильнейшей ведьме Эн..ска. А ведь это куда ближе, чем столица! Только вот ей забыли упомянуть, что моя бабушка уже год как умерла.

Попросила у Маргариты фотографию этого самого… тренера по самосовершенствованию и достижению целей. У Маргариты ее не оказалось, но она назвала имя, которое мне ничего не говорило. Никогда о таком не слышала! Зато я знала другое — это сделал очень серьезный маг, мощь которого я затруднялась себе представить.

Уже дома нашла в Интернете того самого, заезжего из Москвы, с лидерскими качествами. Долго его рассматривала, пытаясь понять… Кто же ты такой, скотина?! И кто тебе позволит творить подобное?

Выходила полная ерунда! Я неплохо его чувствовала даже через экран монитора — слабенький колдун, недавно инициированный. Десятый, не выше! Не мог он сделать подобное, силенок бы не хватило!

Но если это не он, тогда кто? И, самое главное, как?!

А тут еще и Димка пожаловал! Открыл дверь своим ключом — защиту я уже сняла — поздоровался из прихожей. Скинул обувь, аккуратно поставил под вешалкой — я слышала, как он возился, — затем потопал в ванную мыть руки. Он был чистюля, каких еще поискать. Наконец, появился в арке гостиной — крепкий, плечистый, светлые волосы с завитками. За дорогими очками прятался виноватый взгляд голубых глаз. В одной руке — роскошный букет красных роз в цвет крови, в другой — ваза с водой.

— Предусмотрительно, — отозвалась я, отрываясь от ноутбука.

От напряжения кружилась голова. Перед глазами мельтешили картинки — комната девочек, псковская пятиэтажка и сероватое лицо «тренера» с залегшими возле темных глаз морщинами. И все это путалось со светлыми стенами и яркими пятнами картин в моей гостиной.

— Значит, обо всем подумал и решил ко мне вернуться? — спросила я у Димки.

И ведь уверен, что не швырну в него этими цветами, а приму обратно!

Помиримся, куда же мы денемся! Несмотря на приезд Артема и слова Варвары Павловны, с Димкой мне было хорошо. Вернее, спокойно. Именно так, как я всегда хотела. Наверное, я даже его любила… по-своему. Не так сильно, как Артема, но была очень привязана — и к нему, и к нашей нормальной, совершенно обычной жизни, в которой мы много работали и многого чего достигли.

К тому же Димка был неглуп, ненавязчив и умел меня рассмешить. Да и по ночам, на большой кровати, мне было с ним…

Приятно. Именно так!

И я радовалась тому, что у меня все как у людей — работа, квартира, машина и серьезные отношения с подающим надежды банковским работником. Ну, для надежности я немного его подтолкнула по карьерной лестнице…

А что он?!

Ему, несомненно, льстило, когда его друзья смотрели на меня, раскрыв рот. Внешность досталась мне от мамы, в свое время частенько мелькавшей на подиумах. Они с папой поженились совсем молодыми, едва закончив школу. Брак был коротким и ярким, как падение метеорита, да и закончился полнейшей катастрофой. Мама уехала покорять Европу и Америку, забыв о нашем существовании. Папа тоже… вскоре уехал. Завел себе бизнес, а затем и новую семью на берегах туманного Альбиона.

Я же досталась бабушке.

Но это было давно, а сейчас… Оторвавшись от фотографии, невзначай «посмотрела» еще и Димку. Не собиралась, но не успела выйти из этого состояния. И тут же замерла, раскрыв рот. Смотрела, не в силах поверить, не в силах пошевелиться, как он пристраивал цветы на секции, подвинув мои книги по дизайну. Затем пошел ко мне, расстегивая пиджак дорогущего костюма, под которым была его любимая офисная рубашка в мелкую клеточку, застегнутая на все пуговицы.

— Успел соскучиться по тебе, мой котик! — промурлыкал он. — А ты скучала по своему папочке?..

Эта глупая игра мне никогда не нравилась.

— Стой! — приказала ему, и Димка послушно остановился. Отложила ноутбук и поджала ноги, натягивая на них длинную цветастую юбку. — Погоди! Что… Вот так, прямо на столе?!

И он растерялся.

Защита на Димке стояла слабенькая. Позавчера, после того, как мы поругались, и я его выгнала, сняла свою. Злая была, решила — пусть катится ко всем чертям! А вот теперь… Он транслировал в мир осознание собственной вины. При этом был уверен, что я никогда не узнаю о том, что произошло несколько часов назад, как раз перед положенным ему обедом.

Стеклянные стены с жалюзи, отгораживающие кабинет начальника от остального зала… И темноволосая худая девица из бухгалтерии, что приносила отчеты, — длинная юбка-карандаш на костлявых бедрах, белая блуза с тремя расстегнутыми перламутровыми пуговицами, шарф под горло и офисные, черные «шпильки». Ярко-красные, в цвет принесенных Димкой роз, губы кривились в обещающей улыбке. Я видела, как она нависла, касаясь бюстом его плеча — Димка как раз сидел в своем кресле — затем терлась об его ухо, засовывая руки под его пиджак…

Ногти у нее длинные и острые, словно когти.

Мне стало противно, но я все же подавила приступ тошноты. «Шагнула» чуть дальше во времени, в прошлое. Мне… Мне надо знать наверняка! Оказалось, у них уже была собственная «история» — особые взгляды на собраниях, слова и шутки, и даже поцелуи на «корпоративах». Слишком далеко Димка не заходил, хотя она давно его преследовала и всячески намекала, что отнюдь не против… Но он был со мной и даже втайне гордился тем, что его так долго и упорно добиваются, а он…

Молодец, держится!

Но мы поругались и даже как будто бы расстались. Хотя он знал, что вернется, но решил все же выждать пару дней — правда, жить с родителями еще та головная боль!.. Был уверен, что я его прощу, но вновь захотел почувствовать себя свободным. Поэтому закрыл кабинет на ключ, толкнул ту девицу на стол, трясущейся рукой отодвигая важные бумаги. Задрал ей юбку — непослушную и узкую, которая все не хотела подниматься на бедрах. Наконец, поддалась, и мелькнул треугольник темных стрингов…

И вот тогда я засмеялась.

— Лика… — Димка все же замялся. — Я много думал эти дни и решил… Мне уже двадцать девять, а тебе двадцать семь. Нам пора принимать ответственные решения и перевести наши отношения на более серьезный уровень.

— И что же тебя подтолкнуло к такой мысли? Быстрый секс на столе с… Как ее там?! — брезгливо рылась в его воспоминаниях, не обращая внимания на вытянувшееся Димкино лицо. — Карина?.. Катрина? Нет же, Кристина!

Он выдохнул изумленно.

— Не подходи! — предупреждающе подняла руку, когда он вознамерился было присоединиться ко мне на софе. — Еще один шаг и…

И тогда меня точно стошнит.

— Кто тебе сказал?! — пробормотал он испуганно. — Откуда знаешь? Кто-то из наших?..

— Что, страшно тебе, Димочка Малышев?.. Ты ведь не хочешь огласки, не так ли? Боишься, что тебя уволят за неподобающее поведение, так как сам не понимаешь, почему тебя назначили… Нет, дорогой мой, тебя уволят совсем за другое! — Пусть я не могла заглянуть в будущее — бог миловал, не видим мы его! — но знала, на этой должности без моей магической поддержки долго он не протянет. — А пока что… Ты ведь терпеть не можешь эту глупую, навязчивую девицу, решившую, что теперь у нее есть на тебя полное право?! Погулял, оттянулся и решил вернуться?.. Да и мама, наверное, тебе все уши прожужжала. Нравлюсь я ей…

— Лика… Я не понимаю, как все получилось!.. Я не хотел! Не знаю, что на меня нашло, — заныл Димка. — Ведь я люблю только тебя, а это помутнение рассудка… Она ничего, совершенно ничего для меня не значит!

— Еще один шаг, Димочка, и ты — труп! — пообещала ему.

Наверное, что-то в моем голосе было такое, отчего он замер.

— Меня тошнит от твоих оправданий! Ты не мужик, а… китайский веник! — поморщившись, вспомнила слова Варвары Павловны. — Любишь ты только себя, так что… Выметайся отсюда, видеть тебя больше не хочу! Пришлешь завтра вечером такси, отдам тебе твои вещи.

Он все же шагнул ко мне, видимо, надеясь хоть что-то исправить. Не верил, что все закончилось — вот так, глупо, из-за ничего для него не значившего секса на столе! — поэтому собирался загладить свою ошибку. Все еще думал, что я его прощу, но задохнулся, замер, потянулся к шее, оттого что перехватило дыхание.

И я смотрела, как он царапал горло, затем, покачнувшись, упал на колени. Наконец, разрешила ему вздохнуть.

— Ты ведь всегда меня побаивался… Интуитивно чувствовал, что со мной что-то не так. Что не такая, как все! И ты был прав, Димочка!.. Ведьма я, одна из сильнейших… Таких мало, поэтому молись горячо и истово, чтобы такие больше никогда не встретились на твоем жизненном пути. И радуйся тому, насколько сильно тебе повезло. Я ведь не обиделась на твою измену, а ведь могла бы!.. Могла бы обидеться так, что ты бы не выжил. Но дура здесь я, потому что так долго тебя терпела. Уговорила себя, что люблю, а ты… Ты — тюфяк и тряпка!

— Лика…

— Выметайся, пока не передумала! И если еще раз тебя увижу — считай, сердечный приступ тебе обеспечен. Хотя быстрая смерть — слишком уж просто… Инсульт, Димочка, и полный паралич! Каким бы овощем ты хотел стать?

Поймала его испуганный взгляд.

— Прочь!

Не знаю, что он увидел в моих глазах, но рванул к выходу так быстро, что даже забыл ботинки.

Дверь за ним закрылась, и я стёрла со щеки непрошенную слезу.

***

Ночь на дворе стояла совсем уж летняя, а вот порывы северного ветра не давали забыть о том, что в Эн..ске все еще весна. Но я, все в той же длинной юбке и легкомысленном топике на шелковых бретельках, совсем не мерзла на одинокой лавочке под окнами своего дома возле того самого куста сирени, где этим утром разговаривала с Маргаритой. Наоборот, мне было очень тепло. Да и звезды из-за выпитого алкоголя светили как-то по-особенному ярко, а луна казалась огромным блином в полнеба — золотисто-желтым, в темных «пропеченных» прожилках — и грела меня своим светом не хуже разложенного костра.

Почти во всех окнах давно уже погас свет, а я сидела одна-одинешенька… Смотрела то в небо, то на черноту улицы, по которой давно уже никто не проезжал. Впрочем, компанию мне составляла бутылка дорогущего бренди из Димочкиных запасов — единственное, что не засунула в его чемодан. У бутылки к тому же оказалась отвинчивающаяся крышечка, в которую было вполне удобно наливать и очень даже удобно пить. Еще на лавочке подле меня — двадцать пять роз в цвет крови, перевязанные атласной лентой, — последний подарок моего последнего любовника — и фотография псковских девочек, которая не давала мне покоя с самого утра.

После Димкиного ухода — ну, пока еще была трезвой! — я все же позвонила Стасу, и мы с ним долго разговаривали на эту тему. Договорились, что я поработаю с фотографией пару дней, а потом, вне зависимости от результата, он позвонит в Москву. Еще можно было позвонить французу, Первому Парижа, чья визитка до сих пор лежала в моем кошельке, но Стас заявил, что незачем, потому что это — внутреннее дело Восточного Ковена.

Да и звонить — ни в Восточный, ни в Западный — пока что не с чем. Внятных результатов, кроме того, что я напилась в гордом одиночестве, у меня не было. О псковских проблемах мне совсем не думалось, вместо этого я размышляла… Что же во мне не так, раз все мои мужчины — и один, и второй — мне изменяют? А ведь я их любила… Каждого по-своему, но любила. Заботилась, угождала, старалась быть красивой и желанной, но из этого ничего не вышло. Ни в первый, ни во второй раз. Наверное, во мне есть что-то неправильное. Заводской брак, обрекающий на провал все длительные отношения и заставляющий всех моих мужчин пускаться во все тяжкие.

Я — испорченная деталь в механизме Вселенной, и двух раз мне вполне хватило, чтобы в этом убедиться. Третий урок будет излишним.

Вновь отвинтила крышку и выпила за то, что впредь обойдусь без серьезных отношений. Ни к чему хорошему они не приводят, одни лишь нервы и слезы. Правда, ребенка мне очень хотелось… Давно уже, почти год.

Значит, будет, но я воспитаю его одна! Он унаследует мой дар — уверена, родится мальчик! — и пойдет намного дальше, чем его мать. Намного дальше, чем была его прабабушка — Третья Эн..ска. Быть может, когда-нибудь он даже станет Первым. Я ведь тоже могла, если бы не вышла из Ордена и не уехала из Москвы…

Выпила еще, морщась с непривычки. Голова кружилась, луна подпрыгивала на небе, а вокруг нее водили светящиеся хороводы звезды. И я подумала… Мне уже двадцать семь. Семьи нет, детей нет, да и пить я так и не научилась. Первое уже не поправить, на второе все еще есть надежда, а вот последнее…

Может, дело в подходящей компании?

— Выходи! — приказала прячущемуся в кустах оборотню. Он лежал там уже давно и почти не дышал. Ответственно караулил, уверенный, что я его не заметила. — Думаешь, хорошо спрятался, никто тебя не видит?

В кустах отчетливо вздохнули.

— Ты забыл о запахе, — сказала ему. — Давай уже, перекидывайся!

Резкий скачок магических потоков, после чего в кустах отчетливо зашуршали — оборотень натягивал одежду. Я усмехнулась. Да уж, с этим у волосатых братьев выходила еще та возня! Если не раздеться перед перевоплощением, то бегать им голышом, разыскивая новые штаны взамен утраченных в момент мощнейшей трансформации!

— Ничем мы не пахнем, — угрюмо сообщил мне светловолосый парень в черном тренировочном костюме, шагнув из темноты. Ему было лет девятнадцать-двадцать, и я его вспомнила — видела на кладбище этим утром.

Он себе еще венок на шею напяливал, дурень!

— Вообще никакого запаха, — добавил он. — Я… Я спрашивал!

— Сядь, — указала на лавочку. Подвинула цветы, взялась за бутылку. — Как тебя зовут?

— Маркус.

На алкоголь и сигареты магический организм с повышенным метаболизмом реагировал плохо, но…

— Значит так, Маркус! Я тебя нашла, поэтому тебе придется со мной выпить, — сообщила ему. — Считай, штрафная. К тому же надо хоть как-то перебить твой запах псины…

— Не могу я… Я за рулем! — попытался было отнекнуться оборотень.

— Ничего, прогуляешься! — усмехнулась в ответ. — Свежий воздух, знаешь ли, полезен для собачьего здоровья.

Протянула ему крышечку, доверху наполненную бренди.

— Нет от нас никакого запаха! — повторил он угрюмо.

— Есть, и еще какой! — усмехнулась я. — Прости, дорогой, что ломаю твои стереотипы, но несет от вас будь здоров! Правда, обычные люди этого не чувствуют, — все же сжалилась над ним, — но для тех, кто в Ордене… Чем выше посвящение, тем непревзойденнее ощущения. Ты ведь знаешь, кто я такая?

— Знаю. — Покорно выпил, хорошая собачка. — Седьмая.

— Седьмая, — согласилась с ним. — Еще будешь?

— Нет, не буду… Степану это не понравится, — добавил виновато.

— Ну и что, что не понравится?! Что он тебе сделает? Разжалует из сторожевых в карманные?..

— Мне поручено вас охранять, и я не собираюсь его подводить, — с чувством произнес Маркус.

— Конечно, он ведь твой альфа. Большой начальник, можно сказать, отец родной!

Налила еще одну крышечку. Все, сказала себе, эта будет последняя! Погоревала и хватит.

— Так и есть, — согласился парень. — Он меня от смерти спас, и я считаю его своим отцом. Вторым отцом, — поправил себя.

— Ну и черт с тобой, можешь не пить! — разрешила ему. Подняла голову, посмотрела на раскачивающуюся луну. Чувствую, эта дьявольская карусель утром выльется в демоническое похмелье! — Я тоже больше не стану. Расскажи-ка мне свою душещипательную историю на сон грядущий, — попросила своего невольного собутыльника.

Маркус поломался немножко, затем рассказал.

Оборотнем он стал три месяца назад, и если бы не Степан, то лежал бы он сейчас на том самом Новопоселковом кладбище под похожим венком, что примерял на себя этим утром.

— Врачи давали мне три месяца, не больше… Четвертая стадия, неоперабельный, — заявил Маркус, уставившись на меня черными как ночь глазами. — Приговорили и отправили домой. Умирать. И я лежал, умирал… Смирился уже, пока не появился Степан. Поговорил сперва со мной, затем с родителями. Рассказал о Серых и о Стае. Сказал, что шанс у меня еще есть, но я слишком слаб. Риск велик, но если я переживу мутацию, то болезнь отступит. Вернее, она больше никогда не вернется. Вы ведь знаете, что оборотни не болеют?

Покивала. Не болеют. Так же, как и мы, из Ордена Древних.

— И я захотел… Вернее, я просил его меня укусить, решив, что лучше уже так, борясь за свою жизнь, чем доживать эти месяцы без какого-либо шанса. Как видите, мутацию я пережил.

— Вижу. Сложно было?

Пожал плечами.

— Больно немного… Все менялось — тело, мышцы, кости. Меня словно ломали изнутри несколько дней подряд. Но по сравнению с тем, что я пережил до этого… Так, ерунда!

— Ерунда, — согласилась с ним, почему-то подумав о Димочке и о его измене. — Ты прав, такая ерунда!

— Степан многих спас, — продолжал оборотень. — И он… он… — в голосе слышалось даже не восхищение, а нечто похожее на обожествление. — Для многих он стал вторым отцом, и мы, не раздумывая, отдадим за него свою жизнь.

Замолчал, да и я… Я засобиралась домой. Подумала о работе и завтрашнем подъеме в семь утра — у меня тренировка — а потом о приезде Артема. Неожиданно поняла, насколько сильно продрогла на ночном ветру.

— Он вас любит! — сообщил мне оборотень, пока я размышляла, как встать с лавки и не потерять при этом свое достоинство. Мир перед глазами размеренно раскачивался.

— Любит? — фыркнула в ответ. — Дорогой мой мальчик, то, что он ко мне испытывает, называется совершенно другим словом!

— Любит! — уверенно заявил Маркус. — Как ни назови, это не меняет дело.

— А даже если и так, то… Даже если он и влюбился ненароком… Это он зря, так ему и передай! Мы несовместимы, как… — нормального примера у меня почему-то не нашлось. — Несовместимы, и все! Так что пусть не теряет времени — ни моего, ни своего — и найдет подходящую Пару из собственной Стаи. Оборотни с ведьмами… — покачала головой. — Дохлый номер!

— Сердцу не прикажешь, — отозвался Маркус, — особенно в нашем племени. Если уж кого полюбишь, то это на всю жизнь.

Поморщилась. Ну уж нет! Мне никто, никто не нужен! Только если донор для моего ребенка, но уж точно не из оборотней.

— Я вас провожу! — Маркус решительно подхватил меня под локоть, когда я поднялась. Попыталась одернуть длинную юбку и чуть не сверзилась с высокой платформы босоножек. — Домой вам пора, в кроватку, — добавил молодой оборотень.

— Хорошо, — покорно отозвалась я. Все же исхитрилась нагнуться и подхватить бутылку и фотографию. — Домой, так домой! А вот это, — кивнула на букет, — выкинь куда-нибудь, с глаз моих долой!

— Он больше не вернется? — быстро спросил Маркус. — Тот, кто его подарил?

— Не вернется. Только если не решит закончить жизнь самоубийством, что вряд ли… Но ты это… Своему пахану об этом ни слова!

— Конечно! — с готовностью отозвался оборотень, и я подумала…

Голову оторву, если проболтается!