Незавидная невеста

Оксана Гринберга, 2021

Я вовсе не хотела ехать на королевский отбор. Да и невеста из меня, выросшей в приюте, признаюсь, не слишком-то завидная. Но дядя предложил сделку, от которой мне уже не отказаться. Каждое пройденное испытание – это год жизни моего младшего брата, поэтому я отправляюсь в столицу, где собираюсь задержаться на отборе как можно дольше. А заодно не потерять свое сердце… Ну и голову тоже, потому что врагов у дяди хоть отбавляй, и выжить на том отборе будет совсем непросто.

Глава 4

В карете герцога Раткрафта оказалось… роскошно.

Куда более роскошно, чем в обитой бархатом и украшенной золотыми шторами исповедальне в часовне Святой Истонии, расположенной на территории нашего приюта.

Почему-то вспомнилось, как ее специально готовили к прибытию архиепископа Плесби и мне с другими девочками довелось туда заглянуть.

Его Преосвященство пробыл в Вильме ровно два дня, но нашел время навестить матушку-настоятельницу Тилинию. Отпустил грехи Сестрам, затем отведал в трапезной соленой трески с особым сортом пива — единственное, чем гордился наш остров, — и сыграл несколько партий в шахматы.

Затем, когда архиепископ отбыл восвояси, украшения с исповедальни сняли, золотые подушки вернули в дом тогдашнего губернатора, и все стало как всегда.

Холодно и аскетично, как любила говорить моя мама.

Зато роскошь из кареты герцога никуда деваться не спешила — я устроилась на мягком бархатном сидении, затем, не удержавшись, осторожно провела рукой по его покрытию, чем заслужила удивленный взгляд герцога.

И руку сразу же убрала. Вот еще!..

Тут карета тронулась, и я, повернув голову, уставилась в свое окно, решив не пялиться на хищный, волевой профиль сидящего рядом со мной мужчины. При этом продолжала вдыхать резкий аромат его парфюма — от него уже никуда было не деться, — и мои мысли почему-то стремились превратиться… в кашу.

Но я запретила себе и эти мысли, и эту кашу.

Мне нужно научиться вести себя раскованно и спокойно рядом с особами королевских кровей, сказала я себе. Потому что я приехала на королевский отбор, где придется показать себя с лучшей стороны.

Это означало не мямлить и не превращаться в кашу рядом с мужчинами из рода Стенвеев, чтобы меня не выставили оттуда в первый же день. Поэтому поездка в карете с герцогом Раткрафтом будет хорошей возможностью в этом потренироваться.

Решив, что мне помогут молитвы и наука сестры Инноренции, я сложила руки на коленях, собираясь обратиться к Богам. Но не успела, потому что герцог уставился на меня пронзительно-синими глазами. Вернее, сначала он посмотрел на мои руки, а затем перевел взгляд на мое лицо, и я увидела на его лице неподдельный интерес.

— И тут ко мне пришло озарение! — возвестил он с легкой улыбкой. — Я вспомнил, что однажды уже встречал юную леди Корнуэлл на одном из приемов, пока Бернард Корнуэлл еще… гм… не отправился губернатором в северную провинцию. Но уже тогда она отличалась, — склонил голову, — довольно-таки раскованным нравом. К тому же у нее были светлые волосы и округлые формы, что никак не совпадает с тем, что я имею удовольствие лицезреть перед собой…

— Это моя кузина, — сказала ему. — Но Абигейл не смогла приехать в столицу.

— Интересно, почему?

Вместо ответа, подозреваю, я покраснела — почувствовала, как кровь прилила к щекам. Не говорить же ему, почему!..

— По личным причинам, — наконец, выдавила из себя, — которые я не стану оглашать вслух. Это не моя тайна.

На это герцог кивнул. Его губы вновь тронула легкая усмешка, и я подумала, что для Джеймса Стенвея тайна Абигейл уже нисколько не тайна.

— Похоже, нрав у нее оказался излишне раскованным для того, чтобы принять участие в королевском отборе, — произнес он.

И я решила, что мне стоит быть с ним поосторожнее, так как герцогу Раткрафту не отказать в проницательности. Но тут, как назло, вместо того чтобы оставить меня в покое, он принялся задавать вопросы и начал с моих родителей. Поинтересовался, как так вышло, что нам не довелось встречаться до этого времени, потому что такую красавицу он бы обязательно запомнил.

И я подумала, что сейчас герцог узнает, кто я такая, и комплименты из его уст прекратятся.

— Нам не довелось встречаться до этого момента, милорд, — сказала ему, — потому что мой отец — бывший архимаг Норман Дорсетт.

Замерла на секунду, дожидаясь, когда изменится его лицо. Ну что же, он понял, о ком идет речь!

Впрочем, я тут же продолжила:

— Папа женился на леди Корнуэлл, но после свадьбы им пришлось уехать на север, на остров Хокк, где появились на свет я и мой брат. Правда, позже мои родители умерли. — Про приют решила ему не рассказывать. — Но затем на остров отправили губернатором моего дядю, и наша… гм… семья наконец-таки воссоединилась. А после того, как Корнуэллам пришло приглашение на отбор, дядя решил… В общем, я поехала вместо Абигейл, потому что королевское приглашение для нас очень большая честь!

— Значит, лично для вас, леди Корнуэлл, приглашение моего кузена — очень большая честь? — поинтересовался Джеймс Стенвей вполне любезно, и я уставилась в его синие глаза.

— Не только это, — сказала ему твердо, подумав, что его вопрос может быть проверкой. — Портреты вашего двоюродного брата развешаны в каждой из комнат дядиного дома. В моей тоже висит, и я… Я давно уже влюблена в короля Брайна!

Врать так врать! А заодно и сложить пальцы в особом знаке, защищавшем от гнева богов за ложь.

Потому что это была ложь во спасение Олли.

— Значит, в каждой из комнат? — усмехнулся Джеймс Стенвей. — Повезло же моему кузену! Кстати, я многое слышал о вашем отце, леди Корнуэлл!

После его слов я порядком напряглась, готовая к тому, что герцог вот-вот выльет на меня ушат грязи. Потому что папины идеи в Аронделе мало кому пришлись по нраву.

Отец мечтал открыть Грани, используя хранившийся в королевской сокровищнице древний артефакт — Сердце Пламени. Уверял всех, что, если Грани исчезнут, ничего страшного не произойдет. Вернее, ничего не произойдет, кроме того, что мы получим неведомые доселе возможности передвижения не только в новых мирах, но и в нашем.

И еще, что тот самый всплеск, произошедший около тысячи лет назад из-за вышедшей из-под контроля магии и давший толчок к образованию этих самых Граней, не повторится больше никогда. Потому что магические потоки стабилизировались и повторение катастрофы нам уже не грозит.

В подтверждение своим словам отец исписал несколько томов с математическими выкладками, разобрать которые было выше среднего ума. Я как-то пыталась, но не смогла, несмотря на папины объяснения, а позже его труды исчезли вместе с проданным неведомо кому домом.

Одно я знала наверняка — отец настаивал на том, что без Граней наш мир не погибнет. Да и воссоединение с драконами пойдет всем только на пользу.

Но его оппоненты в столичной Магической Гильдии сочли папины идеи не только вздорными, но и опасными для Арондела. К ним подключились еще и священники, осудив его за святотатство.

Все закончилось тем, что папу заключили под стражу. Затем был суд, на котором от него потребовали отказаться от ереси. Вместо этого отец отказался от магического сообщества, назвав их упертыми глупцами.

Нет, в тюрьму папу не посадили и на каторгу не отправили. Эти самые глупцы лишили его звания архимага, с позором исключив из Магической Гильдии и изгнав из столицы. Отцу пришлось уехать на север, а мама отправилась вместе с ним. Там родились мы с Олли, и, видят Боги, мы были счастливы в нашем маленьком домике в Вильме!..

— Я вас внимательно слушаю, — сказала я герцогу. — Смело говорите все, что у вас на душе!

Но вместо грязи он заявил:

— Ваш отец был гениальным магом и ученым, во многом опередившим свое время. Мне доводилось читать его книги. Особенно интересными показались работы по Магии Граней, и мне очень жаль, что я не застал то время, когда архимаг Дорсетт преподавал в Академии.

Услышав это, я растрогалась.

Но ненадолго. Ровно до момента, пока герцог не спросил, что на самом деле приключилось с моим багажом.

И мне снова пришлось скрестить пальцы, рассказывая — не вранье! — в какой страшный шторм мы попали по пути в столицу. И о пробоине — вранье! — из-за которой пришлось выкинуть за борт весь мой багаж, чтобы наш корабль не затонул.

Не говорить же ему, что моя кузина из зависти и по причине врожденной глупости испортила все мои платья, наказав Мадлен украсть деньги и украшения, а мы с дядей подписали договор, по которому я должна выставить Корнуэллов в столице в лучшем свете?!

Ведь на кону была жизнь моего брата!

— А ваша горничная, она тоже угодила в пробоину? — любезно поинтересовался герцог. — Или же ее выкинули за борт, как ненужный балласт?

Я вздохнула украдкой.

— Моя горничная, — сказала ему, — была настолько опечалена происходящим, что стоило нам сойти с корабля, как она тут же выразила желание отправиться в монастырь Святой Анны, чтобы обрести покой в своей душе. И я дала на это свое согласие. Кто я такая, чтобы стоять между ней и Богами?!

— А вы, леди Корнуэлл, все-таки решили поехать на отбор, потому что покой вашей души нарушен увлеченностью моим кузеном? Не зря же в каждой комнате вашего дома висит по его портрету.

Похоже, герцог порядком забавлялся на мой счет, нисколько не поверив истории об утрате багажа и отправившейся в монастырь горничной, но я все равно выдавила из себя улыбку.

— Именно так, милорд! Вы совершенно правы, — заявила ему, хотя на миг мне захотелось…

Меня терзали два совершенно противоположных желания — одновременно хотелось его придушить и в то же время все ему рассказать. Но первое было неугодно Богам, а второе шло вразрез с нашим с дядей договором.

Потому что лорд Корнуэлл обязательно должен вернуться в столицу, а Олли получить лечение до своего совершеннолетия.

И я улыбнулась герцогу еще шире.

Впрочем, оставив меня в покое, Джеймс Стенвей не придумал ничего лучшего, как переключиться на своих племянников.

— Скажите мне, малолетние вредители, — заявил он принцам, — чем вам так сильно не угодил секретарь графа Маклахана? Бедный Густав, он уже боится собственной тени! Жаловался, что вы не даете ему прохода. Итак, признавайтесь, что же натворил несчастный, из-за чего он стал причиной вашего повышенного внимания?

— Мы думаем, он заговорщик! — торжественно возвестил Дэнни. — Потому что он тайком встречается с послами из Зарейна. Мы сами это видели!

— Ах вот как! — усмехнулся герцог. — А почему же вы не подумали, мои маленькие друзья, что бедный Густав встречается с послами из Зарейна вовсе не тайно, а по приказу графа Маклахана? Того самого, кто входит в Ближний Совет вашего брата… Еще вчера в столицу прибыла младшая дочь правителя Зарейна. Их вероисповедание и традиции во многом отличаются от наших, но мы хотим, чтобы каждая из избранниц вашего брата чувствовала здесь себя как дома. — И посмотрел на меня со значением. — Именно поэтому с послами Зарейна ведутся длительные переговоры. Что вы на это скажете, разбойники?!

Разбойники, насупившись, промолчали, а дядя продолжил их распекать:

— К тому же вы сбежали от своего гувернера третий раз за эту неделю и обвели вокруг пальца стражу. Гувернер в полнейшем отчаянии, и я боюсь, как бы бедняга не наложил на себя руки. Вашу охрану брат грозится уволить, потому что им больше нет никакого доверия. Вы о них-то подумали?

Близнецы вздохнули и переглянулись, но герцог не собирался останавливаться:

— И что это еще за одежда? Почему вы, принцы династии Стенвеев, выглядите как свинопасы?

— Как конюхи, — не удержалась я, потому что мне стало жаль расстроенных братьев. — Свинопасы выглядят немного по-другому.

— Мы хотели, чтобы нас никто не заметил, — признался Том. — Решили не выделяться из толпы.

— Оделись, чтобы походить на Братство Голодных, — добавил Дэнни. — Потому что они…

— Они — невидимки, — подхватил его брат. — Они могут появляться и исчезать без следа. Это Тайная Гильдия, у которой есть устав и кодекс чести, и они никогда не выдают своих другим. К тому же они могут выследить кого угодно и украсть что угодно. Даже у Высших Магов!..

Тут мы въехали на вымощенную крупной брусчаткой улицу, и у Тома принялись клацать зубы. Он замолчал, а его дядя насмешливо произнес:

— Братства Голодных не существует, уясните это раз и навсегда! Никакой Тайной Гильдии в Аронделе нет. Это миф, который давно уже бродит по столице и бередит слабые умы. Я же надеюсь, что ваши к таковым не относятся, поскольку вы — Стенвеи. Поэтому выкиньте подобные глупости из своей головы!

Тут карета наехала колесом на большой камень, нас порядком подкинуло, и я, картинно ахнув, завалилась на герцога. Но сразу же отстранилась, принявшись извиняться, на что он галантно спросил, все ли со мной в порядке, а затем намекнул, что стоит поправить шляпку, потому что та немного съехала набок.

Впрочем, могу и не поправлять, леди Корнуэлл прекрасна в любом виде.

— Братство Голодных существует! — насупившись, заявил герцогу Дэнни, но мне показалось, что мальчишки порядком расстроились после его слов. Настолько, что вот-вот заплачут, словно их великолепный и уверенный в себе дядя собирался украсть у них детскую мечту.

— Милорд, мне кажется, вы кое-что обронили, — сказала я Джеймсу Стенвею, а затем протянула ему золотые часы в форме луковицы.

Задержалась на миг на них взглядом, успев разглядеть дарственную надпись на крышке: «От Бэсси», но тут же отвела глаза. Не мое это дело!

— Обронил? — удивился он совершенно искренне. — Интересно, когда только успел?

— Карета на что-то наехала, — пояснила я. — Наверное, выпали из вашего кармана.

У него не было карманов. Это я поняла, когда пыталась стащить те самые часы, которые обнаружила во внутреннем отделении его камзола.

— Надо же! — отозвался он, а затем, как и близнецы, уставился на меня во все глаза.

Но я лишь пожала плечами, затем с независимым видом стала перевязывать шляпку.

Ничего не знаю и знать не хочу — уронил, и все тут!

И пусть герцог вскоре вернулся к своему рассказу о том, что Братство Голодных — это всего лишь глупые выдумки — такие же, как и сказки, которые рассказывала принцам старая нянюшка на ночь, — я-то видела, как загорелись глаза Тома и Дэнни.

Судя по всему, дяде их настроения было уже не испортить. Что же касается меня, то я нашла вполне действенный способ не пялиться на его лицо, не смотреть на обтянутые дорогой материей тренированные плечи, загорелую шею и крепкие запястья, выглядывавшие из белоснежных манжет батистовой рубашки.

Вместо этого я стала с интересом рассматривать мелькавшие за окном красоты Стенстеда и делала это так долго и старательно, пока герцог не перестал распекать близнецов. Оставив их в покое, он снова обратил свое внимание на меня. Но вместо очередного допроса стал рассказывать мне о чудесах столицы.

Да-да, о тех самых подвесных садах — семи гигантских ступенях, на каждой из которых были собраны уникальные образцы растений из разных частей Арондела. Об огромных зданиях Королевского Театра Оперы и Балета…

Тут мимо нас проехала самоходная повозка, на которую я уставилась во все глаза, забыв, что именно хотела спросить о здании Оперы, и тогда Джеймс Стенвей, улыбаясь, поделился со мной принципами работы парового двигателя.

Но я не все поняла и принялась задавать вопросы. На этот он, поинтересовавшись, на самом ли деле мне интересно или же я только делаю вид — на что получил мои горячие заверения в том, что это в высшей степени увлекательно, — создал в воздухе несколько магических иллюзий, наглядно показывая, как внутри двигателя рождается сила, которая, в свою очередь, крутит ось ведущих колес…

Беседа настолько меня увлекла, что я и не заметила, как мы доехали до дворца. Потому что отец, я прекрасно это помнила, всегда говорил о том, что после появления Граней ослабевшую магию в нашем мире стала теснить наука, — и столичные чудеса как раз были тому подтверждением.

Тут наша карета миновала распахнутые золотые ворота, возле которых застыла стража с алебардами, после чего покатила по подъездной дорожке к дворцу.

Мы проезжали по чудесному саду, от красоты которого у меня перехватило дух. Я смотрела во все глаза на аккуратно подстриженные кусты, на мраморные статуи Богов и героев, золотые фонтаны и изумрудную зелень газонов, по которым расхаживали странные птицы с огромными разноцветными хвостами, похожими на распахнутые веера.

Павлины… Уверена, это были павлины, которых до этого я видела только в книгах!

Затем карета свернула к дворцу, и я смогла воочию узреть великолепное здание, фасад которого украшали двадцатиметровые изваяния главных Богов Арондела. Остановились, и я, опомнившись, закрыла рот, так как к нам уже спешили поджидавшие на мраморном крыльце лакеи в черных с золотом ливреях.

Но карету покидать мы не спешили, потому что, оказалось, близнецы захотели меня навестить. Причем сегодня же.

Дядя Джеймс, они ведь могут это сделать? Или же им нужно спросить разрешение у старшего брата?

— Спросить разрешение у вашего брата, конечно, не помешает, — заявил им герцог. — Но сперва вам нужно получить на это согласие самой леди Корнуэлл.

Услышав это, близнецы уставились на меня выжидательно.

— Конечно же! — сказала им. — Я буду только рада, если вы меня навестите. Но сначала вам придется извиниться перед гувернером и людьми, которым вы причинили беспокойство своим побегом, и пообещать им, что вы так больше никогда не будете делать. Затем извиниться еще и перед своим братом, он тоже за вас переживал. — Уж я-то знаю, за Олли я волновалась куда больше, чем за себя! — После чего сходить в часовню и хорошенько помолиться.

Брови герцога полезли вверх, а близнецы закатили глаза.

— Да-да! — сказала им. — Именно в такой последовательности, и никак иначе! После этого, если еще не придет мой черед предстать перед королем, я буду рада нашей встрече. Вы как раз покажете мне часовню, где я смогу возблагодарить Святую Истонию за то, что мне все-таки удалось добраться до столицы…

— То есть ваша горничная, отправившаяся в монастырь, этого за вас не сделает? — поинтересовался герцог, как мне показалось, с легкой ехидцей в голосе.

— Я собираюсь поблагодарить Святую Истонию лично, — произнесла я с достоинством, — потому что Боги любят персональное обращение. И вам, кстати, тоже не помешает…

На это глаза закатил уже он.

Наконец, принцы нас покинули, а герцог Раткрафт помог мне выбраться из кареты. Его прикосновения оказались на редкость приятными, но я… Нет же, на этот раз я не спешила превращаться в кашу — мысли о деяниях Святой Истонии очень мне в этом помогли! — и лишь улыбнулась ему вежливо.

— Если позволите, я провожу вас в Крыло Невест, — заявил он после того, как объяснил одному из слуг, что прибыла еще одна королевская избранница. Затем приказал тотчас же найти леди Виторину, главную распорядительницу отбора, и передать той столь благую весть.

— Буду только рада! — отозвалась я.

Мне почему-то не хотелось с ним расставаться. Наоборот, в его присутствии я чувствовала себя значительно увереннее, несмотря на весь его… гм… саркастический нрав.

— Заодно я бы хотел узнать, — произнес герцог, когда мы поднялись на крыльцо, а слуги перед нами уже распахивали огромные позолоченные двери дворца, — как вы это сделали.

— Что именно, милорд?

— Вытащили у меня часы, леди Корнуэлл! — усмехнулся он.

— Но вы же их сами обронили, милорд! — картинно возмутилась я.

— Ничего подобного, — возразил он. — При этом вы сняли мою защиту буквально за долю секунды, а потом поставили обратно. И сделали это так, что я не сразу и понял… Вернее, до сих пор в недоумении, как вам удалось это провернуть. А я ведь все-таки Высший Маг, леди Корнуэлл! — намекнул он. — Причем с отличием окончивший Академию Магии Стенстеда. Хотя рядом с вами я уже начинаю в этом сомневаться…

— Ничего не знаю, — сказала ему, поджав губы. — Ни о вашей Академии, ни о вашей защите, а уж тем более о Высшей Магии!

Тут мы вошли в гигантский холл, и я замерла, а сердце пропустило удар, потому что от увиденного у меня снова перехватило дух. Уверена, попроси у меня кто-нибудь описать то, что я лицезрела перед своими глазами, у меня попросту не хватило бы на это слов.

Оказалось, герцог до сих пор смотрит на меня выжидательно.

— Итак, леди Корнуэлл…

— Ой, а расскажите мне, что это за статуи? — спросила у него. — Никак не могу признать… Неужели это пять ипостасей Бога Дархи? Да-да, как раз по количеству магических Стихий…

— Не увиливайте, леди Корнуэлл! — улыбнулся он. — Я все еще жду вашего ответа.

Вместо этого я всеми силами попыталась выразить ему свой восторг от увиденного.

— Итак, что мы имеем, — наконец, констатировал Джеймс Стенвей. — Вернее, у вас имеется сильнейший магический дар, леди Корнуэлл! Похоже, вы унаследовали его от своего отца, архимага Дорсетта. При этом я чувствую довольно необычные колебания и вынужден признать, что ни с чем подобным я раньше не сталкивался!

— Ничего об этом не знаю, — вновь повторила я. — Мой отец давно уже умер, моя мама тоже, а магов на острове Хокк раз два и обчелся. К тому же мой дядя…

— Ваш дядя — сноб, — вынес свой вердикт герцог. — Именно таким я запомнил его в нашу последнюю встречу. Собственного дара у Бернарда Корнуэлла нет, магию он никогда не одобрял, и я серьезно сомневаюсь в том, что вы получаете надлежащее обучение.

— В чем-то вы правы, — отозвалась я. — Дядя не слишком-то одобряет магов, но это не мешает ему быть хорошим человеком. Он заботится о нас с Олли…

— Олли?..

— Это мой младший брат, Оливер, — пояснила ему. — Он серьезно болен, и дядя платит большие деньги, чтобы поставить его на ноги. Так что не смейте говорить о лорде Корнуэлле плохо!

— Я и не думал, — пожал герцог плечами. Затем сделал приглашающий жест, и мы пошли дальше.

Наш путь лежал в отведенное для избранниц короля Крыло Невест, расположенное, по словам Джеймса Стенвея, в восточной части дворца. Чтобы туда попасть, нам пришлось порядком поплутать по длинным галереям, один за другим минуя просторные залы, которые могли бы посоревноваться друг с другом роскошью своего убранства.

Наконец, мы попали в картинную галерею, где у меня снова перехватило дыхание. Настолько, что я даже остановилась, чтобы получше рассмотреть портреты королей и королев династии Стенвеев, и сразу не расслышала, что говорил мне герцог.

— Агата, — неожиданно позвал он. — Агата Дорсетт!

Повернула к нему голову — оказалось, Джеймс Стенвей снова улыбался.

— Вы забавная, когда открываете рот и смотрите на мир огромными изумрудными глазами, — произнес он.

На это я закрыла рот. Надо же, ну что за глупая привычка?!

— Я слышу, как к нам приближается леди Виторина, — добавил герцог. — Ее неодобрительные шаги не спутать ни с чьими другими… Ну что же, очень скоро нам придется расстаться, и я передам вас с рук на руки распорядительнице отбора. Но мы обязательно встретимся, Агата! Уже этим вечером, на балу по случаю его открытия. Думаю, мне причитается один танец за то, что я вас доставил в целости и сохранности…

— О чем вы сейчас говорите? — спросила я, окончательно запутавшись.

Он что, просит у меня танец?! Джеймс Стенвей, герцог Раткрафт просит танец у меня?!

— Я говорю о том, что вы хорошо влияете на моих племянников, леди Корнуэлл! — заявил он. Затем повернулся и поприветствовал подошедшую к нам пожилую даму. — Леди Виторина, посмотрите, кого я вам привез!

Она посмотрела, да и я тоже.

Седые волосы распорядительницы были собраны в строгую прическу и уложены на затылке. Черное платье полностью закрывало шею, из всех украшений присутствовала лишь одна маленькая аметистовая брошь на плече. Лицо леди Виторины было строгим, худые губы сжаты в тонкую линию, и на миг я засомневалась, способна ли она улыбаться.

Впрочем, куда больше меня заинтересовали ее руки. Потому что они были сложены именно так, как нас учили в приюте.

Выходило, что леди Виторина тоже имела отношение к Сестринству Святой Истонии.

— Милорд, — произнесла она полным достоинства голосом, посмотрев на герцога Раткрафта, — значит, вы привезли… — Уставилась на меня. — Леди Корнуэлл, не так ли? Последняя из невест нашего короля.

И самая незавидная, добавила я про себя. Впрочем, тут же спохватилась и, поклонившись, произнесла:

— Доброго вам дня, леди Виторина, и пусть Боги будут к вам благосклонны! Да, я прибыла на отбор самой последней. Но мы живем на северной оконечности Арондела, и письмо с приглашением пришло к нам с задержкой. К тому же по пути в столицу мой корабль угодил в шторм, и только благодаря помощи и заступничеству Святой Истонии…

Леди Виторина с явным интересом слушала мой рассказ.

На этот раз я не стала врать. Сказала, что вещей у меня с собой нет. Только этот саквояж, в котором лежат мой паспорт, приглашение на отбор и молитвослов. Горничной у меня тоже нет, но я готова предстать перед королем такой, какая я есть, и в том, что на мне надето.

Потому что стыдиться мне нечего. К тому же, молитвами Святой Истониии….

На это герцог, улыбнувшись, откланялся и ушел, заявив напоследок, что оставляет меня в компании леди Виторины и Святой Истонии. Нам троим явно есть что обсудить и без него.

— Монастырь и приют Святой Истонии на Хокке, не так ли? — поинтересовалась распорядительница, когда высокая фигура Джеймса Стенвея исчезла за дверью картинной галереи. Дождавшись моего положительного ответа, спросила: — Кто сейчас там настоятельница?

— Матушка Тилиния.

— А Старшая Сестра?

— Сестра Инноренция, — отозвалась я и украдкой вздохнула, вспомнив, как мне доставалось от излишне строгой монахини.

Леди Виторина снова окинула меня взглядом, после чего сказала, что обе ей прекрасно знакомы.

— Что случилось с твоей одеждой, дитя? — мне показалось, что голос распорядительницы потеплел.

— У меня нет другой одежды, — призналась ей. — Боги дали, Боги взяли… Но нас в приюте учили смиренно принимать их выбор.

На это леди Виторина склонила седую голову. Поразмыслив несколько секунд, произнесла:

— Следуйте за мной, леди Корнуэлл!

И я покорно отправилась за ней.

Джеймс Стенвей, герцог Раткрафт

Его кузен стоял, облокотившись на подоконник, возле окна в Малом Овальном Кабинете. Только что закончилось собрание Близкого Круга, пятеро советников покинули рабочий кабинет, но Джеймс все же остался, так как Брайн попросил его задержаться.

Им было о чем поговорить.

Впрочем, сперва король взял небольшую передышку, но от партии в шахматы отказался. Вместо этого подошел к окну и с явным интересом уставился в сад.

Джеймс, устроившись в мягком кресле возле неразложенного камина — как раз рядом с тем самым шахматным столиком, за которым они с двоюродным братом проводили достаточно времени, — нисколько не сомневался в том, что вид оттуда открывался интересный.

По дорожкам прогуливались прибывшие на отбор избранницы — по крайней мере, большая часть из них. Из своего кресла он видел лишь край сада, но от разноцветных платьев даже у него порядком рябило в глазах.

Вполне возможно, что под окнами Малого Кабинета прогуливались все двадцать четыре избранницы, тогда как двадцать пятая — Джеймс нисколько в этом не сомневался — первым делом отправилась разыскивать часовню, чтобы помолиться Святой Истонии или еще кому-нибудь из главных Богов Арондела.

Зато остальные специально выбрали эту часть огромного сада, словно стараясь привлечь внимание короля.

И они его привлекли.

— Как думаешь, которая из них? — повернув голову, спросил у него Брайн.

На это герцог Раткрафт привычно пожал плечами, но все же задержал взгляд на своем венценосном кузене.

Многие говорили, что они с Брайном похожи как две капли воды, разве что темный цвет глаз король унаследовал от покойной матери, уроженицы жаркого юга Арондела. К тому же Джеймс отрастил длинные волосы по негласному кодексу выпускников столичной Академии — еще одно отличие! — собирая их в хвост и тем самым подчеркивая свою принадлежность к Высшим Магам.

— Та, которую ты выберешь, — ответил он на вопрос кузена, потому что тот не спускал с него требовательного взгляда. — Впрочем, ты давно знаешь мое отношение к отбору. Ничего не изменилось, Брайн, и я до сих пор не вижу ни единой объективной причины для его проведения. Ты вполне мог выбрать себе жену и без этого фарса.

Их перепалка началась еще ранней зимой, когда Брайн объявил на совете о своем решении, и Джеймс так и не смог его отговорить, хотя всячески старался. Но Брайн вбил себе в голову, что для укрепления монархии и стабильности в стране им стоит вернуться к первоисточникам.

Он собирался возвести еще несколько храмов Всех Богов и часовен Святой Истонии в разных концах Арондела, а также возродить древнюю традицию королевских отборов — последний прошел во время правления его прапрадеда, — пригласив как принцесс соседних королевств, так и дочерей высших придворных.

Придворные игры — вот что, по мнению Джеймса, ждало его кузена в ближайшие пару недель, а вовсе не укрепление монархии и стабильности. И скорая женитьба на той, которая будет больше всех отвечать интересам Арондела.

Впрочем, кто ею станет, пока еще было неизвестно. Споры насчет кандидатуры будущей королевы тянулись вот уже пятый месяц — такие же бурные, как и обсуждение самой идеи отбора, — хотя Брайн старательно делал вид, что его выбор будет сделан сердцем и одобрен древним артефактом

— Я бы не отказался послушать, что мне подскажет умудренный опытом кузен, — усмехнулся король. Джеймс был всего лишь на несколько месяцев его старше, но Брайн любил подшучивать на эту тему. — Признайся, которая из них тебе приглянулась больше всего? Лично тебе, Джеймс, без соображений выгоды для Арондела.

— Все твои избранницы, без сомнения, прекрасны, — отозвался на это герцог уклончиво.

Еще до начала отбора он видел многих, а за последние пару дней успел оценить и остальных, но… В голове после сегодняшней неожиданной встречи поселился образ Агаты Дорсетт, который он никак не мог оттуда изгнать. Хотя, надо признать, всячески пытался.

Не получалось — не только до, но и во время заседания Ближнего Круга перед глазами время от времени вставало ее лицо. Он отлично помнил взгляд ее округлившихся от удивления зеленых глаза, приоткрытый рот, что, странным образом, показалось ему вполне милым.

Быть может, потому что он понимал: Агата Дорсетт обладала пытливым умом, ярким магическим даром и не напускным благочестием. Ко всему этому прилагалось чудесное личико и худенькая фигурка с приятыми округлостями в плавильных местах…

— Джеймс! — вырвал его из задумчивости голос короля.

Оказалось, Брайн подошел к креслу и смотрел на него с легким удивлением.

— Ты о чем-то меня спросил? — нахмурился Джеймс.

— Я только что говорил о Бэсси Берналь, — терпеливо произнес король. — Быть может, ты хочешь, чтобы я отпустил ее с отбора уже сегодня вечером?

К удивлению, мысль о недавнем разрыве с Бэсси, которой Джеймс был порядком увлечен, сейчас больше не причиняла ему ни боли, ни тревоги.

Ему было все равно.

— Делай как хочешь, — сказал он кузену. — Бэсси среди твоих избранниц, так что выбирать из них тебе. Но знай, она твердо намерена занять место на соседнем с тобой троне.

Именно это и стало причиной их разрыва — юная леди Берналь заявила, что ее устроит одна единственная партия и она не намерена размениваться по мелочам. Бэсси собиралась выйти замуж за короля.

— Думаю, я все же выставлю ее на втором испытании, — заявил на это Брайн. — На первом было бы довольно унизительно и для нее, и для ее отца, маршала Берналя.

— Мне все равно, как долго задержится на отборе Бэсси Берналь, — пожал плечами Джеймс. — Но ты должен трезво взвесить все за и против, если решишь сделать ее королевой. Подозреваю, характером она пошла в отца, а тот никогда и ни в чем не видел преград. На поле боя это, конечно, прекрасное качество, но в любви… Но тебе решать, Брайн! К тому же Бэсси поразительно красива, в этом ей не отказать.

Сказал и про себя отметил, что, опять же, нисколько не удивлен ее чудесной красоте, хотя, без сомнения, внешность Бэсси приковывала к себе мужские взгляды.

— Тогда кто? — вновь спросил король, на что Джеймс снова посоветовал ему принять взвешенное решение.

— Похоже, мой кузен твердо решил воздержаться от советов, забыв, что он не только мой первый советник, но еще и близкий друг, — с улыбкой произнес Брайн. — Впрочем, ты прав, я справлюсь с выбором и сам. Но скажи мне, Джеймс!.. До меня дошли слухи, что ты привез во дворец последнюю из приглашенных. Агату Корнуэлл, а вовсе не Абигейл.

— Мы столкнулись с ней случайно, когда я искал близнецов, — подтвердил он.

— Эта самая Агата Корнуэлл уже успела покорить два мужских сердца, — сообщил ему с легкой улыбкой Брайн.

— Чьих? — резко спросил Джеймс, за что кузен взглянул на него удивлением.

— Мои младшие братья, — усмехнулся король. — Явились перед началом совета якобы извиниться за свой побег и сказали, что уже выбрали мне невесту. Да, это та самая Агата Корнуэлл! А затем они ушли в часовню… — Брайн уставился на него задумчиво. — Ты не знаешь, что им могло там понадобиться? Вернее, мне пора уже вызывать реставраторов или же еще немного погодить?

— Подозреваю, им там понадобилось помолиться, — со смешком отозвался Джеймс. — Такое иногда случается… Так сказать, внезапная тяга к общению с Богами.

На это Брайн нахмурился.

— Не к добру такая тяга! — произнес он с озабоченным видом. — Отправлю-ка я к близнецам своего лекаря, пусть он их осмотрит. — А затем добавил: — Пожалуй, я пригляжусь к этой Агате Корнуэлл. Интересно, что в ней такого?

На это Джеймс неожиданно отметил, что его настроение, до этого вполне умиротворенное, несмотря на трехчасовой совет и несомненные проблемы Арондела, начало безвозвратно портиться.

И это нисколько ему не понравилось.

Поэтому, резко поднявшись из кресла, он приказал себе выкинуть леди Корнуэлл из головы. После чего, пересев за овальный стол, предложил кузену все же вернуться к насущным делам. Пусть совет уже закончился, но до вечернего бала еще далеко, так что у них оставалось время…

В городе стремительно распространялась смертельная зараза, и ее нужно было остановить как можно скорее.