По острию любви

Оксана Волконская, 2018

Инга – настоящая ведьма. Так ее прозвали за безрассудное поведение и умение всегда добиваться своего. Ярослав – рыцарь без страха и упрека, правильный и слегка занудный друг ее брата. Однажды ее афера свела их вместе, а потом судьба разлучила. Но что делать, если Ярослав вновь нужен Инге? Что это – очередной каприз или истинные чувства? Сможет ли Инга пройтись по грани и добиться взаимности? Ведь острые края так часто причиняют боль…

Глава 10. Сладкий огонь ревности или кулинарные подвиги

В первое мгновение Ярославу показалось, что он ослышался. Что? Ее ждет Глеб? Ту самую девушку, что еще каких-то полчаса назад смотрела на него голодным взглядом? Ту, которую он чуть не поцеловал?

В следующий момент картинка у него сложилась. Значит, вчера вечером Глеб был у нее. Как он там сказал, у своей девушки? У Яра зачесались кулаки. С Левицким он вместе вырос, и его, как говорила Лина, кобелиную натуру знал прекрасно. Другом он был хорошим, а вот возлюбленным не очень. Ему просто всегда было пофиг на чувства, он встречался скорее ради удобства, ну и, чего уж скрывать, секса. А девушки почему-то все равно к нему липли, а потом страдали. И вот эта вот циничная тварь сейчас встречается с Ингой, не всегда адекватной, но очень милой, той самой, которая всего пару дней назад плакала из-за каких-то котлет? А потом будет плакать из-за Глеба, несмотря на долгие годы знакомства с ним. Только через его труп!

— Куда-то собрались? — резко поинтересовался Ярослав, решив поговорить с другом наедине.

— Да! В кино, — Инга счастливо улыбнулась, а у парня резко возросло желание выбить кому-то зубы. Совсем недавно Левицкий предлагал позвать ее на просмотр, и он это сделал. Встречались ли они на тот момент? И если да, то с кем тот вечер провел Глеб? Мужская солидарность солидарностью, но своих обижать нельзя.

Пока Ярослав рассуждал на тему «своих» и «чужих», «льзя» и «нельзя», Инга уже убежала. Пришлось в гордом одиночестве идти на стоянку. Чтобы стать невольным свидетелем того, как Глеб устремился девушке навстречу и легонько поцеловал в губы. А потом встретился взглядом с Ярославом, стоящим в десятке шагов, и усмехнулся.

Строганов услышал какой-то странный звук и не сразу сообразил: он так сжал челюсти, что зубы заскрипели. Ему стало жарко, даже показалось, что от него вот-вот пойдет пар. И этот бабник целует малышку Ингу, а, может, и спит с нею? Да ни хрена, он это прекратит! Непременно. Может, даже сегодня поговорит с Глебом.

И вовсе не имеет значения, что в тот момент, когда друг поцеловал Ингу, Ярослав ощутил жгучую смесь ярости, зависти и желания засадить кого-то в подвал, подальше от бед и глупостей. Это совсем неважно. Он просто хочет ее защитить.

***

— Только не дергайся, он смотрит, — вместо «привет» заявил Глеб и, не дав Инге опомниться, запустил руку ей в волосы и легонько поцеловал в губы. Хоть это и был спектакль, стало жутко неловко, словно она целовалась с Кириллом. Вроде ничего особенного, почти «чмок», но хотелось скорее отстраниться. Это чувство усиливало и осознание, что на них смотрит Ярослав. Она не была скромницей или пуританкой, но поцелуй смутил. И пусть даже Строганову плевать, ей все равно некомфортно. Словно она изменяла мужу на глазах самого благоверного, соседей, полиции нравов и собственных родителей.

— Расслабься, — прошептал Глеб, проводя пальцем по ее щеке. — Ты первая баба, которая в моих объятиях превращается в истукана.

Он усмехнулся, взял девушку за руку, подвел к машине и приоткрыл дверцу, помог забраться на сидение, потом еще наклонился к ней.

— Ты не перегибаешь? — заволновалась Инга. — Вдруг он решит, что ты мне идеально подходишь?

— Я? — Глеб не сдержался и заржал. — Детка, да ты шутишь? Я буду последним мужиком, которого он подпустит к тебе.

Затем захлопнул дверцу, приветственно махнул все еще наблюдающему за ними Ярославу и уселся на водительское место.

— Так, я договорился со своим другом, он шеф-повар, сейчас к нему поедем, — распорядился он.

— А может не надо?

— Никаких не надо! — горячо возразил Левицкий. — Яр любит вкусно поесть. Тетя Вика готовит так, что пальчики оближешь. Если даже тебе не удастся его охомутать, я хочу наконец есть у тебя нормально. Меня задолбало готовить самому.

— Я тебя и не заставляю! — надулась девушка.

— Но кушать-то мне хочется. И да, кстати, — вспомнил он, — с Аськой придется мириться полностью. Хоть она и сама сглупила в той истории, ты слишком резко ей сказала, что она во всем виновата. А Аська — дополнительный козырь в охмурении ее брата.

— Я понимаю, — понурилась Инга, вспоминая, как, услышав Асины вопли: «Это я во всем виновата» в момент, когда раненого Яра оперировали, не сдержалась и резким тоном подтвердила эту фразу.

— Вот и умница, — во все тридцать два улыбнулся Глеб. — А теперь рассказывай, что там у вас сегодня было. Со всеми подробностями, особенно интимными.

— Это еще зачем?

— Нужно же мне знать, как дальше действовать и насколько далеко мы продвинулись, — аргументировал Левицкий.

— Такое ощущение, что ты мой сутенер, — хмыкнула подруга.

— О да, детка, — пошло подмигнул он. — Вот только ты товар эксклюзивный и отдам тебя особенному клиенту за самую высокую цену — жизнь.

Инга расхохоталась. Неудивительно, что этого человека она любила почти так же, как и родного брата. Словно прочитав ее мысли, он добавил:

— Блин, Ингусь, надеюсь, этот спектакль долго не продлится. Иначе меня Яр убьет. Да и целоваться с тобой как-то… Не обижайся, но я словно сестру целую. Почти инцест, блин.

— Зато несчастная любовь нам с тобой не грозит, — развеселилась Инга. А на грани сознания буйствовало беспокойство: как же этот дурдом воспринял Ярослав? И не сделали ли они только хуже?

— Ты не отвлекайся, рассказывай давай!

— А что тут рассказывать-то? — не хотела колоться девушка.

— Инга! — прикрикнул он.

Пришлось делиться впечатлениями и выводами от этого дня. И кто бы сомневался (словно она могла рассчитывать на что-то иное), Глеб заржал, громко и от души.

— То есть мы сейчас нашему зануде основательно подпортили репутацию? Ты просто исполнила мою мечту детства, спасибо. А ты у нас, значит, теперь изменщица? А я наглый, молодой, коварный любовник? Мне нравится эта композиция. Это будет еще веселее, чем я думал!

Инга закатила глаза — в этом был весь Глеб. Для него жизнь часто превращалась в игру, порой на грани допустимого. Он любил режиссировать ситуации и наблюдать за реакциями людей, да и в своих песнях он тоже был на грани — нормальности и безумия. У Левицкого, как у алмаза, было множество граней — и каждая из них была настоящей. Таких, как он, либо любишь, либо ненавидишь. Третьего просто не дано.

— Я тебя сейчас тресну! Ты хуже любой сплетницы!

— Не ворчи, дай позлорадствовать. Я, может, всю жизнь мечтал понаблюдать за тем, как всезнающий Ярослав Строганов тыкается как слепой котенок.

— Да ты прямо злобень, Глебчик, — покачала головой девушка. Она знала, что друг хочет как лучше, но сам факт рассказов обо всем в деталях угнетал — даже Василина знала не все. А Глеб требовал подробности и веселился над тормознутостью Яра.

— Я не злобень, сама знаешь, он среди нас был самым старшим, самым правильным и умным. Дай насладиться его фиаско.

Конец ознакомительного фрагмента.