Жизнь людей глазами животных. Дачные истории

Оксана Богачева, 2012

Море смеха и нелепых жизненных ситуаций ожидает главных героев на дачном отдыхе. А если учесть, что главные герои – домашние животные, то и отдых их хозяев (молодой и влюбленной пары) с каждым днем становится неординарным и непредсказуемым. И смех! И слезы! И любовь! Всего этого настолько много, что чаша жизненных весов всегда перевешивается в сторону самых искренних и нежных чувств, как у людей, так и у животных. Этот рассказ первый из серии «Жизнь людей глазами животных». Речь, эмоции, способность к мышлению, анализ и планирование различных ситуаций, приводят питомцев, а с ними и все, что их окружает, к комическим результатам. Если Вам грустно? Если Вы устали от жизненных проблем? Этот маленький ироничный рассказ станет огромной таблеткой счастья в самый тоскливый и дождливый день Вашего жизненного существования. Животные окружают людей не только для радости, которая тонет в потоках нежности и заботы. Животные влияют на сам ход жизни людей, меняя его всегда к лучшему.

История вторая. Знакомство

— Какая же это дача? Сплошная трава гулливерского роста! — бурчала Нюшка, пытаясь высвободить пухленькую заднюю лапку из клумбы с петуньями. После чего она попыталась встать на задние лапки и осмотреться вокруг, но толстенький животик перевесил, и розовая милашка упала носом в цветы.

— Тьфу! Тьфу! Тьфу! У меня уже весь пятачок зеленый! — закричала она.

— Апчхи! Апчхи! А-а-а… — сладко чихнула Шушка и отпрыгнула в сторону, подальше от желтого цветка. — Апчхи!

— Будь здорова, подружка, — пожалела ее Нюшка.

Но Шушка не слышала. Она упала на животик и стала мордочкой тереться о траву. Затем спрятала носик в лапки.

— Нашла время для игр… — продолжала бурчать Нюшка, наблюдая, как ее подружка катается по траве. — Ни дорог, ни даже тропинок… Джунгли! Потеряемся и помрем молодыми, так и не познав всех прелестей загородной жизни. А она играется…

Нюшка пятачком нервно поправляла зеленую кофточку, напяленную на ее упитанное тельце хозяйкой-стилистом.

— Ну на фига мне эта салфетка с дырой посередине? Из-за ее подозрительного цвета меня вообще не найдут… Помогите!.. Погибаю во цвете лет!.. Протухну, как рагу из капусты…

— Я играю?! — послышался не менее возмущенный крик Шушки, не обращающей никакого внимания на причитания и всхлипывания подруги. — Ничего себе заявочки… Играю!.. Как ты могла такое подумать? И это моя самая лучшая подруга… Можно сказать, сестра…

После этих слов Шушка так смачно и громко чихнула, что Нюшка от испуга вздрогнула, замолчала и выпучила глаза.

— Разве не видно, что я болею… — слабеющим голосом ответила Шуша, театрально закатив глаза под веки. — Я бо-ле-ю… Мне пло-хо… Я у-ми-ра-ю…

Шушка медленно и настойчиво умирала на глазах подруги, почти сестры, которая с любопытством разглядывала ее через хворостинку. Разросшийся куст неизвестного пушистого растения, покрытого яркими желтыми цветочками, мешал ей своими ветками и мохнатыми листиками, но любопытство взяло верх, и, несмотря на неудобства, Нюша всё же успокоилась и стала внимательно слушать.

— А что такое аллергия? — спросила Нюшка.

Шушка капризно спрятала мордочку в лапки и промычала:

— Нюша, ну нельзя же быть такой неграмотной… И что бы ты без меня делала?..

Затем, почесав мордочку о траву, добавила:

— Это когда нюхаешь что-то хорошее и полезное, а тебе от этого плохо и вредно.

Нюшка обвела глазами всю дачу. Крагом всё цвело и пахло.

— Да тут везде всё плохо и вредно. Понюхай! — и она протянула Шушке под нос желтый цветочек, который щекотал ей нос.

— Ка-ра-ул… Убивают! — заорала Шушка, отбиваясь от цветка лапами.

— Кто убивает? Кого? — спросила Нюшка, недоуменно смотря на нее.

— Меня убивают! Ты убиваешь! — орала Шуша снова и снова, закатывая глаза к небу. — Ох… Ох… Ох… В такие молодые годы… Еще не пожила на свете, и уже…

Шуша театрально стонала, прикрыв мордочку лапками. Ее ушки дрожали, а животик всхлипывал от страданий.

— Пять минут… — спокойно сказала Нюша.

Она развернулась к Шуше спиной и смело зашагала по травке напрямую к маленькому деревянному домику — туда, куда люди выгружали свои вещи. Не найдя тропинки, она решила сама проложить дорогу к своему спасению. Подминая под себя всё, что росло на ее пути, она твердо и смело двигалась к намеченной цели — домику.

Шушка перестала умирать и обиженно смотрела на удаляющийся хвостик поросенка.

— Не поняла… Ты куда?! — крикнула она вслед подруге. — А я?..

— Уже пять минут… — громко, чтобы подружка услышала, повторила Нюшка.

— Что пять минут? — переспросила та.

— Ничего, — таинственно ответила Нюшка, продолжая браво вышагивать по направлению к домику. — Ничего.

— Нет уж, скажи.

Шушка забыла, что умирает, вскочила и побежала вслед за ней. Она капризно топала лапками, покусывала поросенка за ляжки и демонстративно жалобно повизгивала. Нюшка делала вид, что не замечает.

— Хорошо. Скажу, — Нюшка решительно развернулась, помяв попкой маленький беленький цветочек. — Вспомни: когда хозяйка накрасила тебе ногти не тем цветом, которым ты хотела, ты тоже умирала.

— Конечно. Она выбрала сиреневый лак, — стала оправдываться Шушка. — Какой позор! Он совсем не подходил к моему благородному красному окрасу.

И Шушка, как истинная красавица, скромно выставила свои холеные лапки напоказ всему миру и на свое любование.

— Посмотри. Посмотри, как вульгарно! Я не умерла лишь потому, что мы уезжали в эту глухомань, где истинную красоту способен оценить не каждый… — она осмотрелась по сторонам и добавила: — Практически никто…

— Ладно, — согласилась Нюшка, внимательно рассмотрев ее ногти. — Может, ты и права, было от чего умереть, но…

— Что?.. — не расслышала Шушка.

Нюша, не давая ей опомниться от услышанного, продолжала:

— Вспомни еще один случай. До ногтей. Тебе купили на рынке домашнюю, дорогую-дорогую сметанку… — и Нюшка от сладких воспоминаний чуть не проглотила собственный язык. — А ты отказалась ее кушать и снова кинулась умирать.

— Да меня чуть не отравили! Я еле спаслась. Ты хоть знаешь, сколько в ней холестерина?

— Чего? — не расслышала Нюшка.

— Калорий! — добавила Шушка.

— Чего? Чего? — снова не дослышала Нюшка.

— Да так, долго объяснять… Это то, чего не видно. Но когда того, чего не видно, много, оно убивает.

Шушка застыла и задумалась. По ее глазам было видно, что и она сама ничего не поняла из того, что сказала.

— Сметана убивает? Ну знаешь… От твоих слов я и сама скоро умирать начну, — и Нюшка недоверчиво покачала головой. — Ой-ой. Тревожно мне за тебя, подруга. Сметана… Лак… А теперь еще и аллергия… Ты с каждым разом умираешь на пять минут дольше. Если не бросишь умирать, времени на жизнь и вовсе не останется.

Шушка обиженно наклонила голову и надула губки.

— Я такая ранимая. У меня такая тонкая, хрупкая душевная организация, — заскулила она, нежно облизывая поросенку пятачок.

— Что у тебя тонкое и хрупкое? — переспросила Нюшка.

— Организация! — крикнула ей прямо в ухо Шушка, продолжая жалобно поскуливать и зализывать подружку своим языком. — Ах, тебе не понять… И вообще… Тебе нужно обратиться к врачу. Ты плохо слышишь.

Нюшка пыталась спрятать свой пятачок от назойливых ухаживаний Шушки, но у нее это плохо получалось.

— Почему это я плохо слышу? Я очень даже хорошо слышу. И не надо так орать, — спокойно сказала Нюшка, почесывая оглушенное ухо.

— Тогда почему ты постоянно переспрашиваешь?

— Потому что многого не знаю. А ты — самая умная собачка, которую я видела в своей жизни.

Нюшка говорила нежно, хитренько и мягко. Она знала, как успокоить свою подружку и вернуть ее к жизни, в очередной раз спасая от неминуемой смерти.

Шушка выпрямилась, перестала скулить, поправила розовый бантик, смахнула пыль с сиреневых ноготков и, задрав свой бритый нос к небу, гордо прошагала мимо Нюшки к домику.

— Да! Я такая! — хвастливо сказала она, виляя своим начесанным хвостом во все стороны. — И только моя невиданная скромность мешает мне прославиться.

— Ожила… — выдохнула Нюша. — И куда аллергия подевалась?

— А сколько собак ты знала в своей жизни?

Неожиданный вопрос Шушки заставил Нюшку вновь вздрогнуть.

— Ну… — замычала она.

— Сколько? — вновь спросила ее Шушка.

— Ну… Много.

— Сколько много? — не унималась собачка.

— К врачу пойдем вместе. Ты тоже постоянно переспрашиваешь, — Нюшка решила перевести разговор на другую тему, но Шушка этого явно не хотела.

— Много — это много, — начала Нюшка. Ей не хотелось признаваться, что кроме Шушки в ее жизни не было ни одной знакомой собачки. Ни умной, ни глупой, никакой… Да и подругу не хотелось расстраивать. Ведь она так собой гордилась! К слову сказать, Нюшке нравилась Шушка такой, какой была: нескромной, немного хвастливой и балованной. С ней всегда было интересно и весело. Она рассказывала о том, чего не знала; показывала то, чего никогда не видела. Ее фантазии были смешными и оригинальными.

Нюшка набрала много воздуха в ротик и выдохнула через пятачок. В этот момент она напоминала собой розовый толстенький паровозик, выпускающий пар из трубы. Этот фокус всегда смешил Шушку до слёз. Сработало и на этот раз…

Шушка расхохоталась и радостно запрыгала вокруг подруги, ломая и затаптывая всё цветущее и растущее.

Нюшка облегченно вздохнула. Они обнялись.

— А тебе идет зеленое, — как бы невзначай сказала Шушка.

Они запели:

— Жили-были две подружки.

Хрю. Хрю. Хрю.

Две подружки-хохотушки.

Хрю. Хрю. Хрю.

Не мечтали, не гадали.

Хрю. Хрю. Хрю.

Вдруг на даче оказались.

Хрю. Хрю. Хрю.

Вот так, весело, с песенкой, Нюшка и Шушка подкрались к домику.

Нюшка от радости, что наконец таки добрались, а Шушка, скорее, от эстетического приступа, закричали в два голоса:

— Ах, какая прелесть! Какой чудесный домик!

Сказали — и ломанулись в открытую дверь, причем сразу вдвоем.

— Я так и знала… — послышался из угла недовольный Шушкин голос. — Я так и знала. Одна спальная комната, и нет ванной.

— Зато есть огромная кладовая, и в ней много продуктов, — радостно заметила Нюшка.

— А ковры? Где ковры? Они что себе думают? Если много травы, то и ковры не надо стелить? Я что, как сирота, на голом полу спать должна?..

Шушкин монолог прервал Нюшкин заливистый смех.

— Вот объясни, чего ты смеешься? У меня, можно сказать, трагедия, душевная травма. А она смеется… — обиделась собачка.

— На голом полу… На голом полу… Ха-ха-ха… — не успокаивалась Нюшка.

— Я, может быть, немного и приукрасила. Но только лишь самую малость. А тебе смешно.

— Это ты подушку хозяина называешь голым полом? — спросила Нюшка.

Шушка всем своим видом показывала, что не слышит.

— Да ты и в игрушки играешь на его кровати, — продолжала разоблачение Нюша.

Шушка становилась всё более и более глухой.

— А если честно, то ты и кушаешь…

— Ну хватит. Скажи, что я еще и в ту…

— Чего не видела, того не видела. Врать не буду, — заикаясь от смеха, сказала Нюша.

— А тебе лишь бы много продуктов было, а комфорт ни к чему, — сказала Шушка и села прямо на голый пол.

Она тяжело вздохнула и опустила голову. Бантик повис. Глазки потускнели.

— Только не умирай. Два раза за один день будет многовато, — серьезно сказала Нюшка и достала из своей корзинки припрятанную для особого случая конфетку. — На. Это тебе поможет.

— Не думаю… — умирающим голосом ответила Шушка.

— Вот и правильно. Не думай. Просто съешь, — поддержала подругу Нюшка и добавила: — Не думай. Хоть отдохнем немного.

Шушка неохотно развернула конфетку. Она ее рассмотрела со всех сторон, и понюхала, и полизала, и лапкой потрогала.

— Если не хочешь, не мучай продукт. Я и сама съем, — не выдержала хрюшка.

— Ты же знаешь, что я люблю шоколадные конфеты, — капризничала маленькая собачка. — А это карамелька…

— Ну, извини…

Нюшка большими шагами направилась к конфете с твердым решением съесть ее. Но не успела она сделать первый шаг, как конфета исчезла.

— Ню-финь-ка. Прош-ти, — Шушка пыталась говорить с приклеенной к нёбу конфетой. — Это у меня нерф-ное. Это проф-дет.

— Будем надеяться, что пройдет… — вздохнула хрюшка и села рядом, обняв подругу за плечи. — Будем надеяться. Хотя… а если случай хронический?

— Фто? — не расслышала Шушка.

— Ничего, родная, ничего. Свежий воздух, ключевая водица и…

Нюша перестала говорить. Ее глаза заметили в углу комнаты стол, на котором стояли банка с деревенской сметаной и крынка молока. В животе заурчало от голода. Вдруг захотелось кушать.

— И фто ефё, продол-фай, — разбудила ее Шушка.

Нюша хитро улыбнулась.

— А так же экологические продукты и дом из экологически чистых строительных материалов, таких как дерево, помогут тебе подлечить расшатанную городом нервную систему.

Шуша вылизала мордочку язычком и серьезно посмотрела на свою подругу.

— Это ты по телевизору слышала? В программе «Здоровье»?

Нюшка, не раздумывая, согласилась:

— Именно!

— Вот видишь! Я всегда говорила. Умная передача. Можно вылечиться даже от того, чего и не было.

— Это точно, — подтвердила хрюшка.

Жизнь к Шушке возвращалась. Бантик поднялся и, подобно флюгеру, стал вращаться во все стороны, повторяя движения головы хозяйки. Хвост, то есть хвостик, был трубой, а нос по ветру.

— Гав, гав, гав.

Грудь вперед.

Гав, гав, гав.

Шушка идет!

Гав, гав, гав.

Как хороша!

Гав, гав, гав.

Как я умна!

Шушка лизнула подругу в пятачок и побежала на улицу.

— Пожалуй, это неизлечимо, — сказала ей вслед Нюшка — Но будем надеяться. Как-никак свежий воздух, ключевая вода…

Не успела Нюшка, договорить, как…

— Ой! Ой! По-мо-ги-те… За мной летает какая то жуж-жалка… Ай! Ай! Ай!.. Она меня укусила в нос! Нюша… Я умираю…

— Нет, у нее это хроническое… — с горестью выдохнула маленькая толстенькая хрюшечка и с досадой посмотрела на крынку с молоком.

— У-ми-ра-ю… — голос Шушки становился всё слабее и слабее. — Честно, честно у-ми-ра-ю…

— Верю, верю, — бурчала Нюшка, вытаскивая из своей корзинки еще одну вкусную заначку. — Ну уж нет. Я-то умирать на этой даче просто так не собираюсь. Но, видно, всё идет к тому, что придется похудеть.

Карамелька была такой вкусной, хотя и растаявшей… О более желанном липком и сладком продукте и мечтать нельзя было. Хрюшка испытала неземное пищевое удовольствие. Она облизала обертку от конфетки и добавила:

— Точно похудею, и причем… насильно.

Не успела хрюшка перевести дыхание, как за ее спиной завизжал знакомый голосок:

— Я так и знала. Ты опять кушаешь. У меня несчастье за несчастьем, кусок в горло не лезет, шишка на носу, репей на ухе, а ты всё ешь и ешь.

Нюшка от такого нахальства чуть не упала на экологически чистый пол.

— Это у тебя кусок в горло не лезет? А кто мою конфетку съел?

— Пять раз, — спокойно сказала Шушка. — Пять раз.

Собачка, не замечая замешательства подруги, стала шарить по углам комнаты и принюхиваться.

— Что пять раз? — спросила Нюшка.

Шушка продолжала обнюхивать углы. Затем, как бы между прочим, сказала:

— Ты сегодня кушала пять раз.

Нюшка растерялась.

— У меня растущий организм, — стала оправдываться Нюшка.

— Что-то я не заметила, чтобы он рос. Разве что в…

— А у тебя ноготки бешено-сиреневого цвета, — успела вставить подруга.

На этот раз опешила Шушка:

— А я… А я…

Шушка не знала, что ответить, оттого начала заикаться.

— А тебе вовсе не идет зеленый цвет. Ты в нем как большая лягушка.

Шушка чувствовала себя удовлетворенной. Как же! Уж кого-кого, а себя она считала эталоном вкуса и стиля.

— Ну… Это не новость. Мне и самой этот прикид не по душе. Всё тянет. За всё цепляется.

Нюшка, простота народная, даже и не отреагировала на Шушкины колкие замечания по поводу ее одежды.

— Ты не поверишь, подружка, — добродушно, как ни в чём не бывало продолжала она. — Ведь именно этот балахон такого подозрительно зеленого цвета вызывает у меня нездоровый аппетит.

— Как это? — искренне удивилась Шушка.

«Клюнула», — подумала хрюшка и улыбнулась: — Как, как… Ты же знаешь.

— Что знаю? — с любопытством спросила Шушка.

— Ну, что зеленый цвет успокаивает и настраивает на лирический лад.

— Ну…

— Без ну… Просто успокаивает.

— И при чём здесь еда?

Шушка стала потихоньку сомневаться.

— Чем больше я успокаиваюсь, тем больше я ем! — Нюшка, переполненная гордостью за собственное умозаключение, важно прошагала мимо подруги в сторону стола, где находилась банка с деревенской сметанкой. — Вот смотри. Сейчас я ее съем, сметанку эту. И в этом виновата не я, а «кафтюлька».

Нюшка схватила зубками край скатерти и потянула на себя. Скатерть не поддавалась. Тогда хрюшка позвала на помощь онемевшую от любопытства Шушку:

— Что стоишь? Помогай!

Шушка подбежала к подружке и вместо того, чтобы впиться зубами в скатерть, схватила Нюшку за зеленую распашонку и стала изо всех сил оттягивать ее от стола. Нюшка визжала и брыкалась. Ее пухленькие лапки пытались схватиться за всё, что попадалось по дороге. А по дороге попалось немало… Корзинки, в которых хозяева перевозили любимых питомцев. Набор садовых инструментов. Целлофановая сумка с поношенной дачной одеждой. И удочка, та самая удочка, с новой леской и новым крючком.

Нюшка схватилась за корзинку, которая толкнула инструменты, которые, падая, зацепились за сумку и скатились на скромно стоящую у стены удочку…

Говорить о том, что всё происходящее сопровождалось резким и неприятным поросячьим визгом, металлическим бряканьем и собачим рычанием, пожалуй лишнее. Всё и так понятно.

Когда хозяева испуганно вбежали в домик, думая, что началось землетрясение, сорванцов и след простыл. Они тихо и незаметно спрятались под кустом смородины, наблюдая, как хозяйка успокаивает хозяина, нервно распутывающего очередную новую испорченную леску. После чего внимательно слушали его мужское мнение по поводу своего большого пальца, в котором засел крючок, подобно занозе…

— Что сказать? Открытие дачного сезона удалось! — констатировала Нюшка. — А всё ты…

— Я? — возмутилась Шушка. — Ты уронила корзину, а я виновата?

— Я спасала свою шкуру. Это инстинкт. Он присутствует у всех полноценных животных. Вместо того, чтобы тянуть скатерть со стола, ты ухватилась за мою рубашенцию. Я подумала, что ты сошла с ума, и стала спасаться всеми доступными способами, — тараторила Нюшка. Осмотрев себя с ног до головы, она добавила: — Кстати, а где моя рубашка? Я совсем голая…

И Нюшка застыла, подобно Венере Милосской. Одной лапкой она стыдливо прикрыла животик, а второй лапкой закрыла пятачок.

— А тебе идет. Даже эпатажно смотришься. Эдакий дачный гламур…

Шушка давно хотела вставить эти красивые модные слова в свою речь, но как-то повода не было. И вот свершилось! Сами слова, а не их смысл, о котором она только догадывалась, нравились ей и будоражили ее благородное воображение. Однажды на показе мод, куда хозяйка ее регулярно таскала, непринужденно подцепив под мышку и нарядив в безумные одеяния, она услышала магические, сказочные слова.

— Серж, душка… Ты сегодня неотразим… — говорила хозяйка, целуя незнакомца в щечки. — Из тебя так и прет харизма… У меня от нее дрожь.

Шушка еще долго смотрела вслед человеку, напоминающему пугало из передачи «Сельский час», и никак не могла найти харизму и то место в нем, из которого она перла… Но слово! Какое красивое слово! Судя по тому, как все присутствующие его любили и хвалили, харизма была большая. Не найдя правильного объяснения, Шушка логическим путем сделала свои выводы: «Чем непонятнее, тем харизматичнее».

Нюшкин образ вызвал у нее именно такие чувства.

Но на Нюшку Шушкины утешения, красивые, но не совсем понятные, не подействовали. Не дав Шушке договорить, Нюшка вскочила и стала визжать, забыв, что они прячутся.

— Эпатажно?! Гламур?! Словами прикрываешься? Быстро отвечай, зачем меня оголила? — визжала хрюшка. — Забирай свою харизму и за…

— Нюша… Нюша… Не кипятись. Я ведь о фигуре твоей очень забеспокоилась. О здоровье, — залепетала собачка. — Вспомни, о чём мы говорили до того, как ты полезла за сметаной? — и Шушка посмотрела на подружку гипнотическим взглядом. — Ну? Вспоминаешь?

Нюшка замерла, изо всех сил стараясь вспомнить, но не смогла. Или делала вид, что не смогла.

— Ладно. Не тужься. Я сама тебе напомню. Про то, как на тебя действует зеленый цвет. Вспомнила?

— Я хочу кушать… — тихо и как-то жалобно ответила Нюшка.

— Значит, вспомнила… — обрадовалась собачка и продолжила: — Я, как твой единственный и настоящий друг, решила тебя спасти от насильственного аппетита.

— Не дала сметаны и порвала одежду? — подвела итоги Нюшка. — Помощь что надо!

— Убрала зеленый цвет! — весело сказала Шушка. — Ну?..

— Что ну? — спросила Нюша.

— Как что? Ты не должна хотеть есть. Ведь теперь у тебя нет зеленой одежды, а значит, ты не должна хотеть есть… — Шушка радостно смотрела на подругу, которая явно не разделяла с ней сие счастье.

— Хотеть не должна… — вяло пробормотала хрюшка. — Но хочу…

— Это у тебя остаточный эффект… — Шушка снова начинала умничать.

— Остаточный? — переспросила Нюшка.

— Это когда всё закончилось, но воспоминания о том, что было, еще остались…

Шушка, как всегда, попыталась объяснить то, чего до конца не понимала. Но не поверить ей было невозможно. Она так убедительно приводила примеры, что сомневаться в ее компетенции было грешно.

Нюшка в очередной раз с любопытством ее слушала.

— И?

— И потому ты хочешь кушать, что помнишь, как выглядит зеленый цвет, — важно сказала Шушка, добавив: — Логично?

Нюшка осмотрелась вокруг. Кругом бушевали все оттенки зеленого цвета: от нежно-молодого до глубокого сочного.

— Логично, — согласилась она и сглотнула слюну.

Шушка также огляделась по сторонам.

— Ты попала… — медленно и завороженно повторила она за Нюшей. — Бороться с голодом на свежем воздухе, в окружении всего успокаивающего — процесс бесполезный.

— Ай! Ты что сделала?! — Нюшка ухватилась за укушенный бок. — Ты за что меня укусила? Раздела, а теперь кусаешься? Опять с ума сошла?

— Наоборот. Подумай сама. Если зелень тебя успокаивает, то остается лишь один способ лишить тебя голода, — и Шушка радостно запрыгала вокруг поросенка. — Тебя надо третировать, возбуждать, злить. И постоянно держать в тонусе, чтобы не успокаивалась и не захотела есть.

— Это не отпуск получится, а испытание и пытка. Я сдохну! — взмолилась Нюшка и добавила: — Хочу домой, в блочный дом с хлорированной водой.

Шушка браво расхаживала вокруг нее. Она гордилась собой.

— Ну уж нет… Я не дам тебе умереть от обжорства.

— Тогда выхода нет… Я всё равно умру на этой даче… Но только от голода…

— А также от экологически чистого домика и свежего воздуха? — ехидно добавила Шушка.

Подружки грустно посмотрели друг на друга.

Шушка, как мохнатая нечесаная растыка, сидела на куче помятой травы, с шишкой от пчелиного укуса и потрепанным бантиком, давно упавшим и порванным. Нюшка, прикрываясь лопухом, голая и голодная, смотрела озверевшим взглядом на пролетавшую мимо бабочку. Подружки взглянули друг на друга и удивились столь быстрому преображению. И это всего за полдня! А что с ними случится за два дня? А за неделю? А за… Ка-ра-ул!!!

Они молча перевели взгляд на домик. Было видно, как на веранде «немного» нервничал любимый хозяин. По всему саду разносились крики любимой хозяйки. Она искала своих питомцев, и было слышно невооруженным ухом, как она страдает.

— Ну что, выходим из засады? Или… — спросила Шушка Нюшку.

Но ответа не последовало. Вместо него Шушка услышала мирный здоровый храп изголодавшегося поросенка, надышавшегося свежим воздухом и уставшего от борьбы с природой.

— Это нервное. В передаче «Здоровье» так и говорят: «Переизбыток кислорода».

Шушка прикрыла Нюшку травой, чтобы та не замерзла, и легла рядышком, положив на подружку лапку.

— И то верно. Выйдем только тогда, когда хозяин соскучится…

Шушка засунула носик под Нюшкин тепленький животик. Голова кружилась от новых впечатлений: бабочки, мухи, пчелы, цветы…

— Утром соскучится… Не раньше…

Подруги уснули… Им снились всё те же цветы и бабочки, пчелы и сметана с конфеткой…

Легко природу любить издалека, а вот подружиться с ней наяву оказалось делом непростым. Делом не одного дня…

Но это уже другая история!