Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников

Огаст Крей

Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.

Глава 2

Поход на Константинополь

Несмотря на усилия папы Урбана II твердо следовать принятому плану похода и обеспечить необходимый уровень организации, сильное воодушевление, охватившее участников предприятия, было слишком велико, чтобы его можно было сдержать. Не дождавшись назначенного дня выступления, несколько отрядов крестьян, предвкушая первыми получить обещанную награду, вышли в крестовый поход из Прирейнской области. Впоследствии он получил название Крестьянского. Ни состав, ни образ поведения его участников, вероятно, не вдохновили ни одного писателя рассказать о нем особо. Поэтому информацию об этом походе можно почерпнуть только из более поздних и не совсем достоверных хроник. Были отобраны как наиболее полные и правдивые свидетельства Анонима, который беседовал с некоторыми еще живыми участниками похода в Константинополе, а также записки Эккехарда и Альберта, жителей тех местностей, через которые проходили отряды крестьян-крестоносцев. По всему пути следования крестьянских отрядов еврейское население подвергалось постоянным гонениям и погромам. Однако это не было чем-то исключительным. Такое отношение к евреям имело повсеместное распространение. Воины-крестьяне стали передовым отрядом, предварившим основные крестовые походы, и их поведение оставило глубокое впечатление на жителях тех стран, через которые они прошли. Сложности, которые встретили на марше отряды основной армии в тех же самых областях, где пролегал путь Крестьянского крестового похода, были, вероятно, не в меньшей степени результатом тех эксцессов, что допустили крестьяне. Основные армии крестоносцев продвигались к Константинополю по четырем дорогам. Поход Готфрида и Балдуина описал Альберт, Боэмунда — Аноним, который сопровождал его; Раймунда — его капеллан Раймунд Ажильский; Роберта Нормандского и Стефана Блуаского — Фульхерий Шартрский, который был в их войске. Вследствие того, что полководцы армий выбрали различные маршруты, этот этап истории Первого крестового похода в целом менее документирован, поскольку каждый хронист писал о событиях только в своем войске. Сведения об иных отрядах часто неточны и ошибочны, а географические названия неверны и неясны. Последнее можно легко объяснить тем фактом, что крестоносцы продвигались достаточно быстро, местность была для них неизвестной, и условия ведения боевых действий не требовали точной фиксации конкретных названий населенных пунктов и географических объектов. К счастью, сохранились древнеримские дороги, которые были проложены через Балканы и по долине Дуная. Названия, упоминаемые хронистами похода, позволяют утверждать, что крестоносцы передвигались в основном именно по ним.

Отправление в поход

Фульхерий Шартрский

Теперь настало время обратиться к судьбе тех, кто отправился в Иерусалим, и объяснить всем, которые ничего не знают о том, что произошло с теми пилигримами в дороге, как постепенно, по милости Божией, их предприятие и понесенные ими труды пришли к славному завершению. Я, Фульхерий Шартрский, отправился в поход вместе с другими пилигримами и для пользы и в научение потомкам внимательно и прилежно сохранил в памяти свидетельства о нем.

В 1096 году в марте на следующий год после того, как в ноябре в Оверни, о чем мы уже говорили, прошел собор, созванный папой Урбаном II, отправились в поход первые его участники. А затем каждый месяц, начиная с марта и до октября, уходили вслед за ними другие, как только удавалось собрать достаточное количество денежных средств, чтобы покрыть необходимые расходы. Тот год был мирным, по Божьему произволению собран обильный урожай зерна и винограда, и если бы не это, то многие, которые пошли за Ним, взяв свой крест, умерли бы в дороге из-за недостатка продовольствия…

О чем мне еще нужно сказать? Все области земли и острова в море сотрясались от тяжелой поступи множества людей, так что, казалось, сбывается пророчество: «Все народы придут и поклонятся пред Тобою» (Откр., 15: 4). И те, что пришли позже, справедливо прорекли: «Мы будем поклоняться в месте, где Он проходил стопами своими». Об этом походе нам много известно из писаний Пророков, так что было бы излишним повторяться. О, что за горе, что за воздыхания, что за рыдания! Что за сетования друзей, когда муж оставляет жену, столь дорогую ему, и детей, и все свое достояние, своего отца, свою мать, своих братьев и своих родных! Но, несмотря на слезы, что проливали остававшиеся по своим отъезжающим друзьям, крестоносцы не становились от этого слабее; и ради любви Божией они оставляли все, что имели, твердо убежденные в том, что они получат во сто крат больше того, что Господь обещал любящим Его. Обращаясь к жене, муж уверял ее, что если будет на то воля Божья и он останется жив, то непременно вернется к ней. Он поручал ее судьбу Богу, нежно целовал жену и, рыдая, давал обещание вернуться. Но она, охваченная страхом, что не увидит его больше, теряла сознание и падала без чувств к его ногам. Жена оплакивала живого мужа, как будто он уже был мертв. Но он, словно не имея сострадания, хотя на самом деле это было не так, словно его не трогали слезы его жены и печаль друзей, хотя он был глубоко тронут в сердце своем, шел в поход, твердо следуя принятому решению. Печаль была уделом тех, кто оставался, те, которые уходили, были довольны. Что можно еще добавить к этому? Так восхотел Бог.

Эккехард из Ауры

Те знамения, что появились на солнце, и многие другие, увиденные на воздухе и на земле, побудили многих медливших с решением наконец-то сделать окончательный выбор. О некоторых этих знамениях я хотел бы здесь поведать, но перечислить их все заняло бы слишком много времени. Так, 7 октября мы увидели комету в южной части неба, имевшую форму меча; а два года спустя, в 1099 году 6-го числа перед мартовскими календами, мы увидели звезду на востоке, которая словно скачками перемещалась на большие расстояния. Внезапно появлялись, как на востоке, так и на западе, багряные кровавые облака и, поднимаясь к зениту, сталкивались друг с другом, и снова, к полуночи, в огненном великолепии сходились на севере; и часто, чему есть подтверждения многих свидетелей, огненные факелы плыли в воздухе. За несколько лет до этого некий добродетельной жизни священник Зиггер, в один из дней, когда пробило три часа, увидел в воздухе двух рыцарей, устремившихся навстречу друг другу. Продолжительное время они ожесточенно сражались, а затем один из рыцарей, у коего был в руках большой крест, которым он, казалось, побивал своего соперника, вышел из боя победителем. В то же самое время один священник, который ныне принадлежит к монашескому сословию, как и мы, шел как-то в полдень лесом с двумя спутниками. Вдруг он увидел меч поразительной длины, который появился неизвестно откуда и который воздушный вихрь поднял высоко над ними. На головокружительной высоте меч скрылся из глаз, и был слышен только звон, производимый металлическим оружием. Некие люди, которым довелось однажды пасти коней, рассказывали, что они увидели подобие города в небе и наблюдали, как к нему направлялись многочисленные полки, пешие и конные, со всех сторон. Некоторые Божественной властью имели изображение креста на челе и одеждах, и этим знамением, как они полагали, им было указано, что они принадлежат к тому же воинству Божьему. Часто многие по внезапному велению сердца или под влиянием ночных видений решались продать свои дома и все, что имели, и нашить на свои одежды знак креста. Всем этим людям, заполнившим во множестве церкви, священники, согласно новому обряду, вручали меч, паломнический посох и суму и давали свое благословение. Надо ли мне упомянуть о том факте, что в те дни некая женщина была беременной в течение двух лет и, наконец, родила мальчика, который начал говорить, как только появился на свет? Был рожден также мальчик с четырьмя конечностями, а еще один — с двумя головами. Ягнята тоже рождались с двумя головами. У новорожденных жеребят было больше зубов, чем обычно, и природу их было невозможно определить, пока им не исполнялось три года.

В то время как этими и подобными знамениями все творение на земле призывалось стать воинами воинства Господня, враг рода человеческого, сам дьявол, всегда бдящий, в то время как многие спят, не замедлил посеять плевелы, воздвигнуть лжепророков и под религиозным обличьем внедрить в войско Господа лжебратий и бесстыдных жен. Итак, из-за лицемерия и лжи одних и развращенности других, воинство Христово было повреждено грехом до такой степени, как говорит нам пророчество о добром пастыре, что даже истинные были совращены с пути истинного. В это время и появилась легенда о Карле Великом, что он был воскрешен из мертвых, чтобы принять участие в походе. Была выдумана и глупая история о гусыне, ставшей путеводительницей похода, и много небылиц подобного рода. Каждый познается по плодам своих трудов, и даже волков распознают, несмотря на то что они скрываются под овечьей шкурой. Потому тех самых обманщиков, что все еще живы, следует строго спросить. Из какого порта они отплыли, и каким образом они переплыли море в отсутствие кораблей, и в каких сражениях они одолели столь большое число язычников, имея столь малые силы, и какие крепости врага они взяли и, наконец, у какой стены Иерусалима они разбили свой лагерь, и задать другие тому подобные вопросы. И тем людям, кто не сможет объяснить, каким образом они собрали милостыню, которая на самом деле обязана своим происхождением лицемерному обману верующих, и не сможет рассказать о судьбе целых отрядов воинов, которые они заманили в западню и убили с целью ограбления, и оправдаться в совершенной ими апостасии, необходимо срочно покаяться.

Гвиберт Ножанский

Ныне, когда князья, нуждающиеся в больших денежных суммах и поддержке многочисленных сторонников, ведут приготовления к походу медленно и тщательно, простые люди, неимущие, но многочисленные числом, последовали за Петром Отшельником, который заявил о себе как о вожде, в то время как мы все еще обсуждаем наши планы.

Родом он был из города Амьена, если я не ошибаюсь, и мы узнали, что он подвизался подобно отшельнику в монашеском одеянии где-то в Северной Галлии, где точно, неизвестно. Он ходил по городам и селениям и проповедовал. Его окружали несметные толпы народа, и он получал многие подношения и снискал столь большую славу благодаря своей святости, что я не знаю никого, кому оказывали бы такие же почести.

Он был великодушен к бедным, отдавая им все те богатые дары, которые ему приносили. Он благодетельствовал проституткам, подыскивая им мужей и наделяя приданым. И повсюду, пользуясь удивительной властью, он устанавливал мир и согласие, искореняя раздоры. Что бы он ни делал и ни говорил, к его словам относились так, как если бы через него говорил Бог. И даже шерсть с его мула почитали как реликвию. Все происходившее с ним мы не объясняем народной тягой к правде, а скорее новизной явления.

Он носил рубашку из грубой шерсти с капюшоном, поверх которой был плащ без рукавов, доходивший до лодыжек, и ходил он босым. Питался он вином и рыбой; и очень редко ел хлеб.

Крестьянский крестовый поход

Петр Отшельник и Вальтер Голяк Март — август, 1096

Альберт Ахенский

Был священник, по имени Петр, бывший прежде отшельником. Он родился в Амьене, расположенном в Западно-франкском королевстве [Франции], и был он назначен проповедником в Берри^[9] в этом же королевстве. В каждой своей проповеди и каждом поучении со всей убедительностью, на которую он только был способен, он призывал отправиться как можно скорее в крестовый поход. В ответ на его постоянные призывы вышли в поход епископы, аббаты, клирики и монахи; вслед за ними — самые знатные миряне и князья различных королевств; затем — простонародье, люди праведной жизни и грешники, прелюбодеи, убийцы, воры, клятвопреступники и грабители; поистине всякое христианское сословие, а также женщины и кающиеся. Все они с радостью двинулись в путь…

В год от воплощения Господа 1096-й, четвертого индикта, на 13-й год правления Генриха IV, третьего августейшего императора Священной Римской империи, и в 43-й год империи, в понтификат папы Урбана II, в 8-й день марта отправился под влиянием проповедей Петра Отшельника в поход Вальтер, по прозвищу Голяк, известный воин. Были с ним большой отряд франков, пеших воинов, и лишь восемь рыцарей. В начале пути на Иерусалим он вступил на землю королевства Венгрия. Когда о его намерениях и причине похода узнал Кальман, наихристианнейший король Венгрии [родился в 1070 г., король в 1095–1116 гг.], он решил принять Вальтера и обеспечить ему мирный переход через земли королевства, разрешив также торговать. И так, сохраняя мирные отношения со всеми, двинулись в Белград, болгарский город^[10], дойдя до места Малевилла, и далее до границ Венгерского королевства. Затем переправились через реку Морава.

Но шестнадцать человек из отряда Вальтера остались в Малевилле, где они намеревались приобрести оружие. Об этом Вальтер не знал, так как он переправился через реку задолго до этого. Тогда некоторые из венгров, люди извращенного ума, видя отсутствие Вальтера и его армии, напали на этих шестнадцать человек и отобрали у них оружие, одежду, золото и серебро и отпустили их нагими и с пустыми руками. Тогда эти ограбленные пилигримы, лишившись оружия и других вещей, поспешили в Белград, о котором мы уже упоминали ранее, где Вальтер со своим отрядом разбил палаточный лагерь. Они рассказали о случившемся с ними несчастье, но Вальтер выслушал их равнодушно, поскольку возвращение ради мести заняло бы много времени.

В ту самую ночь, когда пришли ограбленные воины, Вальтер попытался пополнить запасы продовольствия у членов магистрата болгарского города и его правителя, но те посчитали просьбу пилигримов просто предлогом и, приняв их за шпионов, запретили продать им что-либо. Тогда Вальтер и его соратники, страшно разгневавшись, насильно захватили и увели стада скота и отары овец, которые паслись в окрестных полях. В результате серьезный спор возник между болгарами и пилигримами, закончившийся стычкой. Однако поскольку болгарских воинов было сто сорок человек, часть паломников была отрезана от основного отряда и, обратившись в бегство, оказалась у дверей небольшой церкви. К болгарам подошло подкрепление, а отряд Вальтера понес потери и был рассеян. Церковь подверглась осаде и была подожжена, вместе с ней сгорели шестьдесят укрывшихся в ней человек. Те воины Вальтера, которым удалось спастись от врага бегством, были сильно изранены. После этой катастрофы и потери многих своих людей отряд Вальтера прятался в болгарских лесах восемь дней, а затем отошел к Нишу, очень богатому городу в центральной части Болгарского царства. Там он встретился с правителем его и рассказал ему о том уроне, что был нанесен его отряду. Справедливость была восстановлена, царь даровал им деньги и оружие, и, более того, было достигнуто полное примирение, и была дана охранная грамота на мирный проход через города Болгарии — Софию, Филиппополь и Адрианополь, а также разрешение на торговлю. Со своими воинами Вальтер дошел до Константинополя, столицы всей Ромейской империи, где он обратился с нижайшей и почтительной просьбой к императору остаться на некоторое время в стране и получить разрешение покупать все необходимое для снабжения отряда. Вальтер намеревался дождаться в столице Петра Отшельника, чьи проповеди и подвигли его отправиться в поход. И он также просил предоставить ему корабли, чтобы иметь возможность, когда войска объединятся, переправить их через морской пролив Святого Георгия [Босфор], и тогда они смогут более успешно противостоять отрядам турок и язычников. Император Алексей выполнил его просьбы.

Вскоре после этих событий Петр и его огромное войско, неисчислимое, как морской песок, войско, которое он набрал в различных королевствах многих народов — франков, швабов, баварцев и лотарингцев, начали поход на Иерусалим. Проходя через королевство Венгрия, его армия разбила свои палатки у ворот Оденбурга…

Поскольку венгры и болгары были христианами, Петр отказывался верить, что они совершили столь великое преступление, пока его люди не пришли к Малевилле. И тогда они увидели висевшие на крепостных стенах оружие и доспехи шестнадцати воинов Вальтера, остановившихся здесь на краткое время и предательски ограбленных венграми. Когда Петр понял при виде их оружия, что его братья действительно понесли урон, он призвал соратников отомстить за них.

Труба подала сигнал к бою, и с развернутыми знаменами они устремились к стенам и осыпали врага градом стрел. Они натягивали луки непрерывно, и стрелы падали так густо, что венгры, стоявшие на стенах, не в силах противостоять осаждавшим их франкам, покинули стены, надеясь, что за ними им удастся устоять против вражеской силы. Готфрид, по прозвищу Бурель, уроженец города Этампа, который возглавлял отряд из двухсот пеших воинов, обладавший небывалой силой, увидев, что венгры бежали со стен, быстро взобрался по обнаруженной им недалеко лестнице на стену. Рейнальд де Бруайе, славный рыцарь, в шлеме и кольчуге, поднялся вслед за Готфридом. Вскоре все рыцари и пешие воины проникли в город. Венгры, видя, что им угрожает неминуемая гибель, собрали 7 тысяч защитников и вышли из крепости через другие ворота, обращенные на восток. Они поднялись на вершину укрепленного холма, рядом с которым протекал Дунай. Очень многие не смогли быстро уйти через узкий проход и пали перед воротами. Тем, которые надеялись найти убежище на вершине холма, не дали это сделать преследовавшие их пилигримы; другие, сброшенные головой вниз с вершины в воды Дуная, нашли там свою могилу. Однако многие спаслись на лодках. Пало около 4 тысяч венгров и была убита только сотня паломников, не считая раненых. Одержав победу, Петр Отшельник оставался со всеми своими последователями в цитадели в течение пяти дней, поскольку он обнаружил там обильные запасы зерна, овечьей шерсти и вина; и было там много голов скота и бесчисленное количество лошадей…

Когда до Петра дошла весть о страшном гневе короля [Венгрии] и о том, что он приближается с многочисленным войском, он оставил Малевиллу со всеми своими последователями, вознамерившись переправиться через Мораву со всеми своими стадами и табунами лошадей. Но на всем берегу реки удалось найти всего сто пятьдесят лодок. Необходимо было быстро переправить все отряды на другой берег и бежать, иначе король мог легко одолеть их со своим войском. Поэтому те, кому не хватило лодок, попытались переплыть реку на самодельных плотах из шестов, связанных прутьями. Но плоты сносило волнами в разные стороны, к тому же у воинов не было весел, и многие отстали от основных сил и погибли, будучи расстреляны из луков печенегами, которые населяли Болгарию. Увидев, как гибнут и тонут его люди, Петр приказал баварцам, алеманнам и другим тевтонцам, связанным клятвой послушания, прийти на помощь своим франкским братьям. Они добрались до этого места на семи плотах, затем потопили семь небольших лодок с печенегами и взяли в плен только семь человек. Семь пленных были поставлены перед Петром и были убиты по его приказу.

Когда Петр таким образом отомстил за гибель своих людей, он, переплыв через реку Мораву, вошел под сень больших, широко раскинувшихся лесов Болгарии, где можно было снабдить войско всем необходимым, в том числе продовольствием. Проведя в этих лесах и на пастбищах восемь дней, он и его последователи подошли к Нишу, сильно укрепленному городу. Перейдя через реку, протекающую под его стенами, через каменный мост, они поставили свои палатки на широком зеленом поле на берегах реки…

Петр, исполняя указ императора, отошел со всеми своими людьми от Софии к городу Филиппополь^[11]. Когда он подробно рассказал о своих злоключениях в присутствии всех греческих граждан, то получил, во имя Иисуса и ради страха Божия, очень много даров. Затем по прошествии трех дней он пошел к Адрианополю^[12], преисполненный радости и воодушевления, имея в изобилии все необходимое. Там он простоял лагерем под стенами города в течение двух дней и после восхода солнца на третий день двинулся в путь. В своем втором послании император призвал его ускорить марш на Константинополь, поскольку, много наслышанный о его делах, император горел желанием увидеть Петра лично. Когда армия Петра подошла к Константинополю, ему было дано разрешение расположиться лагерем поблизости от города и заниматься торговлей…

Фолкмар и Готтшалк Май — июнь 1096 г

Альберт Ахенский

Вскоре после того, как отправился в поход Петр, некоего священника, по имени Готтшалк, родом тевтона [германца], жителя Рейнской области, под впечатлением проповедей Петра охватило горячее желание предпринять такое же путешествие, что и он, в Иерусалим. Своими проповедями священник затронул души многих людей из различных народов, решивших присоединиться к нему. Он набрал в свое войско в различных областях Лотарингии, Восточной Франции, Баварии и Алемании более 15 тысяч человек из военного сословия, а также простых пеших воинов и, собрав большие суммы денег и обеспечив своих людей всем необходимым для похода, отправился в путь. Как рассказывали, он без происшествий добрался до королевства Венгрия.

Когда подошли они к воротам Визельбурга и его крепости, то были встречены с почетом: так распорядился король Кальман. Им также было дано разрешение запастись необходимыми припасами для продолжения пути; та и другая стороны были настроены миролюбиво, исполняя волю короля, ибо всякое возмущение могло произойти, когда собралось такое большое войско. Но, пробыв там несколько дней, воины принялись беспокойно бродить повсюду, а баварцы и швабы, народ отчаянный, вместе с другими безрассудными людьми начали пить без всякой меры и нарушать порядок. Понемногу они забрали у венгров вино, зерно и прочее имущество. Наконец, они опустошили поля, закалывали овец и скот и убивали тех, кто сопротивлялся или просто хотел прогнать их. Грубые и невежественные, своевольные и высокомерные, они совершили еще много преступлений, пересказать которые не представляется возможным. Жалобы на подобное поведение дошли до ушей короля и вождей похода…

Когда Готтшалк и благоразумные люди в его окружении узнали об этом, они искренне поверили этим словам, и, так как венгры были тоже христианами, был созван совет, на котором было решено сдать все оружие венграм, удовлетворив тем решением короля, и снова вернулись мир и согласие…

Но когда все оружие оказалось под замком, венгры не сдержали своего слова, несмотря на все их обещания проявить милосердие и справедливость и слова самого короля, данные им перед всем народом. Нет, они устроили жестокую и устрашающую бойню, вырезали беззащитных и невооруженных паломников, так что, как уверяют чудом спасшиеся, вся равнина Белграда была усеяна трупами павших и наполнилась их кровью. Лишь немногие избежали мученической смерти.

Эккехард из Ауры

И вот, как мы уже говорили, толпы народа последовали за Фолкмаром через всю Богемию [Чехию]. В городе Нитра, в Паннонии, разразился мятеж, в котором часть людей была убита, а часть — взята в плен. В то же время немногие выжившие свидетельствовали, что знамение креста, появившееся в небе над ними, спасло их от неизбежной смерти.

Тогда Готтшалк, притворно выставлявший себя истинным служителем Господа, появился в пределах Венгрии со своими последователями, предварительно опустошив часть Восточного Норика. Затем он укрепил некий город, расположенный на высотах, и оставил там гарнизон, а с оставшимися соратниками принялся опустошать земли Паннонии. Город был без промедления захвачен местными жителями, большое количество воинов было убито и захвачено в плен, остальные были рассеяны, а сам Готтшалк, наемник, а не пастырь своего стада, был изгнан с позором прочь.

Эмих Май — август 1096 г

Эккехард из Ауры

Как раз в это время там появился некий Эмих, граф земель, расположенных по Рейну, имевший очень плохую репутацию из-за тиранического образа правления. Получивший Божественное откровение, как он утверждал, подобно второму Саулу, и придерживавшийся соответствующей религиозной практики, он самовольно встал во главе почти 12-тысячного отряда крестоносцев. Проходя через города на Рейне и Майне, а затем на Дунае, крестоносцы или убивали встречавшихся им ненавистных евреев всех подряд (даже и в этом деле ревностно следуя христианской религии), или насильно присоединяли их к Церкви. Когда их отряды, численность которых из-за постоянно присоединявшихся к ним мужчин и женщин все росла, подошли к границам Паннонии, сильно укрепленные гарнизоны воспрепятствовали им ступить на землю королевства, которое окружают частично болота и частично леса. До короля Кальмана дошел слух, что, по мнению тевтонов, не было разницы между убийством венгра и язычника. И так шесть недель они осаждали крепость Визельбург и понесли ощутимые потери. И в это же самое время в их среде возникли тяжелые и глупые раздоры по поводу того, кто из них займет трон короля Паннонии. Более того, когда был предпринят окончательный штурм, а стены к тому времени были уже разрушены и горожане бежали, а осажденные воины были готовы поджечь свой город, по чудесному провидению Всемогущего Бога, армия пилигримов, уже почти одержавшая победу, внезапно бежала. И они бросили все, что имели, спасая свои жизни.

Наши единоверные, испытывающие ревность, вне всякого сомнения, о, Господе, хотя и вопреки истинному знанию о Боге, начали преследовать других христиан, будучи участниками похода, который был призван, по слову Христа, освободить христиан. Они были удержаны от пролития братской крови только Божьей милостью, как и венгры. Вот почему некоторые из простодушных братьев, не имеющие здравого суждения о деле и слишком поспешные в принятии решения, были потрясены произошедшими событиями и заключили, что весь поход был напрасен и затея была глупой…

Альберт Ахенский

В начале лета того же года Петр и Готтшалк выступили в поход, и вместе с ними в рядах их армий шло несметное число христиан из различных королевств и стран — Франции, Англии, Фландрии и Лотарингии. Мне неизвестно, судил ли так Господь или это было следствием ошибочных человеческих суждений, но все участники похода начали с невиданной жестокостью беспощадно избивать еврейское население городов, через которые они проходили, особенно в Лотарингии. Они считали это началом своего похода и верили, что они выполняют свой долг, борясь с врагами христианской веры. Виновниками первой бойни были граждане Кёльна. Они внезапно напали на евреев и тяжело ранили и убили многих; они разрушали дома и синагоги евреев и поделили между собой большие суммы присвоенных себе денег. Когда евреи увидели эту жестокость, они ночью втайне от всех начали переправляться на лодках в Нойс, и было их около двухсот человек. Пилигримы и крестоносцы увидели это и захватили евреев на переправе, и после того, как у них было отнято все их состояние, евреи были безжалостно убиты, и ни один из них не остался в живых.

Вскоре после этого крестоносцы выступили в поход, выполняя данный ими обет, и во множестве прибыли в Майнц. Там граф Эмих, аристократического происхождения и могущественный властитель, уже ждал вместе с большим отрядом тевтонов [германцев] прибытия пилигримов, которые должны были собраться в городе со всех окрестностей.

Местные евреи, до которых уже дошло известие о произошедшей резне, прекрасно понимали, что и они могут разделить участь своих собратьев, и потому обратились за помощью к епископу Ротарду. Они передали ему на сохранение свои несметные богатства, искренне надеясь на его протекцию, так как он был епископом города. Епископ надежно спрятал большие суммы денег, полученные им от евреев, и укрыл самих евреев в просторном зале своего дома, подальше от глаз графа Эмиха и его последователей, чтобы они могли остаться целыми и невредимыми в надежном и безопасном месте.

Однако граф Эмих и его окружение собрались на совет, и, едва лишь рассвело, его воины, вооруженные копьями и луками, напали на евреев в их убежище. Они сбили засовы, выломали двери и убили около семисот евреев, которые не в силах были противостоять нападению многих тысяч человек, которые нещадно убивали и женщин, и детей разного пола и возраста. Евреи, видя, как на них устремились их враги-христиане, не щадя даже детей, тесно сплотились все вместе — сестры, братья и жены — и так погибли в объятиях друг у друга. Ужасно это говорить, однако матери предпочли перерезать ножом горло у младенцев и заколоть старших детей, не желая, чтобы те приняли смерть от меча необрезанных.

Немногие евреи уцелели в этой жестокой бойне. И немногие из них, скорее из страха, чем из-за любви к христианской вере, приняли крещение. Захватив все награбленное, граф Эмих, Кларебольд и Фома вместе со всей свитой продолжили путь к Иерусалиму. Они беспрепятственно продвигались к границам Венгрии, но, подойдя к Визельбургу, королевской крепости, которую защищали болота Дуная и Лейты, обнаружили, что ворота ее закрыты по приказу короля. Причиной был страх, охвативший венгров при воспоминании о бойне своих братьев…

Однако, когда казалось, что все складывается благополучно для христиан и они уже проникли сквозь бреши в стенах крепости внутрь, не знаю почему, но такой великий страх обуял всю армию, что она обратилась в бегство. Все это было подобно тому, как овцы разбегаются в страхе перед напавшими на них волками и в поисках укрытия забывают о своих собратьях…

Эмих вместе со своими людьми ушел в обратный путь домой. Фома, Кларебольд и их люди отправились в Каринтию и Италию. Так рука Промысла поднялась на пилигримов, потому что они согрешили перед лицом Господа, предавшись блуду и совершая нечистые дела и убив жестоко евреев, конечно изгнанных и враждебных Христу, но поступили так скорее из-за алчности, а не во исполнение Божией справедливости. Господь — праведный судия, и не принуждает никого силой возложить на себя иго католической веры.

Случались и другие омерзительные преступления в среде этого громадного сборища людей неразумных и безумных. То, что преступления были ненавистны Господу и немыслимы для верующих, сомневаться не приходится. Некоторые признавали гуся и козу одинаково наделенными дара Духа Святого, и брали этих животных руководителями на святом пути в Иерусалим, и их высоко почитали. И большинство людей следовали за ними, сами становясь подобными животным, всецело веря, что поступают правильно. Да убоятся сердца верующих подумать, что Господь Иисус желает, чтобы Гроб, где лежит Его святейшее тело, посещали глупые и бессмысленные животные и чтобы эти животные руководили христианскими душами, которые он искупил ценой собственной крови и омыл от нечистоты идолослужения!..

Основные силы крестоносцев и их состав

Фульхерий Шартрский

Это правильно и достойно — хранить в памяти имена вождей крестовых походов. Гуго Великий, брат короля Франции^[13], был первым, кто пересек в походе море. Он высадился с войском в Диррахии^[14], городе Болгарии, но проявил крайнюю неосмотрительность. Отправившись вперед с небольшим отрядом, он был схвачен местными жителями и отправлен к императору в Константинополь, где длительное время провел в неволе. Вслед за ним Боэмунд из Апулии, сын Роберта Гвискара из норманнов, проследовал со своей армией по тому же маршруту; затем Готфрид, герцог Лотарингский^[15], прошел с большим войском через Венгрию. Раймунд, граф Прованский, совместно с вестготами и гасконцами, а также Адемаром, епископом де Пюи, прошел всю Далмацию. Петр Пустынник, собрав вокруг себя пеших воинов и всего несколько рыцарей, первым вошел в Венгрию. Вальтер Голяк вместе со своими воинами был разбит и погиб в сражении с турками между городами Никомедия и Никея. Затем в октябре Роберт, герцог Нормандский и сын Вильгельма [Завоевателя], короля Англии, собрав большую армию из норманнов, англов и бретонцев, вышел в поход. Вместе с ним отправился Стефан, граф Блуаский, его шурин, и Роберт, граф Фландрский, вместе со многими дворянами. И после того, как собралось столь большое количество войск из всех европейских стран, с каждым днем прибывали все новые люди, пока не составилась огромная армия из всех наций и языков. Однако армия не стала единым целым, пока мы не прибыли в Никею.

«Деяния франков»

Вскоре они покинули свои дома в Галлии и разбились на три отряда. Один отряд, состоявший из франков, среди которых были Петр Отшельник, герцог Готфрид, Балдуин, его брат, и Балдуин, граф Эно, вступил в пределы Венгрии. Эти славные рыцари и множество других, имен которых я не знаю, двинулись в Константинополь по тому пути, по которому прошел много лет назад правитель франков король-чудотворец [и император] Карл Великий.

Второй отряд, который возглавили Раймунд, граф Тулузский (Сен-Жильский), и епископ де Пюи, ступил на землю Славонии. Третий, однако, пошел по старой дороге в Рим. В этом отряде были Боэмунд; Ричард Принципат; Роберт, граф Фландрский; герцог Роберт Нормандский; Гуго Великий; Эверард из Пюизе; Ашар Монмерльский; Изоард из Мусона и множество других рыцарей. Они достигли порта Бриндизи, а возможно, Бари или Отранто. Потом Гуго Великий и Гильом вышли в море из порта Бари, пересекли пролив и высадились в Диррахии. Но правитель этого города, замыслив недоброе, сразу же взял в плен этих прославленных мужей, как только они ступили на берег, и приказал доставить их императору Константинополя, где они должны были принести тому клятву в верности.

Поход Готфрида на Константинополь 15 (?) августа — 23 декабря 1096 г

Альберт Ахенский

После отъезда Петра Отшельника и страшного разгрома его войска; после убийства славного воина Вальтера Голяка и плачевного поражения его войска; вскоре после жестокого убийства священника Готтшалка и гибели его воинов; после неудач, постигших Хартманна, графа Алемании, и Эмиха, и всех прочих храбрецов и вождей земли Галльской (среди них Дрого де Несле и Кларебольд де Вендёй); и после жестокого поражения армии Кларебольда у врат Визельбурга в королевстве Венгрия, в тот же год в середине августа вышло в поход еще одно войско. Это были: благородный Готфрид, герцог Лотарингский, и его брат Балдуин; Вернер де Грю, родственник герцога, и Балдуин де Бург; Рейнард, граф Туля, и Питер, его брат; Додо де Конц, Генрих де Аша и его брат Готфрид. На пути в Иерусалим они остановились вблизи замка Толленбург в провинции Австрия, где по реке Лайта проходит граница [Венгрии] с Австрией. Они задержались там в сентябре на три недели, чтобы выяснить для себя, почему возникла крамола, почему погибло войско за несколько дней до этого и почему встреченные ими возвращавшиеся в отчаянии паломники изменили свое решение и не пошли в Иерусалим вместе со своими вождями.

Наконец, выслушав все зловещие слухи, они обсудили, что следует предпринять в первую очередь для выяснения причин жестокого нападения венгров на своих собратьев-христиан и насколько внимательными и осмотрительными надо быть в этом деле. После продолжительного обсуждения было решено послать из прославленных вождей похода только Готфрида де Аша, чтобы тот расследовал преступное злодеяние. Они решили так, потому что его знал Кальман, король Венгрии. Рыцарь был в свое время послом герцога Готфрида к венгерскому королю. Вместе с ним отправились двенадцать человек из свиты герцога — Балдуин, Стабело и другие, имена которых неизвестны…

Король заключил договор с герцогом Готфридом, и вся знать его королевства связала себя клятвой не создавать препятствий пилигримам на их пути. Когда эти договоренности были подтверждены с обеих сторон, король, по совету своих людей, потребовал в заложники Балдуина, брата герцога, его жену и семью. На это герцог согласился без возражений. Спустя восемь дней посольство было распущено, и герцог приказал быстрее продвигаться к крепости Оденбург и встать лагерем на берегу реки близ болот… Наконец, Балдуин, отринув все сомнения, согласился стать заложником и отправиться в изгнание ради безопасности своих братьев.

Таким образом, когда столь заслуженный предводитель похода стал заложником и когда король Кальман возвратился с ним в Паннонию, все войско по приказу и с разрешения короля было проведено по мосту, наведенному через болота, и лагерь был разбит близ реки Лайта. Когда лагерь был разбит и настало время отдыха, герцог Готфрид послал в каждый дом и каждую палатку герольдов известить о том, что под угрозой смертной казни запрещается силой отбирать что-либо у жителей королевства Венгрия и затевать какие-либо ссоры, но вести торговлю по справедливым ценам. Также король приказал оповестить во всех своих владениях, что войско надобно снабдить всеми необходимыми припасами: хлебом, вином, зерном, скотом и дикой птицей. И он распорядился, что венгры, под угрозой смерти, не должны досаждать и гневить воинов нечестной торговлей, но, наоборот, всячески облегчать им ее.

И так, день за днем, в мире и спокойствии, мирно торгуя с местными жителями, герцог и его люди проходили через Венгрию, пока не вышли к Драве. Было заготовлено много деревьев и сделан большой плот, на котором они переправились через реку. Не задерживаясь в пути, король вместе с большим отрядом конных воинов и Балдуином и всеми другими заложниками прибыл в место, называемое Франкавилла [вблизи современного города Сирмий на реке Сава]. Там они оставались три дня, приобретая все необходимое для войска. Затем они перешли в Малевиллу и провели пять дней на берегах Савы.

Там до герцога и других вождей похода дошло известие, что император в Константинополе выдвинул войска, чтобы воспрепятствовать проходу пилигримов через Болгарию. Тогда герцог и его люди приняли решение послать часть отрядов за реку, чтобы оттеснить вражеских воинов императора, пока переправляется все войско. Было найдено всего только три судна. На них переправилась тысяча рыцарей в доспехах и закрепилась на берегу. Все остальные переплыли реку на самодельных плотах.

Едва только воины и их вожди вышли на берег реки, появился король [Венгрии] со свитой и Балдуином, братом герцога, его женой и со всеми заложниками. Заложники были переданы герцогу совместно со многими дарами, и король обменялся с герцогом лобзанием мира, а затем он удалился в свое королевство. В то время как герцог и его войско, расположившись на противоположном берегу, провели гостеприимную ночь в Белграде, в Болгарии. Это был город, который незадолго до этого был разграблен и сожжен войском Петра Отшельника. Когда настало утро, герцог и его войско снялись с места и вступили под полог бескрайних лесов Болгарии.

Там их встретили послы императора, передав следующее его послание: «Алексей, император Константинополя, царства ромеев, шлет искреннее приветствие герцогу Готфриду и его князьям. Я обращаюсь с просьбой к христианнейшему герцогу, чтобы вы не позволяли своим людям грабить и опустошать мои земли и царство, в пределы которого вы вошли, и обеспечили бы привилегию торговли. Согласно нашему указу вы найдете в изобилии различные съестные припасы и другие товары». Ознакомившись с этим посланием императора, герцог дал обещание следовать всем его пунктам. Отныне, как было оповещено всем, никому не следует прибегать к насилию. И так по приглашению императора они прибыли в его крепость Ниш, где было изобилие продовольствия, зерна [пшеницы], ячменя, вина и оливкового масла, и множество дичи было доставлено к столу герцога в качестве императорского дара. Другим была дана привилегия на торговлю. За четыре дня в условиях полного изобилия воины восстановили свои силы. После того герцог со своим войском отправился в Софию, где получил не меньше, чем прежде, подарков от императора. Оттуда спустя несколько дней он отправился к Филиппополю, известному городу; там он в течение нескольких дней вновь получил дары и все необходимое содержание от императора.

Там пришло ему известие, что император держит в темнице в цепях Гуго Великого, брата короля Франции, Дрого и Кларебольда. Узнав об этом, герцог послал посольство к императору, требуя, чтобы император отпустил на свободу этих князей своей земли, в противном случае не обещая своей преданности и дружбы в отношении императора. Когда Балдуин, граф Эно, и Генрих Ашский узнали о том, что к императору будет направлено посольство, они отправились в Константинополь на рассвете, не поставив в известность герцога. Они рассчитывали на то, что, прибыв раньше послов, могут получить большие дары от императора. Герцог, узнав об этом, воспринял это известие болезненно, однако он не показал своего гнева и отправился в Адрианополь. На конях переплыв реку, они разбили лагерь и остановились на ночь. На следующий день горожане не разрешили ему и его свите перейти по мосту через реку в центре города. Тогда они поспешили в Салабрию и расположились в шатрах на прекрасных лугах. Там посланцы герцога, вернувшись от императора, сообщили, что он не отпустил пленников. Тогда, возмутившись, герцог и его свита отказались поддерживать и дальше мирный договор с императором. По приказу герцога вся эта страна была отдана на разграбление пилигримам и воинам, и по прошествии восьми дней вся область была опустошена.

Император, прослышав, что страна подверглась разграблению, отправил к герцогу Рудольфа Пеелделана и Рутгера, сына Дагоберта, очень красноречивых мужей, которые были из тех краев и родственники франкам. От его имени они просили, чтобы войско прекратило грабежи и бесчинства в царстве, и обещали, что император незамедлительно отпустит пленников, чего и требовал герцог. Удовлетворенный подобным решением и проведя совет со своими людьми, Готфрид приказал прекратить грабежи.

Поход западных франков^[16] в Южную Италию Конец сентября — ноябрь 1096 г

Фульхерий Шартрский

Тогда западные франки пересекли Галлию и, пройдя через Италию, вышли к славному городу Лукка. Близ него мы встретили папу Урбана II. Роберт Нормандский и Стефан, граф Блуаский, провели с ним переговоры, равно как и с теми, кто пожелал того. Получив благословение папы, мы радостно проследовали в Рим. И когда мы вошли в собор Святого Петра, мы встретились у алтаря со сторонниками Гвиберта, лжепапы [Климента III], который, с мечом в руке, злонамеренно захватил дары на алтаре. Другие забрались на крышу собора и начали бросать камни вниз, где мы, распростершись, молились. Они, как только обнаруживали хотя бы одного сторонника Урбана II, стремились тотчас убить его. В одной башне собора были приверженцы папы Урбана II, которые, как могли, охраняли и защищали ее от его врагов. Мы скорбели, видя подобное насилие, совершаемое в таком месте, но не могли ничего сделать, как только надеяться на отмщение Господа. Многие из тех, что присоединились к нам, не стали долго ждать, но, проявив позорную трусость, вернулись в свои дома.

Мы, однако, прошли через центральные области Кампании и вышли к Бари, богатому портовому городу. Там мы вознесли наши молитвы к Богу в церкви Святого Николая. Затем, подойдя к порту, мы решили сразу же пересечь пролив. Однако вследствие того, что у нас не было моряков и судьба могла сыграть с нами злую шутку, да и к тому же стояла зима, время опасное для плавания, Роберт, герцог Нормандский, был принужден отвести свои отряды в Калабрию, и там он провел всю зиму. Однако Роберт, граф Фландрский, со своими людьми переправился через пролив. Тогда многие крестоносцы, брошенные на произвол судьбы своими вождями, опасаясь будущего, распродали свое оружие, снова взяли в руки посохи пилигримов и бесславно возвратились в свои дома. Это сознательное бегство унизило их в очах Господа и людей и еще больше опозорило их.

Поход Боэмунда на Константинополь 26 октября 1096 г. — 10 апреля 1097 г

«Деяния франков»

А отважный в бою Боэмунд был занят осадой Амальфи, что расположено на побережье Салернского залива, когда услышал, что несметное войско христиан-франков выступило в поход к Гробу Господню и что оно готово сразиться с ордой язычников. Тогда он начал подробно выспрашивать, какое оружие есть у этих людей, и что за изображение Христа несут они с собой, и какой клич у них в бою. И он получил следующие ответы: «Имеют они оружие удобное в битве; на правом плече или на спине они несут крест Христов. Единодушен их клич: «Этого хочет Бог! Этого хочет Бог! Этого хочет Бог!» По наитию Святого Духа Боэмунд приказал разрезать имевшееся у него драгоценное покрывало на части и пошить из них, сколько было возможно, крестов. И многие рыцари, участвовавшие в осаде, присоединились к нему, так что граф Рожер [младший брат Роберта Гвискара] остался почти в одиночестве.

Возвратившись в свою землю [Таранто, на юге Италии], Боэмунд тщательно подготовился к тому, чтобы отправиться в поход к Гробу Господню. Наконец он переправился через море со своим войском. Вместе с ним были Танкред, сын Маркиза [племянник Боэмунда Танкред (умер в 1112 году) был сыном князя Ломбардии по имени Маркиз]; Ричард Принципат и Ранульф, брат его; Роберт из Ансе; Герман из Канн, Роберт из Сурдеваля; Роберт, сын Тостана, Хунфред, сын Рауля; Ричард, сын графа Ранульфа; граф Росиньоль с братьями; Буэлло Шартрский, Альберд из Каньяно и Хунфред с горы Скальозо. Все они перешли к Боэмунду на службу; они переплыли море и высадились на побережье Болгарии [в составе Восточной Римской империи] в том месте, где было изобилие зерна, вина и другой пищи. Затем они спустились в долину Андронополи (близ Дурреса) и стали ждать, пока через море переправится все войско. Затем мудрый Боэмунд собрал совет со своими людьми, обратившись к ним с такими словами: «Помните, сеньоры, что мы пилигримы Бога. Нам следует проявлять большую доброту и смирение. Не разоряйте эту землю, поскольку это земля христиан, и не позволяйте никому, чтобы не лишиться благословения, брать себе больше, чем необходимо для вашего пропитания».

Далее мы отправились в путь посреди всеобщего изобилия, переходя от одного поместья к другому, от одного города к другому, пока не достигли Кастории. Там мы торжественно отпраздновали Рождество Господне. Мы пробыли там несколько дней в поисках продовольствия, но жители отказывались иметь с нами дело, поскольку они нас сильно боялись, полагая, что мы пришли не как пилигримы, но как завоеватели, которые намеревались захватить их земли и убить их. И поэтому мы забрали у них скот, лошадей, мулов и все, что нам попалось. Выйдя из Кастории, мы вступили на землю Пелагонии, где была некая крепость еретиков. Мы напали на нее со всех сторон, и вскоре она сдалась нам. Тогда мы сожгли крепость вместе со всеми ее обитателями, поскольку то было сборище еретиков. Затем мы достигли реки Вардар. И тогда наш господин Боэмунд отправился дальше со своими людьми, но часть воинов осталась вместе с графом Росиньолем и его братьями.

Вслед за тем подошло войско императора и напало на графа с его братьями и на тех, кто был вместе с ними. Услышав об этом, Танкред вернулся назад и вместе с двумя тысячами воинов переплыл реку. Вскоре они нашли турко-полов и печенегов, сражавшихся с нашими. Танкред со своими воинами напал внезапно и одержал славную победу. Было захвачено несколько пленных, и их, скованных, привели к Боэмунду, который обратился к ним так:

«Почему, презренные, вы убиваете народ Христов и мой? У меня нет никакой распри с вашим императором». Те ответили: «Мы не можем поступать иначе, мы находимся на службе императора, и, что бы он ни приказал, мы должны выполнять». Боэмунд повелел отпустить их, не подвергнув наказанию. Эта битва произошла в четвертый день недели, в начале поста, да будет благословен Господь во всем! Аминь.

Несчастный император отослал к нам вместе с нашими гонцами одного из своих людей в чине куропалата, к которому был сильно привязан, чтобы он сопровождал нас, ради нашей безопасности, на пути в Константинополь. И когда мы проходили через их города, он приказывал местным жителям доставлять нам продовольствие, так же как это делали те, о ком мы уже говорили. Впрочем, горожане настолько боялись храбрых воинов нашего господина Боэмунда, что не позволяли никому из нас войти в город. Тогда наши воины захотели напасть и захватить один укрепленный город, потому что в нем было множество всевозможных благ. Однако Боэмунд, муж рассудительный, отказался дать позволение на это, не только ради соблюдения справедливости по отношению к стране, но и ввиду обязательств перед императором. Тем не менее он был сильно разгневан, узнав о случае с Танкредом и прочими. Это случилось вечером. А утром жители города вышли процессией за его ворота; неся кресты в руках, они приблизились к Боэмунду. Польщенный, он встретил их милостиво, а потом позволил им удалиться. Затем мы подошли к некоему городу, который называется Серреса [Сере — город в Юго-Восточной Македонии], где поставили шатры и получили в достатке пропитания на те дни. Затем мудрый Боэмунд заключил соглашение с двумя куропалатами; и ради дружбы с ними и соблюдения законов страны он приказал своим воинам возвратить хозяевам весь угнанный ими скот. Куропалаты обещали ему, что они отправят, как положено, сообщения об этом владельцам скота. Затем мы подошли к городу Руса. Греческий народ вышел из города и вынес нам множество продовольствия, радостно приветствуя господина Боэмунда. Мы разбили лагерь в среду Страстной недели.

Тогда мы узнали, что Боэмунд оставил все свое войско и отправился для переговоров с императором в Константинополь, взяв с собой несколько воинов. Он отдал приказ своим вассалам: «Продвигайтесь к городу медленней, я же поеду вперед». Танкред остался во главе воинства Христова и, увидев, как паломники покупают еду, сказал себе, что сойдет с пути и поведет своих людей туда, где они будут чувствовать себя счастливо. Наконец он вступил в некую долину, полную всех благ, потребных для телесного пропитания, и там мы со всем благочестием отпраздновали Пасху Христову.

Поход Раймунда Тулузского [и Сен-Жильского] и епископа Адемара де Пюи Октябрь (?) 1096 г. — 21 апреля 1097 г

Раймунд Ажильский

Продвигаясь по земле Славонии^[17], они несли большие потери, особенно потому, что была зима. Страна Славония была пустынной и горной, в ней не было дорог; за три недели пути мы не встретили ни диких зверей, ни птиц. Местные жители были неприветливы и грубы и не хотели ни торговать с нами, ни дать нам проводников. Вместо этого они бежали при виде нас из своих деревень и крепостей. Они даже убивали, подобно тому, как режут скот, престарелых больных стариков и ослабевших бедняков, которые влачились позади нашего войска на небольшом расстоянии, словно те причинили им много вреда. Нелегко было для наших воинов в тяжелых доспехах преследовать на крутых склонах и в густых лесах разбойников, имевших легкое оружие, хорошо знакомых с местностью. Но они продолжали преследовать их постоянно, не имея возможности ни сражаться, ни уклониться от боя. Позвольте вам напомнить об одном достопамятном происшествии, случившемся с графом. Когда граф с несколькими рыцарями задержался ненадолго в пути из-за препятствий, чинимых славонцами, то он в отместку напал на них и захватил шесть человек. И по этой причине славонцы еще яростней стали нападать на него. Тогда граф, который должен был быстрее догнать свое войско, приказал одним пленным вырвать глаза, другим — отрезать ступни ног, третьим — раздробить носы и руки. Так что, пока преследователи, увидев подобную картину, скорбели о своих соплеменниках, граф благополучно ушел со своими людьми. Так, по милости Божией, он избежал смерти и вышел невредимым из сложного положения.

Поистине невозможно рассказать, какое мужество и какую мудрость проявил граф в этих краях! Ведь мы были в Славонии почти в течение сорока дней, во время которых нам встречались в горах такие густые облака, что мы могли ощущать их и развести их в стороны руками перед собой одним легким движением. Посреди всех этих дел граф не переставая сражался в арьергарде, защищая своих людей. Граф никогда не был первым среди тех, кто становился на постой, но всегда последним, и пока другие располагались на отдых в полдень или вечером, граф часто делал это только в полночь или в рассветный час, с пением петухов. Наконец, Божиим промыслом и благодаря трудам графа и советам епископа армия прошла через Славонию, не потеряв ни одного воина: ни от голода, ни в бою. По этому поводу я свидетельствую — Бог хотел, чтобы армия прошла через Славонию, чтобы те грубые люди, которые не знали Бога^[18], признав доблесть и терпение Его рыцарей, стали менее дикими и были призваны без оправдания на Божий суд. И затем, претерпев многие трудности, мы предстали перед королем славонцев в Скутари^[19]. Граф заключил с ним дружественный союз и одарил его большими дарами для того, чтобы войско чувствовало себя в безопасности. Но то были напрасные надежды, хотя мы с покаянием и предприняли все возможное для достижения мира; славонцы, в своей обычной манере, с яростью стали убивать наших людей и получили от безоружных все, что смогли. Мы искали не мести, но надежного убежища. Итак, достаточно о Славонии.

Мы прибыли в Диррахий^[20]. Мы верили, что мы в своей стране, и полагали, что император и его соратники были нашими братьями и помощниками. Они же, словно рыкающие львы, напали на мирных людей, которые и не думали сражаться. Они убивали их в тайных местах; они крали все, что могли, ночью в лесах и в деревнях, вдали от лагеря. Несмотря на то что они так зверствовали, их предводитель предложил мир. Но во время кратких перемирий они убили Понтия Ренальда и смертельно ранили его брата Пьера, а это были благородные князья. Однако, когда нам представилась возможность отомстить, мы предпочли продолжить наш путь, а не мстить за причиненное нам зло. В пути нас нагнали письма от императора о предложении мира, братства и, могу также сказать, о заключении союза; но это было не чем иным, как западней. Поскольку впереди и позади, справа и слева нас подстерегали в засаде турки и куманы, узы, печенеги и болгары.

Однажды, когда мы были в долине Пелагонии, епископ де Пюи отошел на небольшое расстояние от лагеря в поисках удобного места для постоя войск и был захвачен печенегами. Они сбросили его с мула на землю, ограбили и нанесли жестокий удар по голове. Но поскольку такой великий святитель был потребен Божьим людям, Бог спас его жизнь. Случилось так, что один печенег, чтобы получить с епископа золото, взял его под свою защиту. Тем временем в лагере услышали шум, и благодаря замешательству врага и своевременной помощи своих епископа удалось спасти.

Когда мы, под угрозой измен и предательства со всех сторон, подошли к некоей крепости под названием Водена (Bucinat), графу стало известно о том, что печенеги намереваются напасть на нас в горном ущелье. С несколькими рыцарями он внезапно обрушился из засады на печенегов и, убив нескольких из них, остальных обратил в бегство. Меж тем письма императора с предложением о мире продолжали приходить, но, несмотря на это, следуя его злому умыслу, враги окружили нас со всех сторон. Когда мы пришли в Фессалонику^[21], епископ был все еще болен, и он остался в городе с несколькими людьми.

После того мы достигли города Руса, где все его жители были готовы причинить нам зло, мы уже были не расположены проявлять терпимость. Поэтому мы прибегли к оружию и разрушили внешние стены, захватили большую добычу и принудили город к сдаче. Потом, развернув знамена, мы вошли в город с боевым кличем графа «Тулуза!», а затем покинули его.

Мы подошли к другому городу — Родосто^[22]. Когда находившиеся на службе императора рыцари попытались напасть на нас, многие из них были убиты, и при этом были взяты большие трофеи. Тогда послы, которых мы отправили к императору, получив деньги от него, возвратились к нам, обещая, что все закончится миром. Чего большего можно было пожелать? В послании, доставленном одновременно нашими посланцами и послами императора, говорилось, что графу следует, оставив позади свою армию, безоружным с несколькими своими людьми, поторопиться на встречу с императором. Посланцы сказали, что Боэмунд, а также герцог Лотарингский, граф Фландрский и другие князья молятся о том, чтобы граф быстрее заключил соглашение с императором о походе на Иерусалим и чтобы император, взяв крест, также стал предводителем Божьего войска. В дополнение к этому они сообщили, что император обещал заключить все необходимые договоренности с графом как в том, что касалось их самих, так и всего потребного для похода. Они заявили, что сражение неминуемо и что без поддержки большого войска его результат может быть неблагоприятен; было также сказано, что граф должен приехать с небольшой свитой, так чтобы, когда его войско подойдет, все было бы уже обговорено с императором и чтобы больше не возникло никакой задержки. В конце концов графа уговорили отправиться впереди войска одному, оставив свою охрану в лагере. И так он поехал без оружия в Константинополь.

Роберт Нормандский и Стефан Блуаский на пути в Константинополь 5 апреля — 14 мая 1097 г

Фульхерий Шартрский

Тогда в марте 1097 года, как только наступила весна, герцог Нормандский и граф Стефан Блуаский со своими соратниками (так как он тоже ждал подходящего времени) возвратились снова на побережье. Когда флот был готов к отплытию к апрельским нонам, которые пришлись в тот год на праздник Пасхи, они поднялись на борт в порту Бриндизи. «Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим., 11: 33). Ведь среди всех этих кораблей был один корабль, который, как мы увидели, неожиданно раскололся посередине по неизвестной причине. И тогда около четырехсот душ, мужчин и женщин, утонули, о которых мы сразу вознесли молитвы к Богу. Когда удалось выловить достаточно много мертвых тел, на плечах некоторых из них было обнаружено изображение креста. Когда эти люди были еще живы, они вышили на одежде крест, и это произошло Божиим произволением, чтобы тот же самый победный знак веры остался на теле тех, которые преждевременно ушли из жизни, продолжая служить Ему. Поэтому весьма своевременным было подобное чудо, чтобы доказать тем, кто были свидетелями его, что почившие уже обрели вечный мир в Боге; поистине свершилось то, что было предречено: «Вот покой, дайте покой утружденному, и вот успокоение» (Ис., 28: 12). Из тех наших спутников, боровшихся со смертью, выжили немногие. Их лошади и мулы были поглощены волнами, и было потеряно много денег. При виде этого бедствия мы были сильно напуганы, и до такой степени, что многие пилигримы, робкие сердцем, которые еще не успели ступить на борт, возвратились в свои дома, отказавшись от участия в походе, и при этом говорили, что никогда более не вверят себя предательскому морю.

Ну а мы, полностью предав себя воле Всемогущего Бога, вышли в открытое море. Вымпелы развевались на ветру, и звонкий глас труб разносился в воздухе, и дул нежный бриз. В следующие три дня задули сильные ветры, и начали нас носить по морю огромные водные валы. На четвертые сутки мы достигли земли, примерно в десяти милях от Диррахия. Наши суда стали на якорь в двух портах. Тогда с радостью мы вновь ступили на сушу и оставили позади этот город. Мы преодолевали крутые горы и шли через пустынные местности Болгарии. Затем все мы подошли к реке с быстрым течением, называемой местными жителями Рекой дьявола [современная река Деволи], полностью заслуживавшей такого наименования. Поскольку довелось нам увидеть, как много людей, намеревавшихся перейти ее вброд, внезапно гибли, подхватываемые стремительным и сильным течением; и ни один человек из тех, кто видел это, не мог спасти их. Сострадая погибшим и оплакивая их, мы проливали слезы, и, если бы не мужество наших конников, которые помогали переправиться пешим воинам, многие из них не избежали бы подобной участи. Затем мы поставили наши шатры на берегу, где и переночевали. Высокие горы без всяких следов человека возвышались вокруг нас. Едва только рассвело, раздалось пение трубы, и мы продолжили наш путь, спустившись с горы, называемой Багора. Затем, миновав на нашем пути города Охрид, Битола, Водена и Стелла [вероятно, Пелла или Целла], мы подошли к реке, называемой Вардар. И то, что невозможно было сделать, не имея лодок, мы сделали с Божьей помощью — мы перешли реку вброд. На следующий день мы разбили лагерь у стен города Фессалоника, богатым разнообразными товарами. Спустя четыре дня мы вышли в путь через земли Македонии, прошли через долину Струмы и далее через города Кризополис и Кристополис, Преторию [возможно, греческий город Перитеорион], Мессинополис, Меру, Трайанополис, Неаполис, Панедор, Родосто и Гераклею, Силиври и Натуру, пока не подошли к Константинополю. У стен города, разбив лагерь, мы отдыхали четырнадцать дней.

Примечания

9

Историческая область в Центральной Франции, ныне департаменты Шер (центр — город Бурж) и Эндр (центр — город Шатору).

10

После разгрома в 1018 г. Западно-Болгарского царства императором Василием II — в составе Восточноримской (Византийской) империи.

11

Ныне Пловдив.

12

Ныне Эдирне.

13

Брат короля Филиппа I, тоже сын королевы Франции Анны Ярославны, дочери русского князя Ярослава Мудрого.

14

Диррахий (Драг), ныне Дуррес, был в это время в составе Восточноримской империи.

15

Герцог Нижней Лотарингии Готфрид Бульонский.

16

Крестоносцев из Западнофранкского королевства (Франции).

17

Сербским землям, ныне юго-запад Боснии и Герцеговины и Черногории.

18

Христианство здесь распространилось в IX–X вв.

19

Современный Шкодер в Албании, тогда город Скодра. В это время сербскими землями правил Константин Бедин, отец которого, князь Михаил, в 1077 г. получил от римского папы Григория VII королевский титул.

20

Современный Дуррес, тогда тоже Драг.

21

Современный город Салоники.

22

Современный Текирдав в Турции.