Кольцо Шамбалы

ОЛЬГА СУСЛОВА, 2019

Действие разворачивается в наш дни на территории Алтая. Анна, журналистка из Германии с русскими корнями, собирается приехать в отдаленное село, чтобы написать статью о жизни её родителей до переезда в Германию. В аэропорту её встречает археолог Алекс по прозвищу Сказочник, чтоб проводить на археологическую базу в горы Алтая. По пути их похищают. Причина кроется в таинственном древнем кольце, которое попало к Анне от её родителей незадолго до того, как они погибли. Анне и Сказочнику в конце концов удается бежать от похитителей, но оказывается, что похитители лишь выполняют чужой заказ…История будет продолжена.Первая книга серии.

Глава 4

Дорога на конях не самое приятное занятие для путешественника, особенно если руки связаны и ногами особо не пошевелишь, да и мозоли в нужных местах с непривычки не натерты. Ехали они долго, часов пять, не меньше. Анну поразило, что за все это время они не встретили ни одного человека. Сперва они ехали по долине, потом долина как-то неожиданно закончилась, они перебрались через два ручья и дорога пошла в горы. У ручьев кони ненадолго остановились и, наклонив головы, жадно начали пить прозрачную искрящуюся воду. Погода была замечательная, если бы не эта дикая история, можно было бы подумать, что Анна находится на горной прогулке.

Дорога шла постоянно в гору, вокруг была тайга, чарующее разнотравье с его медовыми запахами, вечными кузнечиками и щебетаньем птиц постепенно сменилось хмурой тишиной. Было так тихо, что казалось, за ними следят тысячи глаз. Лесные человечки наблюдают за тобой из-за каждого ствола, и, чуть зазевайся, утащат в чащу, справят свой дикий ритуал и никто и никогда тебя не найдет.

Порой меж тайги открывались большие поляны, покрытые оранжевым ковром крупных огоньков, словно огромный великан пролил банки с краской и оставил свой испорченный холст здесь, на суд вечных своих ценителей — гор, неба и тайги.

Они поднимались по еле различимой тропе, которая то вела их, то вдруг пропадала, то снова появлялась ниоткуда, чтобы вскоре вновь исчезнуть в никуда. Кони посапывали, трясли головами, иногда наклоняясь, и срывали большие широколистные растения, порой не останавливаясь, поднимали хвосты и делали свои конские дела прямо на ходу. Тогда к пряному запаху тайги примешивался свежий запах конского навоза.

Видимо, они поднялись уже очень высоко, стало холодно. По пути начало встречаться много больших камней. Некоторые деревья росли на этих камнях, обвив их кореньями, как верная жена в неуемной тоске обнимет мужа уходящего на войну.

Неожиданно лес кончился, впереди было открытое место, кедры сменились низким можжевельником и карликовой березой, впереди лежали поляны белого снега, одна совсем близко, другая чуть поодаль. Впереди были видны только редкие деревца на небольших холмиках и голубое небо. Анна обернулась, сзади, насколько хватало глаз, были вершины гор, тающие в голубой дымке. Казалось, там волнуется холодное синее море, и кроме него на всей земле больше ничего нет.

Сильно болели связанные руки. Хорошо хоть ногами можно было немного шевелить.

— Терпите, госпожа немка, — услышала она голос Зои, — скоро уже приедем.

Они минули перевал и стали немного спускаться вниз. Им открылся новый вид на небольшую долину, окаймленную горными вершинами, покрытыми снегом. Впереди журчал ручеек, немного изгибаясь, он спадал в округлую неглубокую котловину, превращаясь в небольшой водопад. За ручейком на пригорке стояла избушка, такая же черно-серая, как и та, от которой начался их путь. Около избушки были огорожены два больших загона для скота, поросших густой травой. Видимо, тут давно не было ни живности, ни пастухов. Слева стоял большой навес, в центре, в большом костровище. стояла железная тренога. На ней висел черный закопченный чайник. По кругу были сделаны большие широкие лавки.

Всадники подъехали к изгороди, Герман спешился, привязал своего коня и коня Анны. Затем он развязал веревки и таким же, как и раньше грубым движением стащил пленницу. От долгой дороги Анна не почувствовала ног и рухнула на землю.

— Ой, мы упали, что земля не держит? — ехидно заметила Зоя.

Анна промолчала и села, разминая затекшие ноги. Герман тем временем принес охапку дров, какого-то странного розоватого цвета и старый грязный топор. Он отщипнул несколько лучин и зажег костер в костровище. Затем взял чайник и ушел к ручью.

— Ничего, милая, сейчас чаю попьём, и ножки твои пройдут, — опять обратилась похитительница к Анне.

Вернулся Герман, повесив чайник на треногу, он направился к коням. За спиной у него по-прежнему висел карабин. Он закурил, по обыкновению пряча огонь в руках, затем снял седло с коня, на котором ехала Анна, посмотрел зачем-то на небо и по сторонам, потом, расправив подкладку, повесил седло на изгородь. Герман взял коня за длинную веревку, привязанную к узде, отвел подальше и привязал к ограде. Потом вернулся и то же повторил с конем, на котором ехала Зоя.

Чайник тем временем зашипел, из-под крышки стали выбиваться пузырьки и возмущенно шипя, сползали вниз к огню. Герман подошел к костровищу, расстегнул большую кожаную сумку, привязанную к седлу, и достал оттуда пакет. В пакете оказалась заварка, буханка белого хлеба и что-то отдаленно напоминающее колбасу. Зоя зашла в избушку, и вернулась оттуда с тремя железными кружками. Она ополоснула их кипящей водой из чайника, по очереди переливая воду из одной кружки в другую. Затем Зоя насыпала в кружки заварку и залила кипятком.

— Ну что, гостья из Германии, кушать подано, — обратилась она к Анне.

Герман тем временем вытащил нож, нарезал толстыми кусками хлеб и то, что напоминало колбасу, разложив все это прямо на лавке. От такой антисанитарии у Анны возникло чувство брезгливости, хотя есть хотелось просто невыносимо. Она вспомнила, что последний раз обедала, если это можно назвать обедом, в кафе у дороги вместе со Сказочником. Тут она вспомнила, что его, наверное, уже нет в живых, что он сгорел заживо в сарае и, видимо, подобная участь ожидала и её. От таких мыслей чувство голода сменилось ощущением тошноты. Из оцепенения её вывел голос Зои:

— Чё сидишь, ешь давай! Нам еще далеко ехать, а за тобой все равно никто не придет, это не в вашей Германии, тут нету ресторанов и колбасок ваших вонючих, попробуй-ка от экологически чистых…, — она откусила новый кусок,

— Вы эту колбасу из похищенных людей делаете? — как-то вырвалось у Анны.

Герман мельком глянул на неё, и вдруг улыбнулся. В глазах загорелся недобрый огонек. Морщины на лице перекосились и стали еще глубже.

— Не боись, мы не людоеды, — улыбаясь, сказал он.

Анна взяла кусок колбасы и хлеба. Пища источала какой-то божественный аромат. Хлеб оказался слегка кисловатым, видимо кто-то переборщил с дрожжами, а колбаса просто таяла во рту, и, не смотря на непрезентабельный вид, была очень вкусной.

От пищи и горячего чая по телу распространилась какая-то непреодолимая истома. Проблемы несколько отдалились.

Герман и Зоя, закончив трапезу, вновь закурили.

«Сколько же они курят», — подумала Анна. Вообще здесь очень много курят, вспомнила она снова Сказочника. И опять ей стало тоскливо.

— Ну что, поеду встречу, — сказал Герман, поднявшись.

— Ты скоро? — Зоя повернулась к нему.

— Побыстрее постараюсь. Нам бы до темноты отсюда тронуться.

— А с ней что? — Зоя кивнула на Анну.

Герман встал и подошел к Анне и вдруг, наклонившись, каким-то неуловимым движением заломил ей руки назад. Она почувствовала на запястьях холод металла и поняла, что ей надели наручники.

— Это на всякий случай, — сказал Герман Анне. — Теперь только следить нужно, — обратился он к Зое.

— Уж извините, госпожа немка, — улыбнулась Зоя.

— Если что, я на связи, — Герман повернулся и пошел к своему коню. Но на полпути он развернулся, будто вспомнив что-то, но видимо передумал, и, махнув рукой, подошел к коню и вскочил в седло.

Прошло полчаса, а может и больше, с тех пор как уехал Герман. Зоя сидела на лавке и курила, то и дело, доставая из кармана фляжку и прикладываясь к ней. Анна лежала напротив нее на другой лавке и смотрела в бесконечное голубое небо. С тех пор как уехал Герман, они не сказали друг другу ни слова. Анна не знала, сколько времени они провели в пути, но, судя по тому, что начинало холодать, приближался вечер. Видимо ночь предстояло провести тут, в обществе очаровательной и ласковой Зои. Убивать Анну, судя по всему, пока не собирались, и было время подумать о плане спасения.

— Пошли в дом, — голос Зои прервал тишину. Она встала, пошатываясь, и склонилась над Анной.

«Похоже, она успела уже изрядно выпить» — подумала Анна.

— Мне надо в туалет, — Анна смотрела на свою надзирательницу снизу вверх.

— Иди сюда, сниму тебе штанишки, девочка, — язвительно улыбнулась Зоя.

— Я так не могу! — возмутилась Анна. — Сними эти, она тряхнула за спиной руками.

— Не можешь, делай в штаны! — рявкнула Зоя, и отвернулась.

«Как это унизительно! Ужасные люди, ужасная страна! Когда же кончится этот кошмар! Деваться было некуда, придется идти на поводу у этой дикарки».

— Эй! — окликнула Анна. Зоя обернулась. Злая улыбка заиграла на ее лице.

В избушке был низкий потолок, справа стояла какая-то штука из железа, как потом оказалось — это была печь. На нее Зоя поставила тот самый грязный чайник с остатками кипятка, который прихватила собой с треноги. Напротив двери было маленькое грязное оконце, у оконца стоял стол, черный, как и вся избушка изнутри. Слева вдоль всей стены были нары, на них валялись какие-то тряпки, напоминающие подушки. Здесь было очень сумрачно

— Сейчас свет включим, — бросила Зоя и зажгла свечку, стоящую в стеклянной банке на столе. Мерцающие красноватые блики разбежались по сторонам, превращая избушку в жилище Бабы Яги.

Зоя затопила железную печь. Как оказалось, в печи было много щелей, отчего блики печного огня играли на бревенчатых черных стенах и потолке. Зоя достала очередную сигарету, закурила. В помещении распространилось жуткое зловоние дешевого табака.

— Слушай, тебя ведь, кажется, Анна зовут? — обратилась она к Анне.

Анна промолчала.

— Ладно, не обижайся, — как-то задушевно пьяным голосом начала Зоя, — просто у нас с самого начала отношения как-то не заладились! — с этими словами она достала из кармана железную тонкую фляжку, открутила пробку и сделала пару глотков. Она качнула фляжкой, как бы призывая Анну продегустировать содержимое.

Анна по-прежнему молчала. Чайник на печи стал потихоньку шипеть.

— Да, что-то ты не разговорчива, — продолжала Зоя, голос её стал куда добрее, чем раньше. — Все будет хорошо. Ты только не выпендривайся, делай все что скажут, — видимо на Зою подействовал выпитый алкоголь, она все больше распускала язык.

Зоя явно жаждала общения, причем с каждым выпитым глотком желание ее, похоже, усиливалось. Анна не была настроена на долгую пьяную беседу, она вообще не понимала о чем можно говорить с этой женщиной. Ей было жаль Зою: явно одинокая, это бросалось в глаза с первого взгляда, женщина, которая живет ни для кого, никому не нужна, а ведь видно, что это ей необходимо. По большому счету любить и заботиться о ком-то необходимо каждой женщине.

«Нужно попытаться бежать, — решила Анна. — Может и не получиться, но попытаться все же стоит. Ведь лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал».

Фляжка в руках Зои уже опустела, она достала из своих вещей припрятанную бутылку, судя по всему, это была пресловутая русская водка. В этот момент Анна решилась, хотя она и не до конца верила в успех задуманного мероприятия, но попробовать все же стоило.

— Налей и мне тоже, — обратилась она к Зое.

Зоя обернулась и с удивлением посмотрела на нее. «Все пропало, она мне не поверит» — подумала Анна. Но Зоя поверила. С явным удовольствием она взяла со стола вторую железную кружку и плеснула туда немного содержимого из бутылки.

— Руки я тебе развязывать не стану, по крайней мере, пока. А за компанию спасибо, не люблю пить в одиночестве. Давай я тебе помогу, — и она поднесла кружку к губам Анны.

Анна вообще мало пила. А если и пила, то это вряд ли было что-то крепче вина. Она собрала всю волю в кулак и сделала глоток. В первую минуту ей показалось, что горло ее объяло огнем, из глаз брызнули слезы, Анна закашлялась, с трудом подавляя рвотный рефлекс. Успокоившись, она подняла глаза на Зою, та сидела напротив и курила, скидывая пепел, в пустую консервную банку.

— Ну что, полегчало?

Анна молча кивнула. Она боялась, что теперь Зоя рассердится и уже не поверит ей.

— Я, конечно, очень извиняюсь, но ничего другого предложить не могу, — сказала Зоя язвительно. — Это, так сказать, местный напиток. Но ничего, привыкнешь. Может, закурить хочешь? — произнесла она уже в шутливой форме. Тон Зои немного успокоил Анну, но от предложения она решила все же отказаться.

— Нет спасибо, дело в том, что я принимаю таблетки, и мне нельзя, доктор запретил.

— А-аа… Понимаю, понимаю! Но таблетки, видимо, остались в твоих вещах, так что ты их уже не принимаешь!

— А где вещи?

— Чудная ты все-таки! Вообще вы, иностранцы, странные люди! Сидишь связанная в избушке в горах, черт знает где, в чужой стране, без денег, без документов, а сама думаешь, куда это твои вещички запропастились?! Ты вообще поаккуратней будь, Герман, он дикий. У него, кстати, предки тоже фашистами были, — она замолчала и зачем-то добавила. — Давно тут живут.

— Да, но это ты убила того симпатичного парня, который встретил меня? Ты его живым сгорела!

Анна испугалась, сказав резкую фразу, но Зоя выпила уже достаточно, чтобы не рассердиться на нее.

— Сам он сгорел, да не сердись ты, ваши фашисты сколько наших на войне сожгли. Да и жить ему незачем было. Он один, сам по себе, двоих детей бросил. Пьет постоянно, все равно его скоро с работы выгонят, и он-таки умрет где-нибудь пьяный в подворотне. А тут погиб почти как герой.

— А зачем я вам нужна? — Анна решила перейти к главному.

— Ой, милая, — Зоя тяжело вздохнула, — ты хочешь жить как человек? — она снова хлебнула из кружки. Затем сделала длинную затяжку и потушила окурок в пустой жестяной консервной банке.

— А я и жила как человек, особенно до последнего дня.

— Ты не поняла меня, просто у тебя есть то, что может всех нас сделать счастливыми, что может изменить мир. В жизни всё не справедливо. Счастье порой достается не тем, кому надо.

— А что у меня такое особенное? — Анна ничего не поняла из того, что говорила Зоя.

Зоя пристально посмотрела на Анну, слегка выпучив глаза, спокойно сказала:

— Твоё кольцо, — Зоя посмотрела на руку Анны.

Помолчав пару секунд, она добавила:

— Может, просто отдашь его мне? И тогда ты свободна!

Руки у Анны были связаны, но она вдруг явно ощутила какой-то лёгкий электрический разряд, который вдруг возник в пальце под кольцом, прошел по руке, скользнул по позвоночнику и как-то мягко затих где-то на затылке.

— Я не могу его снять, я еще дома пыталась, но ничего не вышло!

— Все сходится, — сказала Зоя задумчиво.

Разговор явно не задавался. Анна понимала, что Зоя — это ее последний шанс. Скоро вернется Герман, он то ее слушать не станет. Анна решила зайти с другой стороны. Надо было действовать наверняка. Но что, что же такое придумать! Анна повнимательнее пригляделась, должна же быть хоть какая-то зацепка.

«Нужно сделать ей какой-нибудь комплимент. На это все покупаются» — подумала Анна.

— Красивые у тебя сережки, Зоя! Я немного разбираюсь в украшениях, видно, что это старинная и очень дорогая вещь. Я сама очень люблю изысканные украшения.

— А ты действительно разбираешься, это фамильная драгоценность, — было видно, что Зое приятно, она машинально подняла левую руку и дотронулась до одной из сережек. — Она передается в нашей семье из поколения в поколение вот уже двести лет! Ну, что-то вроде твоего колечка, только не волшебные, хотя кто знает, кто знает…

Удар был нанесен точно в цель! Попадание было стопроцентным. Разговор повернул в нужное русло, теперь главное придерживаться этого направления. Анна улыбнулась. Теперь она знала, как поступить, оставалось лишь решить некоторые технические вопросы.

— А расскажи мне про мое кольцо?

— Это кольцо магическое…

— Какое оно? — не поняла Анна.

— Необычное, с ним можно делать много хорошего, только надо уметь пользоваться, не каждый сможет стать его повелителем. Вот ты его повелительница, ты можешь управлять этим кольцом.

— Я серьезно спрашиваю, — прервала ее Анна.

— А я серьезно говорю! — резко ответила Зоя. — Или пусть тебе все этот Герман расскажет, только ты сама спросишь!

— Прости, просто сказка какая-то, не могу сразу поверить, правда, — Анна насторожилась. — А как я могу им что-то делать? Я не знаю!

Зоя молчала. Сделала еще одну затяжку. Сбросила пепел в банку.

— Уж полночь близится, а Германа все нет! — пьяным голосом пропела Зоя.

— Что ты Зоя, еще не так поздно!

— Ладно, проехали, классиков читать надо! — Зоя махнула на нее рукой. — Слушай, а может, вдвоем все провернем, а? Я человека одного знаю, тут в деревне, недалеко, он в этом деле шарит, только тогда поторопиться надо.

Анна промолчала.

— А вообще, надо сказать, что этот Герман, сволочь то конечно порядочная! — Зоя как-то резко сменила тему. Видимо этот вопрос давно не давал ей покоя. — Он мне ничего не рассказывает. Мужики вообще все скрытные, считают себя умнее нас, хотя я бы с этим еще поспорила!

— Зоя, — Анна старалась сделать голос максимально миролюбивым, — ты права, нам, женщинам вообще мало везет в этой жизни, вот даже в моей стране, а у вас тут вообще тяжело. Все хотят нас использовать, расскажи мне подробнее об этом кольце, и мы придумаем что сделать. Ты же умная, образованная женщина, мы вместе сможем многое. Ты не знаешь про мою жизнь, я тоже видела много несправедливости, хотя и живу в одной из самых благополучных стран.

Зоя внимательно смотрела на Анну. Блики свечи играли в ее глазах потаенным адским огоньком, отчего они казались еще больше выпученными. Казалось, что она способна выдавливать эти глаза из себя и приближать к собеседнику, чтобы лучше рассмотреть его, проникнуть в душу. Прямо Волк из «Красной шапочки».

— А ты, черт подери, мне нравишься все больше и больше!

— Я вообще считаю, что все женщины похожи между собой, у всех похожие интересы и проблемы тоже одинаковые. Что говорить, ты и сама все прекрасно понимаешь! А я тут вообще чужая, бежать мне некогда…

— Бежать тебе некуда, ты это хотела сказать, некуда, — Зоя слегка улыбнулась.

— Да, да, я ошиблась!

Анна не без удовольствия заметила, что тон Зои сменился, она явно была настроена доброжелательно. «Эх, видел бы меня сейчас мой учитель по психологии, он бы мной гордился!» — подумала она.

— Мои родители жили в России, моя мама русская.

— О, так ты что получается, землячка наша?! Вот это новость! Это надо отметить!

«Ничто так не сближает собеседников, как общие корни. Молодец, Анна, ты на верном пути!»

И Зоя плеснула в кружки своего напитка. Анна собрала всю волю в кулак, разговор с Зоей явно наладился, и она не могла сейчас все испортить. На этот раз она смогла сдержаться. Тепло разлилось по всему ее телу.

— А в Дрездене тебе приходилось бывать? — вдруг спросила Зоя.

— Шутишь?! Это мой родной город, я там родилась, мои родители жили в нем. А ты тоже там бывала?

— Да, приходилось. Я жила там несколько месяцев.

— Чудесный город, не правда ли?! Ты была в знаменитой дрезденской галерее?

— А то! — Зоя ухмыльнулась. — Мы тут тоже вроде как не совсем бескультурные!

— Тебе понравилось?

— Ну, скажем так, современное искусство мне нравится больше.

— А ты к друзьям в Германию ездила или по делам?

— Я ездила к мужчине.

Анна подняла на Зою удивленные глаза.

— Да, — продолжала Зоя, не заметив ее взгляда, — мы познакомились по Интернету, долго общались. Потом он выслал мне приглашение. Он был намного старше меня, у него было какое-то хорошо отлаженное дело, кажется что-то связанное с компьютерами, он жил в свое удовольствие, катался по миру. Все было хорошо, нам было интересно вместе, он показывал мне свои любимые места, возил даже к своим друзьям. Но пришло время отъезда, я села в самолет и улетела домой.

— И что дальше?

— А ничего. Один раз он мне прислал открытку по электронной почте на Рождество, вот и все.

— Этот мужчина был очень глупым, если в таком возрасте не хотел заводить семью. А может он просто испугался твоего сильного характера.

— Да, это уж точно. Характер мой не каждый способен вынести, я это знаю, но что поделаешь, что бог дал! — Зоя усмехнулась.

— Многие мужчины хотят видеть рядом с собой слабую женщину, не способную принимать важные решения. Они боятся, хотят чувствовать себя главными, само утверждаются за счет других. Но это проявление слабости и в какой-то степени глупости.

— Я вообще считаю, что женщины гораздо умнее мужчин. И если бы это было не так, то не пытались бы они так яростно нас принижать! А то ведь вон как боятся, защищают от нас свои сферы деятельности как мать своего грудного ребенка от стаи волков! А мы, что разве не люди?! Разве мы не достойны заниматься всем тем же, чем они? Чем мы хуже, вот скажи ты мне?

Анна промолчала. Она с трудом понимала, о чем говорит Зоя, ведь борьба женщин за равенство давно уже закончилась, и они отвоевали свои право быть наравне с мужчинами. «Или, может, это случилось только в Европе, а здесь в Сибири все осталось, как и много лет назад?» — подумала Анна. А может Зоя просто феминистка. А что? Вполне может быть. Среди ее коллег по работе встречались такие, кто полностью отрицал роль мужчины в обществе, они считали, что женщина может со всем справиться сама, поэтому никогда не выходили замуж, не рожали детей, а занимались карьерой и самореализацией. Но Анна считала, что рассуждать так могут либо лесбиянки, либо сумасшедшие. Ведь это так прекрасно о ком-то заботиться, делить обязанности и хоть иногда чувствовать себя слабой, зная, что тебе помогут.

— Но не все же мужчины такие, бывают и другие, просто их не так много. Да и без мужчин бы не было продолжения рода, и человечество бы вымерло? — Анна решила развить тему дальше.

— Я так не думаю. Давай предположим, ну чисто гипотетически, что на свете не станет мужчин. И что? В настоящее время существует огромное количество банков спермы. Родятся новые мужчины, которые через двадцать лет, а может даже и меньше, снова будут готовы к размножению. А если не станет женщин, то, что тогда? Конечно, яйцеклетки тоже можно заморозить, но пока еще не изобретены инкубаторы, способные вырастить ребенка с первых минут соединения двух клеток. И я почему-то очень сомневаюсь, что когда-нибудь это будет сделано! Вот такое равенство полов получается!

Анна задумалась. В словах Зои что-то было. Когда она увидела Зою впервые, то вообще не могла предположить, что эта грубая, где-то даже хамоватая женщина может нормально общаться, рассуждать на серьезные темы, быть приветливой и искренней. «Внешность иногда бывает очень обманчива» — подумала Анна.

— Зоя, а у тебя есть дети?

— И да, и нет, — Зоя грустно улыбнулась.

— Как это?

— Я бы не хотела об этом говорить!

— Прости меня, если я тебя обидела. Я не специально, — смутилась Анна.

— Впрочем, ладно, ты посторонний человек, скоро мы расстанемся и никогда в жизни больше не встретимся. Так что слушай, пока я добрая. Я воспитываю мальчика, он сын моей двоюродной сестры. Она с дуру в семнадцать лет залетела, и еще в роддоме написала отказ от ребенка. Моя мама, когда об этом узнала, сразу же подала бумаги на усыновление, ребенка еще не успели отдать в другую семью. В общем, по документам, матерью ребенка считается моя мама. Она Игорька очень любила, души в нем не чаяла, воспитывала его как родного, а где-то даже и лучше. Но три года назад мама умерла, она не болела ни одного дня, просто легла вечером спать, а утром не проснулась. Наверное, бог наградил ее за ее доброту. Она была святой женщиной, всегда всем помогала, ее все очень любили.

Зоя взяла из пачки последнюю сигарету и закурила. Пачку она смяла и бросила в угол. Зоя курила молча, было видно, что эти воспоминания причиняют ей страдания, бередят старые раны, но в тоже время она явно хотела выговориться, слить накопившуюся в душе боль на кого-то постороннего, кто не знает ее и не осудит. Анна всегда считала, что неплохо разбирается в людях, но она даже предположить не могла, что у этой внешне суровой женщины в душе могут копиться такие тяжелые переживания.

— После смерти мамы я оформила опекунство над Игорьком на себя. — Зоя прервала молчание. — Теперь я воспитываю мальчика, который по официальным документам является мне братом, а по крови двоюродным племянником. В прошлом году я отдала Игорька в кадетский корпус. Я снимаю однокомнатную квартиру с подругой, так что школа — интернат — наш единственный выход. Вот такая вот веселая история. Так что сама решай, есть у меня ребенок или нет.

Анна почувствовала себя неловко, было видно, что Зоя очень переживает из-за этой ситуации. И Анна боялась, что теперь она больше не захочет с ней говорить. Но напротив, Зоя как будто даже взбодрилась. И Анна неожиданно для себя поняла почему. Накопившаяся в душе боль медленным ядом отравляет хранящего в себе все переживания. Анне тоже захотелось говорить, захотелось сбросить с себя груз забот, проблем и переживаний, накопившихся в душе за долгие годы. Зоя поделилась с ней самым сокровенным, и Анна понимала, что чтобы она ей теперь ни рассказала, все это останется между ними.

Анна подняла глаза. Оказывается, все это время Зоя пристально смотрела на нее.

— А у тебя дети есть?

— Да. Дочка, двенадцать лет.

— А как ты справляешься, ты же сама сказала, что не замужем и часто ездишь в командировки?

— Она живет с моим мужем, у нее гувернантка, он считает, что так для нее лучше.

— То есть ты, выходит, своего ребенка бросила? Оставила мужу, а сама живешь в свое удовольствие, катаешься по миру? А по тебе так не скажешь, вот бы никогда не подумала!

— Нет, ты все неправильно поняла. Ребенка с мужем оставил суд.

— У вас что в Германии так принято? У нас, например, ребенка отдают отцу только если мать наркоманка, алкоголичка, ну или что-то в этом роде. А ты, оказывается, не так проста, как кажешься на первый взгляд!

— Это очень долгая и запутанная история.

— А я никуда не тороплюсь!

Анна замешкалась. В ней боролись два чувства — природная скрытность и желание выговориться, и пока первое не победило второе, она начала говорить.

— Все началось много лет назад. Я тогда только окончила институт, по образованию я журналистка, и поступила на работу в редакцию одного еще не очень известного журнала. Работа открывала много перспектив, журналу пророчили большое будущее. Через год я уже наработала себе имя, мои статьи пользовались большой популярностью. Мне было 23, жила я одна и поэтому…, — Анна замялась, — забыла, как сказать по-русски, в общем, брала любую работу, постоянно ездила в командировки.

Однажды, поздно вечером, мне позвонили из редакции, сказали, что поступил срочный заказ, необходимо было вылетать в Париж, билеты были уже куплены, за мной отправили машину. Родители в это время уже легли спать, я зашла к ним в комнату оставить записку. В ту ночь я видела их в последний раз. На следующий день вечером мне позвонили в отель и сообщили, что они погибли в автокатастрофе, все было так странно и глупо — они въехали в грузовик, который стоял на светофоре. Полиция потом говорила что-то о том, что у машины были какие-то проблемы с тормозами. Отец с самой войны, с пятнадцати лет, был за рулем, и, не смотря на преклонный возраст, прекрасно водил.

Я первым же рейсом вылетела домой. В аэропорту меня встретил папин ассистент, он отвез меня на своей машине домой, помог с похоронами, в Германии ведь у нас совсем не было родственников: у папы была только мать, которая умерла во время войны, а все мамины родные были в России, но отношения с ними она почему-то не поддерживала. Родители вели достаточно замкнутый образ жизни, у них почти не было друзей.

После похорон он был со мной рядом все время, поддерживал меня, пытался как-то отвлечь, оформил мне на работе отпуск, решал все мои проблемы. В общем, легко и незаметно получилось так, что мы стали жить вместе, он просто пришел однажды, и уже никому из нас не приходило в голову, что он может уйти. Когда через месяц он уехал на пару дней по делам, я поняла, что уже не представляю своей жизни без него. Я бродила по пустому дому, не зная чем себя занять. Первый раз после гибели родителей я зашла в их комнату, здесь все было как при них. Я села за мамин туалетный столик, долго смотрелась в зеркало, не решаясь нарушать покой этой комнаты, а потом взяла и открыла коробку с украшениями. Из нее буквально выпрыгнуло колечко и покатилось по столу. Это было то самое кольцо, которое отец подарил маме, когда они жили еще в России, она носила его всю жизнь и никогда не снимала. Но в тот вечер, когда родители разбились, кольца на маме не было. Не знаю почему, но я одела его на палец, удивительно, но оно сидело на мне, как влитое. Это было странно, ведь у нас с мамой разный размер руки. Снять кольцо я уже не смогла.

Через два дня вернулся Марк. А еще через неделю я узнала, что беременна. Он был так счастлив. Ему тогда было почти сорок, а детей у него еще не было. На следующий день он приготовил ужин, зажег свечи и сделал мне предложение. Мы поженились на Рождество, гостей на свадьбе не было, нам было так хорошо вдвоем, что просто не хотелось никого видеть, да и общих друзей мы еще не завели, а его родители жили в другой стране. Я уволилась из редакции, и мы переехали жить к нему, в маленький, но очень уютный домик в пригороде Дрездена. А летом родилась Мария, мы назвали ее в честь моей мамы. Марк души в ней не чаял, баловал нас постоянно. Мы все были безмерно счастливы.

Так мы прожили два года. А затем все перевернулось с ног на голову. Однажды муж с дочкой на выходные улетели к его родителям в Лондон. У меня в городе были кое-какие дела, я в это время уже работала в редакции одного журнала, так что мне пришлось остаться. Я отвезла их в аэропорт. На обратном пути, стоя на светофоре, я увидела своего бывшего коллегу Адама, мы не очень-то ладили раньше, но уже прошел ни один год, старые обиды забылись, и захотелось поболтать, узнать новости про бывших коллег. Он тоже меня узнал и уже направлялся к моей машине.

Я подвезла его, ему нужно было в отель. По дороге мы разговорились, было интересно вспомнить прошлое. Настроение у меня поднялось.

Когда я ехала домой, меня остановила полиция: проверили документы, поинтересовались, что у меня в пакете на переднем сидении. Я сначала даже не заметила, что Адам забыл пакет. Полицейские обнаружили там полкилограмма какого-то белого порошка. Самое странное, что Адама полиция не нашла, он как в воду канул. Проверили редакцию, и оказалось, что никакой Адам Свонт никогда в ней не работал. Марк приехал сразу же, нанял адвокатов, но когда узнал, что в деле замешан мужчина, с которым я раньше была знакома, подумал бог весть что, решил, что он был моим любовником, что я специально не полетела с ними в Лондон, и подал на развод. Учитывая все сложившиеся обстоятельства, дочку оставили жить с ним. Мне разрешено встречаться с ней раз в неделю, на выходных, под обязательным контролем мужа или социального работника.

С работы меня сразу же выгнали, как только узнали про эту историю. Только через год я смогла найти работу, выручили старые связи отца, он был писателем, и то, что я действительно хорошо пишу, правда издаюсь я теперь под псевдонимом, так как мое дело имело широкую огласку, и редакция не хочет иметь грязное пятно на своей репутации.

Теперь я живу в доме родителей, мотаюсь по свету, по выходным я, правда, всегда в городе — встречаюсь с дочкой. Муж меня так и не простил, правда в последнее время он стал лучше ко мне относиться, мы стали часто гулять втроем в парке, и я очень надеюсь, что когда-нибудь все станет как раньше, ведь я так их люблю.

Но самое парадоксальное в этой ситуации то, что проведенная полицией экспертиза показала, что в пакете оказалась просто мука. Только представь всю абсурдность ситуации — полкилограмма муки изменили всю мою жизнь! К сожалению, близкие мне люди так и не поверили в подлинность результатов экспертизы и считают их сфальсифицированными.

Когда Анна закончила говорить, за окном уже смеркалось. Во рту у нее пересохло. Она чувствовала себя полностью опустошенной, выжитой как лимон. Анна поймала себя на том, что закончила свой рассказ на немецком. Видимо, непроизвольно перейдя на язык, на котором ей проще было выразить свои мысли. Она подняла глаза на Зою, судя по ее взгляду, было ясно, что она все поняла.

Зоя достала из кармана новую пачку, вынула сигарету, закурила. Глубоко затянулась. Затем плеснула в стакан еще немного жидкости из бутылки, и сделала пару глотков, затем встала и начала расстилать на нарах некоторое подобие постели. От мысли, что придется ложиться на это нечто, становилось противно. Анна решила, что ложиться не будет, лучше выждать момент, когда Зоя заснет и попытаться что-то сделать.

Можно попытаться оглушить ее поленом, главное, чтоб она заснула, поскольку справиться с такой крупной женщиной непросто. Итак, Анна дождется момента, оглушит Зою, заберет у нее ключи от наручников, освободится, и что дальше? А как взять полено, если руки связаны? Ты об этом подумала, умница? Ладно, сейчас придумаем, все равно нужен полный план. Надо обязательно пристегнуть Зою, а потом бежать. Но куда? Тут горы, куда бежать знают только местные. Но им бегать незачем, они тут живут. Просить помощи у встречных? Тоже глупо, надо самой выбираться до более-менее крупного поселка, где есть полиция и телефон. Телефон! У Зои есть спутниковый аппарат, вот она его выкладывает на нары! Это же мой телефон! Она вытащила его из моих вещей! Надо будет срочно позвонить в редакцию и сказать, что с ней произошло! Пусть они предпримут что-нибудь. Пусть позвонят в посольство! В Русскую полицию! Бред, ей вообще могут не поверить, этот проклятый помощник редактора Эрик будет всех убеждать, что она снова взялась за старое. Что это все бред и, памятуя о ее прошлом, лучше вообще уволить ее не дожидаясь возвращения! Да, она отчетливо поняла — звонить-то некому.

Конец ознакомительного фрагмента.