От дальновидения – к телевещанию

О. Я. Колесниченко

В учебном пособии прослеживаются основные этапы мирового телевизионного процесса с 80-х гг. XIX века по настоящее время. Предмет изучения представлен во взаимосвязи его научно-технических, социально-экономических, политических факторов.

I У истоков электронных сми⁴

Идея «дальновидения»

Как и в судьбе большинства эпохальных свершений человечества, предвестниками «электронного чуда» на нашей планете оказались учёные.

В 70-х годах XIX столетия выдающийся английский физик Джеймс Максвелл предсказал существование электромагнитных волн и выдвинул идею электромагнитной природы света. Спустя несколько лет не менее известный немецкий физик Генрих Рудольф Герц экспериментально доказал существование электромагнитных волн и их тождественность световым волнам.

В 1880 году русский физик Порфирий Иванович Бахметьев предложил схему передачи изображения на расстояние. Изображение, полагал он, следует сначала разложить на отдельные элементы, затем передать эти элементы в пространство и, наконец, снова собрать их в цельное изображение.

Это был один из первых проектов; телевизионной системы. Как и в кино, в его основе была идея слитного восприятия динамического образа за счёт быстрой смены статичных кадров. Но в отличие от кино, изображение должно было возникать не до момента восприятия зрителем (в виде отснятой киноленты), а одновременно с восприятием, сиюминутно (по принципу прямой трансляции).

Перспектива «дальновидения» воодушевила учёных и изобретателей многих стран. В том же 1880 году появилось сообщение, что американский инженер Александер Белл, изобретатель телефона, приступил к работе над «фотофоном», который пресса окрестила как «визуальный телефон».

Основной практической проблемой стала проблема «развертки» — разложения объекта показа на отдельные светящиеся частицы для передачи в пространство вызываемых ими электромагнитных колебаний. На протяжении 1880—1930 г.г. предлагались и опробовались разные варианты такой операции.

На начальном этапе этого периода наиболее подходящим инструментом развертки был признан «диск Нипкова», или «развертывающий диск».

В конце 1883 года немецкий студент польского происхождения, будущий инженер Пауль Нипков в дни зимних каникул, когда его товарищи разъехались по домам, получил возможность сосредоточиться и провел, как он выражался впоследствии, «умственный эксперимент». «Я сидел напротив керосиновой лампы, погруженный в свои мысли, — уже в зрелом возрасте вспоминал Нипков. — Внезапно мне сама собой пришла мысль, как сделать телевидение. Она родилась в моей голове без каких-либо усилий. Я видел мозаичное изображение, разбитое по строкам, на фоне которого вращалась линза с отверстиями в виде спирали. При этом несколько светлых пятен превращались в электрический импульс и должны были быть спроецированы при помощи аналогичного диска с отверстиями»⁵

В результате на листе бумаги возник несложный эскиз проекта. Поставив окончательную точку, Пауль пришел в большое волнение. Он был уверен, что совершил важное открытие, и решился отдать последние деньги на пошлину за патентование. Через год — 15 января 1885 года — ему был вручен патент на изобретение, сделавшее его знаменитым.

Главная деталь в проекте Нипкова — непрозрачный диск, по краям которого проделаны сквозные отверстия, образующие спираль Архимеда (Рис.1).⁶Каждое отверстие смещено к центру диска на величину своего радиуса.

Рис 1. Диск Нипкова

Еще одной деталью передающей системы Нипкова является ограничительная рамка. Она неподвижно закреплена с той стороны диска, что обращена к объекту показа, и оставляет поле для проникновения света через отверстия. Ширина рамки равна расстоянию между соседними отверстиями диска, а высота — расстоянию между началом и концом всей спирали. Площадь образуемого поля определяет размер передаваемого изображения. Когда диск начинает двигаться (слева направо), в пределах ограничительной рамки возникает только одно отверстие, которое описывает дугу, причем едва оно уходит за правый нижний угол рамки, как в ее левом верхнем углу появляется новое отверстие. Так за полный оборот диска в вырезе рамки успевают обозначиться все отверстия — на нашем рисунке их 30.

Третья составляющая системы передачи — светочувствительный элемент, находящийся с тыльной стороны диска (впоследствии он будет назван «фотоэлементом»). На него устремляются световые пятна-лучи, проникающие сквозь те отверстия, которые попадают в поле ограничительной рамки.

На рисунке 2 показано, как достигалась развертка изображения по методу Нипкова. Она была основана на явлении фотоэффекта, уже открытого к тому времени. Через вращающийся диск 1 на передаваемый объект направляли сильный свет, и световые пятна как бы оббегали предмет показа сверху вниз и слева направо, точка за точкой, строка за строкой. Отраженный предметом свет, пройдя через ограничительную рамку 2, фокусировался в плоскости диска и попадал на фотоэлемент 3. В свою очередь фотоэлемент превращал световую энергию в электрическую и через усилитель направлял ее на передатчик.

Рис. 2. Передающая часть системы Нипкова

Процесс был задуман как обратимый. На третьем рисунке мы видим, как электрические сигналы, вызванные электромагнитными колебаниями светящихся частиц, попадают в приемное устройство, обеспечивают свечение газосветной лампы 4, после чего световой поток, пройдя через диск 5 с рамкой 6, создает на выходе копию отображаемой картины.

Рис. 3. Приемная часть системы Нипкова

Благодаря тому, что диски на передаче и приеме идентичны и вращаются синхронно, световой поток, проходящий через отверстия приемного диска в каждый момент времени, соответствует яркости элементов передаваемого объекта. При высокой скорости вращения дисков (12,5 оборота в секунду) совокупность движущихся светящихся точек воспринимается как слитное изображение.

Защитив проект в виде принципиальной схемы, Пауль Нипков вскоре завершил учебу и стал трудиться конструктором в Берлинском обществе железнодорожных сигналов. А работающую аппаратуру на основе его диска изобретателю довелось увидеть лишь в 1928 году на национальной радиотехнической выставке.

Из воспоминаний П. Нипкова:

«Телевизоры находились в затененных кабинах, перед которыми выстроилась очередь в сотни людей. Они терпеливо ждали, чтобы впервые в своей жизни увидеть телевизор. Среди них был и я. Я, наверное, нервничал больше всех… Наконец-то я вошел в кабину. Я задвинул темный занавес. Передо мной был светлый мерцающий экран, на котором двигалось нечто. Хорошо, что мне не надо было отгадывать, что же все-таки транслировалось».

На родине Пауля Нипкова, взлет мысли которого приблизил наступление телевизионной эпохи, имя изобретателя было присвоено Берлинскому телецентру.

Ну а сама идея оказалась, действительно, продуктивной. В течение 50 лет многие энтузиасты «дальновидения» занимались усовершенствованием диска Нипкова. Активно работали в этом направлении инженеры-экспериментаторы Шмаков (Россия-СССР), Берд (Англия), Айвс и Дженкинс (США), Бош (Германия), Бартелеми (Франция). Вплоть до середины 30-х г. г. XXвека диск являлся главным звеном телевизионной технологии. Внешне он представлял собой плоское круглое устройств из перфорированной ленты с отверстиями-ячейками, специально обработанными селеном. Заметим, что селен химический элемент с очень высокой светоотдачей, способный мерцать, искриться. Благодаря ему при быстром вращении диска перед ярко освещенным объектом показа изображение объекта именно развертывалось: дробилось на множество сверкающих точек. До практического применения радиосвязи электромагнитные колебания от светящихся точек передавались по проводам. С наступлением эпохи радио световые сигналы стали излучаться в «пятый океан», как и звуковые сигналы, посредством эфирных волн.

Но в процессе экспериментов в области «прямого видения»зародилось еще одно направление научного поиска. Оно было связано с явлением т.н. внешнего фотоэффекта.

В 1888—1889 г.г. наш соотечественник Александр Григорьевич Столетов, исследуя способность электропроводящих материалов под воздействием света испускать отрицательно заряженные частицы атома — электроны, создал специальный фиксирующий прибор, «фотоэлемент». Это подсказало реальную возможность преобразования световой энергии в электрическую, а заодно и вероятность обратной процедуры: перевода электрических сигналов в светящиеся изображения.

Опираясь на фотоэлемент Столетова, на опыты своих коллег, профессор Страсбургского физического института К. Ф. Браун в 1897 году собрал и показал в работе приемную электронно-лучевую трубку. Несмотря на коллективный, по большому счету, характер ее изобретения (усилия У. Крукса и др.) научная общественность связала ЭЛТ с именем Брауна. С помощью данного прибора при «бомбардировке» электронами катода — отрицательно заряженного проводника — был достигнут эффект свечения.

Трубка была выполнена из стекла в форме бутылки, или колбы, проходя через которую электронный луч попадал на фосфоресцирующий экран.

Важно, что здесь для получения светового сигнала вращающийся диск уже не понадобился.

Отсюда было совсем недалеко до преобразования световых сигналов в электрические, а электрических в световые — уже непосредственно в целях «дальновидения».

Сначала этот новый подход был обоснован теоретически.

В 1900 году в Париже на I Международном конгрессе электротехников выступил штабс-капитан русской армии, преподаватель Петербургской артиллерийской академии Константин Дмитриевич Перский. Его доклад назывался «Современное состояние вопроса об электровидении на расстоянии (телевизирование)». В этом обстоятельном научном сообщении по поводу «электронизации» видеосигналов впервые в истории прозвучал термин «телевидение», составленный из греческого слова «теле» («далеко») и русской версии латинского «визион» («видение»). Так с подачи россиянина греко-латинскоеTELEVISION, ставшее своеобразным паролем XXвека, вошло в абсолютное большинство языков мира. Правда, в некоторых странах предпочли по-своему назвать обе составные части новообразования — на родном языке: например, «фернзее» (Германия), «дурдаршан» (Индия).

Между тем сам профессор Браун, который первым высек луч света из потока электронов, не видел у своего открытия телевизионных перспектив. Он даже выразил недовольство, когда его 23-летний ассистент Макс Дикман стал проводить эксперименты с ЭЛТ в области дальновидения, считая это недостижимой технической утопией. Тем не менее, Макс Дикман со своим приятелем Густавом Клюге продолжал опыты с катодной трубкой и в сентябре 1906 года подал заявку на патентование устройства, которое сочетало в себе «диск Нипкова» и «трубку Брауна», что позволило при 20-строчной развертке передавать изображение со скоростью 20 кадров в секунду. «По сути, Дикман был первым, кто не только использовал два изобретения, но и доказал их применимость для телевизионных проектов», — утверждает А. В. Васильченко.⁷

Этот тезис звучит несколько неожиданно, т.к. в историографии электронного телевидения статус первопроходца закрепился за нашим соотечественником. Но не станем дискутировать, а проследим за дальнейшими событиями.

Идею применения электронно-лучевой трубки в телевизионной системе вынашивал и профессор Петербургско технологического института Борис Львович Розинг. В 1907 году он известил о сложившемся замысле патентные службы сразу трех европейских стран, после чего со своими помощниками приступил к интенсивным экспериментам с «трубкой Брауна»… А 22 мая 1911 года произошло знаменательное событие. В тот день Б. Л. Розинг смог наглядно продемонстрировать новый подход к отображению объектов на телеэкране. Показанная им в лабораторных условиях система «электрического видения на расстоянии» включала в себя:

— преобразование изображения в последовательность электрических видеосигналов;

— распространение сигналов в эфире;

— обратное преобразование электрических сигналов в световые на торце

приемной электронно-лучевой трубки.

Что же касается самой картинки, переданной радиоволнами из одного институтского корпуса в другой и возникшей на экране в тот судьбоносный для телевидения момент, то это были пересекающиеся темные линии на светлом фоне: две горизонтальные и две вертикальные полоски.

Важно заметить, что Б.Л Розинг не просто применил уже готовую электронно-лучевую трубку, но, взяв за основу, — преобразовал ее, приспособил к телевизионной технологии. Во-первых, он «заставил» ее воспроизводить движущееся изображение с натуры. Во-вторых, в катодной трубке Розинга, в отличие от трубки Брауна, электронный луч («электронный карандаш») чертит ни одну линию, а набор строк, образуя светящийся электронный экран. Причем яркость света на экране может меняться в ту или иную сторону.

Вместе с тем, электронная система Розинга, или, как он ее называл, «электрическая телескопия», была принципиально новой лишь наполовину. А именно — только в части приема картинки. Что же касается развертки исходного изображения, то в этой фазе процесса энергетика светящихся частиц обеспечивалась механическим путем. Здесь применялись вращающиеся барабаны, по идее повторяющие диск Нипкова. На данное обстоятельство обратил внимание видный английский инженер Ален Арчибальд Кемпбелл-Суинтон. В 1912 году он предложил использовать ЭЛТ не только для приема, но и для предварительной «электронизации» изображения с целью его передачи. Правда, все ограничилось только описанием схемы — опытной модели Кемпбеллу-Суинтону создать не удалось. Поэтому приоритет в деле внедрения электронно-лучевых приборов в систему дальновидения историки признали за Розингом. Первопроходец электронного направления в телевидении дал путевку в жизнь целой плеяде талантливых молодых ученых. Они увлеклись его идеями и продолжили дело

своего наставника не только в России, но и в Западной Европе, в Соединенных Штатах Америки.

Поведаем и о дальнейшей судьбе самого Розинга. События 1917 года забросили его с семьёй на Кубань. В Екатеринодаре в 1918—1920 г.г. ученый из Петербурга стал одним из создателей института пищевой промышленности (ныне технологический университет) и вёл там занятия. После окончания гражданской войны продолжил свою плодотворную научно-преподавательскую деятельность в Ленинграде. Но в феврале 1931 года грянул гром: допрос в ОГПУ… Профессору напомнили, что некогда он через незарегистрированную кассу взаимопомощи передал деньги одному бедствующему коллеге, а тот оказался «чуждым элементом». Так Б. Л. Розинг стал обвиняемым, затем подсудимым. Ходатайства влиятельных друзей и родственников, в т.ч. видной большевички Е. Д. Стасовой, увы, не отвели, а только смягчили наказание. За «связь с контрреволюцией» шестидесятидвухлетний ученый был приговорен к трем годам поселения на севере, где трудился сначала простым рабочим на лесопильном заводе в г. Котласе, потом лаборантом лесотехнического института в Архангельске. Там и скончался 20 апреля 1933 года. Сейчас в Краснодарском государственном технологическом университете о его основателе профессоре Б Л. Розинге напоминает мемориальная доска.⁸

Среди последователей Б. Л. Розинга необходимо особо выделить Владимира Козьмича Зворыкина (1889—1982). Десятки лет у нас в стране мало кто знал имя этого славного соотечественника. А он за свою долгую, богатую событиями жизнь добился поразительных успехов в техническом творчестве, став обладателем 120 патентов, в том числе в области управляемых ракет, компьютеров, электронных микроскопов. Но, конечно, прежде всего, — в области телевидения, где его заслуги получили мировое признание. Родился В. К. Зворыкин на берегу Оки в г. Муроме в семье управляющего пароходством. В 1912 году он с отличием окончил Петербургский Технологический институт, где под руководством Б. Л. Розинга проводил эксперименты с электронно-лучевой трубкой. Затем несколько лет изучал теоретическую физику во Франции. Когда началась Первая мировая война, вернулся в Россию и сразу попал в действующую армию, служил в корпусе связи. Придя с фронта, Зворыкин посвятил себя изобретательской деятельности в области телевизионной техники. Но в тогдашней России условий для этого практически не было (гражданская война, разруха), и 30-летний Зворыкин в 1919 году поселяется в Соединенных Штатах. Здесь он приступает к работе в компании «Вестингауз», а затем переходит в «Радио корпорейшн оф Америка», получает в свое распоряжение лабораторию.

Важной вехой на жизненном пути В. К. Зворыкина оказалась его встреча в 1929 году с другим выходцем из России, Дэвидом Сарновым (1891—1971). Рассыльный, а затем радиотелеграфист компании «Маркони — Америка» Д. Сарнов стал широко известен, когда первым в 1911 году принял сигналы тонущего «Титаника», что при этом позволило ему выдвинуться по службе. К моменту знакомства с В. К. Зворыкиным он установил полный контроль над основанной Маркони «Радио корпорейшн оф Америка» (Ар-си-эй) и её дочерней радиосетью «Нэшнл бродкастинг компани» (Эн-би-си). Дэвид Сарнов поддержал творческие замыслы своего талантливого соотечественника и впоследствии, став одним из влиятельных лиц в окружении президента США, оказывал всяческое содействие мало приспособленному к американской жизни инженеру из России.

В сентябре 1954 года в Пристонском университете прошел симпозиум «Тридцать лет прогресса в науке и технологии», приуроченный к 65-летию В. К. Зворыкина, на котором в числе других взял слово и Дэвид Сарнов. Глава корпорации «Ар-Си-Эй», в частности, сказал:

«Двадцать семь или двадцать восемь лет назад, когда я впервые познакомился с молодым человеком по имени Владимир Зворыкин, он рассказал мне про придуманную электронно-лучевую трубку, какое влияние окажет она на судьбу человечества и как он в ней уверен… Признаюсь, я мало понял из того, что наговорил мне этот молодой человек с трудно воспринимаемым акцентом, но то, как он говорил, произвело впечатление. Я спросил: «Допустим, все, что вы говорите, — верно. Во сколько тогда обойдется нашей корпорации воплощение ваших идей на практике»? Он оценивающе посмотрел на меня, сделал глубокий вдох и уверенно сказал: «Думаю, что в сто тысяч долларов уложимся».

Я посчитал, что суммой в сто тысяч вполне можно рискнуть. Насколько точным оказался его прогноз, судить вам. Прежде чем RCA смогла запустить и продать первый коммерческий телевизор, нам пришлось потратить пятьдесят миллионов»…

В той заздравной речи Д. Сарнов подчеркнул:

«Владимир Зворыкин не только личность, но и мыслитель. И его мысли порой опережают его мечты… Но мы живем в эпоху, когда события меняются так стремительно, что их не успеешь осмыслить. Поэтому люди, подобные Зворыкину, абсолютно необходимы человечеству».⁹

Смысл деятельности В. К. Зворыкина в области ТВ состоял в доведении системы Розинга до совершенства и массового применения на практике. Другими словами, он воплотил научную идею в промышленную технологию. Нашел такие конструкторские решения, которые позволили выпускать телевизионные передатчики и приемники с заводского конвеера.

С именем Зворыкина связано создание «иконоскопа» (от греческих слов «eikon» — изображение и «skopeo» — смотрю). Назначение этого прибора — преобразование оптического изображения в электрические сигналы. Иконоскоп стал прообразом телевизионной передающей трубки, важнейшего элемента телекамеры. В 1932 году передающая система на базе иконоскопа Зворыкина была смонтирована на 102 этаже небоскреба Empire State Building, откуда началась опытная трансляция телевидения.

Еще одним выдающимся вкладом «русского американца» в становление современного ТВ явилась разработка «кинескопа» (греч.: «kineo» — движение и «skopeo» — смотрю). Это устройство для преобразования электрических сигналов в изображение на экране — приемная телевизионная трубка.

В. К. Зворыкин поддерживал связи со многими учениками и последователями Розинга. В их числе были А. Шенберг (Англия), С. И. Катаев (СССР), М. Арденне (Германия) и другие. Они обменивались информацией, непосредственно встречались друг с другом. Сам Зворыкин в 30-е, а затем в 60-е годы бывал у нас в стране, обстоятельно рассказывал о своих работах, в то же время он знакомился с опытом советских коллег, кое-что у них перенял.

К концу двадцатых — началу тридцатых годов определились два направления дальнейшего развития телевидения. Первое направление, как мы уже знаем, представляли научные работники и специалисты, которые для развертки изображения применяли вращающийся диск Пауля Нипкова. По второму направлению вслед за Б. Л. Розингом пошли В. К. Зворыкин и другие экспериментаторы, которые осуществляли телевизионную развертку, переводя световые сигналы в поток электронов.

Телевидение на базе вращающегося диска стали называть «механическим», а телевидение на базе электронного излучения — «электронным».

Рано или поздно, организаторам вещания предстояло сделать выбор между этими системами. Какую из них внедрять в практику, в быт населения?

В качестве основного критерия при избрании лучшего варианта была использована строчность развертки. Понятие «строчность» означает количество линий, или «строк», на которые разлагается изображение на экране. Мало строк — картинка имеет сильно выраженную мозаичную структуру, выглядит шероховатой, зыбкой, нерезкой. И наоборот, максимальная строчность развертки дает максимально слитное, комфортное для глаза изображение. Строчность, таким образом, равнозначна четкости. Или, как говорят инженеры, уровнем строчности определяется «разрешающая способность экрана».

На первых порах разрешающая способность экрана и в телевизорах «по Нипкову», и в телевизорах «по Розингу» была одинаково незначительной. Строчность развертки не превышала 10—12 единиц. (Для сравнения: к концу ХХ в. стандарт развертки составлял 625 строк в Европе и 525 — в Америке). Можно представить, как выглядела тогдашняя «картинка».

Постепенно экспериментаторы наращивали строчность. Причем представители электронной школы решали эту задачу более убедительно. Так, в 1930 году энтузиаст механического ТВ инженер из Шотландии Джон Лоджи Берд собрал приемное устройство, рассчитанное на 60 строк. (Забегая вперед, скажем, что именно он дал телеприемнику название «телевизор»). А тем временем последователь Розинга немец Манфред фон Арденне продемонстрировал передачу по электронной системе с разверткой в 100 строк и уже через три года довел этот показатель до 180.

Но организаторы вещания не спешили отдать предпочтение электронному варианту. В механическом телевидении подкупало то, что его сигнал не имел пределов дальности, т.к. распространялся по коротким и средним радиоволнам. Передачи, скажем, из Москвы «ловились» и на Камчатке, и в Берлине. Напротив, диапазон распространения электронного сигнала был ограничен зоной прямой видимости, ибо несущие этот сигнал ультракороткие радиоволны распространяются прямолинейно и не способны огибать выпуклости земного шара. Поэтому, чтобы обеспечить прием передач на электронной основе в радиусе 40—50 километров, надо поднять антенну передатчика на высоту 120—150 метров; чтобы освоить зону приема в радиусе 80—100 километров, требуется нарастить мачту до 240—300 метров и т. д.

В пользу механического телевидения было и то, что оно имело гораздо больший «трудовой стаж», чем электронное. На его основе в ряде стран уже немало лет велись опытные передачи, а в Англии с 1929 года даже сложилась общегосударственная телесеть.

И все же, дни старого телевидения были сочтены. Окончательно «момент истины» наступил в августе 1936 года в Лондоне, на выставке телевизионного оборудования. На ней попеременно показывали свои передачи компания «ЭМИ-Маркони», которую представлял выпускник Петербургского технологического института воспитанник Розинга Айзек Шенберг, и уже знакомый нам приверженец механической системы Джон Берд. Компания «ЭМИ-Маркони» предложила вниманию заинтересованных лиц картинку на 405 строк развертки, тогда как Берд — всего на 240 строк. Стало ясно, что механическая система исчерпала свои возможности. Она не имела перспективы прежде всего потому, что для наращивания строчности требовала непомерно широкой полосы радиочастот в диапазонах коротких и средних волн. А это поставило бы под вопрос судьбу радио, которое вело вещание на этих волнах и в 30-е годы было самым популярным средством массовой информации.

Так или иначе, 1936 год стал поворотным. С этого времени во всех развитых странах был взят курс на организацию телевизионных сетей на базе электронной системы развертки, передачи и приема изображения.

Отсюда, собственно, и началась эпоха современного телевидения. А если сказать точнее, эпоха телевизора на базе кинескопа. Ибо, хотя на сегодняшний день сменилось уже три поколения телевизионных технических средств, электронно-лучевой прибор продолжает оставаться главным звеном большинства домашних приемников.¹⁰

Уяснив таким образом историю вопроса и основные понятия, давайте закрепим представление о принципе работы сложившейся ТВ-системы. Системы, на которую ушло столько времени и сил у наших предшественников.

Ныне все выглядит достаточно просто.

Исходное изображение фокусируется в объективе телекамеры. Встроенная в камеру электронно-лучевая трубка, примыкающая своей утолщенной частью к объективу, имеет экран, катод и специально электромагнитное устройство, которое позволяет сжимать поток электронов в тонкий, как игла, луч.

Электронный луч, двигаясь сверху вниз и слева направо, последовательно снимает все точки, или строки развертки изображения, превращая их в электрические сигналы. Эти сигналы направляются на антенну телецентра, откуда излучаются на нашу домашнюю антенну и поступают в приемный блок телевизора, в кинескоп.

А кинескоп это та же электронно-лучевая трубка. Но теперь она своим утолщенным торцом примыкает к телеэкрану, а ее бегающий луч — «электронный карандаш» — при посредстве того же катода превращает электрические сигналы в визуальные, в копию исходного изображения.

Процессы передачи и приема сигналов, их преобразования протекают синхронно и фактически мгновенно: и в телекамере, и в телевизоре электронный луч за одну секунду оббегает все 525—625 строк экрана 60—50 раз.¹¹

…Bконце тридцатых годов, в канун II мировой войны, из самых высоких точек Парижа, Лондона, Москвы, Ленинграда, Нью-Йорка и Берлина по вечерам излучались телевизионные сигналы. А на экранах десятков и сотен маленьких приемников возникали движущиеся звуковые картинки.

Воплощение идеи дальновидения в современную телевизионную технологию явилось результатом усилий нескольких поколений ученых и изобретателей из разных стран. Когда в конце 70 годов в Америке чествовали В.К Зворыкина, и кто-то от избытка чувств назвал его «отцом телевидения», ученый внес поправку: «Я изобрел кинескоп и ни на что другое не претендую!». В одном из своих последних интервью он особо подчеркнул коллективный характер сотворения электронного «чуда века», образно заметив, что «скорее это бесконечная лестница, созданная десятками рук»

Первый среди равных

Приведенные слова корифея телевизионной техники показательны не только как проявление скромности. Думается, что на склоне лет, объективно оценивая собственную роль в осуществлении беспримерного проекта, Владимир Козьмич ратовал за историческую справедливость. За признание заслуг всех тех, на чьи находки он сам опирался, с кем сотрудничал либо соперничал в достижении первенства. Между тем некоторые летописцы ТВ величают В. К. Зворыкина не иначе как прародителем «голубого чародея». Например, в одной из газетных публикаций о нем сказано: «Он первым приручил электронный луч — создал надежную систему передачи и приема зрительно-звуковых сигналов». Увы, к этому же сводится «осведомленность» М. Е. Швыдкого, в прошлом министра культуры РФ, судя по его реплике на ток-шоу канала «Культура» 30. 10.2012: «Был такой Зворыкин. Это тот, который изобрел телевидение (выделено мной — О.К.). Так вот, значит, он ввел две кнопки: „Вкл“ и „Выкл“»…

Вообще, отношение к Зворыкину в нашем отечестве дважды подвергалось корректировке в сторону той или иной крайности. В советский период заслуги «американца из Мурома» либо замалчивались вовсе, либо отмечались глухо и вскользь, ввиду того, что он не принял социалистическую революцию, а своих успехов достиг в цитадели капитализма. И опять же по идеологическим мотивам фигура знаменитого эмигранта из России сегодня круто возносится на пьедестал. Так, в специальном «развороте» газеты «Комсомольская правда», посвященном телевидению, категорически заявлено: «Владимир Козьмич Зворыкин изобрел иконоскоп для телекамеры и кинескоп для телеприемника — две незаменимые детали». Тут же приведены расхожие строки из Булата Окуджавы: «Как хорошо, что Зворыкин уехал и телевидение там изобрел. Если бы он из страны не уехал, он бы, как все, на Голгофу взошел!»¹²

Вот ведь как: взял да изобрел телевидение — целую область науки и техники! И это, дескать, стало возможным только в США, где гениальному новатору удалось по-настоящему раскрыться, тогда как в СССР его ждала бы горькая доля.

Аналогичной идеей пронизан документально-игровой сериал Леонида Парфенова «Зворыкин — Муромец», показанный 20—21 апреля 2010 года по Первому каналу. Кстати, в печатной программе передач на неделю с 19 по 25 апреля, в расписании на 20—21 почему-то значилось не «Зворыкин — Муромец», а… «Леонид Парфенов». Не потому ли, что активно лицедействующий автор появлялся в кадре чаще, нежели герой его фильма? Но это — к слову.

Так вот, в названном биографическом повествовании наряду с другими событиями воссоздаются эпизоды первого приезда американского гражданина Зворыкина на свою историческую родину по приглашению советских властей в августе 1933 года. Сценарист и постановщики подают этот деловой визит чуть ли не как миссию просветителя, который посвящает туземцев в таинства телевизионного изображения. Создатели картины оставляют российских зрителей в неведении относительно того, что еще в 1928 году в Советском Союзе была испытана работоспособная электронная система ТВ, что с 1932 года в отечественный эфир выходили первые пробные передачи по новому методу, а в 1933 году наши конструкторы разработали «супериконоскоп» — передающую трубку с повышенной светочувствительностью… Между тем, когда в сентябре 1934 года В. К. Зворыкин снова посетил СССР, то сказал следующее: «В первый раз я приехал ознакомить вас с моими достижениями. Второй раз уезжаю

коллегой. Боюсь, что в третий раз мне придется у вас многому поучиться».¹³ И, кстати, телевизионные историки отмечают такой факт. В сентябре 1934 года ленинградский ученый Д.А Кубецкий показал русскому американцу свою новую разработку — многокаскадные электронные умножители. Зворыкин сразу понял, какие огромные возможности обещает применение электронных умножителей в сочетании с фотокатодом. Набросав на первом попавшемся клочке бумаги схему перспективной новинки (этот листок до сих пор хранится в архиве фирмы «David SarnoffPes. Center»), Владимир Козьмич по возвращении в США погружается в работу над аналогичным прибором. В январе — июле 1935 г. он подает заявку на изобретение электронного умножителя (U.S. Patent21 44 239), в октябре того же года делает доклад об этом новом классе электронных приборов на заседании Нью-Йоркского отделения Общества радиоинженеров. Ссылки на приоритет Кубецкого в обоих случаях отсутствуют.

Вовсе не пытаясь оспорить мировое научное мнение о В. К. Зворыкине как о фигуре №1 в техническом становлении телевидения, хочется лишь заметить, что было бы точнее, справедливее считать его «первым среди равных». Знакомство с источниками по теме выявляет авангардную группу энтузиастов-подвижников, чьи руки оставили свой след в основании «бесконечной лестницы» ТВ.

Вообще-то, более наглядным было бы сравнение с заключительным этапом легкоатлетического кросса… Предположим, что наша задача — обращаясь к видеозаписи финального рывка в массовом забеге, определить абсолютного победителя. А «кроссменами» пусть будут ученые, инженеры, конструкторы, проложившие дорогу современному телевидению… В таком случае на завершающем этапе дистанции яснее всех обозначатся:

Арденне М.,

Грабовский В. П.,

Зворыкин В. К.,

Катаев С. И.,

Кемпбелл-Суинтон А. А.,

Константинов А. П.,

Розинг Б. Л.,

Фарнсуорт Ф.

Перед тем, как отсмотреть «повтор финала», обратим внимание на некоторые обстоятельства.

1. События развивались в первой трети ХХ века. С мая 1911 года представители электронной школы телевидения уже могли получать изображение на выходе, используя «трубку Брауна», модернизированную

Розингом. Теперь «электронщики», продолжая совершенствовать приемное устройство, ломали голову над передающей частью телевизионной системы. А та еще оставалась оптико-механической, строилась на различных вариантах диска Нипкова. Разрешить это противоречие, сохранявшееся до конца 20-х годов, оказалось непростым делом.

2. Почти все время, пока шли поиски, главные узлы телесистемы — «иконоскоп» на передаче и «кинескоп» на приеме — именно таких названий еще не имели. Эти обозначения уже у самой финишной черты предложил Зворыкин.

3. Чтобы считаться «изобретателем телевидения», соискатель данного титула должен был с опережением других представить следующие аргументы:

а) зарегистрированную заявку (проектную разработку) на создание неизвестного раньше устройства;

б) присвоенный автору патент на изобретение;

в) работающую модель, а еще лучше — успешно применяемый на практике образец впервые созданного устройства.

Исходя из этих критериев, давайте посмотрим, кого из перечисленных участников финала можно назвать абсолютным чемпионом, бесспорным «отцом-основателем» современного телевидения.

Борис Львович Розинг. О нем как о зачинателе электронного ТВ уже говорилось. Остается добавить, что, выдвинув в 1907 году идею электронизации, петербургский ученый в том же году оформил в России, Великобритании и Германии заявки на изобретение «электрического телескопа» — телевизионной системы с передатчиком механического типа и приемником на основе ЭЛТ. Показанная 22 мая 1911 года действующая модель подтвердила достижение изобретателем заявленной цели.

Трудно отказать в «отцовстве» и такому классику инженерной мысли как англичанин Ален Арчибальд Кемпбелл-Суинтон. Это он уже в 1912 году обратил внимание научной общественности на «гибридную» природу системы Розинга и опубликовал проект с однородными приборами на передаче и приеме изображения: с электронно-лучевыми трубками. После него аналогичные заявки на изобретение представят Э. Г. Шульц (1921 г.), В. К. Зворыкин (1923), Б. П. Грабовский и А. А. Чернышев (1925) с соавторами. Правда, многократные, но безуспешные попытки самого Кемпбелла-Суинтона создать работоспособный образец собственной системы отразились только в научной литературе. Однако в теории телевидения с его именем прочно связано обоснование перехода к полностью электронной технологии.

Теперь в «кадрах» нашего технико-исторического отчета должен появиться Борис Павлович Грабовский, новатор незаурядной целеустремленности.

В 1923 году в Ташкенте молодой лаборант Среднеазиатского университета Грабовский знакомится с брошюрой Б. Л. Розинга «Электрическая телескопия». Описанная в работе схема получения изображений за стеклом «трубки Брауна», проблема перевода в электронный режим также и развертки изображений воодушевляют начинающего изобретателя.

Чтобы улучшить условия для творчества, Борис Грабовский переезжает из Ташкента в Саратов, к родственникам, и здесь, заразив своей одержимостью нескольких товарищей, быстро продвигается к решению задачи.

В 1925 году с готовым проектом «телефота», как назвал он задуманное устройство, Грабовский направляется в Москву, потом в Ленинград. Провинциальный умелец посещает видных специалистов электросвязи, в том числе и самого Розинга. И получает окрыляющее одобрение своего замысла. Ему даже помогают «пробить» изготовление опытного образца непосредственно в Саратове, на заводе слабых токов. О таком старте можно было только мечтать!

И вдруг — крушение планов… По формально-бюрократическим причинам саратовское предприятие срывает выполнение заказа. Грабовский не опускает руки. Он возвращается в Ташкент в надежде на помощь республиканских властей. И не ошибается: на приеме у председателя ЦИК Узбекистана Ю. Ахунбаева в присутствии профильных специалистов разработчик телефота находит полную поддержку. К изготовлению деталей и узлов установки привлекаются несколько ташкентских заводов, лаборатория Среднеазиатского округа связи, мастерские университета. Оплату опытно-конструкторских работ берет на себя Совнарком республики.

Год 1928-й становится «звездным» для Бориса Грабовского и знаменательным для отечественного телевидения: там же в Ташкенте состоялись два просмотра работающей модели. В первый раз на стеклянном экране возникли горящая свеча, пальцы рук, движущееся изображение человека; во второй раз — движение трамвая и пешеходов… Кадры с телеэкрана снимались на кинопленку. Приглашенные в качестве зрителей эксперты и должностные лица официально, под протокол, зарегистрировали факты передачи и приема изображений посредством электронно-лучевых трубок. Первая в СССР и даже, как потом оказалось, первая в мире электронная система телевидения проявила себя в действии!

Теперь предстояло показать работающую установку в союзных инстанциях. В декабре 1929 года Б. П. Грабовский и его ближайший помощник И. Ф. Белянский везут свое детище в Москву, в Центральное бюро содействия изобретательству. И тут новаторов ждет «открытие», о котором сочувственно упоминают все источники по истории телевидения. При вскрытии ящиков с узлами телефота обнаружился… полный разгром. Все стеклянные детали оказались разбиты, механические — покороблены. Хрупкое, громоздкое устройство, не рассчитанное на транспортировку, не вынесло превратностей долгой дороги.

Комментируя печальный случай, В. А. Урвалов дает понять, что возродить установку Грабовского было возможно, требовалась лишь воля заинтересованных столичных организаций. Между тем в конце 20-х годов руководство радиотелевизионной отрасли в СССР, как и в странах Западной Европы, взяло курс на оптико-механический способ передачи и приема изображений. Так что, Грабовский с его аварией попал в полосу временного охлаждения к электронному ТВ. А потом, когда оно было признано бесповоротно, восстанавливать модель «телефота», увы, не имело смысла — появились новые, более актуальные предложения… Подобная участь родившихся и заявивших о себе «некстати» постигла и начинания еще двух коллег Грабовского: заявку А. А. Чернышева от 1925 года на изготовление передающей ЭЛТ и замысел Ю. С. Волкова (1929 г.) об устройстве «электрической телескопии в натуральных цветах».

А тем временем и в нашей стране, и за рубежом последователи Розинга все настойчивей приближались к цели.

Спустя год после ташкентского дебюта Б. П. Грабовского, в 1929-м, работу полностью электронной ТВ-системы продемонстрировал американский изобретатель Филипп Тейлор Фарнсуорт. Правда, сведения об этом появились в печати лишь в 1931 году. Передающая трубка Фарнсуорта с подачи ее автора вошла а историю телевизионной техники как «диссектор» или «рассекатель изображения». Судьба нового устройства оказалась более удачной — оно вышло за рамки действующей модели, шагнуло в практику. После ряда усовершенствований диссектора его изобретатель основал фирму «Фарнсуорт Телевижен Инкорпорейтед», которая в 1935—36 г.г. оборудовала студию в Филадельфии для экспериментального ТВ-вещания, приступила к выпуску телевизоров. Вскоре, однако, выяснилось, что трубка на базе диссектора рассчитана на неизменную освещенность объекта и может быть использована только в промышленном телевидении, где она и нашла применение.

Более совершенным проявил себя прибор, предложенный Манфредом фон Арденне. В серии опытов 1930—1931 г.г. немецкий исследователь практически доказал, что электронно-лучевая трубка с люминесцентным экраном, используемая для воспроизводства видеосигнала, может служить и для развертки изображения на передающем конце электронной системы. Усилив свечение в ЭЛТ с помощью специальной линзы, Арденне вызвал эффект бегающего светового пятна (луча) — того самого, что и в современных передающих камерах прочерчивает одну за другой все строки экрана 50—60 раз в секунду.

Летом 1931 года цикл телевещания по системе Арденне мог «вживую» наблюдать любой посетитель Берлинской радиовыставки на стенде существующей и теперь фирмы «Loeve». Эта была первая публичная (!) демонстрация действующей полностью электронной системы телевидения разрешением 90 строк.¹⁴

Вместе с тем в силу ряда конструктивных особенностей метод Арденне оказался более приемлем для развертки фотографий и фильмов, нежели изображений натурных объектов. Поэтому сегодня он применяется только в подсистеме телекинопередатчиков («телекино»).

А на советской «беговой дорожке» обозначился новый рывок. В 1930 году инженер Александр Павлович Константинов представил в патентное бюро проект передающей телевизионной трубки с накоплением зарядов. Почти четыре года Комитет по делам изобретений и открытий СССР подвергал заявку А. П. Константинова экспертизе на новизну. В итоге было признано, что раньше декабря 1930 года никто из изобретателей как в нашей стране, так и за рубежом трубку с накоплением зарядов не предлагал, и, следовательно, изобретение является оригинальным. Что и было юридически закреплено выдачей А. П. Константинову авторского свидетельства №39830 с приоритетом от 28 декабря 1930 года. Формула изобретения изложена следующим образом:

«Передающее устройство для дальновидения с применением многоячейкового фотоэлемента и конденсаторов, присоединенных к каждой ячейке для накопления зарядов в течение времени передачи кадра».

К сожалению, изготовить реальный прибор изобретатель не сумел. Но своей целенаправленной «подсказкой» дал новый импульс творческим поискам коллег.

Теперь до «финиша» остаются считанные… Нет, не метры, конечно, — месяцы. Дистанцию завершают практически двое. Все должно решиться в отрезке времени 1931—1933 г.г.¹⁵

Пусть в фокусе нашего внимания первым окажется Семен Исидорович Катаев (1904—1991). В период описываемых событий ему еще не было тридцати лет. Уроженец посада Елионика Стародубского района Брянской области, он в 1929 году окончил Московское высшее техническое училище им. Баумана и начал работать во Всесоюзном электротехническом институте в лаборатории ТВ, руководимой известным ученым П. В. Шмаковым.24 сентября 1931 года Катаев подает на регистрацию свой вариант передающей трубки с накоплением зарядов.¹⁶ Как отмечает историк телевидения Е. Стрешнев, в схеме ЭЛТ, задуманной молодым изобретателем, было уже в принципе все, что вскоре составит «начинку» Зворыкинского иконоскопа.

Продуктивную, но не воплощенную в приборе идею А. П. Константинова, своего предшественника, С. И. Катаев решил реализовать методом «вторичной электронной эмиссии» (лат. emission — «выпуск»). Он счел возможным вызвать эффект накопления зарядов на базе особой «мозаичной мишени», которая должна была стать дополнительной, но весьма

существенной деталью электронной трубки. «Мишень» мыслилась автору в

виде пластинки из стекла или другого изолятора с напыленными на ней крупинками серебра. Каждая из таких мельчайших крупинок выступала в роли элементарного конденсатора-накопителя электрической энергии. Благодаря этому мозаичная мишень, встречая поступающий в телекамеру поток света, резко усиливала его энергоемкость.

Изготовление передающей трубки оказалось вполне доступным по технологии. Убедившись в этом, Катаев приступил к практической стороне дела. Но сначала он довел до нужных параметров приемное устройство телевизора — его, как мы уже говорили, Зворыкин назовет кинескопом. В результате уже в 1932 году целостная модель электронного ТВ, предложенная С. И. Катаевым, успешно проявляла себя в режиме опытного вещания.

Подобным образом достигал намеченной цели и Владимир Козьмич Зворыкин. На заключительном этапе работы над передающей трубкой он посчитал необходимым создать новый электронно-лучевой прибор для приема изображения. Используемые тогда в телевизорах осциллографические трубки фирмы «Вестингауз» его не устраивали по качеству, они не давали полной картины результатов опытов по преобразованию световых сигналов в электрические.

Впрочем, совершенствование оконечного устройства отняло не больше года, и уже в 1929-м появляется знаменитый зворыкинский кинескоп, закрепленный патентом на изобретение. Лишь после этого Владимир Козьмич, имевший к тому времени свою лабораторию в «Ар-си-эй», с группой разработчиков (А. Роуз, Х. Айэмс, Н. Г. Оглоблинский, А. Флори) вплотную приступает к «покорению» передающей ЭЛТ.

Далее передадим слово автору книги «Очерки истории телевидения» В. А. Урвалову:

«Для создания действующей передающей телевизионной трубки… оставалось сделать последний шаг — совместить в одной конструкции разрозненные идеи многих изобретателей и ученых. Счастливый жребий сделать этот последний шаг выпал на долю В. К. Зворыкина…».¹⁷

Здесь надо хотя бы вкратце сказать, в чем именно состоял завершающий акт решения столь сложной технической проблемы.

Ключевой деталью в конструкции ЭЛТ, что была предложена Зворыкиным и названа иконоскопом, явилась та же самая мозаичная мишень, над которой работал и Катаев. Вопрос заключался в том, из чего и как ее выполнить. Мы уже знаем: Катаев нашел решение. Добился его и Зворыкин, применив свою технологию, в разработке которой изобретателю существенно помог химик компании «Ар-си-эй» С. И. Изиг.

Процедура изготовления мозаичной мишени по Зворыкину выглядела так.

На пластинку из слюды наносится методом напыления тонкий слой серебра. В таком виде пластинка помещается в специальную печь. После термической обработки ее серебряный слой сворачивается и превращается в миллионы мельчайших изолированных друг от друга гранул. На них в свою

очередь наносится цезий, химический элемент, обладающий повышенной чувствительностью к свету. В результате на слюдяной пластинке размером 10 х 10 см., покрытой с обратной стороны сплошным металлическим слоем, образуются миллионы миниатюрных фотоэлементов.

Система распыления точечных фотоэлементов на листе слюды явилась наиболее удачным решением проблемы накопления зарядов за счет их вторичной эмиссии. В самом сложном звене телевизионной камеры вопросов практически не осталось. Это и оказалось последним штрихом, определившим облик телевидения ХХ века, — облик, который при всех многочисленных модернизациях сохранился до наших дней.

26 июня 1933 года на съезде Общества радиоинженеров в Чикаго Зворыкин доложил, что его 10-летняя работа по созданию полностью электронной системы телевидения завершена. После этого он получил предложения выступить в целом ряде стран, включая СССР, и отправился в продолжительную зарубежную поездку.

Вот так завершился «сверхдальний забег на приз дальновидения» — марафонская дистанция протяженностью почти в 50 лет. Дистанция, где линия финиша подвела черту под процессом научно-технического становления ТВ. Победителем признан был В. К. Зворыкин. Да, в конечном итоге он выиграл первенство. Однако означает ли это, что он и явился первым, кто подарил человечеству «электронное чудо»? Присмотримся хотя бы к тем, кого мы только что видели на финишной прямой. Да ведь они все — «первые»… каждый в своем роде.

Действительно, первым вполне может считаться Розинг (Россия-СССР) с его прообразом нынешнего кинескопа. Первым же — и Кемпбелл-Суинтон (Великобритания), доказавший в чертежах и расчетах возможность приведения приемной и передающей частей телесистемы к общему электронному знаменателю. Равным образом — и Грабовский (СССР) с его эксклюзивными, хотя и не запатентованными, сеансами дальновидения на базе электронно-лучевых приборов. И Фарнсуорт (США), который на аналогичной основе провел первые пробные передачи на зрительскую аудиторию, хотя потом его система нашла применение только в промышленном телевидении… И Арденне (Германия), также раньше всех показавший и передачу, и прием изображения посредством ЭЛТ, правда, по технологии, более приемлемой для демонстрации фильмов и снимков… И Константинов (СССР) с его прорывной инновацией — накоплением зарядов в передающей трубке… И Катаев (СССР), который для накопления зарядов путем их вторичной эмиссии применил мозаичную мишень с массой миниатюрных конденсаторов электрической энергии… Ну и, наконец, Зворыкин (США), который убедительно назвал все вещи своими именами и в 1932 году посредством телекамеры с иконоскопом и передатчика, установленного на самом высоком здании Нью-Йорка, стал выдавать в эфир в радиусе 100 километров опытные передачи на телевизоры с кинескопом и разрешением экрана в 330 строк…

Таким образом, изобретение телевидения — плод совместного творчества, результат многолетних усилий интернационального коллектива ученых, конструкторов, технологов, общую численность которых непросто даже подсчитать. А потому говорить здесь о каком-либо едином «отце», или «творце», как минимум некорректно. Против этого возражал прежде всего тот, кого в свое время пытались да и сейчас пытаются увенчать лаврами «прародителя», — наш великий соотечественник Владимир Козьмич Зворыкин.¹⁸

Выход «в люди»

«Уникальное свойство телевидения — передача изображений на расстояние — как бы наложилось на давнюю мечту людей о неком „всевидении“, о возможности заглянуть за горизонт видимого ими жизненного пространства. Благодаря этому, — полагает М. Найден, — телевидение распространилось столь широко и быстро, было столь востребовано людьми».¹⁹

Процесс зарождения телевидения, охвативший период времени с последней четверти XIXвека по первую треть ХХ века, затронул прежде всего государства с высоким научным и техническим потенциалом. То были Соединенные Штаты Америки, Англия, Германия, Франция и Россия (в дальнейшем Советский Союз). В этих странах телевидение последовательно прошло все этапы своего развития: от зарождения — к становлению, от становления — к самоопределению, затем — к самоутверждению и, наконец, к окончательному закреплению в системе СМИ.

Что касается таких влиятельных на сегодня индустриально развитых государств, как Япония, Южная Корея, Китай, Индия, Австралия, Бразилия, то им довелось встретиться с «электронным чудом», когда оно уже прочно встало на ноги. Ну а так называемые развивающиеся страны, такие как Индонезия, Бирма, Непал, Ангола, Албания и многие другие, приобщались к ТВ в основном в 70-80-х годах, когда «голубой чародей», что называется, покорил планету. И новичкам оставалось лишь включиться в общий поток, подобно автомобилю, въехавшему с проселочной дороги на широкую скоростную магистраль.

Вот почему важнейшие этапы развития нашей отрасли проявляются нагляднее всего на примере первой пятерки телевизионных держав. Россия (СССР), США, Англия, Германия, Франция явились первопроходцами, они выстрадали телевидение, дали ему путевку в жизнь.

Итак, продолжаем наблюдение за первыми шагами телевидения. В этом разделе мы проследим за тем, как оно последовательно обретало черты электронного средства массовой информации.

И здесь нельзя обойти вниманием знаменательную дату 26 января 1926 года. В тот день шотландец Джон Берд провел демонстрацию передачи прямого видения перед весьма представительной аудиторией, состоящей из членов Королевского института Великобритании. Спустя три дня это событие было описано в лондонской газете «Таймс».

Почему мы особо выделяем этот день? До сих пор эксперименты с телевидением проводились в узком кругу специалистов. Теперь же оно впервые вышло из лабораторий, чтобы, как говорится, «себя показать», обрело публичность. Это был новый скачок, очередной прорыв к сегодняшнему дню.

Дата 26 января 1926 года примечательна еще и тем, что тогда первые телезрители впервые увидели на телеэкране изображение человеческого лица. К участию в премьере прямого видения Д. Берд привлек Уильяма Тейнтона. Вглядываемся в портретный снимок, сделанный с экрана. Задорный, вихрастый мальчик лет 8—9, лицо, правда, несколько размыто. Да еще заметно скошено по диагонали и растянуто в ширину, наподобие тыквы… Первый в мире «телегерой»!²⁰

В том же 1926 году, 16 декабря, в Наркомате по военным и морским делам СССР состоялась демонстрация передачи движущегося изображения (принцип разработан советским физиком Львом Терменом). Камера показывала командиров Красной армии, прибывающих на совещание. В числе первых телезрителей был нарком К. Е. Ворошилов.

С этого времени экспериментальный период истории ТВ сменяется периодом пробного, опытного вещания. Передачи все чаще выходят в эфир. Выдаются они пока разрозненно, бессистемно. Цели вещания поначалу чисто технические: коррекция картинки по четкости, композиции кадра. Экранное зрелище не имеет определенной тематики или сюжета. Показывают вещи, лица, отдельные предметы и детали, как-то: коробку спичек, ладонь руки, ножницы, вращение крыльев макета ветряной мельницы и т. д. Но главное, что все это может видеть любой человек со стороны, смастеривший телевизионный приемник. Телевидение, несущее в себе признаки если не массовой информации, то хотя бы коммуникации, уже началось. Оно «вышло в люди».

Вот как описывает технологию ведения первых передач из Лаборатории телевидения при Московском радиотехническом узле связи летом 1932 года бывший сотрудник этой лаборатории Я. Б. Шапировский: «Вещательная аппаратная разделена стеклянной перегородкой на две части. В основной части помещения установлен передатчик прямого видения с диском Нипкова и бегающим лучом. За стеклянной перегородкой в небольшой комнате (студии) объект показа, чаще всего человек. И вот запускается диск. Включается мощный источник света. Бегающий луч прочерчивает на лице человека светящиеся дорожки. Отраженная световая мозаика через объектив передатчика попадает на фотоэлемент, создавая нужный сигнал. Этот сигнал, передаваемый радиоволнами, синтезируется на приемнике с таким же диском Нипкова и превращается в изображение размером в спичечную коробку».²¹

Кстати, о телевизорах. Любопытно, что само по себе слово «телевизор» вошло в обиход далеко не сразу. Современное свое название ТВ-приемник получил в 1929 году с подачи Джона Берда, который собрал и запустил в продажу первую партию таких аппаратов — «телевизоров Берда», как говорили тогда англичане. Вообще же, на стадии пробного, опытного вещания телевизоров в магазинах практически не было. Стандартные приемники заводского производства с вращающимся диском стали появляться в Англии, Германии и СССР на рубеже 20—30 г.г., но погоды они не делали, т. к. выпускались небольшими партиями, а стоили дорого. Как правило вопрос получения видеосигнала решался самими зрителями. Мастерили приемные устройства обычно радиолюбители, а это увлечение было массовым. Так зародилось «телевизионное радиолюбительство». Благо, в печати уже можно было найти схемы устройства домашних телеприемников. С 1928 года стал выходить специальный журнал на английском языке «Телевижн», а с 1930 года и на немецком, «Фернзее».

Не будем забывать, что строчность развертки была в то время минимальной. Поэтому объекты показа выдавались только крупным планом.

Впрочем, тогдашний зритель довольствовался и этим. Его вдохновлял сам процесс узнавания. В письме-отклике, поступившем из Харькова на первую передачу Московской лаборатории телевидения, говорилось: «Видели вашу картинку и даже узнали на человеке очки…» «А очки эти были профессора И. Е. Гарона, руководителя лаборатории, — уточняет Шапировский. — Помню, мы посадили его в студию и сказали: „Покажите, пожалуйста, свои очки“. Исаак Евгеньевич заулыбался, — у него были большие глаза и еще бóльшие очки. Когда он поворачивал голову, бегающий луч попадал на стекла, шло зеркальное отражение, и эти блики хорошо были видны на экране».

Такова была первая «живая картинка» для наших зрителей, переданная из Москвы. А для американцев первым экранным зрелищем стал… металлический доллар. Его показал в 1928 году один из пионеров телевидения США Филипп Тейлор Фарнсуорт. Уж что-что, полагал он, а доллар зрители должны были разглядеть даже на несовершенном экране.

Внесем в нашу хронику и такой факт. В ночь с 8 на 9 марта 1929 года Имперская почта Германии опробовала вещание беспроводной телевизионной передачи (пока еще без звука) с получением картинки в радиоприемнике, оснащенном экраном. Опыт удался. После этого стали проводить трансляции ежедневно с 13 до 14 часов. Показывали диапозитивы, части кинолент, в связи с чем деятели кино начали выражать опасение, что телевидение станет домашним кинематографом».²²

Вначале на подобные передачи смотрели как на экзотику. Вся интрига для зрителей сводилась к формуле «Узнает? — Не узнает?» Предлагалось как бы расшифровать загадочную картинку: «Что делает этот человек?». Соответственно и строилось экранное действие «Обычно кто-нибудь из нас, — вспоминает тот же Я. Б. Шапировский, — сидел в кадре: поворачивал голову, доставал платок, ел сосиску, т. е. совершал простые механические движения».

Аудитория пробных передач заметно увеличилась благодаря внедрению двух новшеств: звукового ряда и телекино.

На первых порах телевидение, как и кино, было немым. Но потом энтузиасты механического ТВ нашли простой способ обеспечивать звуковое сопровождение передачи: акустические сигналы выдавались в эфир на тех же волнах, что и световые, но принимались на отдельный приемник. Чтобы смотреть и слушать передачу, надо было пользоваться сразу двумя приемниками. Ну а соответствующие сигналы — световой и звуковой — тоже передавались одновременно двумя радиостанциями.

Порой возникали курьезы. Ветеранам нашей отрасли запомнилось, например, такое письмо в лабораторию телевидения. В первых строках своего письма автор называет лабораторию «амбулаторией», а телевидение — «теловидением», а затем сетует: «Я, дорогие мои, всю ночь в трубу глядела (тогдашние репродукторы имели вид конического раструба. — О.К.), слыхать вас слыхала, а видать ничего не видала».

Внедрение звука привело к появлению телевизионных дикторов. Начало было положено во Франции, в лаборатории Рене Бартелеми. Первая диктор появилась в кадре 14 апреля 1931 года. Почин подхватили другие центры пробного вещания. Со временем на передачи стали приглашать и «выступающих» — людей, которые представляли особый интерес и значимость для аудитории. Так, с 1934 года в советском телеэфире все чаще появлялись партийные и государственные руководители, и в частности, Г. К. Орджоникидзе, М. И. Калинин, Н. В. Крыленко, Н. А. Семашко, передовики производства А. Г. Стаханов, П. Н. Ангелина, популярные артисты И. В. Ильинский, И. М. Москвин, С. М. Михоэлс, композитор С. С. Прокофьев, видные зарубежные гости, например, французский писатель А. Барбюс, чемпионы мира по шахматам Х. Капабланка и Э. Ласкер и многие другие.

Зарождалось художественное вещание: 16 декабря 1934 года в СССР был показан первый концерт мастеров искусств, а 15 декабря 1938 годазрители увидели первый оригинальный телевизионный спектакль опытного Ленинградского телецентра — одноактную оперетту Ж. Оффенбаха «Лизетта и Филидор» в постановке режиссера Ивана Ермакова. Она была сыграна артистами Театра музыкальной комедии В. Христиановой и В. Свидерским.

В силу специфики тогдашнего механического телевидения, черно-белое изображение смотрелось на экране не в голубом, как позднее при электронном ТВ, а в красноватом свечении. Пытаясь сбалансировать цветность картинки, студийные умельцы начали активно использовать в качестве «противоядия» зеленый колер. Подвергались соответствующей обработке и лица участников передачи. Первых телезвезд гримировали «под лягушек»… Вот любопытный отрывок из воспоминаний народной артистки СССР Ольги Сергеевны Высоцкой, которая в 1932 году стала работать диктором центрального радио, а с 1935 по 1951 г.г. вела еще и телевизионные программы.

«В 1937 году — рассказывает О. С. Высоцкая, — Чкаловым, Беляковым и Байдуковым был совершен перелет в Америку. После того, как они вернулись в Москву, телевидение решило их показать.

…Беляков и Байдуков к тому времени были уже на студии и соответственно, как и я, уже загримированы. Чкалов же еще не приехал. И когда, наконец, он вошел в гримерную (у него была такая манера держать голову слегка опущенной, так, что его знаменитый чуб свисал, немного закрывая глаза), меня подвели к нему с тем, чтобы познакомить… Я подаю ему руку, он поднимает голову — и вдруг я вижу, что у него совершенно стеклянеют глаза от ужаса. Я никогда не могла себе представить, чтобы у человека легендарной храбрости мог отразиться такой ужас на лице… «Валерий Павлович, не пугайтесь, вы сейчас тоже такой будете». А он в ответ так испуганно: «Ни в коем случае!» Конечно, потом ему объяснили, что техника телевидения на сегодняшний день иначе не может показывать человеческое лицо. И он, естественно, согласился загримироваться».²³

Ольга Высоцкая отмечает, что курьезы с цветом её преследовали постоянно.

И вот еще один занятный случай. Приводя его в своих воспоминаниях, родоначальница профессии ТВ-диктора делает оговорку, что в ту пору она и её коллеги по Всесоюзному радио привлекались к выступлениям в кадре по мере необходимости и выполняли просьбы телевизионщиков с ощущением, что идет просто какая-то игра, забавный эксперимент. «Мы знали, что нас видит очень ограниченное число людей, и ощущение было такое, будто вообще нас никто не видит, кроме тех, кто находился за стеклянной перегородкой аппаратной». Однако…

«Дело было так, — продолжает О. С. Высоцкая. — В то время, когда я начинала пробовать себя в этой области, я была очень активной и азартной спортсменкой. И вот нас с Вадимом Синявским, который потом стал известным буквально во всём мире спортивным комментатором, попросили в порядке эксперимента провести показательный урок гимнастики. Это немного не соответствовало моей дикторской работе, но я согласилась… Он был ведущим, а я — исполняющей. У меня был роскошный спортивный костюм красного цвета. Я надела его и очень добросовестно проделала все упражнения, которые комментировал Синявский. Мы остались очень довольны, тем более, что опять-таки были убеждены в том, что кроме тех людей, которые стоят за стеклом, никто этого не видел. Каково же было мое состояние, когда он мне через некоторое время сказал: „А ты знаешь, что пришли письма о нашем уроке гимнастики? И изумлённые телезрители спрашивают, почему женщина была без костюма“. Оказывается, красный цвет на экране того времени воспринимался как телесный, и создавалось полное впечатление, что костюма нет».

Подобное пришлось претерпеть и немецкой коллеге нашей Оли Высоцкой — первой телевизионной звезде третьего рейха Урсуле Пацшке. Губы девушке красили черной помадой; тени, наносимые на веки, делали ярко зелеными; прическу обильно посыпали золотой пудрой. Наряды Урсулы ни в коем случае не могли быть контрастными. Когда однажды фрейляйн Пацшке появилась в черном костюме и белоснежной блузе, то едва не разразился скандал. Чтобы не сорвать эфир, белую блузу в срочном порядке перекрасили непонятно какой краской, придав ей грязно-серый оттенок.²⁴

Но «заморочками» с цветом проблемы не ограничивались. Человеку перед телеобъективом категорически запрещалось двигать головой, руками. Это, конечно, сковывало. Из-за жары, которая стояла в клетушке-дикторской, это помещение называли «паровым ящиком».²⁵ Ещё сложнее стало, когда начали передавать спектакли из студии. Работали же всего одной камерой! Длиннофокусная оптика не позволяла быстро перейти от одного плана к другому. Актёру самому приходилось подходить, «укрупняясь», к камере.

Ветераны вспоминают и о таком неудобстве как необходимость частой смены гардероба: от слишком яркого света в студии костюмы быстро выгорали.

И тем ни менее, с каждой передачей, с каждой постановкой оттачивались навыки первых телевизионных профессионалов. Несовершенство техники восполнялось творческой инициативой, высокой самоотдачей каждого на своём участке работы. «Период энтузиазма»! Так было не только в СССР.

Ещё одним ускорителем в становлении ТВ явилось использование киноматериалов. В начале 1930 года по поручению Имперской почты Германии в эфир был передан первый телевизионный фильм — вернее, короткометражный кинофильм, снятый для телевидения, — «Утренний час дает золото в рот» (в русской версии — «Кто рано встает, тому бог подает»). Он был сделан и выпущен исключительно из методических соображений: чтобы приспособить кино под небольшое разрешение тогдашней телевизионной техники. Лента не должна была иметь мелких деталей, движениям актеров требовалось быть не резкими, а плавными, незамысловатыми.²⁶

Что же касается показа киноленты, то посредником в трансляции зрелища выступала телевизионная камера. Сначала оператор делал наезд на полотно киноэкрана, тщательно выстраивал кадр. Потом включался проекционный аппарат, и шла прямая трансляция фильма.

Так зрительское «меню» пополнилось за счёт художественных кинокартин. Это вызвало взрыв интереса к телевидению и подстегнуло его дальнейший прогресс. Все чаще стали снимать документальные фильмы, чтобы показать их по телевизору. При этом кинематографисты старались учесть разрешающую способность малострочного экрана, строили зрительный ряд на крупных и средних планах. Настал черед и оперативных репортажей, сюжетов. Первые киносъёмки для теленовостей были проведены в 1934 году: на одной из улиц Парижа и на Красной площади в Москве (в день первомайской демонстрации).

К середине 30 гг. передачи осуществлялись в режиме как механического, так и электронного телевидения. Одна часть зрителей принимала передачу с одной станции на телевизоры с диском Нипкова, другая настраивала антенны на «свою станцию» и разглядывала изображение на торце катодной трубки…

Подобное «двоевластие» было особенно характерно для финальной стадии опытного вещания в Берлине, Лондоне и Москве.

Начало регулярного вещания

Пробные передачи подготовили почву для регулярного телевизионного вещания. Оно означало ещё один крупный скачок в развитии отрасли.

Первой стартовала Великобритания. Неутомимый Джон Лоджи Берд сумел убедить правительство и общественность (вспомним, как он широко преподнёс сеанс прямой трансляции!) в необходимости развернуть по стране телесеть на базе своей механической системы. В сентябре 1929 года в Англии начались регулярные экспериментальные передачи. В производственных условиях было выпущено около 1000 «телевизоров Берда» со стандартом чёткости от 30 до 60 строк. Их покупали в основном любители лабораторных курьёзов.

В Советском Союзе передачи «на основе твёрдой программы» начались 1 октября 1931 года. В тот день они засветились на экранах 30 самодельных приёмников. Вскоре они уже принимались радиолюбителями в Томске, Нижнем Новгороде, Одессе, Ленинграде, Киеве, Харькове, Смоленске. Программы выходили в эфир из Московского радиоузла с телекомплекса профессора П. В. Шмакова. Вещание велось на средних волнах с использованием диска, который вращался со скоростью 12,5 оборота в секунду. Представление о нём читатель уже имеет. Разрешающая способность экрана составляла 30 строк.²⁷ Такая же механическая система заработала в Ленинграде. Около года показывались лишь статичные картинки, с августа 1934 года — динамическое изображение со звуком.

Уже в 1936-м в эфир вышло 300 телепередач общим объёмом звучания свыше 200 часов.

Но все это был… «фальстарт». И советским, и английским, и некоторым другим организаторам регулярного вещания на базе механического ТВ пришлось демонтировать свои установки. Как отмечалось, уже к середине 30-х годов бесперспективность телевещания по методу Нипкова стала очевидной. Прекращались дальнейшие разработки в этом направлении, свертывались и налаженные системы. Констатируя этот факт, следует, однако, воздать должное ученым и инженерам из разных стран, которые в течение 50 лет упорно совершенствовали механическое телевидение. Развивая по сути тупиковую ветвь дальновидения, они пошли неверным путём, но имели мужество пройти его до конца. Выявив все возможности механической системы, они на фоне прогрессирующей электронной системы не оставили сомнений в преимуществе последней. Как говорят в таких случаях, отрицательный результат — тоже результат. К тому же приверженцы механического ТВ, долго не сдавая позиций, как бы подстегивали электронщиков активнее внедрять свои разработки. На сей счёт есть свидетельства очевидцев тех далеких событий.

Итак, регулярное вещание пришлось начинать сызнова. Но теперь уже на современной, электронной основе.

В марте 1935 года в Германии было объявлено, что передачи берлинского телецентра становятся регулярными. Сначала они шли три раза в неделю, а с15 января 1936 года стали выдаваться в эфир ежедневно, с 20.00 до 22.00. Показывались спектакли, концерты, выступления партийно-государственных деятелей. Обслуживанием телеэфира ведал телевизионный отдел центральной Имперской почты в составе 300 человек, непосредственно вещанием занимались 25 сотрудников.

Важно отметить, что, подчинив телевидение Германии партийно-политическим установкам, ведомство Геббельса не злоупотребляло «лобовой» пропагандой, делало упор на гедонистическую (от греч. hёdone — удовольствие) функцию вещания. Главный идеолог рейха считал развлекательные передачи и художественные фильмы вполне приемлемыми для идеологического посыла. Показателен эфир от 13 мая 1935 года. В тот вечер в качестве ведущего выступал актер Отто Гебюр. Его появление в кадре чередовалось с отрывками из исторической игровой ленты «Концерт для флейты в Сансуси». При этом актер аккуратно проводил параллели между обращением Фридриха Великого к своим генералам и документальными кадрами, в которых Гитлер обращался к рейхстагу.²⁸

Немецкие телевизионщики имели надёжную техническую базу. Германия к середине 30-х г.г. располагала не только студийной, но и внестудийной электронной техникой: передвижными телевизионными станциями (ПТС). Фирмой «Телефункен» был налажен серийный выпуск приёмников.

Во Франции электронное телевидение заработало в постоянном режиме с

апреля 1935 года. Репертуар парижской студии строился из номеров кабаре и цирка. Из-за прожекторов температура к концу работы в эфире достигала 35 градусов, но никто не жаловался, и актёры не требовали гонораров.

В Англии постановку телевещания взяла в свои руки «Бритиш Бродкастинг Корпорейшн», широко известная Би-би-си. Являясь государственной радиокомпанией, финансируемой за счет бюджета, Би-би-си развернула масштабные работы по организации новой электронной телесети. Для этого была создана специальная служба. Наконец, 2 ноября 1936 года Би-би-си открыла регулярные передачи. Они шли два часа в сутки шесть раз в неделю по заранее объявленному расписанию (прообраз современной программы!). Один день отводился профилактике оборудования и… отдыху аудитории от телевизора. Такую практику впоследствии ввели телеслужбы многих стран.

Несмотря на то, что лондонский передатчик стал излучать сигналы на полтора года позже, чем технические средства Германии и Франции, именно старт англичан, 2 ноября 1936 года, признан за точку отсчета регулярного телевещания в мире. Отдав приоритет Англии, историки приняли в расчет два обстоятельства. Во-первых, то, что здесь передачи по твердому расписанию велись не только на столицу, но и на всю страну. И, во-вторых, то, что расписание передач (подобие телепрограммы) заранее объявлялось зрителям. Это было уже регулярное, программное, всеохватное вещание.

В Советском Союзе перестройка на новую систему завершилась лишь в 1939 году. Зато к этому делу подошли весьма основательно. Внедрение электронной системы велось параллельно на Московском и Ленинградском телецентрах. Причём разными путями: на базе как зарубежной, так и отечественной техники.

Для Московского телецентра было закуплено оборудование у американской «Ар-си-эй» (у Д. Сарнова), дающее развертку изображения на 343 строки при скорости видепотока 60 кадров, или полей, в секунду. Сразу же начались пуско-наладочные работы.

А в северной столице взяли за основу передающую телевизионную трубку и кинескоп конструкции советского ученого С. И. Катаева. Действующие макеты приборов доводили до эксплуатационных образцов А. П. Константинов, Б. В. Круссер, Я. А. Рыфтин, А. В. Москвин, Г. В. Брауде, Н. М. Романова (Дубинина), З. И. Модуль, А. И. Лебедев-Карманов. Ленинградцы уверенно повышали строчность и скорость смены кадров: 180/25, 240/25, а в канун войны вышли на рекордный для Европы стандарт — 441 строка при 50 кадрах в секунду. Город на Неве стал признанным центром отечественной телевизионной техники, именно здесь в 1935 году был основан Всесоюзный научно-исследовательский институт телевидения (ВНИИТ), позднее в Москве появился его филиал.

В 1938 году оба электронных телецентра начали опытные передачи, московский — с марта месяца, ленинградский — с июля.²⁹

Одновременно отрабатывались методы программного вещания. В 1936 году, ещё в структуре Московского радиоузла на ул. Никольской, работающего в механическом формате, был создан специальный «творческий сектор телевидения». Так появилась первая предусмотренная штатным расписанием телевизионная редакция. В ней стали работать на профессиональной основе литературный и музыкальный редакторы, режиссёр, художник, гримёр, костюмер и некоторые другие специалисты. Творческий коллектив возглавил в качестве редактора А. И. Сальман, первым режиссёром выступил А. Н. Степанов — оба выходцы из Всесоюзного радио; функции оператора выполнял К. Н. Яворский.³⁰ Выше уже говорилось, насколько интенсивной была деятельность первых профессиональных творцов телепередач.

С мая 1938 года, когда заработал в опытном режиме электронный телецентр на Шаболовке, редакция перебазировалась на новое место, но продолжала, вплоть до 1940 года, готовить материалы и для малострочного ТВ.³¹ Штат «творческого сектора» был расширен. Сюда, в частности, пришли режиссёры Н. Бровко, А. Дорменко, художник В. Кащенко. К ведению телепередач, помимо О. Высоцкой, привлекались радиодикторы О. Дмитриева, Е. Гольдина, К. Чаусская, З. Викторова, В. Герцик, Э. Тобиаш.

К началу регулярного вещания главный телецентр страны располагал внушительной высотной опорой. То была знаменитая Шуховская башня, возведенная в Москве на ул. Шаболовке. Постановление о ее строительстве было принято Советом Народных комиссаров в 1919 году. По замыслу конструктора Владимира Шухова высота сооружения должна была составлять 350 метров, но в условиях гражданской войны ощущалась острая нехватка металла, поэтому остановились на 148, а с установкой флагштока высота башни достигла 160 метров. Уже с 1922 года она начала излучать сигналы в эфир. Ее ажурная стальная конструкция сочетала в себе прочность и легкость: на единицу высоты Шуховской башни израсходовано в три раза меньше металла, чем на единицу высоты Эйфелевой башни в Париже. Долгое время она была впечатляющим символом Советского телевидения и сейчас служит заставкой для «Голубого огонька».

И вот 10 марта 1939 года из студии на Шаболовке было объявлено, что в СССР начинается регулярное вещание «по высококачественному электронному способу». Правда, его приемная сеть состояла всего из 100 телевизоров… Программу открывал документальный фильм о XVIIсъезде ВКП (б). В дальнейшем передачи велись пять вечеров в неделю. Основу репертуара составляли художественные фильмы, концерты, отрывки из спектаклей. Периодически выдавалась в эфир «телефотохроника» — предшественница нынешних информационных программ. Зарождалось общественно-политическое вещание. Промышленность освоила выпуск электронных телевизоров «17-Т-1», которые начали поступать в продажу.³²

О Соединённых Штатах Америки. Здесь телевидение стало постоянным с 30-го апреля 1939 года, когда в Нью-Йорке открылась Всемирная ярмарка с символическим названием «Мир завтрашнего дня». Событие транслировалось в прямом телеэфире. На открытии ярмарки выступил президент США Ф. Д. Рузвельт, а представил его аудитории уже известный нам руководитель Американской радиокорпорации «Ар-си-эй» выдающийся менеджер, проложивший дорогу техническому гению Зворыкина, Дэвид Сарнов. За прямой передачей наблюдали главным образом владельцы радиостанций. В тот день в Нью-Йорке было всего 200 телевизоров с размерами экрана 12,5х22,5 см.

Так обстояли дела в канун IIмировой войны. Можно считать, что как раз к этому времени телевидение обрело основные черты самостоятельного средства массовой информации. Чтобы обосновать этот вывод, сопоставим современное понимание СМИ с реалиями предвоенного ТВ-вещания.

В теории журналистики утвердилось положение о том, что массовая информация есть вид социальной информации, облеченной в доступную для большой, разнородной, как правило, анонимной аудитории форму и периодически распространяемой с помощью технических средств в целях определенного воздействия на индивидов, социальные группы и общество в целом.

Что же получается, если «спроецировать» эти признаки массовой информации на состояние телепроцесса в конце 30-х годов?

Начнем с социального характера передаваемой информации. Признак определенно просматривается: передачи из телестудий уже тогда затрагивали общественно значимые темы.

Далее. Периодичность распространения информации. Она уже тогда обеспечивалась за счет «твердого», заранее объявленного расписания — программы передач.

Технические средства распространения информации. Конечно, и этот признак налицо. Следует отметить, что со второй половины 30-х г.г. передачи велись уже не только из студий, но и непосредственно с места события с помощью ПТС. Прямые передачи широко практиковались при освещении XI Олимпийских игр в августе 1936 года. В Англии проводились внестудийные трансляции теннисных турниров, гонок на яхтах, футбольных матчей. В 1939 году в аппаратной Берлинской телестудии уже имелись отделенные друг от друга места для режиссера, операторов и звукорежиссера. В их распоряжении было пять мониторов, на среднем из них демонстрировалось то, что шло в эфир, а на остальных отображались виды с разных камер. Микшерный пульт позволял переключать изображение с одной камеры на другую (их было четыре). Одновременно звукорежиссер регулировал уровень звука, который поступал с восьми микрофонов, двух проигрывателей пластинок и двух магнитофонов. А режиссер как постановщик всей передачи давал указания по специальной системе связи, причем к операторам они поступали исключительно через наушники.

А было ли целенаправленное воздействие на индивидов, социальные группы, общество? Несомненно, обозначился и этот признак. Правда, на первых порах не все политические деятели по-достоинству оценили возможности ТВ в этом плане. Рассказывают, что когда в конце 20-х г.г. английский премьер У. Черчилль узнал о «телевизоре Берда», он скептически заметил: «Разница между тем, что видит наш глаз, и тем, что изображает техника, столь же значительна, как и разница между тенью и предметом, который её бросает». Однако лидеры других государств не замедлили воспользоваться новой трибуной для обращения к согражданам. Пропагандистская направленность первых же передач особенно проявлялась в Германии. Поздравляя Гитлера с рождением телевидения, министр почт адресовал ему пафосную телеграмму, в которой говорилось: «Наша цель, мой фюрер, состоит в том, чтобы донести всей Германии Ваше слово. Придет время, когда с помощью национал-социалистического телевидения Ваш образ, мой фюрер, глубоко тронет немецкие сердца».

И, наконец, аудиторные признаки СМИ: масштабность, разнородность, анонимность аудитории. Вот по этой позиции довоенное телевидение еще «не дотягивало» до средства массовой информации. Владельцами первых телевизоров были как правило весьма состоятельные люди (первая модель американского телевизора стоила 199 долларов) или же видные представители власти. В 1941 году, когда в США насчитывалось 7500 телевизоров, 87% американцев считали телевизор для себя излишним. Для расширения аудитории организаторы вещания устраивали коллективные просмотры программ в демонстрационных помещениях, оборудованных телепроекторами. В Берлине, например, работало 25 таких пунктов — в пивных залах, в холлах гостиниц, в отделениях связи. Примечательно, что изначально ТВ здесь мыслилось в первую очередь как средство пропаганды, притом не для индивидуального, а для массового просмотра… А в Москве телевизоры «общего пользования» были установлены в 100 домах культуры, клубах, красных уголках.

Разумеется, «звездный час» голубого экрана был еще впереди. И все же, по большинству характеристик предвоенного телевидения мы не наблюдаем особых расхождений с определяющими признаками средств массовой информации. Телевидение в качестве электронного СМИ состоялось. Телевизионное вещание как регулярная передача средствами ТВ сообщений и материалов становилось неотъемлемой чертой образа жизни.

Война и послевоенное возрождение.

Разразившаяся Вторая мировая война (1939—1945 г.г.) оказалась не совместима с телевидением. В боевых условиях высотные передающие объекты ТВ были слишком уязвимыми целями, поэтому страны «большой пятерки» прекращали или резко сокращали работу своих телестанций по мере того, как непосредственно вступали в боевые действия.

Англия свернула вещание 1 сентября 1939 года в день вторжения немецких войск в Польшу. Корпорации Би-би-си дали ровно десять минут, чтобы прекратить передачи. Шел как раз мультфильм Уолта Диснея, в котором мышонок Микки говорил: «Ну, кажется, всем пора по домам». После этого экран погас на семь лет.

Но нельзя сказать, что в годы войны телевещание прекратилось полностью и повсеместно. Голубые экраны кое-где продолжали мерцать, словно отдельные звездочки в ненастную погоду.

В Соединенных Штатах, которые вступили в войну 7 декабря 1941 года (день нападения японцев на Перл-Харбор), из 10 телестанций продолжали работать 6, но объем их вещания сократился до четырех часов в неделю.

Довольно долго держалось телевидение в Германии. Правда, работа его сводилась к адресным развлекательным передачам для раненых солдат и прекратилась 26 ноября 1943 года, когда в здание берлинского телецентра попала бомба.

Оккупировав Францию, немецкие власти потребовали, чтобы национальное телевидение наладило передачи для раненых военнослужащих вермахта, лечившихся в госпиталях Парижа. Такие передачи начались в апреле 1943 года и шли по 14 часов в сутки. Это, между прочим, имело и свои плюсы для французского ТВ. Действовала студия, укреплялась техническая база, французские специалисты нарабатывали профессиональные навыки, и после изгнания захватчиков удалось быстро возродить собственное вещание.

В СССР после 22 июня 1941 года оборудование Московского телецентра было демонтировано и отправлено в Свердловск. Но уже в середине 1944 года оно было возвращено в столицу.

Известны факты использования техники телевидения в военных целях. В августе 1944 года американцы применили авиационные торпеды с «телевизионным глазом» против кораблей японского флота, а затем провели атаку маяка, разрушив радиолокационную станцию и позиции зенитной артиллерии. Немцы на базе Пенемюнде оборудовали телевизионную установку для дистанционного наблюдения за запуском самолетов-снарядов на расстоянии 2,5 км от стартовой площадки. В осажденном Ленинграде телевидение было задействовано в целях передачи летным частям радиолокационной обстановки вокруг города. Отмечен такой факт: телевизионный приемник установил на своем самолете и пользовался им во время боевых вылетов Герой Советского Союза В. А. Мациевич.³³

Война не остановила научно-технические работы в области телевидения, хотя притормозила их. В лабораториях доводились до совершенства заделы предвоенных лет, велись исследования по переходу на цветное изображение. В Соединенных Штатах в 1941 году был принят новый стандарт разложения 525/60, определявший технические требования к аппаратуре вплоть до 2009 года. В Московском энергетическом институте в 1943 году в самый разгар кровопролитных сражений открылась кафедра телевидения. В следующем, 1944-м году, в нашей стране приступили к обновлению отечественного ТВ-стандарта, для чего была образована межведомственная комиссия во главе с директорм Московского телецентра Ф. И. Большаковым.³⁴ В связи с этим с фронта был отозван капитан С. В. Новаковский, работавший до войны главным инженером телецентра. В комиссию также вошли ученые и конструкторы С. И. Катаев, Ю. И. Казначеев, А. А. Расплетин, И. С. Джигит, А. Я. Брейтбарт, В. Н. Горщунов.³⁵

После окончания IIмировой войны сети телевизионного вещания пришлось развертывать заново.

В Советском Союзе телепередачи возобновились 7 мая победного 1945 года. Одновременно этот день был объявлен Днем радио. В регулярном режиме Московский телецентр заработал с 15 декабря 1945-го. С сентября 1947 года вещание в Москве было приостановлено в связи с реконструкцией телецентра и переходом на новый стандарт. Речь идет о системе разложения на 625 строк. Как уже упоминалось, проект был запущен в 1944 году. Помимо названных выше ученых, в осуществление замысла включились П. В. Шмаков, В. Л. Крейцер, А. А. Федоров, А. М. Варбанский и др. Внесли свой вклад, о чем стало известно сравнительно недавно, и немецкие специалисты в области электронных и оптических приборов, работавшие в СССР по контракту, — И. Гюнтер, В. Гофман, В. Янд, Г. Зигель, З. Чау.³⁶ Все научно-технические мероприятия были строго засекречены. Решался одновременно целый комплекс вопросов. По поручению правительства с июня 1947 года на предприятиях Министерства промышленности средств связи развернулось изготовление студийного оборудования, а также телевизоров под 625/50.

Возрождение телевизионной отрасли Советского Союза проходило в тяжелейших условиях послевоенной разрухи. Так, в 1946 году в Ленинградском ВНИИТе не было не только оборудования, но даже мебели. Вспоминают, что на первом производственном совещании в лаборатории, руководимой Я.А Рыфтиным, сотрудники сидели на деревянных ящиках. На таком же ящике, размером побольше, начальник лаборатории разложил листки бумаги — перспективный план работы.³⁷

Дата 3 сентября 1948 года достойна называться знаменательной в истории не только отечественного, но и мирового телевидения. В этот день начальник экспериментальной аппаратной Московского телецентра 26-летний Марк Кривошеев нажал кнопку, которая впервые вывела в эфир передачу, подготовленную по стандарту «625 строк с чересстрочной разверткой и 50 телевизионными полями в секунду».³⁸ Пройдут годы, и в данном формате заработают программные телецентры 150 стран (для сравнения: в зоне действия американской «525/60» не более 50 стран). И что еще примечательно, — молодой специалист Марк Иосифович Кривошеев вырастет в крупнейшего теоретика и разработчика телевизионных систем, автора 20 книг, сотни статей, почти 200 изобретений. Он и сегодня почитается как один из лидеров отраслевой науки в мире.

К моменту завершения испытаний нового стандарта и реконструкции столичного телецентра был основательно укреплен «творческий сектор» ТВ-вещания. Совет Министров СССР 22 марта 1951 года принял постановление о создании на технической базе Московского телецентра Центральной студии телевидения (ЦСТ). Структура ЦСТ предусматривала три редакции: общественно-политическую, детскую и литературно-драматическую. Постановление, в частности, обязывало руководителей театров предоставлять для показа по телевидению лучшие спектакли и концертные программы.³⁹ Дату 22.03.1951г. считают началом регулярных послевоенных передач для массовогозрителя.⁴⁰ Ежедневно, без выходных ЦСТ заработала с января 1955 года. Тогда в телевизионном комплексе на ул. Шаболовке было занято 80 сотрудников, а в Москве насчитывалось 15 тысяч телевизоров.

Остается добавить, что к тому времени уже был принят в эксплуатацию Ленинградский телецентр, начались опытные трансляции на Киевском…

Телевидение СССР окончательно оправилось от войны, «встало на ноги».

Ну а как обстояло с возрождением «голубого чародея» в остальныхстранах? Ограничимся простой констатацией фактов.

Послевоенное телевидение во Франции началось в марте 1946 года. Первый телевизионный вечер открылся спектаклем «Танец в перьях». Снова, как и до войны, пошли трансляции из кабаре и цирка.

В Англии Би-би-си возобновила регулярные телепередачи в июне 1946 года показом отснятого на пленку парада победы.

В том же 1946 году в Соединенных Штатах по-прежнему действовало 6 телестанций, они обслуживали четыре города, где имелось 10 тысяч телевизоров.

В побежденной Германии телепередачи были возобновлены только в 1950 году. Сначала они велись из Гамбурга, трижды в неделю по два часа. С 1951 года заработали передатчики в Западном Берлине и ряде других городов. На всей территории Германии вещание в регулярном режиме восстановилось лишь к 1954 году.

Таким образом, мировому вещательному телевидению довелось пережить в своей истории три стартовых запуска.

Первый старт относился к концу 20-х — началу 30-х г.г. прошлого столетия, когда радиотехнические узлы связи Великобритании, СССР, Франции, Германии и США стали регулярно выдавать в эфир сеансы «дальновидения» на малострочные экраны с диском Нипкова.

Но по-настоящему «забег» не получился ввиду несостоятельности самого механического телевидения. И только в 1935—1939 г.г. телевизионщики названных пяти стран приступили к передаче программ «по твердому расписанию» на основе электронной системы.

Пришлось, однако, снова сойти с дистанции: грянула мировая война.

И вот, наконец, те же государства «первой пятерки» в 1945—1954 г.г. восстанавливают свое «телевизионное хозяйство».

На рубеже 40-50-х г.г. отрасль в целом вернула утраченные позиции. Теперь, после обкатки ТВ в крупнейших развитых странах, остальному миру было достаточно воспользоваться накопленным опытом и начинать обустройство телесетей по разработанным технологиям. Далее мы увидим, что процесс пойдет все более уверенно. До конца пятидесятых годов телевидение утвердится на европейском континенте, в Австралии, а также в ряде стран Южной Америки и Азии, в шестидесятых годах распространится на большинство государств Азии и Африки.

Примечания

4

^*Изложение процессов становления ТВ строится на фактах, содержащихся в обстоятельном учебном издании Н. А. Голядкина «История отечественного и зарубежного телевидения». (М. «Аспект пресс» 2004), а также на материале уже названной книги В. А. Урвалова «Очерки истории телевидения». Привлечены и другие источники.

5

Цитируется по книге А. В. Васильченко. Прожектор доктора Геббелься. Кинематограф третьего рейха — М — «Вече», 2010, с. 261—262

6

Описание системы П. Нипкова и приводимые рисунки взяты из учебника «Телевидение» под редакцией проф. В. Е. Джакории. — М. «Радио и связь», 2007, с. 9—10.

7

«Прожектор доктора Геббельса, с. 262—263

8

^* Подробнее о Розинге — см. Куценко И. Я. «Б. Л. Розинг — первооткрыватель электронного телевидения, основатель Кубанского политехнического института» — ОАО Полиграфиздат «Адыгея», 2007.

9

Цит. по источнику: «Владимир Зворыкин. Мемуары изобретателя телевидения. Запись Фредерика Олесси» — М. Колибри, 2011, с. 118.

10

^*В данном случае, говоря о «современных» телевизорах, мы имеем в виду действующие на базе кинескопа т.н. аналоговые приемники, которые, однако, в исторической перспективе доживают свой век и уже вытесняются, а в дальнейшем будут полностью заменены цифровыми телевизорами. Подробнее об этом — в VII разделе. (Прим. автора).

11

^*Имеются в виду сложившиеся стандарты строчности развертки — американский и европейский.

12

«Телевидение изобрел Муромец, а армяне сделали его цветным» — «Комсомольская правда», 2001, 10.08, с. 16—17.

13

Валерий Самохин. Борис Розанг, Владимир Зворыкин и телевидение. — «625», 2009, №10, с. 70—76.

14

«BROADCASTING». Телевиление и радиовещание». 2009, №1, с. 63.

15

^*В изложении фактов и обстоятельств завершающего этапа «электронизации» ТВ автор опирается на следующие источники: В. А. Урвалов. Очерки истории телевидения. — М. «Наука», 1990; Евгений Стрешнев. «Этапы большого пути» — «625», 2002, №1; Владимир Маковеев, Юрий Зубарев «Корифей электронного телевидения и широкополосных технологий.» — «BROADCASTING», 2004, №4; Лев Лейтес. «Профессор С. И. Катаев — создатель теории малокадрового телевидения». — «625», 2009, №9; на редакционные материалы журнала «BROADCASTING» под рубрикой «Нам пишут» — 2007, №8 и 2009, №1.

16

^*Авторское свидетельство опубликовано 30.04 1933 г. (О.К.).

17

Указ. соч., с. 120.

18

^*29 июля 2013 года у Останкинского телецентра состоялось открытие памятника В.К Зворыкину. В тот день по всем центральным каналам прошли репортажи о торжестве. И здесь выдающийся разработчик ТВ-системы был преподнесен как «первооткрыватель» эпохи телевидения. То есть опять же в духе Булата Окуджавы — «…и телевидение там изобрел»… А гендиректор Первого К. Эрнст пошел дальше всех, заявив, что в отличие от коллизии с радио, где пальма первенства присуждена Попову вместе с Маркони, в случае с телевидением мы имеем безусловный приоритет своего, россиянина. Как расценить столь категоричное утверждение перед миллионами зрителей? Мягко говоря, — то, что позволительно поэту, наверное, не пристало видному деятелю — профессионалу телеотрасли. (Прим. автора).

19

«Вестник МГУ». Серия 10. Журналистика. 2008, №4, с. 117.

20

История открытий. Энциклопедия. М., «Росмэн», 1997, с. 33.

21

А. Розов. Заглянуть в прошлое… «Телевидение вчера, сегодня, завтра». М, «Искусство, 1985, с. 27.

22

А. В. Васильченко. Прожектор доктора Геббельса. Кинематограф третьего Рейха. М. «Вече», 2010, с. 215.

23

«Телевидение вчера, сегодня, завтра» — 1985, с. 33—34.

24

А. В. Васильченко. Прожектор доктора Геббельса, с. 298.

25

Кстати, в чисто профессиональном плане работы у первых дикторов было не так уж много. На сей счет легендарный Виктор Балашов однажды не без самоиронии заметил: «Ну что это такое — выйти в эфир и сказать, к примеру: «Посмотрите кинофильм «Веселые ребята», потом выйти в конце и объявить: «Вы смотрели кинофильм «Веселые ребята». Несерьезно как-то» — «ТВ Парк», 2011, №47, с. 52.

26

А. В. Васильченко. Указ. соч., с. 265.

27

По мнению Е. Стрешнева, уже в 1933 году СССР мог перейти одновременно с Германией на высококачественное механическое вещание со 180 строками разрешения. Тем ни менее, был оставлен исходный 30-строчный вариант, уступающий в качестве, однако позволяющий передавать сигнал на сверхдальние расстояния. А мотивировка, якобы, была такая: «Идеологическое и культурное обслуживание трудящихся не должно ограничиваться государственными границами». — Евгений Стрешнев. Этапы большого пути. — «625», 2007:, №1, с. 74

28

А. В. Васильченко. Указ. соч. с. 300.

29

Подробнее обо всём этом — Евгений Стрешнев. Этапы большого пути. — «625», 2002, №1, с. 74—77

30

«Телевидение вчера, сегодня, завтра». 1985, с. 35—37

31

^*Кстати, А. Н. Степанов отмечал неубывающую потребность в программах малострочного механического телевидения до конца 30-х годов: «Мы получали огромное количество писем, и не только из нашей страны, но и из-за рубежа — из Лондона, из Парижа, из Швеции, Финляндии, Норвегии, — в которых нас просили продолжать вещание. Им нравилось, пускай даже на маленьком экране, принимать изображение из других частей света». — «Телевидение вчера, сегодня, завтра», 1985, с. 36.

32

^**Товарный знак «17-Т-1» означал: телевизор 1-го выпуска с диагональю экрана 17 см. (Прим. автора).

33

В. А. Урвалов. Очерки истории телевидения, с. 134—135.

34

Согласно недавнему уточнению, толчком к развернувшимся работам явилась служебная записка начальника лаборатории ТВ Центрального научно-исследовательского института связи Ю. И. Казначеева «Обоснование проекта телевизионного стандарта СССР» («Broadcasting», 2010, №7, с. 51).

35

«625», 2002, №1, с. 77.

36

«625», 2002, №1, с. 78.

37

В. А. Урвалов. Очерки истории телевидения, с. 136—137.

38

«625», 2002, №5, с. 9.

39

Парасаданова Т. Н. Российское телевидение. История и современность. М. ВГИК, 2002, с. 7.

40

«Телевидение вчера, сегодня, завтра». 1986, с. 34.