Труслявый и Молодец

О.Кит, 2017

Этьен попадает в подводную деревню, где живёт мальчик, похожий на него.

«Крепчает ветер!.. Значит — жить сначала!»

Поль Валери

Вырвавшись из рук, он вскочил на подоконник, ногой опрокинул вазу, и под крики, под визги и ругань, под все эти звуки ненормального мира — Этьен нырнул в тёмно-синюю ночь.

— Вернись! — заголосил отец, перевешиваясь через раму. — Вернись, кому говорят!

А мальчишка понёсся вдоль улицы без оглядки: зашлёпали по льду дырявые сапоги.

Оказалось, Этьен думал об этом не раз. Сидя минутой позже возле реки, дыша на руки, он не видел иного решения, и мир ему не улыбался — только светила луна. Мальчишка сдёрнул ботинки, расстегнул куртку, сложил аккуратно брюки, а потом зашёл в воду почти по пояс, но замер: холод искусал ноги, словно собака.

Теперь было ясно, что дальше — нырять.

«Соберись, — приказал Этьен, трясясь и синея, — тут нечего и бояться!»

А у самого сердце забилось в пятках.

Этьен даже сложил руки, чтобы нырнуть, но в последний момент снова не выдержал и передумал.

«Трус!» — крикнул отец в его голове.

И это сработало, это стегнуло мальчишку в спину, как плеть, как пряжка от кожаного ремня: он неуклюже плюхнулся в воду, гребнул пару раз, попытался ухватиться за край воды, но в итоге — ухнул на глубину.

Пасть реки беззвучно проглотила его, не выплюнув даже крика.

Этьен ударился о камень на дне и затих…

Труслявый

Солнце светило в раскрытый насильно глаз.

— Очнулся? — просиял незнакомый мальчишка.

Этьен подскочил, бросился куда-то не глядя, увяз по лодыжки в песке и потом — в довершение — нырнул лицом в землю. Незнакомец запускал пузыри, видимо, потешаясь, и его голова высунулась из куста ещё дальше, чем прежде.

— Ого! — похвалил он. — Летаешь что надо!

— Кто ты такой?

Этьен с трудом выпутался из ила и сел, потирая ноги. Мальчишка был странным, Этьен таких раньше не видел: серые глаза, загорелая кожа и волосы цвета снега, будто плавающие в воде, — они то поднимались, а то лезли белобрысому в рот.

«Кто он?»

«Откуда взялся?»

«Значит, день сейчас, а не ночь?»

Мысли прервала жирная плотва, проплывшая мимо.

— Рыба! — вскрикнул Этьен и зажмурился.

— Ты что, рыб не видел?

Этьен помотал головой, боясь говорить: он вдруг заметил, что пускает пузыри, прямо как этот мальчишка.

— Онемел?

— Она плавает.

— Ну, это же рыба! — белобрысый постучал Этьена по голове, как будто решил, что он полоумный. — Все рыбы плавают!

— Она в воздухе! — не выдержал Этьен. — И пузыри…

Этьену показалось на миг, что он задохнулся.

— Что происходит?..

Тем временем незнакомец почему-то развеселился. Наверное, ему нравилось так издеваться: пока Этьен озирался, испуганно ёжась, этот хулиган сделал через него кувырок, да так ловко, словно весил не больше птички.

— Где я? — бросил Этьен вслед, задирая голову, когда мальчишка пополз по отвесной скале. В той, наверное, некогда был водопад. — И кто ты такой, слышишь?

Но у хулигана только сверкали пятки: он быстро и ловко, едва цепляясь, взбирался наверх, и от каждого его движения летели искры — так пузыри блестели на солнце. Сильное загорелое тело становилось всё меньше и меньше, и тогда Этьен смирился и закричал:

— Скажи хотя бы, как тебя зовут!

Незнакомец только того и ждал: зацепившись ногами за корень, он свесился головой вниз, как мартышка:

— Фан-Фан, — возвестил он так важно, словно был королём, пускай даже с голым пузом. — Меня зовут Фан! Так ты идёшь или нет?

— Но куда?

— Со мной, конечно!

А потом Фан оттолкнулся, но, к удивлению Этьена, совсем не упал. Как пловец, он нырнул к подножию водопада и хвастливо осел на песок перед носом Этьена. Снова из куста показалась рыбка: наверное, белобрысый её спугнул.

— Ты волшебник, — предположил Этьен, сомневаясь.

— А?

— Раз можешь вытворять подобные штуки.

— Так ты идёшь? — не ответил Фан, беззаботно почёсывая за ухом. — Боишься, что ли?

Этьен растерялся. Неуверенно, не спуская с мальчишки взгляда, он подошёл к водопаду, но не залез.

— Ну ты труслявый! — поддел тогда хулиган.

Этьен тотчас вспылил:

— Я не трус! — выкрикнул он сгоряча.

Фан посмотрел на него, как на дурачка:

— Труслявый — значит, в трусах, — объяснил он. — Здесь есть два типа людей: труслявые и молодцы.

— Молодцы?

— Это те, кто носят плавки, — Фан для наглядности задрал майку, хотя и так было видно, во что он одет. — То есть ты труслявый, а я молодец.

— Ясно, — без энтузиазма ответил Этьен.

— Так ты идёшь или нет?

Ещё немного помявшись, Этьен схватился всё же за камень и с небывалой лёгкостью полез вверх — вслед за новым знакомым. Пока он двигался, мимо шныряли рыбки, и трудно было поверить, что это не сон. Но не бывает таких ярких и натуральных фантазий!

«Кажется, я утонул».

В промоине водопада росла сосна и даже качалась, как настоящая, — от ветра, а может быть, от перекрёстных течений. Этьен не выдержал и уставился на неё, протёр кулаком глаза, но сосна никуда не делась.

«Если я утонул, то куда?..»

— Ну, шевелишься ты там или нет?! — прикрикнул на него Фан, рассевшись на тёплом пеньке у самой вершины. — Неповоротливый — жуть! Только вчера родился?

— Я иду! — испугался чего-то Этьен и усердней заработал ногами. Он в своей жизни никогда не лазил по отвесной скале. — Только не уходи!

— Да здесь я, здесь. Трусы тебе, что ли, мешают?..

Этьен не любил высоты. Карабкаясь вверх, щупая пальцами камни, скользкие водоросли, пучки из трав, Этьен двигался неуверенно и даже — слегка неуклюже. Там, где белобрысый цеплялся за корень, Этьен спотыкался, где Фан игриво махал руками — Этьен жмурился и громко дышал. Бусинки пузырей тянулись от него к небу, словно нанизанные на нитку. Та же плотва крутилась рядом и заглядывала любопытно в глаза.

— Плавать не умеешь? — лениво уточнил Фан, когда Этьен добрался до края.

— Значит, я всё-таки под водой?

Мальчишка качнул ногой, свесив её с обрыва, и солнце подрумянило ему щёки — он разнежился, словно кот.

— Если ты под водой, то как дышишь? — ответил Фан, почёсывая живот.

— Никак.

— О том-то и речь.

Этьену это ничегошеньки не объяснило. Отряхивая поцарапанные колени, он выпрямился и снова глянул в лицо ребёнка, очень похожего на него.

— Что пялишься? — возмутился тот. — Посмотри лучше назад!

Этьен послушался и молчаливо, предчувствуя что-то, обернулся к обрыву — и замер. Может быть, от испуга, а может, от восхищения. В жизни он ничего подобного не видал.

Перед глазами предстала долина, вся по-летнему пышная и зелёная, с кронами туй в тени леса, с крышами деревенских домов и руслом реки без воды. Устилались цветами предгорья, напоминая лоскутное одеяло; чуть вдалеке громадой высился красный мост, и железная дорога, петляя, уходила за горизонт. А рыбы, как птицы — стаями, как звери — пугливо прячась в кустах, рыбы плавали здесь повсюду, бликуя на солнце, отражая то золото, то синеву, купаясь в нагретом иле; такого нельзя было вообразить, и Этьен отступил, ошарашенный, от красоты — он был не в силах её принять.

— Симпатично, да? — осторожно подплыл к нему белобрысый. — Я здесь живу.

— Кто ты такой?

— Глупый, — обозвал он, — я же представился — Фан!

— Зачем издеваешься надо мной?..

Этьен замолчал — он увидел наконец-то колодец. Тот был здесь вовсе не к месту. Врытый в землю, должно быть, на всю длину водопада, обложенный чёрным камнем, сухой — он смотрел на мир бездонным глазом без слёз и манил к себе двух мальчишек. Фан-Фан уже прыгал вокруг, любопытно заглядывал внутрь, слюнявил свой смуглый палец и выписывал на стенке какую-то рожу.

Этьен забоялся, но всё же опасливо подошёл.

— Ближе давай, — приказал ему белобрысый, лукаво щурясь.

Перебарывая себя, Этьен сделал шаг, и ещё, и ещё, пока сам не смог нависнуть над этим странным колодцем. Он и притягивал, и будто предупреждал, что лучше в него не нырять. Внутри блестели далёкие звёзды.

Этьен снова протёр глаза.

— Я как-то чуть не свалился в такой колодец, — вдруг вспомнил он, сам не зная, зачем, почему.

— Но всё же не грохнулся?

— Нет.

— Вот и теперь не надо. Просто делай вот так, — отдал команду Фан и шлёпнулся на колени. — Давай повторяй.

— Зачем?

— Для тебя же стараюсь!

Прохладная рука вцепилась и потянула, так что Этьен упал рядом, хотя и не собирался. Ил поднялся вверх, почти до лица, но этого было мало — белобрысый ткнул в водоросли на земле.

— Отстань! — вывернулся Этьен. — Что же ты вытворяешь…

Но не закончил. Фан, сжавшись, прилёг рядом вот также — лицом окунаясь в землю, и Этьен перестал вырываться, как только увидел его. Этьен вдруг понял, что это важно, хотя и не догадался всё-таки почему.

Белобрысый снова вытянул пятерню, похожую на растопыренную птичью лапу, и приклонил Этьена к земле упорно и молчаливо. Этьен потерялся и перестал понимать хоть что-то, а значит, стал прислушиваться к другим.

Чувствуя запах травы, он тоже закрыл глаза.

— Говори спасибо, — шепнул в его сторону Фан, когда почувствовал, что Этьен подчинился.

Этьен ощутил слабую дрожь, но всё повторил.

— Погромче давай.

— Спасибо.

— Ещё!

— Спасибо!

— А теперь думай обо всём про себя.

Этьен не стал задавать вопросов, а действительно попытался переварить всю четверть часа, но в голове застучали лишь какие-то отголоски:

«…ибо», «…ибо», «Спасибо!»

«Раз спасибо — тогда за что?»

Фан оставался рядом, и его рука теперь просто лежала поверх головы, не особо тяжёлая, даже немного приятная, и через неё можно было понять, как недвижим странный мальчишка. У них на двоих — почему-то одно дыхание. Этьен пытался сбиться, но всё равно попадал в этот ритм.

«Кто он такой?»

«Кто такой?»

Через пару минут, спокойных и в тишине, с мягким шелестом ветра, Фан вспрыгнул на ноги своим резвым и юным движением — Этьен подобного не умел.

— А теперь говори «извини», — приказал он, впечатав лицо Этьена ногой в песок. — Говори давай, чтобы слышал!

Этьен задохнулся от возмущения.

— Почему? И зачем тебе это? — выкрикнул он. — Я не стану!..

Фан больно стукнул пяткой по лохматой макушке, и Этьен едва не наелся земли.

— Извини! — потребовал хулиган сухо и зло, без намёка на шутку. — Говори, иначе ползать заставлю!

— Ты ненорма…

— Говори «извини»!

Этьен откашлялся и выплюнул без раскаяния, а грубо, как обычно разговаривал с пьяным отцом:

— Извини! Ясно?

— Нет. Ещё говори.

— Извини!

— Говори, пока не почувствуешь.

— Извини! Извини! Извини.

— Мало.

— Извини, если я тебя чем-то обидел. Я не нарочно, Фан.

На этот раз вышло искренне. Фан даже расслабил ногу.

— Уже лучше, — снизошёл хулиган и позволил Этьену подняться. — Только не надо тут оправданий: сделал, как и планировал! А раз планировал — значит, нарочно!

— Да я тебя в жизни не видел!

— О том-то и речь! — знакомо откликнулся Фан. — И вообще, считай, что я тебя посвятил.

Этьен протёр лицо, убрал с носа ил, выплакал из левого глаза песчинку.

— Куда? — устало вопросил он. — И зачем?

— Во вторые советники! Хочешь?

— Нет.

— Будешь пяточки мне целовать, если я прикажу.

— Да что я сделал тебе такого?

— Лучше скажи, чего ты не сделал. А?

Но потом белобрысый переменился: он похлопал по майке Этьена, поднимая золотистую пыль, и… улыбнулся. Две кокетливые ямочки украсили его щёки. Этьен даже замер от подозрений: ему просто так не улыбались.

— Ну ладно, — примирительно сказал Фан, пока Этьен хлопал глазами, ожидая подвоха, — теперь пошли поиграем.

— Что?

— Играть умеешь?

Этьен поколебался, но честно ответил:

— Не очень. Я давно не играю.

— А что так?

— Отец говорит — я вырос.

— Ха! — гоготнул и присвистнул Фан. — Ты-то вырос, а папаша твой — нет?

— Что ты имеешь в виду?

Новый знакомый, конечно, и здесь ничего не ответил. Плюнув на палец, он снова нарисовал на колодце какую-то рожу. Фан выглядел беззаботно, а вот Этьен, напротив, отодвинулся подальше к обрыву — ему больше не хотелось приходить в это место. Раскрытый колодезный глаз сам пригибал к земле, словно проглотил ещё мало «спасибо».

Он был таким же ненасытным, как Фан.

— Слушай, а давай я тебе всё покажу?

— Значит, ты мне ничего не расскажешь? — попытался в последний раз Этьен, ковыряя ногой упавшую шишку.

Она массировала ступню и скрипела.

— А зачем?

Белобрысый и вправду не понимал — или хорошо притворялся. Этьен догадался об этом и горько вздохнул: он был в ловушке, а может, бился о камень, как выброшенная волной рыба, или просто-напросто перегорел.

Почуяв его настроение, Фан сощурился и опять почесал живот.

— Дорогу! — завопил он вдруг, что есть мочи. — А ну разойдись!

И понёсся на Этьена, побежал в разноцветное море с крышами старых домов и шапками леса. Что уж тут началось! Этьен едва успел юркнуть к земле, да и то, как оказалось, не спасся — Фан налетел на него, с восторгом перевернулся, а когда бросился вниз с обрыва, то уцепился за чужие трусы.

— Ха-ха-ха! — захлёбывался он пузырями, пролетая сосну. — Хо-хо-хо!

А Этьен верещал и падал за Фаном следом.

Они разбили стаю каких-то рыб, сделали в ней большущую дырку, плюхнулись в можжевеловый куст, а потом — перепутали ноги и руки. Этьен онемел от испуга, а Фан повис на нём, застенчиво улыбаясь.

— Ну вот, — успокоил он, — теперь ты почти научился тонуть.

Мартышка! Хулиган! Забияка!

Этьен вяло сполз в тину, выплюнул изо рта колючку и впервые подумал, как всё-таки тяжело умирать.

Или жить?..