Идеальная дочь. Книга 2

О. Дэкаэн

Почти семь лет прошло с момента, когда Лана в последний раз видела этого одиннадцатилетнего незрячего мальчика. И вот теперь он обратился к ней за помощью. Спустя столько лет он всё ещё надеется отыскать свою пропавшую старшую сестру и выяснить, кто отравил его собаку-поводыря? Но главное – что стало причиной массового убийства людей его отцом? И Лана обещает сделать всё возможное, чтобы разобраться в событиях тех лет. Она с головой погружается в чужие тайны прошлого, рискуя собственной жизнью.

Глава 5

4 мая 2017 год

Ей повсюду мерещились зловещие тени. На каждом этаже, пока она на ощупь продвигалась вперёд.

Кто-то выкрутил все лампочки в подъезде.

С сильно бьющим сердцем Лана, наконец, переступила порог квартиры. Прислонившись к двери, постояла с минуту с закрытыми глазами — она приходила в себя. И теперь было только одно желание — как можно скорее принять душ.

Сегодня выдался тяжёлый день. До обеда работа с молодняком в питомнике, потом выезд с собакой к Марику. Уже в третий раз. Ной постепенно привыкал к новому жилью и хозяину, но всё равно им обоим требовалась её помощь.

Дом Канов она покинула уже после девяти вечера и пока добиралась на метро до своей квартиры, а это двадцать минут непрерывной тряски в переполненном душном вагоне электрички, ею владело лишь одно желание — смыть с себя прикосновение толпы, её вонь.

Она никак не могла смириться с тем, что практически все в этом городе считали, что личное пространство — это привилегия. И Лана тёрла, и тёрла уже покрасневшую кожу, словно пыталась смыть не только грязь и въевшийся запах, но и сами ощущения.

Спустя пятнадцать минут, чистая, с обёрнутой полотенцем головой, она прошла на маленькую, освещаемую лишь светом из ванной комнаты, кухню.

Закуток два на два метра с огромным, но практически всегда пустым холодильником, парой шкафов и электрической плитой с одной не работающей конфоркой. Знала, что когда-нибудь придётся вызвать мастера, но всё оттягивала этот неизбежный момент. Она и с частично исправной газовой плитой проживёт, только бы не пускать на свою территорию посторонних.

Наспех соорудив пару бутербродов и, наполнив стакан апельсиновым соком, прошла в комнату, где с трудом умещалось всего одно кресло, журнальный столик у окна и двуспальная кровать.

Она никогда не перекусывала в кухне, и причина была банальна, у неё просто не было подходящего для этих целей стола. Да и зачем заставлять и без того маленькое пространство квартиры, если некому за ним сидеть? Ни друзей, ни родных, которые вот таким тихим вечером, как этот, забежали бы просто перекинуться парой фраз.

Типа: «Как дела, что нового?»

Ей никто не звонил на домашний. Для звонков у неё был мобильный. Аппарат все последние годы сиротливо стоял на столике в углу прихожей. Но каждый вечер, возвращаясь домой, Лана всё же невольно бросала мимолётный взгляд на потухшую кнопку автоответчика.

Лана задёрнула плотные шторы на окнах и только после этого включила свет в комнате, неизменно задаваясь вопросом: «Когда же этот монстр из её недавнего прошлого напомнит о себе?»

Этот страх поселился в ней полгода назад, но с каждым прожитым днём он понемногу отступал в тень, выпуская её из своих мрачных объятий. Как волна во время отлива, захлестнувшая с головой, медленно, но неизбежно высвобождает из водного плена.

И всё же страх оставляет след и непреодолимое чувство паники. До конца он не исчезнет, так и будет сидеть в самом дальнем тёмном уголке сознания, в ожидании своего часа. И лишь одно может освободить — смерть, и неважно чья: того человека, что делает её слабой и заставляет всё время испытывать страх или её смерть.

А то, что этот монстр вернётся, она не сомневалась.

Вопрос лишь был в том, когда это произойдёт?

Забравшись с босыми ногами на мягкое кресло, она взяла в руки планшет. Вбила в поиск ключевые слова: Главная загадка столетия, 19 сентября 2010 года, массовое убийство. Через какую-то долю секунды, был выдан результат. В верхнем углу цифра восемнадцать со знаком плюс, словно предупреждение: слишком восприимчивым людям и детям путь сюда строго воспрещён.

«Массовое убийство. Хладнокровный монстр!

Этот день, 19 сентября 2010 года, для жильцов элитного частного сектора города, начался вполне обыденно.

Воскресное солнечное утро в семье Берг ознаменовалось подготовкой к празднованию дня рождения единственной и любимой дочери Доры. Ближе к вечеру начали съезжаться гости. И вот уже к семи часам в двухэтажном особняке семейства Берг собралось семь человек.

Но к этому мы вернёмся чуть позже, а сейчас хотелось бы обратить внимание наших читателей на планировку дома. Огромный холл с белоснежной мраморной лестницей, ведущей, словно в небеса. Гостиная и одновременно столовая — то место, где позже произойдёт первое убийство. Кухня, смежная с гостиной и разделённая двойными дверьми.

Остальные помещения первого этажа мы пропустим, так как в них не происходило ничего интересного для нас.

На втором этаже — пять спальных комнат: одну занимала девятнадцатилетняя Дора, комната справа принадлежала супругам Берг — Альфреду и Эмме, оставшиеся три пустовали, но всегда были готовы принять гостей.

Но более всего нас интересует подвал под всем этим великолепием!

Здесь не было ничего примечательного, всё, как и во многих других домах: стиральная машина, стеллажи с деревянными полками для консервированных продуктов, угол, отведённый под старые ненужные вещи, которыми уже давно не пользовались, но было жалко выбросить.

Именно там предстоит провести бедной девушке мучительные минуты ожидания, пока хладнокровный убийца будет методично расправляться с её близкими.

Когда позже полиция приехала на вызов, их взору предстала следующая картина. Все шесть жертв находились на первом этаже дома. Первое, что увидели полицейские, взломав входную дверь, это спину мужчины с поднятыми вверх руками, в одной из них он держал карабин.

Бездыханное тело хозяина дома было на лестнице. В него убийца выстрелил дважды. Первый выстрел был произведён с близкого расстояния, и практически лишил мужчину его детородных органов. Но при всём при этом он не умер, и убийца выстрелил снова, в сердце. Только после этого тот скончался.

Но это было лишь первым испытанием для органов правопорядка. В гостиной было обнаружено второе тело. Двадцати однолетний молодой человек, который являлся студентом того же университета, что и именинница. Он был застрелен так же в сердце. Как было установлено позже, смерть наступила мгновенно.

Третье тело, найденное неподалёку, принадлежало сорокалетней женщине, приходившейся младшей сестрой хозяину дома Альфреду Бергу. Её раны: два выстрела в живот, также были не совместимы с жизнью.

Четвёртая, и самая юная жертва — это её двенадцатилетний сын. Мальчика полиция нашла в дальнем углу гостиной, убит он был выстрелом в спину.

Пятой стала женщина, она умерла мгновенно от выстрела в голову.

И шестое тело полиция обнаружила на пороге кухни — хозяйка дома, убитая одним выстрелом в грудь».

Лана дочитала первую часть статьи, озаглавленную, как: «Описание места преступления» и перешла к следующему разделу. Здесь были десятки снимков с места преступления. Ниже — краткое пояснение к каждой жертве и способе убийства, с точным расположением тел погибших. Они шли в том порядке, в каком полиция находила тела по мере продвижения по дому.

Она увеличила первый снимок, с изображением отца Доры. Мужчина лежал в какой-то неестественной позе на нижних ступенях широкой лестнице. Его худое лицо было искажено, словно на момент последнего удара сердца, он не переставал кричать. Хотя судя по первому ранению в пах, возможно, так оно и было.

Одна рука была в крови, он, должно быть, пытался ею прикрыться, вторая, напротив, была чистой, и это сразу же бросалось в глаза, на фоне остальных кровавых деталей картинки. Руки с длинными пальцами безвольно лежали на ступенях, ладонями вверх, длинные ноги мужчины были слегка согнуты в коленях. Чёрные редкие волосы в беспорядке прилипли к черепу, обтянутом пепельно-серой кожей. На узкой впалой груди расплылось, занявшее почти всю грудь, пятно крови.

В нескольких метрах от распростёртого тела, у подножия лестницы лежало оружие, из которого были произведены все восемь выстрелов.

Второй снимок был сделан прямо над телом Макса, молодого человека Доры и отца её малыша, как она сама сказала Лане в их прошлую встречу. Его остекленевшие глаза оставались широко открытыми, они смотрели в потолок, но эта иллюзия рассеялась, едва Лана перевела взгляд на его широкую грудь. Равиль Кан точным выстрелом попал ему в сердце. Парень лежал, поджав под себя одну ногу и вытянув другую, словно неудачно упал со стула, на котором ещё совсем недавно сидел. Его рука даже после смерти сжимала уголок скатерти, которую со всем содержимым стола он потащил за собой, пытаясь удержаться от падения. Вокруг валялись разбитые белоснежные тарелки с размазанными по ним остатками еды, свечи, осколки бокалов, полупустая бутылка красного вина.

«Всё точно так, как описала Дора в своей книг, — поразилась она сходству. — Как будто я уже видела всё это раньше, в своём воображении…»

На третьем снимке было тело женщины. Она была запечатлена лицом в пол. Но видимо, какое-то время после выстрела, ещё оставалась жива — след крови тянулся на несколько метров. Она пыталась ползти. Даже с такого расстояния было видно, как от фотовспышки загорелась ледяным пламенем бриллиантовая серьга женщины.

Несомненно на снимке была тётка Доры, о которой та упоминала в своей книге. Женщина в костюме самого подходящего, для развернувшегося в том доме кошмара, цвета. Её пухлые пальцы, будто в предсмертной агонии, вонзились ногтями в пол и были растопырены.

Лана до предела увеличила изображение — все ногти, покрытые алым лаком, были обломаны до мяса.

Далее был снимок с телом того единственного ребёнка, что был на празднике. Немного полноватый мальчик, явно пошедший в мать, лежал на спине. Лицо его прикрывала белоснежная, тканевая салфетка, каких в избытке валялось на полу вокруг стола, руки были вытянуты вдоль тела. Словно кто-то уже подготовил этого двенадцатилетнего ребёнка для погребения.

Его положили в этот угол специально. На паркете едва заметные следы волочения. Сначала убили, затем перетащили и прикрыли лицо.

Почему убийца так поступил и почему только с ним?

Остальные жертвы на фотографиях находились в самых разных позах. Было не по себе разглядывать их застывшие тела, словно Лана вторгалась на запретную территорию. Словно убийца сдёрнул с них маски. Ещё мгновение назад они были респектабельными членами общества, как вдруг смерть обнажила их, лишая достоинства и элегантности: раскинутые ноги, растопыренные пальцы, задранные подолы платьев, искажённые в предсмертной агонии лица.

И только лицо мальчика убийца прикрыл, словно ему было жаль этот ребёнка, и он не хотел больше возвращаться к тому, что натворил, не хотел цепляться за это лицо взглядом.

Этот мальчик был единственным, кто удостоился хоть какого-то внимания со стороны чудовища.

А может, всё было куда проще, и этот убитый ребёнок напомнил убийце собственного сына?

«Он был примерно такого же возраста, что и Марик», — пришла в голову мысль.

Следующий снимок и пятая жертва. Женщина, которая так и осталась сидеть на своём месте. Её голова, с выходным пулевым отверстием и рваными краями на развороченном затылке, была опрокинута на стол. Руки с красивыми тонкими запястьями безвольными плетями повисли вдоль стройного тела, словно женщина, во что бы то ни стало, пыталась дотянуться до пола.

Лана вспомнила, как описывала эту гостью Дора — давняя знакомая её родителей. И больше ничего. В книге так мало было уделено внимания этой женщине, что узнать кто она такая и, что делала в этот вечер в кругу семьи Берг, не представлялось возможным. Она словно случайно забрела на этот праздник смерти.

Лана перевела взгляд дальше. Последней в списке убийцы была мать Доры. Она лежала на боку, в позе эмбриона, прижав ладони и колени к раскуроченной груди. Подол платья был задран, обнажая идеальной формы икры.

«Она следила за собой», — отстранёно отметила Лана, рассматривая изображение.

Одна нога — босая, туфля валялась рядом. Голубой шёлк дорогого платья сделался бурым от крови. Причёска Эммы Берг растрепалась, и каштановые локоны касались пола, скрывая посмертную маску своей обладательницы. Широкой змейкой за ней петлял уже засохший кровавый след, видимо, она тоже пыталась уползти, как сестра её мужа.

Далее снова шёл текст.

«Реконструкция событий.

Как удалось установить позже, события того вечера развивались следующим образом. В районе девятнадцати часов и двадцати минут в дом проник мужчина. Как он открыл входную дверь и вошёл внутрь остаётся загадкой. В руках у него был самозарядный карабин.

Он, совершенно неожиданно для обитателей дома, появился в проёме гостиной, где находились все гости и члены семьи Берг, и, не объясняя причины своих неординарных поступков, сделал первый выстрел в направлении двадцати

однолетнего друга именинницы, который это время ничего не подозревая, сидел за столом. Молодой человек скончался за считанные секунды.

Вторая пуля убийцы настигла двенадцатилетнего мальчика, который предпринял попытку побега, но успел покинуть лишь гостиную. Об этом свидетельствует лужа крови на полу у входной двери и кровавый след, ведущий обратно в гостиную, к тому месту, где полицейские и обнаружили ребёнка. Мальчик был застрелен в спину, после чего убийца перетащил его и прикрыл лицо салфеткой. Причину такого поступка можно объяснить, нежеланием убийцы смотреть на убитого ребёнка.

Далее последовало ещё два выстрела. Мать, убитого на её глазах сына, получила две пули в живот, но умерла не сразу, о чём говорит кровавая борозда, протянувшаяся от её тела в направлении холла. Женщина, судя по всему, пыталась ползти, но быстрая потеря крови лишила её сил. Она стала третьей жертвой.

Следующей своей мишенью убийца выбрал тоже женщину. Приглашённая гостья. Точный выстрел в голову оборвал её жизнь.

И вот среди этого хаоса, лишь трое выживших.

Три члена семьи, в доме ставшем могилой для уже четверых гостей.

Но с одной из жертв убийца разбирается довольно быстро. Хозяйка дома убита выстрелом в грудь с близкого расстояния, но это как ни странно не убило женщину сразу, и она ещё какое-то время продолжала цепляться за жизнь. Ей удалось отползти за угол, прежде чем жизнь покинула её тело.

И следующие два выстрела.

Они стали последними в череде этих бессмысленных убийств. Они сначала лишили хозяина дома одной из частей тела, а после оборвали и его жизнь.

Но всё же убийца не смог осуществить свой план до конца. От его взгляда ускользнула девушка, которая в этот день родилась, словно во второй раз. Ей удалось скрыться в подвале собственного дома и переждать, пока вызванная соседями полиция, не приехала на вызов, и не арестовала мужчину, расстрелявшего шесть ни в чём неповинных человек».

Далее Лана увидела изображение хорошо известного ей мужчины — любящего отца, который помешался после исчезновения дочери, раз пошёл на массовое убийство. Отметила, что снимок сделан уже после ареста: слишком коротко подстриженные волосы, пустой взгляд карих глаз, не выражающий никаких эмоций.

Всматриваясь в знакомое лицо, пыталась понять, как этот мужчина за такой короткий срок, мог превратиться из любящего родителя в кровожадного монстра.

Как он мог пойти на такое? Что его толкнуло на это? Может та женщина-адвокат права и в этом деле не всё так гладко, как кажется на первый взгляд?

Марик утверждает, что Дора могла что-то знать о пропаже Анны. Что, если обеспокоенный долгим отсутствием дочери Равиль пришёл за ответами, но получил лишь угрозы и оскорбления в свой адрес? Или просто молчаливое презрение этих богачей. Что, если он, не добившись желаемого, стал, один за другим, расправляться сначала с гостями дома, а после и с членами семьи?

И этот предпоследний, странный выстрел в отца Доры на лестнице. Почему он оставил напоследок Альфреда Берга?

Лана пролистала электронную странницу.

«Рассказ единственной спасшейся жертвы.

— Когда этот человек появился, я сидела за столом вместе со всеми. Я не видела, что кто-то зашёл в дом. Но вдруг раздался выстрел и Макс упал. А когда мой кузен побежал к выходу и убийца отвлёкся, я тихо проскользнула в кухню, а оттуда в подвал. Там я и просидела всё время, пока он… убивал моих родных. Слышала, как этот человек что-то кричал. Я пыталась зажать уши, но звуки выстрела всё равно были слышны. Их было восемь! Хотела выбраться через подвальное окно на улицу, но оно не открывалось. Мне было очень страшно. Я так боялась, что он придёт за мной. Но потом я услышала сирены полицейских машин… и всё закончилось».

Автор статьи не поленился найти десятки детских фотографии Доры. На одних она была центральной фигурой, на других находилась в окружении родителей. Маленькая девочка на руках у ещё молодого отца. Она же в обнимку с матерью, стоит у плиты, в руках Эмма Берг держит противень со свежеиспечёнными кексами. Вот Дора в ярком купальнике, на берегу моря, здесь ей лет двенадцать-тринадцать. Уже тогда она выглядела старше своего возраста. Широкая улыбка обнажает её ровные белые зубы, но Лана не могла отделаться от мысли, что радость девочки притворная.

Были и ещё снимки с места преступления, всего около десяти. Она долго разглядывала огромный холл с лестницей, на ступеньках которой уже не было тела, лишь следы крови. На следующем — гостиная со столом и праздничным ужином, разлетевшимся по полу. И тоже лишь лужи и кривые тёмные дорожки. На белоснежном кресле аккуратной пирамидой громоздились, не распакованные коробки с подарками.

Она пересчитала.

Четыре.

Две коробки в одинаковой обёртке, скорее всего, подарок родителей. Ещё одна, самая большая, был наверняка от тётки и её сына. А вот последний подарок — четвёртый, простой на вид, был, скорее всего, от женщины.

Неизвестный фотограф, подошёл к делу со всей ответственностью, пытаясь передать атмосферу дома и запечатлеть все детали. Роскошью и достатком веяло от всех комнат и только подвал был иной, напомнивший Лане о ещё более мрачном месте в доме своего детства.

Допив остатки сока, она поднялась с кресла, чтобы размять затёкшие ноги и отнести грязную посуду в мойку.

Всё это было странно. Её преследовало чувство какой-то неправильности. Словно всё это было спектаклем, постановкой с грустным финалом. Может дело было в фотографиях, которые так напоминали картинки из журналов?

Вернувшись обратно, она прочла кое-какие размышления автора по поводу действий, как убитых, так и убийцы. Вспомнила слова Доры о неизлечимой болезни сына и в мозг выстрелила страшная реальность: «А может лучше было бы этому мальчику не рождаться?»

Тут же отогнала от себя эту эгоистичную мысль и ещё раз внимательно взглянула на узкое подвальное окно. Лана прищурилась. Ладони зачесались. Увеличение открыло страшную правду.

На момент убийств окно было заколочено изнутри!

Кто-то не поленился взять гвозди и молоток, и, забравшись на стремянку, стоявшую чуть в стороне, нашпиговать раму гвоздями. Об этом факте в статье не было ни слово, судя по всему, автор счёл это не существенным. Возможно, оно было и не важно, но её удивил тот факт, что в таком доме кому-то понадобилось так по-варварски обходиться с дорогой оконной рамой, на которой, как тут же смогла убедиться Лана, более внимательно изучив увеличенный снимок, была исправная щеколда.

На этом статья заканчивалась. Имя автора не говорило ей ровным счётом ничего. Но вот комментарии, приведённые ниже, заинтересовали. Их было более двухсот, она прочла их все.

В основном читатели восхваляли автора и полицию, которая сработала так профессионально. Кто-то рассуждал о пользе и вреде наличия в домах огнестрельного оружия, и несовершенстве законов. Были и ссылки на другой сайт, с рекомендацией обязательно прочесть книгу «Выжившая» и предложением приобрести этот шедевр по выгодной цене.

Но одно высказывание заставило напрячься:

«Эй, народ, кто-нибудь заметил татушку на руке убитого парня?»

Она лихорадочно прокрутила назад страницу и уже во второй раз принялась изучать один из первых снимков с места убийства. Увеличив изображение до предела Ланна, наконец, увидела то, на что указывал в комментариях неизвестный ей пользователь с ником Аноним.

Это едва различимое пятно она даже не заметила. На тыльной стороне широкой ладони Макса, между большим и указательным пальцем, было мелкими буквами, вытатуировано женское имя «Тина».

Имя ни о чём не говорило. Не вызывало у неё никаких ассоциаций, но это не означало, что среди знакомых, родственниц или сокурсниц убитого парня, не было какой-нибудь Тины.

«Может бывшая подружка?» — размышляла она, уже не удивляясь обилию подружек у убитого парня. Сначала Анна, затем Дора…

Но больше всего её терзал другой вопрос. Набрав из списка контактов в мобильном телефоне нужный номер, она замерла в ожидании ответа.

— Я слушаю, — деловой женский голос звучал приглушённо, словно говорившая зажимала трубку рукой.

На заднем плане были слышны громкие голоса и смех.

— Хелен, это Лана Берсон. Мы беседовали с вами пару дней назад…

— Ну и что же вам нужно на сей раз? Мы вроде бы всё обсудили? — недовольная столь поздним звонком, осведомилась та.

Лана бросила быстрый взгляд на один-единственный кадр, сделанный в тот день каким-то зевакой. Несмотря на то, что снимали с расстояния в несколько десятков метров, изображение было достаточно чётким, чтобы различить стройную женскую фигуру.

Единственную выжившую после стрельбы, сопровождали к патрульной машине двое мужчин в полицейской форме. Лица Доры Берг не было видно, его скрывала копна длинных, светлых волос.

— Скажите, что случилось с платьем Доры?

— Я не понимаю. В каком смысле, что случилось? — спросила женщина и через секунду голоса на заднем плане стихли, словно кто-то прикрыл дверь.

— В книге она пишет, что в тот день была в кремовом платье.

— Ну и..?

— Почему на снимках, сделанных позже, когда она выходит из дома, на ней уже платье другого цвет?

— И какого же?

— Абрикосового.

Наступила пауза.

Лана слышала, как женщина тихо дышит в трубку и представила, как в голове той происходят необходимые химические процессы для обработки полученной информации.

— Что за чушь? Какая вообще разница, какого цвета было платье, абрикосовое или кремовое? Вам не всё ли равно?

Но Лана была с ней не согласна. Это несоответствие прямо-таки бросалось в глаза, если ты хоть чуть-чуть был знаком с Дорой и её пропавшей в то время подругой. За те две недели, проведённые в доме Канов, она кое-что успела узнать о подругах.

— Вы знаете на кого учились Анна и Дора? — поинтересовалась Лана и тут же продолжила, не дожидаясь ответа адвоката. — Дизайнер интерьера.

На том конце провода молчали и она продолжила:

— Тогда, семь лет назад, они часто спорили о сочетании цветов, обсуждая всевозможные оттенки. Однажды я невольно стала свидетелем их спора. Вы даже представить себе не можете насколько их много — оттенков! Поэтому я уверена, Дора Берг никак не могла ошибиться, в платье какого цвета она была в тот вечер.

Лана замолчала, ожидая, что женщина что-то скажет, но ответом ей была всё та же гнетущая тишина.

— Так что это? — снова задала она вопрос. — Ошибка редактора, который допустил опечатку в книге, или в тот день на Доре могло быть и другое платье? И, если это так, мне бы очень хотелось узнать, почему она поменяла наряд?

Выжившая

Я помню, как этот человек появился в нашем доме.

Он словно пришёл из ниоткуда. Хотя уже позже, вспоминая всё то, что произошло в тот день, начинаю осознавать, что это мой мозг сыграл со мной злую шутку, вытравив из памяти целые куски того злополучного вечера.

Спустя время, я могла с уверенностью сказать, что слышала приглушённые шаги по дорожке из декоративного камня, тихий щелчок замка, едва слышный скрип открываемой двери. Всё это пришло много позже. Но тогда я ничего такого не замечала…

…Я сидела спиной к дверному проёму, ведущему в холл, но, тем не менее, увидела его достаточно отчётливо, в то мгновение, как он появился. Сначала в отражении глаз удивлённых гостей, которые ещё секундой ранее переговаривались между собой, смеялись отцовским шуткам, хотя он никогда не умел шутить, ели. Но в следующий момент они замерли, словно кто-то высосал из тел всю энергию. Застыли, так и не осознав до конца, что конец их близок и это лишь временная отсрочка…

…Увидела его в огромном зеркале, что висело как раз напротив, в отражении. Неясный силуэт, замерший за моей спиной. И казалось, что он пытается слиться со мной, спрятать свои жестокие помыслы…

…В его руке, поблёскивал металл оружия. Я видела полированные деревянные детали, плавно облегающие ствол. Сейчас оно было направленно в пол, но я почему-то не сомневалась, что в любую минуту всё может измениться…

…Всегда считала, что в моменты подобные этому, чувства обостряются до предела. Я смотрела в широко распахнутые глаза близких мне людей и чувствовала их страх. Зловонный, он словно поднимался из их нутра, заполняя собой всё пространство комнаты. Страх неизвестности, абсурдности ситуации, того что ты наконец осознаешь, что ты не хозяин положения. И решает всё кто-то другой с оружием в руках. Решает жить тебе или умереть. Я видела эти вопрошающие взгляды, направленные все до единого на одного человека в этой комнате.

В них застыл только один вопрос: «За что?»

Но тот молчал. Ему словно было плевать, на чувства этих людей. Он словно наслаждался сложившейся ситуацией. Все они — слабаки — по одну сторону, а он — их каратель по другую…

…Помню, что больше всего меня удивила тишина, воцарившаяся за праздничным столом. Никто не издал ни звука. И легко можно было представить, что всё как и прежде, что это просто секундная пауза перед новым витком ничего не значащего разговора. Но она растягивалась, постепенно складываясь в минуты.

Но вскоре шок прошел, и я начала ощущать мерное дыхание огромного дома. Еле слышно доносилась классическая музыка из приоткрытой двери кабинета отца, он всегда предпочитал виниловые пластинки. Звенели наполненные бокалы, вилки плавно скользили по тарелкам. Казалось, сейчас все вскинут руки с наполненными до краёв бокалами, и прозвучит очередной тост за именинницу и все выпьют. Но эта была иллюзия, длившаяся лишь миг…

…А в следующее мгновение тишину разорвал оглушительный выстрел, застрявший у меня в ушах. Словно в замедленной съёмке я наблюдала, как первая жертва убийцы медленно оседает на пол, увлекая за собой белоснежную скатерть со всем содержимым стола. Как из страшной раны хлещет тёмная кровь, заливая отполированный до блеска паркетный пол. Смотрела в такие знакомые глаза, которые постепенно стекленеют, теряя связь с этим миром. Я с ужасом наблюдала, как из распростёртого на полу тела постепенно уплывает жизнь, и предсмертная судорога пронзает его. А кровь всё текла и текла: густая, вязкая, перемешиваясь с вином из опрокинутой изумрудной бутылки…

…Затем раздался второй выстрел.

Убийца ликовал!

Он положил начало череде своих страшных деяний, которые произойдут в следующий час. Всего около шестидесяти минут понадобиться ему, чтобы исполнить задуманное. На каждого по десять…

…Но в этот момент я не думала о будущем, не заглядывала так далеко вперёд. Я вспоминала прошлое. Я так ярко увидела тот солнечный день, когда впервые столкнулась с тем, кто в последующие годы, занял все мои мысли,. Я словно на миг оказалась в том далёком прошлом. Я смотрела в самые невероятные глаза на свете и понимала, что уже ничего не будет, как прежде. Меня засасывало в пучину чувств, из которой не было выхода. И первое его: «Привет!» И моё невнятное, как мне казалось, бормотание в ответ. Он был особенным, не похожим на всех остальных. И он должен был принадлежать только мне! Но это было так давно… Сегодня, как и почти год назад, я не видела ничего вокруг, только его.

Бездыханное тело Макса на полу моей гостиной.