Девочки лета

Нэнси Тайер, 2020

Жизнь Лизы Хоули складывалась чудесно. Она встретила будущего мужа еще в старших классах, они поженились, окончили университет; у Эриха была блестящая карьера, а Лиза родила ему двоих детей. Но, увы, чувства угасли. Им было не суждено жить долго и счастливо. Лиза унывала недолго: ее дети, Тео и Джульетта, были маленькими, и она не могла позволить себе такую роскошь, как депрессия. Сейчас дети уже давно выросли и уехали, и она полностью посвятила себя работе, стала владелицей модного бутика на родном острове Нантакет. Только вот ее любимый дом нуждается в ремонте. Лиза обращается к Маку Уитни, местному подрядчику. Между ними пробегает искра, и Лизе кажется, что она наконец сможет вновь довериться мужчине. Единственная проблема – Мак моложе ее на десять лет. Словно сговорившись, на лето возвращаются Тео и Джульетта. Каждый из них везет домой свой багаж неудач, разочарований и страхов. Они волнуются за маму, боясь, что Мак может разбить ей сердце. Жителям острова Нантакет предстоит пережить лето, полное сюрпризов, надежд и любви.

Глава 3

Не весь потолок, конечно, всего лишь несколько кусков штукатурки. И этим дело явно могло не закончиться, потому что на прошлой неделе Нантакет пережил один из своих самых сильных штормов с проливным дождем, который шел несколько часов. Подняв глаза, Лиза увидела, что дождевая вода стекает с верхнего края дымохода камина в ее столовую, оставляя мокрые пятна и целые туннели, как будто весь потолок перекопали кроты. Это нужно было исправить, и она знала, что не сможет сделать это сама.

В течение почти тридцати лет, которые Лиза прожила здесь, она как могла заботилась о своих детях. Она каждый день покупала овощи и готовила «настоящую» еду вместо пиццы. Она посещала соревнования по плаванию, школьные игры и баскетбольные матчи. Она работала волонтером в школьной библиотеке. Она содержала дом в чистоте, уюте и гостеприимстве. Зимой Лиза ставила цветы на стол и электрические свечи в окна. Мебель была хорошо начищена, в камине гостиной горел огонь, а ее прекрасный сад был полон трав и цветов.

Но она не заметила случайного разрушения дома, такого масштабного и коварного. Когда часть потолка упала ей на голову, обнажив деревянные балки наверху, Лиза поняла, что должна обратить внимание на дом, иначе он продолжит разваливаться дальше.

Она взяла блокнот и ручку и, чувствуя себя вполне готовой к работе, прошлась по дому, обращая внимание на то, что нужно сделать. Все окошки, прямоугольные стеклянные панели в верхней части большинства древних межкомнатных дверей, скрипели не только тогда, когда дверь открывалась или закрывалась, но и когда дул сильный ветер и сквозняк проносился по дому. Они оставались такими годами. Они были частью дома. В старом доме дребезжало многое.

Теперь Лиза знала, что их нужно смазать заново или что-то в этом роде. Она не могла починить потолок в столовой, но могла заняться окошками. Лиза просмотрела несколько сайтов и узнала, что именно нужно делать. Звучало легко. На следующий день она пошла в Марин-хоум-центр и купила тюбик белого герметика. Лиза собрала свои темные волосы сзади, как клепальщица Рози ^[6]. Она вытащила свою стремянку — алюминиевую и довольно легкую, но достаточно прочную, чтобы удержать Лизу, — и забралась наверх, чтобы попытаться нанести герметик красивой прямой гладкой линией вдоль основания стеклянных панелей.

Это было похоже на попытку выдавить из тюбика идеальную полоску зубной пасты. Герметик ложился то брызгами, то пунктиром. Попытавшись равномерно распределить его ногтем, Лиза размазала герметик по стеклу.

Она делала только хуже.

Лиза слезла со стремянки, села на пол и заплакала.

— Мне пятьдесят шесть лет, — сказала она вслух. Да и кто ее мог услышать.

— Наверное, стоит продать этот дом. Он слишком большой для одного человека. Я могла бы купить новый, свежевыкрашенный в белый цвет, — Лиза начала оживляться. Обычно она так делала, когда разговаривала сама с собой.

— Я могла бы продать свой бизнес, уехать с острова, купить милое очаровательное местечко на мысе и оставить деньги на приключения. Я могла бы отправиться в круиз! — Лиза одобрительно кивнула сама себе.

Легко поднявшись — она раз в неделю занималась йогой, — она стала ходить по комнате, размышляя.

— Зачем я поеду в круиз? Меня ведь укачивает, — напомнила себе Лиза.

— И я люблю этот дом. Надеюсь, когда-нибудь мои внуки будут бегать по этой лестнице. Я люблю остров. Я люблю своих друзей. Я люблю свой магазин.

Она посмотрела в окно. Стоял май. Ее тюльпаны раскрылись, и нарциссы вот-вот собирались зацвести.

— У меня есть деньги, чтобы отремонтировать это место, — рассуждала Лиза. — Я должна привести свой дом в порядок! — Ее мрачность испарилась. В голове роились идеи. Она нашла свой телефон на кухне и позвонила Рэйчел.

Когда Рэйчел ответила, Лиза сказала:

— Мне нужен плотник, или подрядчик, или маляр. Мне нужен капитальный ремонт потолка.

— И тебе доброго вечера! — Рэйчел рассмеялась. — С чего вдруг?

— Потолок столовой упал мне на голову.

— Что?

— Ну, около квадратного метра, а остальная часть вздулась от воды так, что я боюсь, что он в любой момент рухнет. Кроме того, я решила многое отремонтировать в доме. Подарить этому дому немного любви.

— Хорошо, дай мне подумать. Ты же не хочешь абы кого. Кроме того, многие ремонтники даже не решатся на ремонт твоего дома, потому что он уж слишком старый. Ты решишь одну проблему и найдешь еще пятьдесят других. Тебе нужен кто-то ответственный — как насчет Мака Уитни?

— Кажется, я его знаю.

— Конечно, знаешь, — сказала Рэйчел. — Его дочь Бэт — ровесница Тео. Это ее парень покончил жизнь самоубийством в старшей школе семь лет назад.

— А, да, точно. Боже, как я могла забыть — Тео виделся с Бэт, потому что она встречалась с Аттикусом. Некоторое время они все были так близки, три мушкетера, а потом… Аттикус умер. Бедный парень. Бедная девочка. Весь город был в трауре, — Лиза колебалась. — Я заставила Тео обратиться к психотерапевту.

— Да, после этого многие дети обращались к психотерапевтам.

— Действительно. И мы, вернее Тео, как бы потеряли связь с Бэт. Она была в одном классе с Тео, но после Аттикуса их компании не особо пересекались. Как Бэт? Ты видела ее?

— Видела. Она окончила среднюю школу, поступила в колледж, но сейчас, кажется, вернулась на остров. Она умная девушка, но у нее были трудные времена. Она потеряла Аттикуса, к тому же ты знаешь, что ее мать умерла, когда Бэт была практически ребенком.

— Я помню. Как ее звали?

— Марла. Бедная малютка Бэт. Мак больше не женился.

— Точно. Он всегда был таким милым. Боже, теперь, возвращаясь в прошлое, я помню, как хотела заговорить с ним о том, что я тоже одна воспитываю детей, но так и не предложила ему выпить или что-то в этом роде, потому что он такой красивый, и я не хотела подавать виду, что флиртую с ним.

— Ты была единственной женщиной в городе, которая этого не сделала, — Рэйчел рассмеялась. — Подруги звонили бы мне в приступах любовных мук, если бы он только кивнул им.

— И он больше не женился?

— Нет. Он сосредоточился на работе и дочери. Никогда не пропускал ни концертов, ни футбольных матчей. Но я знаю, что он трудолюбивый и очень славный. И он плотник-реставратор, поэтому он не захочет снести твой дом и построить новый дворец. Он не обманет тебя.

— Ты меня уговорила. Я просто надеюсь, что его загруженность позволит взять нового клиента.

— Если он не позвонит, перезвони мне. Я что-нибудь придумаю.

— Здорово! Давай поговорим позже, сходим на обед или в кино, — и Лиза отключилась, торопясь найти номер телефона Мака Уитни в маленьком городском справочнике. В прошлом году на обложке были пожарные. В этом году это был коллектив работников почтового отделения. Она заметила Робина, Вилму и Титу и улыбнулась им. Ее охватило тепло. Этот остров был ее домом, и ее вдруг охватило волнение при мысли о том, чтобы вернуть своему любимому старому дому его былую славу или хотя бы какое-то подобие прочности и красоты.

Она нашла номер Мака Уитни и позвонила, уверенная, что попадет на голосовую почту. Когда низкий приятный голос сказал: «Привет», она на мгновение испугалась. В наше время люди нечасто отвечают на звонки.

— О, привет, эм, я Лиза Холи. Мне тебя порекомендовала моя подруга Рэйчел Мак-Элени. Дело в том, что мой дом очень старый и потолок в столовой только что упал мне на голову.

— Ты в порядке?

— Что? Да, конечно. Потолок упал не весь. Но его нужно будет заменить или отремонтировать, и теперь, когда я обратила на это внимание, я вижу и другие большие и маленькие проблемы. Дом был построен в тысяча восемьсот сороковом году, и я старалась о нем заботиться, но у меня есть магазин одежды на Мейн-стрит, и он занимает все мое время. Наверное, я забросила дом.

— Значит, тебе нужен плотник-реставратор.

— Да. Пожалуйста.

— Я мог бы зайти посмотреть.

— Здорово! Когда?

— У меня есть свободное время завтра, около полудня.

— Отлично.

— Тогда увидимся.

— Подожди, мой адрес…

— Я знаю, где находится твой дом.

— О, что ж, хорошо. Отлично. Спасибо!

Лиза положила трубку и замерла, взволнованная и немного напуганная теми событиями, которые стали происходить в ее спокойной, благополучной жизни.

Мак Уитни прибыл на следующий день в половине двенадцатого.

Когда Лиза открыла дверь, она чуть не потеряла сознание, потрясенная чувственным великолепием мужчины. Как она забыла его… его… его мужественность?

— Привет, — сказал он. — Я Мак.

Он протянул ей свою большую грубую руку, немного встряхнул и сжал ее ладонь в своей.

— А я Лиза, — сказала она ему, — но ты, конечно, все это знаешь, ведь ты здесь потому, что я попросила тебя прийти, и я так благодарна. Этот бедный старый дом нуждается в большой любви. — О нет! Могла ли она сказать что-нибудь более неловкое? Все, что она могла сделать, это не закрыть ладонью рот и не захихикать, как подросток. Две минуты с мужчиной, и она говорила о любви, а она никогда этого не делала!

— Кажется, я пялюсь на тебя, — призналась Лиза. — Просто, эм, ты голландец? Ты очень похож.

Пытаясь найти хоть какой-то смысл в своих словах, она добавила:

— Я была однажды в Амстердаме.

Могла ли она сказать что-то более безумное?

— Моя мать была голландкой, — объяснил Мак. — Но родился я здесь.

Он все еще держал ее за руку.

— А, понятно, — Лиза осторожно высвободила свою руку.

— Красивый дом, — сказал Мак.

— Ах! Да, это так. — Лиза сделала шаг назад. — Прошу. Заходи. Я покажу тебе столовую. Дом, должно быть, был великолепен, когда его только воздвигли. Он был построен в неогреческом стиле — поэтому комнаты такие маленькие, но в каждой все еще есть камин, а над дверьми сделаны эти маленькие прямоугольные стеклянные панели, небольшие окошки, в которые можно заглянуть и убедиться, не оставил ли ты включенным свет, но ты, наверное, и так все это знаешь.

Она провела его в столовую.

— Каждая комната нуждалась в ремонте, когда мы купили дом. Мы делали, что могли, но дети были маленькие… — Она не сказала «и муж ушел от меня к другой женщине».

Она одновременно застряла в прошлом и настоящем, где Мак, высокий и широкоплечий, определенно живой, стоял перед ней здесь и сейчас. Она не могла сообразить, что делать.

— Значит, тебя явно беспокоит потолок, — сказал Мак, указывая на трещины в штукатурке и зловещие выпуклости.

— Да-да, — сказала она, возвращаясь в реальность. — Вода во время того шторма на прошлой неделе каким-то образом попала внутрь. Я не понимаю как. Как она могла попасть сюда, если наверху еще есть второй этаж и чердак?

Мак ходил вокруг, запрокинув голову, изучая потолок с хрустальной люстрой, свисающей с середины красивой гипсовой розетки, которая была в каждой из комнат нижнего этажа.

— Она не повредила розетку, — сказал Мак. — Мои люди могли бы снести потолок — будет много пыли и разруха, но если мы его не заменим, то когда-нибудь все это рухнет. Обработаем розетку, наложим свежую штукатурку и покрасим. И мне нужно подняться на крышу и проверить обшивку вокруг дымохода. Если ее где-то нет, значит, туда попала вода. Вода всегда найдет выход.

— О-у. Что ж, это одна из главных проблем, которую нам нужно решить. Кроме того, в столовой, я не знаю, почему я так и не дошла до этого, но в части дымохода не хватает одного или двух кирпичей, поэтому я никогда не разжигала здесь огонь, у меня не было денег на ремонт — а у нас четыре дымохода, — еще там нет заслонки, поэтому, когда порывы ветра превышают восемьдесят девять километров в час, он дует прямо в дымоход и в комнату. Я… — это странно, но вроде как работает, — я засунула туда матрас для детской кроватки. Его не видно, и я знаю, что это не решение проблемы, но это лучше, чем ничего.

— Должно быть, в доме такого размера счета за отопление просто огромны, — сказал Мак. — Заслонку я сделаю.

— О, отлично. Мою ванную, я думаю, мы должны посмотреть следующей. Она старая, и раковина когда-то была красивая, но фарфор истерся в части сливного отверстия, — почему, судорожно думала Лиза, «отверстие» такое неловкое слово? — там все стало черное, металлическое, и краны капают, что бы я ни делала, так что есть пятна…

— Вперед, Макдуф ^[7], — сказал Мак.

Лиза вдруг осознала, что разговаривала с ним и смотрела на него как в трансе. Как будто пока она говорила, она могла удерживать его в некой ловушке, чтобы хорошенько на него насмотреться. Лиза знала, что он хотел, чтобы она отвела его в ванную, но сначала…

— Вау, ты не переврал цитату, — сказала она. — Большинство людей говорят: «Веди, Макдуф», но ты сказал правильно — вперед! — Лиза почувствовала, что краснеет, когда произнесла последнее слово.

— Плотники тоже читают Шекспира, — улыбаясь, сказал Мак.

— О, да, то есть нет, я имею в виду, я не думала, что ты не читал Шекспира…

— Ну, не могу сказать, что читал его в последнее время. В основном я смотрел бейсбол, но видел и показы пьес в Дримлэнде. А еще я купил дивиди с «Гамлетом» Браны.

Лиза чуть не захлопала в ладоши от неожиданности.

— Разве он не прекрасен? Костюмы были великолепны.

Мак рассмеялся.

— Конечно, ты обратила внимание на костюмы.

Увидев, что Лиза стесняется, он добавил:

— Я имею в виду, из-за твоего магазина. Ты знаешь все об одежде.

— Ну, — мягко сказала Лиза, — может быть, не все.

— Бэт любит делать там покупки, когда хочет чего-то особенного, и она ни разу не разочаровалась.

— О, я рада. Как Бэт?

— Отлично. Только что получила степень магистра музейного дела в Бостонском университете. Она хочет найти работу, связанную с сохранением исторического наследия. Когда-нибудь она надеется поработать с Нантакетской исторической ассоциацией.

— Как чудесно, — сказала Лиза. — Похоже, она умная девушка. И из тех, кто знает, чем хочет заниматься.

— Да. Ты же знаешь, что ее мать умерла, когда Бэт было три года…

— Мне очень жаль.

— Да, это было ужасно. Тяжело. Мы прошли через непростые годы, но с Бэт все в порядке, — наклонившись вперед, он показал Лизе свой телефон. — Вот Бэт.

На экране была изображена красивая молодая женщина с длинными блестящими светлыми волосами и зелеными глазами, как у ее отца.

— Она прекрасна. У нее чудесная улыбка.

— Спасибо ортодонту, — пошутил Мак. — У тебя двое детей, да?

— Да, — сказала Лиза с легким стоном. — Тео ты знаешь. Он был милым ребенком, но его подростковые годы были сумасшедшими. И Джульетта.

— Джульетта на два года его старше, верно? Милая девушка.

— Мой первенец. Самая умная в семье. Сейчас она в Бостоне, работает в какой-то крупной техкомпании. Тео на Западном побережье. Там он учился в колледже, но больше занимался сёрфингом. — Лиза помолчала, вспоминая. — Мой муж ушел от нас, когда Тео было девять, Джульетте — одиннадцать. К счастью, он обеспечил нам достаточно хорошее финансовое положение. Но он действительно бросил детей. Никаких телефонных звонков, никаких визитов, никаких рождественских открыток, никаких поздравлений с днем рождения. Мы и понятия не имеем, где он сейчас живет.

— Вот дерьмо, — сказал Мак. — Извини за грубость.

— О, я называла его и похуже, — сказала Лиза. — Дело в том, что я всегда думала, что Тео был таким неуправляемым ребенком, потому что у него не было отца, который показал бы ему, как быть мужчиной. И Джульетта… ей тоже было тяжело.

Лиза провела рукой по волосам.

— Я говорю так, будто я нахожусь на приеме у терапевта. Извини.

— Не нужно извиняться. У всех проблемы в семье. Посмотрите на бедного Аттикуса Барнса. Я знал Паулу и Эда. Они отличные людие. Они знали, что у Аттикуса были приступы депрессии, но никогда не предполагали, что он покончит жизнь самоубийством. — Мак помолчал, затем продолжил: — Бэт тоже не подозревала об этом, хотя проводила с ним много времени.

— Я знаю. Тео был лучшим другом Аттикуса. Они втроем иногда околачивались здесь, особенно если на столе стояла тарелка со свежим печеньем. Бэт была такой милой девочкой. — Лиза посмотрела на свои руки, как будто могла найти там нужные слова. — Такое ужасное было время.

— Я помню. Ну, я не могу забыть.

— И Тео, и Бэт… после смерти Аттикуса они редко виделись. Я думаю, это было слишком тяжело. Аттикус всегда был связующим звеном в их компании. Как бы магнитом. Потом его не стало, и они разошлись…

На мгновение Лиза поймала себя на том, что смотрит на Мака, видя в нем и родителя, и красивого и интересного мужчину. Она также заметила, какие у него густые светлые волосы, какие у него зеленые глаза и каким он кажется высоким, стоя всего в метре от нее.

Похоже, он был заинтересован в ней не меньше. Его улыбка была нежной, глаза теплыми. У нее перехватило дыхание.

Но он был на десять лет моложе ее.

— О, — сказала она, пытаясь развеять его чары, — мне нужно показать тебе ванную.

— Конечно, — сказал Мак.

Она повернулась и пошла впереди, надеясь, что он не заметил, как горят ее щеки.

Неделю спустя утром Мак пришел с парой молодых ребят, с лестницами, ящиками с инструментами и электроинструментами. Мак познакомил ее с рабочими, похожими на тяжелоатлетов.

— Это Дэйв, а это Том.

— Привет, — сказала Лиза. — Спасибо, что пришли помочь.

Мак повернулся к мужчинам.

— Хорошо. Вот и первый проект. — Он указал на потолок.

Лиза стояла рядом с ними и слушала, будто хоть слово понимала из того, о чем они говорили, пока не осознала, что на самом деле пялилась на тело Мака. Он был великолепным мужчиной, и она не хотела, чтобы он уходил. Лиза была потрясена. Она не чувствовала себя так уже давно. Да и чувствовала ли хоть когда-нибудь?

Лиза отвлеклась от своих мыслей.

— Я буду на кухне, если понадоблюсь, — сказала она.

Но, конечно, она им была не нужна. Рабочие осторожно сняли картины со стен и отнесли их в гостиную. Они принесли в дом большие рулоны пленки и накрыли ею двери и стены, чтобы защитить остальную часть дома от штукатурной пыли. Маку что-то понадобилось, и он уехал, а Дэйв и Том установили подмости и достали свои электроинструменты.

Лиза была рада, что узкая лестница сзади дома вела на кухню. Она превратила кухню в свою комнату для хранения вещей, что было удачным решением, потому что рядом с кухней находилась застекленная веранда, и по утрам она могла выйти во двор и послушать, как просыпаются птицы.

Ее магазин не открывался до десяти — девяти, когда начиналось лето, — так что она провела час или около того, занимаясь своими финансами в ноутбуке, сидя за кухонным столом с чашкой кофе. Но присутствие мужчин в доме изменило распорядок ее дня. Было трудно складывать и вычитать, как только Мак заходил в дом. Лиза не помнила, чтобы так физически реагировала на мужчину. Она просыпалась счастливой, редко была голодной, проблемы решались легче, и это была не просто весна. Мак был великолепным, высоким, мускулистым, сильным и широкоплечим, с длинными густыми светлыми волосами, которые он собирал в низкий хвост сзади.

Ей было интересно, какого цвета волосы на его груди… и все его волосы. Он всегда носил джинсы, старую футболку и рабочие ботинки. Она фантазировала о том, как он выглядит в костюме.

Или без всего.

Конечно, Лиза знала, что было глупо думать о Маке в таком ключе. Между ними ничего не будет… но так было прекрасно помечтать.

В воскресенье утром у рабочих был выходной. Так же поступила и Лиза в свое драгоценное последнее воскресенье перед тем, как начнется подготовка магазина к летнему открытию. «Парус» взяла на себя Бэтси Мейсон. Лиза бездельничала на своем плетеном диване на крыльце, попивая холодный персиковый чай и читая роман. Ходить в библиотеку по субботам после обеда, когда Бэтси присматривала за магазином, вошло у нее в привычку и было ей только в радость. Лиза сразу же шла в отдел новой художественной литературы и просматривала книги так, будто была ребенком в кондитерской. Этим утром она разложила на плетеном столе четыре новые книги. Несколько минут она изучала каждую, решая, с какой начать, а затем снова откинулась на диване, с наслаждением принимаясь за чтение.

Она сидела без обуви, в своем кимоно, когда услышала, как открылась кухонная дверь, из-за которой появился Мак.

— Извини, — сказал он. — Я не хочу тебя беспокоить, но я хотел оставить кое-какое оборудование, чтобы парни первым же делом могли начать штукатурить завтра.

Лиза сказала:

— Все в порядке… мой бог!

Они оба посмотрели на строительные ходули в его руках. Сделанные из стали и резины, они выглядели как искусственные конечности, и в каком-то смысле таковыми и были, потому что, как объяснил Мак, ребята подгоняли их до нужной высоты, крепили к ступням и коленям и легко доставали до потолка. У ходуль были пружины для большей гибкости и резиновые подошвы, устойчивые к скольжению.

— Прямо-таки ретрофутуризм ^[8], — сказала Лиза.

— Вкусно пахнет кофе, — сказал Мак.

Какое-то время Лиза не отвечала. Он был здесь в воскресенье, когда его команды не было рядом. Он сказал, что вкусно пахнет кофе.

— Будешь? — спросила она.

— Я был бы не против, — ответил Мак. — Не знаю почему, но у меня получается отстойный кофе.

— Присаживайся, — сказала ему Лиза, указывая на стул. — Я принесу тебе чашку. Сливки, сахар?

— Просто черный.

Лиза встала, и взору Мака открылись ее обнаженные ноги, которых не было видно, пока она сидела, согнув их в коленях. Она запахнула кимоно плотнее, но одежда на поясе сильно отличалась от одежды на молнии, и она знала, что Мак смотрит на ее ноги. Она взглянула на него и оказалась права.

У нее были красивые ноги.

Покраснев, Лиза проскользнула мимо него на кухню. Когда она принесла чашку, он сидел и смотрел по сторонам.

— Спасибо, — сказал Мак. — Прекрасный сад. И это место тоже прекрасно.

— Сейчас все просыпается, — сказала Лиза. Мак улыбнулся, она покраснела. — Я убираю опавшие листья и ветки. О, еще я стала опрыскивать тюльпаны. Если этого не делать, кролики съедят все цветы.

Мак молча кивнул, не сводя глаз с ее лица.

Что происходило? Был ли это тот самый зрительный контакт, о котором говорили люди?

— А у тебя есть сад? — спросила Лиза немного отчаянно.

— Наверное, можно сказать, что у меня есть двор. Когда Бэт была еще ребенком, весной мы сажали цветы и прочее. В основном я только кошу газон и поливаю старые герани в горшках.

— У меня есть несколько десятилетних гераней. Я заношу их на зимовку в дом. Скоро выставлю снаружи.

— Похоже, ты хорошо разбираешься в растениях.

Лиза пожала плечами.

— С ними легче иметь дело, чем с потолками.

Опять этот взгляд. Затем, конечно же, пробежала искра.

— Что ты читаешь? — спросил Мак.

— Новый детектив Чарлза Тодда. Ты любишь детективы?

— Очень, и триллеры тоже. Я читаю книгу Ли Чайлда сейчас.

— Да, Джек Ричер…

— Кто твой любимый автор детективов? — спросил Мак. — Я вижу, у тебя здесь новая книга Джона ле Карре.

Он повернул книгу обложкой к себе.

— Я не считаю Джона ле Карре автором детективом. Он пишет шпионские триллеры, тебе не кажется?

Пока они разговаривали, солнце медленно двигалось по небу, его свет освещал крыльцо и, с грустью думала Лиза, обнажал каждую черточку ее лица. Почему Мак здесь, думала она. Может быть, ее присутствие его успокаивало, как если бы она была любимой тетей или учительницей.

— Хочешь еще кофе? — спросила она.

— Нет, спасибо, — сказал Мак. — Что ты делаешь сегодня? На улице так тепло и солнечно. Не хочешь купить по бутерброду в пекарне «Кое-что натуральное» и съездить на Грэйт-Пойнт?

Теплота наполнила Лизу и невероятная радость… и столь же сильный страх.

— О, я уверен, ты не хочешь… — Мак прервался. — Но я хочу.

Его щеки покраснели.

— И был бы рад, если бы ты составила мне компанию. Я мог бы принести ходули и завтра. Но я зашел именно сегодня, чтобы узнать, не хочешь ли ты чем-нибудь заняться. Вдали от дома. Со мной.

Лиза встретилась взглядом с Маком, и все ее тело покрылось мурашками. Она ему нравилась? Верно?

— Ну, тогда да, с удовольствием. Я принесу холодного пива и, эм, печенья… но мне нужно одеться. Минутку… — Лиза вышла из комнаты. Это все, что она могла сделать, чтобы не бежать вверх по лестнице.

Что ей надеть? Джинсы, кроссовки, мешковатый хлопковый свитер — не тот, что с V-образным вырезом, она не хотела показывать даже намека на декольте, это было не свидание, это было… что? Что это было? Может ли это быть каким-то странным образом романтичным? О, кого она пыталась одурачить? Она была на десять лет старше Мака. Он был всего лишь другом. Лиза натянула на себя спортивное бра, чтобы грудь не тряслась, когда они пойдут по мягкому песку. Свободный хлопковый свитер и стеганый жилет от «Эл-Эл Бин». Все было аккуратно спрятано.

Она поспешила вниз по лестнице.

— Извини, что так долго.

— Без проблем, — Мак придержал перед ней дверь, и они вышли на улицу.

По узким дорогам они выехали к «Майлстоун Ротари», свернули налево и помчались по Сконсет-роуд. Они свернули в сторону «Вовинета» и вскоре оказались на станции рейнджеров, которая располагалась у дороги.

Маку пришлось выпустить воздух из шин на станции рейнджеров, чтобы они могли проехать по мягкому песку до Грэйт-Пойнт. За сорок пять минут они проехали около десяти километров, и дорога была такой ухабистой, что они не могли толком говорить. Но виды нетронутого пляжа со сверкающим океаном завораживали Лизу. Кулики-сороки, зуйки и чайки носились взад и вперед над песком, и когда они наконец приблизились к Грэйт-Пойнту, они увидели тюленей, плавающих или загорающих на пляже.

Грэйт-Пойнт представлял собой полосу земли, протянувшуюся между Нантакет-Саунд и Атлантическим океаном. Течения из двух водоемов встречались с бурной силой, которая привлекала тюленей, рыбу и людей. Маяк высотой в два метра сто шестьдесят четыре сантиметра из выкрашенного в белый цвет камня впервые был построен в 1784 году для предупреждения моряков об опасных мелях. В 1986-м он был перестроен с новыми линзами и панелями на солнечных батареях, чтобы питать фонарь.

— Ого, — сказала Лиза, когда Мак остановил машину на части мыса со стороны Саунда. — Давно я здесь не была. Я даже не знала, что здесь есть тюлени.

Некоторое время они сидели, глядя через лобовое стекло на десятки, если не сотни тюленей, валяющихся на песке. Попечители установили знак, который запрещал людям приближаться к месту, где обитали тюлени.

— Время обеда, — сказал Мак.

— Хорошая идея.

Они вышли из джипа Мака, взяли корзину, холодильник с напитками и плед и пошли по песчаному склону к берегу спокойных вод Нантакет-Саунд. Расстелили плед, наслаждаясь поздним майским солнцем, довольные тем, что не было ветра, который задувал бы им в еду песок. Они сидели на пледе с корзинкой между ними, жевали бутерброды и смотрели, как агрессивные серые тюлени то поднимались, то опускались в воде, явно пытаясь решить, достаточно ли хороши люди, чтобы их съесть.

Мак сказал ей:

— Не так давно тюленей считали вредителями и убивали. Их носы привозили в город, и охотник получал по пять долларов за нос. После они были признаны вымирающим видом, и их убийство было запрещено. Теперь круг замкнулся. У нас слишком много тюленей, из-за чего рыбаки не могут поймать достаточного количества рыбы.

— Я читала, что тюлени привлекают больших белых акул, — сказала Лиза, глядя на тянущуюся кучу существ, перекатывающихся друг через друга, хрюкающих и фыркающих.

— Это так. Они были замечены на мысе и вокруг острова. Забавно, как все меняется.

— Забавно, как время меняет всех нас.

В тот момент, когда она заговорила, Лизе хотелось проглотить свои слова. Она не хотела говорить о времени. Она была на десять лет старше Мака. Она была в пятом классе, когда он родился! Что она вообще здесь делала? Ее так привлекал этот мужчина, и все же ей нужно было защитить себя. Он был настроен только на дружбу.

— Ты знаешь, Тео и Бэт одного возраста. Мне исполнилось тридцать один, когда он родился. Я думаю, ты был намного моложе, не так ли?

— Мне было двадцать один, — сказал Мак. — И я был идиотом.

Лиза рассмеялась.

— Поверь мне, идиотом можно быть в любом возрасте.

— Верно. Я не имею в виду, что я был идиотом, когда женился на Марле. Я любил ее. И если бы я не женился на ней, в моей жизни не было бы Бэт.

— Расскажи мне о Марле. — Лиза смотрела в воду, давая ему возможность выговориться.

— Мне кажется, ты не была с ней знакома, — сказал Мак.

— Нет. Я тогда была в Вашингтоне. — И, как я уже сказала, я была на десять лет старше, хотела добавить Лиза.

— Так вот. Она была, ну, она была моей первой любовью. Она была хорошенькой, милой и, я полагаю, в некотором смысле, может быть, немного вела себя по-детски. Я не хочу ее критиковать. Но ей не нравилось смотреть правде в глаза.

— А остальные прямо любят смотреть правде в глаза, — пошутила Лиза.

Мак усмехнулся.

— Она все принимала близко к сердцу. Я имею в виду, например, счет за электричество. Если плата была большой, она могла расплакаться. Ей нравилось готовить, и она всегда старалась придумать что-нибудь необычное для нашего ужина, но, если что-то не получалось, она была несчастна. Даже зла — на запеканку или что-то еще.

— Похоже, она была перфекционисткой.

— Она была больше мечтательницей. Романтиком. Она была безумно счастлива, когда была беременна, хотя вся эта история с родами потрясла ее.

— Послушай, вся эта история с родами потрясает каждую женщину, — сказала Лиза.

Мак какое-то время молчал, размышляя.

— Она любила Бэт. Она была прекрасной матерью. Я не могу сказать, что наш брак был бы продолжительным. Мы были слишком молоды и, как оказалось, очень разными. Но она была прекрасной матерью. Бэт была всем ее миром.

— Ужасно, что она умерла, — тихо сказала Лиза.

— Да, — Мак откашлялся. — Но она была романтична даже в этом. Она верила, что достигла своего предназначения, дав жизнь Бэт. Она умерла дома. Через неделю она должна была отправиться в хоспис. Марла знала, что становится слабее. Она попросила меня переставить кроватку Бэт в нашу спальню, чтобы она могла быть с ней до последней минуты. Бэт сидела на краю кровати Марлы и читала ей сказки. Конечно, Бэт не умела читать, поэтому придумывала истории. Марла лежала и улыбалась, слушая сладкий голосок Бэт… — Мак вновь откашлялся. — Прости. Я давно не говорил об этом.

Лизе хотелось взять его за руку, прикоснуться к нему, чтобы утешить, но она оставалась неподвижной, не нарушая его печали.

— Но я думаю, что с Бэт все в порядке, — продолжил Мак. — Она была такой маленькой, и, я думаю, она выросла, думая, что мы были обычной семьей, мы вдвоем.

— Ты овдовел очень давно. Никогда не хотел жениться еще раз?

— Честно? Нет. Наверное, я никогда не встречал подходящую женщину. Кроме того, работать полный рабочий день и быть родителем-одиночкой нелегко.

— Я заметила.

— Точно. — Мак посмотрел на Лизу. — Ты была одна с двумя детьми. Как это произошло?

Лиза улыбнулась.

— Наверное, я тоже была идиоткой. Как и Эрих. Может быть, мы все были такими, когда нам было около двадцати. Мы познакомились в Миддлбери, поженились еще до выпуска и переехали в Вашингтон. Эрих и его отец работали в швейцарском банке, который помогал развивающимся странам. Они много путешествовали и говорили на нескольких языках.

— Звучит немного гламурно.

— Так и было, — Лиза взяла камень и лениво повертела его в руках. — Но не я. Я так и не стала тем, кем, по мнению Эриха, должна была стать.

Быстро, потому что она не хотела дойти до жалости к себе, она сказала:

— Но я провела несколько замечательных лет, путешествуя с ним по Европе во время нашего отпуска. Я увидела Париж, Амстердам, Рим и работала в Национальном музее женского искусства в Вашингтоне. И мне все очень нравилось. Потом у нас родились дети, и я перестала работать, и Эрих стал больше ездить по делам банка, а я скучала по Нантакету… как там говорят? Мы отдалились друг от друга. Мы развелись, и я совсем об этом не жалею.

— Он снова женился?

— Я так не думаю. Я гуглю его время от времени, — она засмеялась. — Но не подумай, я вовсе не сталкер.

— На сталкера ты не похожа. А вот Эрих похож на социопата, раз он не заботится о своих детях. Неудивительно, что ты не вышла замуж еще раз.

— У меня почти не было времени даже подумать об этом. Когда дети пошли в школу, я начала работать в «Вестментс», в итоге купила магазин и превратила его в «Парус». Мне нравится им заниматься, и он помог нам в финансовом плане… — Лиза прервала ход своих мыслей. — И у меня достаточно денег, чтобы отремонтировать дом.

— Это большой дом, — сказал Мак. — Особенно для одного человека.

— Да, и вправду. Но Джульетта приезжает домой на каникулы и на недельку-другую летом. Тео в Калифорнии, поэтому он не так часто бывает дома.

— Никто из них не женился?

— Нет. Они оба встречались с кем-то, конечно, но они уже достаточно взрослые, двадцать семь и двадцать пять, так что я думаю, что они еще просто не встретили своего человека.

— Думаешь, для каждого найдется подходящий человек?

Лиза подняла голову, глядя на Мака.

— Думаю, да.

— Я тоже, — сказал Мак и не сводил с нее глаз, пока они оба не покраснели.

Она должна развеять чары между ними, иначе он подумает, что она подумала, что он хотел поцеловать ее, и это было бы неправильно, особенно когда он смотрел на ее несовершенное, на десять лет старше выглядящее чем его, лицо, на которое падал солнечный свет.

— Хочешь винограда? — спросила она, протягивая виноградную кисть.

— Да, конечно, — сказал он.

Они ели виноград и смотрели на море. Через некоторое время они пошли по пустынному пляжу, подальше от тюленей и Грэйт-Пойнт. Они брели, увязая глубоко в песке, в сторону маяка, высокой каменной башни, которая отбрасывала стрелу тени на болотную траву и дикие розы. Они полускользили по песчаной дюне к океану и смотрели, как меняется свет над водой.

— Пора возвращаться, — сказала Лиза.

Когда они подняли и отнесли корзинку, плед и холодильник обратно в джип Мака, Лиза почти задыхалась от осознания мужественности Мака. Его сильные ноги. Его мускулистые руки. Его руки, намного больше и грубее, чем ее собственные. Его волосы, слегка каштановые, слегка светлые, были густыми и чуть лохматыми, что делало его еще моложе.

Ей нужно было сделать прическу. Ей нужен был маникюр — и педикюр, потому что приближалось лето. Ей нужно было сбросить пять килограммов.

Ей нужно было вернуться в реальность.

Они проехали по ухабистой дороге, где мягкий песок сменялся твердым, и, наконец, добрались до асфальта. Они не разговаривали, но это было вполне естественно. Трудно было вести беседу, натыкаясь на песчаные колеи. Лиза была рада молчанию. Она чувствовала, что они возвращаются к нормальной жизни, где они были просто друзьями.

Мак остановился у насосов, чтобы накачать шины до нужного давления.

Вернувшись в свой джип, он сказал:

— Я беспокоюсь о Бэт.

Лиза взглянула на него.

— Беспокоишься?

— Да. Ей двадцать пять, и она никогда не приводила домой парня познакомиться со мной.

— Может быть, она встречалась с парнями, которых не хотела с тобой знакомить, — с улыбкой предложила Лиза.

— Может быть. Но, боюсь, я своим примером не смог показать ей, какими должны быть отношения. Каким должен быть брак.

Лиза кивнула.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Я тоже из-за этого переживаю.

— Думаешь, это когда-нибудь пройдет? Беспокойство? — спросил Мак.

— Нет. Я не думаю, что это когда-нибудь пройдет, — ответила Лиза. — Это тяжелая работа, любить кого-то. Но это то, ради чего стоит жить.

Мак взглянул на Лизу с улыбкой.

— Верно. И иногда это может быть очень весело.

И вот снова этот жар между ними. Химия. Когда они подъехали к ее дому, он помог ей донести пляжную сумку, остатки печенья и пива к кухонной двери.

— Спасибо за прекрасный день, — сказала ему Лиза. — Я чувствую, что лето почти наступило. — И застенчиво добавила:

— Мне кажется, ты немного загорел.

— И ты. Вот здесь.

Он коснулся ее щеки, и Лиза чуть не потеряла сознание.

— Тебе идет, — сказал Мак. — Что же, эм, завтра на работу. Увидимся при первой возможности.

— Да, до завтра, — согласилась Лиза.

Примечания

6

Героиня с картины американского художника и иллюстратора Нормана Роквелла, написанной в 1943 году американским художником и иллюстратором Норманом Роквеллом.

7

Цитата из драмы «Макбет» У. Шекспира.

8

Ретрофутуризм — направление моды 1960-х гг., когда исследования космоса вдохновили дизайнеров на причудливые и «внеземные» формы.