Аркана

Нура Рид, 2022

Токсичная до боли. Удушливая. Ядовитая. История, которая отравит вашу кровь, заразит каждую клеточку в теле, и вы не сможете найти противоядие. От этой истории не излечится. Герои пронесут вас сквозь ад, утащат на самое дно, от которого нельзя оттолкнуться. Заставят испытать боль слёзы и потерю, а после подхватят и вознесут ввысь и тогда сделав спасительный глоток свежего воздуха вы захлебнётесь в слезах и не сможете дышать от боли, которая пронзит каждую чёртову клеточку в вашем теле.Аркана – тайна. Секрет, который хранится за семью печатями. Секрет раскрыть который можно только одним способом – кровью.«Там тьма окружает леса.Там озеро манит своей синевой.Там ангелы бродят в тумане в ночи.Там чёрные волки воют, и ты их найди».

ПЯТЬ

Атлас

Нырнув глубоко под воду, где давящая, тишина заложила уши, я ликовала. Вода помогла смыть вчерашнюю ночь. Кошмар. Очередной из многих. Очистить мысли. Переболеть тем мужчиной, который разрушал меня изнутри. Он касался моего сознания, но даже не подозревал, как глубоко его корни проросли внутри. Вот почему я так реагировала, потому что мой мозг не понимал разницы между сном и явью. Не осознавал, что реальный Атлас опасен. Он не тот волнующий вызывающий дрожь по телу мужчина, вторгающийся в мои сновидения. Я понимала это и пыталась обуздать своё тело, которое тянулось к огню, не понимая, как только коснётся пламени, сгорит.

И всё пыталась понять, кто была та девушка, облачённая в тёмный, непроницаемый плащ, которая обнимала Атласа? Но единственный ответ, который приходил в моё сознание, бесил. Злил. Обручем злости сворачивался вокруг шеи и давил.

Прошло десять дней и каждый вечер, как только выходила из шатра, натыкалась на взгляд Атласа. Он преследовал меня повсюду, но больше не подходил. Того раза, когда я следила за ним, оказалось достаточно нам обоим.

Лёгкие уже горели, когда я вынырнула на поверхность. Шум неподалёку привлёк моё внимание. Повернувшись, увидела, как качаются тонкие ветви и не от ветра. Середина дня. В лесу сейчас не должно быть никого. Сюда мало кто ходил, но я уверена, за мной следили. И не понимала Атлас это или кто-то другой?

«Не пересекай черту города!» — эхом резонировал голос бабушки внутри меня. Словно она заложила свои приказы, наставления в мою систему. Их не стереть. Не удалить.

С другой стороны, плеск воды. Вдохнув воздух нырнула и поплыла к берегу, когда почувствовала, как что-то тянет вниз. И я захлёбывалась. И я задыхалась. Хотела крикнуть, но вода заливалась в рот и мешала вздохнуть. И меня утягивало всё дальше глубже под воду. Тело тяжелело. Лёгкие горели адски. Прозрачная вода сейчас казалась тёмной, словно кто-то со дна поднял ил, чтобы замутнить всё вокруг. Я дёргалась, словно меня подвесили на верёвках и тянули как марионетку. А потом в момент паники, достигшей критической точки, когда ревела в бездонную пустоту, кричала, позволяя воде сильнее заливаться в гортань, раздирать лёгкие ощутила, как две руки сомкнулись на моих волосах. На секунду показалось, меня пытаются утопить. Я начала сопротивляться с удвоенной силой хоть и думала, что сил нет, когда мои ладони сомкнулись на твёрдой руке. Я провела ногтями по коже того, кто дёргал меня за волосы желание вырваться и всплыть на поверхность, оно удушающим было. Отчаянным. Но я так долго пробыла под водой, что стенки моего сознания начали сужаться. Чёрная мгла по краям, а демоны в голове ликовали, пританцовывая и напевая грязные неправильные слова. Погружаясь в себя, где слова «боль» не существовало, я была уверена, поцарапала того, кто не позволял мне вынырнуть, прежде чем потеряла сознание.

Очнулась на берегу озера, словно в меня вдохнули так необходимый моим изголодавшимся в воздухе лёгким вдох и закашлялась, сплёвывая воду. Грудь сдавило. Рёбра трещали. Огляделась по сторонам, помня панику, давящую изнутри. Глаза горели, как и лёгкие. Воздух хрипло со свистом, врывался через нос и покидал моё тело. Рядом никого не оказалось. Тишина. Прозрачное озеро. Гладкое. Никакой ряби. Ничего что говорило бы о недавнем происшествии. Как будто всё произошло только в моей голове. Но я была уверена, что чувствовала руки, давящие на мою голову. Как отбивалась. Как поцарапала того, кто хотел меня утопить.

Обнажённая я сидела на берегу в полном одиночестве. Мой разум трещал от попытки соединить всё в одну картину, но где-то не хватало ниточек. Всхлипнув, схватила свои ноги, притянула к груди и задрожала. От страха, который склизкими щупальцами свернулся на моей коже. От осознания того, что бабушка не просто так ограждала меня и предупреждала. Оттого, что не прислушалась к ней и подвергла свою жизнь опасности.

Тихий, едва слышный писк заставил меня вскочить. Схватив одежду, накинула платье, собрала мокрые волосы в пучок и подобралась к дереву. Посмотрела наверх, туда, откуда доносился писк и не смогла сдержать улыбки. Напряжение, которое не отпускало моё тело, натянуло до предела кожу, немного отпустило. Волна ужаса, когда я находилась в воде, отхлынула, когда я увидела два тёмных, горящих глаза. Котёнок. Он сидел на верхней ветке, смотрел вниз и мяукал. Схватившись за ствол дерева ногами подтянулась и повисла на нижней ветке. Я любила бродить по лесу. Ступать босыми ногами по земле. Зарываться в траву и лазить по деревьям. Вот почему меня боялись в цирке, но Вори закрывал на это глаза. Ясми единственная кто разговаривала со мной. Единственная кто разделила свой фургон с тёмной кровью. Я для них самое плохое, что может быть в человеке. И я каждый раз подтверждала их опасения, скрываясь в лесу разговаривая с вороном, который летал за мной, сидел на нашем с Ясми фургоне, разговаривал страшным гортанным голосом, который казался неправильным для птицы, не понимая, что это не я научила его. Они принимали ворона за дьявола.

Ловко перебирая руками, я перебиралась с одной ветки на другую, пока не оказалась рядом с котёнком. Его мех был чёрным и в лучах полуденного солнца казался аспидным. Совсем как волосы Атласа. Протянув руку, позволила малышу понюхать меня и когда, он позволил, погладила. Провела ладонью по мягкому меху, услышав урчание.

— Иди сюда, — шепнула. — Давай же.

Он протянул лапку и коснулся своими мягкими перепонками моей кожи. Без когтей. Хорошо.

— Ты такой красивый.

Присев на соседнюю ветку, я обвила руками шершавый ствол дерева и едва слышно запела песню. Каждое слово оно словно кусочек в моей коже. Тихий. Горестный. Одинокий.

Я не ждала маленький комочек шерсти, но пока пела котёнок спустился и чёрной лужицей растёкся на моих коленях. Абсолютно чёрный. Аспидный. Как Атлас. Тьма. Опасность. И мне не принесёт ничего хорошего, но я не хотела оставлять его на дереве. Спустилась держа котёнка в одной руке и тихо пронесла в фургон. Ясми, если узнает, велит избавиться, а если новость дойдёт до Вори мне конец. Он ультиматум поставит и мне не придётся выбирать между котёнком и своей жизнью. Я не могла остаться одна в этом городе, в который не должна была приезжать. Черту, которого не должна была пересекать.

Накормив котёнка выскользнула из вагончика и направилась к своему шатру. Очередь не была столь явной, и только тут я осознала причину, местные горожане стыдились своих желаний. В отличие от первого вечера, который поразил каждого своим размахом, сейчас они тайком пробирались в мой шатёр, чтобы никто не разузнал, что твой сосед был у девушки, которую все считали ведьмой. Лицемерные вздорные болваны.

Сегодня повторилось всё то же самое. Я словно попала в день сурка, менялась только дневная программа и с каждым днём она становилась всё опаснее. Смертельнее. Жуткая картина. Я чувствовала постоянное напряжение. Я лгала умело, даже не краснела. Я говорила о той судьбе, которую хотели услышать, а не о той, что кому-то придётся взвалить на свои плечи неподъёмную ношу. А кто-то потеряет близкого человека. Кто-то сгорит в своих чувствах в своей любви.

В полночь, когда я уже всё убрала, ко мне в шатёр вошёл он. Дьявол. Никем другим он не мог быть. Атлас долго смотрел на меня застывшую на стуле. А потом сел. И указал кивком головы на карты. Я не хотела ему гадать, но пришлось.

Сделав судорожный вздох, успокоилась насколько позволяло присутствие тёмного ангела, сидевшего напротив меня, и выдохнула. Я должна позволить картам рассказать мне его историю. Я была в ужасе. И я жаждала заглянуть туда, откуда не будет возврата. Перемешав колоду, позволила Атласу выбрать шесть карт, которые лежали рубашкой вверх. После этого рассказала значение каждой из них.

Первая представляла героя, то есть Атласа. За его спиной стояла тайна смерть и боль. Влияние из прошлого оно довлело над его разумом. Давило. Отравляло. Вторая карта — препятствие, с которым он столкнулся, враг с мечом за спиной. Он злом наполнен, дикой яростью и жаждой мести. Третья карта вызвала в моей душе шквал необузданных чувств. Я хотела прикрыть рот рукой, чтобы не вскрикнуть от страха, что пронзил душу, но сдержалась. Пальцы сжались на третьей карте, дрожь прошла по окончаниям. Я чувствовала на себе ядерный взгляд Атласа, но проигнорировала, продолжив тихо рассказывать то, что видела. Я лгала. Третья карта она представляла собой совокупность его прошлого и будущего. Такая же карта выпадала мне. И я не желала признавать правду. Не позволяла себе домыслить или пропитаться тьмой, которую несла та карта.

Быстро вскрыла четвёртую и пятую, остановившись на шестой. Его будущее неизвестно, слишком много посторонних судеб вплетено в жизнь этого мужчины с глазами дьявола. У него так много троп, по которым можно пойти, потому я не стала рассказывать о том, что ждёт. Кровь. Да. Там была кровь.

Собрав колоду, хотела убрать карты, но Атлас удержал последнюю и когда заговорил, его голос молнией выстрелил внутри, расколов душу.

— Смерть, — я тяжело сглотнула. — Лгать нечестно. И если ты делаешь это с другими, меня не удастся оболгать. Понимаешь?

Когда наши взгляды столкнулись, как две огромные волны что-то сдавило мои лёгкие. Вздох вырвался судорожный и нервный. Наши глаза встретились. Его лицо оно настолько идеальным было, что мне хотелось провести ладонью по коже. Почувствовать лёгкую щетину на подбородке. Принять в себя тепло его тела, которое сохраниться на моей ладони.

— Эта говорит о соединении. О пророчестве. О том, что прошлое таит в себе ответы, которых ты не понимаешь. Не знаешь, как правильно перевести. Ты знаешь, что должно произойти, но противишься этому.

«А ещё, что наши души связаны», — но я промолчала об этом.

Наши судьбы сплетены воедино. Непросто соприкасаются, они идут по одной прямой. И это пугало. И это завораживало. И я боялась.

— Кто ты?

Я не ждала ответа, когда Атлас поднялся и вместо того, чтобы уйти обошёл стол и склонился над моим стулом. Руки положил по обе стороны от меня, но не касался. Аромат, тот самый глубокий травянистый, он перепутал все мои мысли.

— По большей части демон, — тишина. Его дыхание на моей коже. А потом на выдохе. — Но иногда могу притвориться ангелом.

Его голос загипнотизировал меня. Когда Атлас стал отстраняться, я позволила себе то, чего не должна была, схватила его за рукав. Тогда мой взгляд наткнулся на глубокие царапины, очертившие его кожу. Я зашипела как кошка от злости боли и предательства, которые разом взорвались в голове. Но больше всего обескуражило то, что в его глазах я не прочла извинения. Атлас не чувствовал себя виноватым в том, что пытался утопить меня. Я помню, что оставила царапины, когда боролась с тем, кто пытался утопить меня глубоко в воде.

— Это был ты, — едкое обвинение, которое должно было пронзить его стрелой ненависти. Ведь каждое моё слово было пропитано ею. Но всё, что сделал Атлас, дёрнул меня к себе. Воздух вышел из лёгких. Кожа зудела от слишком близкого контакта с его телом, а мысли запутались.

Я ненавидела. Меня влекло. Я злилась. Меня волновало.

— А ты не подумала, что я спас тебя?

Ступор. Первая эмоция, заставившая моё тело, вспыхнуть. Щёки залило жаром, когда его глаза обвиняющее смотрели в мои. Подобная мысль не пришла мне в голову. Даже не закралась. Но теперь я посмотрела на ситуацию под другим углом.

— Не пытайся кинуть в меня ложное обвинение и остаться нетронутой. Это веская причина для мести. Необоснованное заявление в том, что я пытался убить тебя.

— Царапины, — выдохнула, пытаясь снова схватить его руку, и поднять ткань кофты, чтобы увидеть ещё раз. Может, мне показалось?

Атлас резко отстранился и направился к выходу. Он просто решил уйти, оставив меня с кучей вопросов.

— Почему ты здесь? Зачем следил за мной?

Он остановился, но не стал оборачиваться.

— Для того чтобы передать приглашение в Бакадимор.

Как только он произнёс последнее слово, меня опалило ледяным холодом. Словно черви зароились под моей кожей. И снова в тот момент вопль, приказ, который наказала бабушка Ружа заставил меня пошатнуться. Опираясь о стол, я села снова в своё кресло. Слабость. Дрожь в руках. А кожа она будто сползти с тела хотела и сбежать. С воплями. В ужасе. Без остановок. Без оглядки просто бежать пока не окажусь за чертой, которую никогда не должна была пересекать.

— Зачем?

Тогда Атлас обернулся. Его впечатляющий рост сейчас угнетал меня. Слишком маленькой я чувствовал себя. Беспомощной. И снова, как и всю свою жизнь одинокой. Он поднял брови как будто спрашивая: «Ты серьёзно?».

Не знала, что ответить. Точнее, понимала, нужно отказаться. Я не могу ступить в Бакадимор. Не смею. Это место не принадлежит мне. Оно убьёт меня. Сожрёт. Поглотит.

Сознание металось, как зверь дикий обезумивший в клетке раскачивало её, пытаясь вырваться на волю, когда я услышала шум. Крики. Атлас тут же вышел, я поспешила следом, но не успела выйти из шатра, врезалась в его спину.

— Не нужно, — пытаясь унять мои попытки выйти, заметил он.

Протиснувшись и полностью проигнорировав его предостережение, я увидела то, к чему была готова. Сны. Они всегда сбывались. И та тьма, что окружила моё сознание, она прорвалась в реальность. Тот котёнок, которого я спасла, сейчас лежал мёртвой безвольной куклой возле моего шатра. И я чувствовала надрыв в душе. Мои барьеры трещали по швам. Всё, что я сшивала с самого детства, каждую потерю, каждую боль, всё расходилось в стороны, прорывая на свободу истинные чувства. Ранимую меня. И я чувствовала слёзы в глазах. Но не сбежала. Сделала то, чего не должна, посмотрела в глаза единственного человека, в чьём взгляде не видела страха. И он выдержал мои эмоции. Впитал их в себя. Без осуждения жалости или сочувствия. Сила — вот его ответ. Атлас позволил мне смотреть на него и впитывать ту тайную запретную силу, которая просочилась из его пор и влилась в меня.

Присев рядом с маленьким тельцем котёнка, я подняла его на руки, игнорируя всех, кто собрался вокруг шатра и скрылась в лесу. Шла и шла, чувствуя, как кровь пропитала ткань платья. Как глаза щипало от непролитых слёз. Как тело дрожало. Но я не могла остановиться. Знала, что должна сделать. И сбежать не получится как бы отчаянно не желала сделать именно это. Спрятаться от всего мира. Убежать туда, где меня никто не знает. Изменить свою внешность, чтобы, посмотрев на меня, люди не крестились, не шептали обидные слова, которые болью пульсировали на моей коже.

Я знала куда иду на ту самую поляну, которая стала для меня местом силы. Местом, в котором пела песни маме, зажигала костры, рисовала незнакомца, волновавшего мою душу. У меня ничего не было, но я смогла вырыть яму руками. Неглубокую, но маленькому комочку, которого только утром нашла, этого хватит. Уложив котёнка на глубину, засыпала землёй. Из камней выложила защитный символ, который будет оберегать. И услышала свой собственный всхлип похожий на скрип словно железом по асфальту откуда-то издалека. Лес собрал мою боль внутри себя и не позволил ей выйти за пределы деревьев. Никто не услышит, как я стонала, позволив слезам пролиться.

Я смотрела на кровь, на своих ладонях, пока Ясми не прижала меня к себе. Тепло её тела успокаивающе действовало. Утешало. Убаюкивало. Она без лишних слов позволила просто размякнуть и держала моё развалившееся на кусочки сознание в своих объятиях. Ясми помогла раздеться и искупаться в озере. Очистить кожу от крови, которая не алыми, а чёрными пятнами казалась в ночной тьме.

— Я принесла платье, Зафира, — расчёсывая мои волосы шептала Ясми. — Ты не должна молчать. Я могу выслушать.

А я сидела, смотрела, как луна создаёт блики на идеальной глади озера и молчала. Понимала, что означает мёртвое животное. Знаки. Сны. Предупреждения. Поднявшись, я позволила рукам Ясми скользнуть по моей спине. Не оборачиваясь, я ушла, замкнувшись в себе. Весь холод, голод и отчаяние, которое пожирало меня уже так давно, стали моими неотъемлемыми спутниками, душили и взрывались. Моё тело стало силой, которая поглотила тот взрыв.

В ту ночь мой сон был соткан из тьмы. В моей душе зёрна черни, которые и давали подобные всходы. Мрачные. Опаляющие нервы. Сдирающие кожу. Скребущиеся по черепу.

Я знала, что нахожусь во сне. Каждый раз, как только мой мозг отключался, я понимала, что реальность бренного мира оставалась позади. Я спала. И это знание приносило чувство въедливого страха. Понимание, что всё реально не просто сон, я чувствовала своё тело, как иду босиком по мягкому мху. Ступни обдавало прохладой земли. Я впитывала в себя силу, что струилась по коже, пока не достигала кромки леса. Стволы плотной стеной стояли. Солдаты, призванные охранять. Я чувствовала, что не должна заходить туда. И хотела остановить своё тело, но во сне всем заправляло сознание. Глубинное. То, до чего я не могла коснуться. То, что не могла контролировать. Ужас первобытный застрявший в горле, раздирающий лёгкие пульсировал во мне и чем глубже я погружалась в лес, теряясь среди безмолвных стражей деревьев, тем сильнее хотела закричать.

Тут не может расти трава. Тут не живут животные. Это словно оказаться в другом измерении. Свет, который касался деревьев, не проникал дальше. Тени они стеной неприступной стояли по краям. Кусали. Рвали. И когда я вошла в мёртвые земли, меня окутал тот незримый кокон, сотканный из тьмы. Чернильной. Жуткой. Тихой. Разительная перемена. Словно я оказалась на грани миров. Там, позади оглянулась всё ещё светило солнце, но его лучи не могли пройти невидимую черту тьмы. А впереди только тени мрачные и молчаливые. Мёртвые леса.

Ветви деревьев переплелись надо мной в мрачную арку, сквозь которую не проникал ни один лучик света. Я понимала, что это всё нереально, но ужас, от каждого шага, который приближал меня к чёрной дыре в конце тоннеля, сотканного из деревьев, плюща который оплетал всё, чего касался, раздирал меня. Я хотела броситься вон из этого непроглядного места, которое пахло хладной могилой сырой землёй только не той, что я так любила наяву, а той, что кишела червями. Змеи касались мох босых ног, делая со мной каждый шаг вперёд. Пауки лазали по стволам. Я чувствовала, как паутина оплетает моё лицо голые руки плечи, но закричать не могла. А потом я увидела зеркало. В том отражении на земле лежал мёртвый котёнок, которого я похоронила на поляне в лесу, но глаза его сейчас не были стеклянными, они мерцали чернотой. А потом появился огонь и опалил меня. Коснулся каждого участка тела. Я чувствовала, как трещит и лопается кожа. Запах тошнотворный тлетворный и закричала. Беззвучно. Срывая связки.

А потом я увидела его глаза. Взгляд прямиком из ада. Алый. Кровожадный. Беспощадный. И я боялась его зная, что он утащит мою душу на дно.