Одурманивание Маньчжурии. Алкоголь, опиум и культура в Северо-Восточном Китае
В своем исследовании Норман Смит показывает, как в северокитайском обществе воспринимались одурманивающие вещества и зависимость от них, какую роль в изображении интоксикантов сыграла японская оккупация Маньчжурии и какие усилия предпринимались властями для снижения потребления опиума и алкоголя. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Одурманивание Маньчжурии. Алкоголь, опиум и культура в Северо-Восточном Китае предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Вступление
Страшна твоя жертва:
Ты превратил свою кровь в грязь.
Оправдана ли столь высокая цена?
Тебе придется принести в жертву свою любовь.
Само собой: твой враг он также враг мой.
В 1942 г. Ли Сянлань (1920–2014 гг.) — самая известная актриса и певица основанного Японией марионеточного государства Маньчжоу-го (1932–1945 гг.) — исполнила песню «Бросай курить». Произведение осуждало «ужасающую» практику потребления опиума, который в тексте песни сравнивается с совратителем, обольщающим и затем уничтожающим всех, кто подпадает под его чары2. Ли пела о роковой привязанности к наркотику, и каждое озвучиваемое ею слово находило отклик в душах измученного китайского народа, в особенности медицинских работников и должностных лиц, которые хотели сократить потребление населением таких токсичных веществ, как опиум и алкоголь. На пути этого благого намерения стояли зависимость Китая от доходов, получаемых от продажи этих веществ, и стремление сохранить статус-кво людей, получавших выгоду от торговли этим зельем. В первой половине XX в. Северо-Восточный Китай стал печально известен в связи с «опиумным вопросом», к которому было приковано внимание международного сообщества. При этом на здравоохранение и культуру региона оказала воздействие и привычка злоупотреблять алкоголем, которая, тем не менее, не провоцировала столь же ожесточенную полемику. Изучение практики потребления опиума оказывается в фокусе внимания, когда речь заходит о современной истории Северо-Восточного Китая и японском империализме, однако алкогольной зависимости исследователи не уделяют столь же пристальное внимание, несмотря на то что именно в Северо-Восточном Китае сформировалось явление, которое китайцы характеризуют как «уникальную культуру потребления алкоголя»3. На протяжении веков и горячительные напитки, и опиум использовались как для лечения, так и в рекреационных целях, хотя злоупотребление этими субстанциями ассоциировалось с деградацией как отдельной личности, так и общества в целом. Повышенное внимание к опиуму не скрывает еще более ощутимого воздействия на Северо-Восточный Китай привязанности к алкоголю. Эта пагубная привязанность сохраняется и по сей день. Свидетельство тому — отстранение от участия в спортивных соревнованиях Ван Мэн, самой выдающейся спортсменки Китая в зимней дисциплине шорт-трек. Поводом для такого решения стало участие родившейся как раз в Северо-Восточном Китае неоднократной олимпийской чемпионки в пьяной драке, которая «подорвала дисциплину в команде и поставила под удар престиж спорта в целом». Ван Мэн была исключена из команды. Было наложено вето на ее участие в международных соревнованиях4. В настоящем исследовании рассматриваются представления о рекреационном потреблении токсических веществ в первой половине XX в., в особенности прогибиционистская кампания, которая развернулась в Маньчжоу-го в 1940-х гг. и которая доминировала как в официальной политике, так и в китайской культуре в период Священной войны Японской империи против англо-американского империализма в 1941–1945 гг.5
Премьера песни «Бросай курить» в исполнении Ли Сянлань пришлась на важный переходный период середины XX в., отмеченный слабостью государства, засильем иностранного империализма и борьбой против рекреационного потребления токсических веществ. Эта песня выступает лейтмотивом фильма «Вечность» 1942 г.6 Эта выпущенная на китайском языке кинокартина была создана на японские деньги и представляет собой драматизацию событий Первой опиумной войны 1839–1842 гг. между Великобританией и Китаем. В преддверии столетия после окончания указанной войны «Вечность» снимали в находящемся под японской оккупацией Шанхае. Работа над фильмом проходила на фоне Священной войны Японской империи против Великобритании и США. Хотя он и был призван вызвать у китайских кинозрителей неприятие к потреблению опиума и Западу, содержание фильма выставляло в неприглядном свете и его продюсеров. Публично давая клятвы освободить Китай от оков западной деградации и наркотической зависимости, де-факто японцы установили жесткий колониальный режим, который раскрывал истинное значение Священной войны. В результате, по выражению писателя Марка Дрисколла, возник «антиколониальный колониализм»7. Попытки японцев сгладить критические настроения за счет продвижения национальной культуры Китая, примером которых как раз выступает кинокартина «Вечность», по иронии лишь служили подтверждением ощущений китайских зрителей, что за состояние подчиненности, живописуемое в песне Ли, они заплатили слишком дорого.
Ли Сянлань — яркий символ китайской культуры, фабриковавшейся на территории оккупированной японцами Маньчжурии8. Ли родилась в японской семье в городе Фушунь. Ее детство прошло в Маньчжурии и Пекине9. Родители Ли высоко ценили культурное наследие Китая, и, в дополнение к данному дочери китайскому имени, определили Ли в китайскую школу и помогли избрать карьеру, связанную с китайским языком. В позднем подростковом и раннем взрослом возрасте Ли начала сниматься в фильмах производства акционерной компании «Маньчжурское кинематографическое общество». Зрителям Ли представляли как урожденную китаянку, которая поддерживала действия Японии10. Ли была также успешной певицей. Многие любимые китайцами песни того времени11 стали необычайно популярными именно в ее исполнении. Выход «Бросай курить» был встречен с огромным энтузиазмом не только на оккупированных Японией землях, но и на территориях, находящихся под контролем Гоминьдана и коммунистов, в том числе и на «родине революции» — городе Яньане, который выступал опорной базой для КПК. Истерзанный войной Китай покорила песня, призывающая отказаться от опиума. В равной мере порицание зависимости от алкоголя фиксируется и в литературе на китайском языке. Писатели, работавшие в Маньчжоу-го, в том числе Мэй Нян и Сяо Цзюнь, снискали значительную известность произведениями, которые осуждали потребление интоксикантов в период, когда вся страна подвергалась угрозе от этой напасти в национальном масштабе. Однако после окончания оккупации все те люди, которые создавали во время оккупации Японии популярные, включая критические, произведения, оказались запятнаны предполагаемой «предательской» коллаборацией с империалистами. Так, после поражения Японии во Второй мировой войне в 1945 г. режим Гоминьдана приговорил Ли Сянлань к смертной казни. Она избежала гибели, предоставив генеалогические материалы, подтверждавшие ее японское происхождение. После этого актриса бежала в США, а затем переехала в Японию12. Мэй Нян, Сяо Цзюнь и другие деятели культуры, которые остались в Китае, на протяжении десятилетий подвергались гонениям со стороны маоистов. Та же судьба (вплоть до смертной казни) была уготована людям, работавшим в таких «спорных» сферах, как контроль за наркотиками или реабилитация от наркозависимости. Китай стёр память об этих людях, как и о Маньчжоу-го в целом, однако их тени все еще присутствуют в национальном самосознании.
Заметная роль, которую интоксиканты играли в Маньчжоу-го, заставляет задуматься о японском империализме, историях зависимости и популярной культуре Китая. В книге «Одурманивание Маньчжурии» анализируются сюжеты об алкоголе и опиуме, распространявшиеся самыми популярными СМИ на китайском языке в первой половине XX в. В фокусе внимания оказывались три основные темы:
1. Какое отражение в народном сознании нашли интоксиканты и зависимость от них?
2. Какое воздействие оказали японская оккупация и война на связанные с интоксикантами отрасли?
3. Принимались ли серьезные меры для сдерживания потребления интоксикантов?
Ответы на эти вопросы позволяют нам заново оценить полученные интерпретации истории региона и восприятия японского империализма. Настоящее исследование не отрицает факт зверских преступлений, которые японцы совершили в Северо-Восточном Китае. К ним относится и создание развернутой сети торговли наркотиками13. Однако для историков, желающих иметь более полноценное представление о недавней истории региона, я отмечаю также необходимость восстановить в коллективной памяти сложную историческую роль интоксикантов.
«Одурманивание Маньчжурии» демонстрирует, что, несмотря на значительную роль опиума как одного из самых продаваемых на северо-востоке Китая в первой половине XX в. товаров, он также был предметом широкого осуждения. В начале 1940-х гг. дурную славу снискал себе и алкоголь. Однако до этого на протяжении десятилетий спиртные напитки называли свидетельством современности тех, кто их употребляет. Нарастающее в континентальном Китае напряжение и начало Священной войны преобразовали нарративы о потреблении алкоголя, который начали порицать как «стартовый» наркотик для дальнейшего перехода на опиум, героин и морфин. Начиная с этого времени крупные отрасли по производству и распространению интоксикантов сосуществуют бок о бок с жесткой критикой рекреационного потребления этих интоксикантов. В настоящем исследовании приводятся доводы, убеждающие, что в регионе предпринимались гораздо более обширные, разнообразные и изощренные подходы к контролю и порицанию интоксикантов, чем нам казалось в прошлом. Как раз эти мероприятия представляют собой один из примеров существенной социокультурной роли, которую интоксиканты играли в истории как Северо-Восточного Китая, так и Поднебесной в целом.
В Китае и на Тайване появляется все больше изданий, касающихся проблематики истории алкоголя. В частности, следует отметить следующие произведения: Го Паньси, «Обычаи распития алкогольных напитков в Китае» [Guo 1989]; Ли Чжэнпин, «Культура потребления алкогольных напитков в Китае» [Li 2006]; Сюань Биншань, «Народные обычаи [потребления] пищи и напитков» [Xuan 2006]; Гун Ли, «История распития алкогольных напитков» [Gong 2009]. Указанные произведения отражают возрастающий интерес к роли, которую в Китае играет «культура алкогольных напитков» (цзю вэньхуа), а равно и стремление к особым компетенциям национальных потребителей и производителей при одновременном заявлении требований к международным рынкам. На момент публикации этой книги в англоязычной литературе не существовало аналогичного бума публикаций по вопросам потребления алкоголя. Дискуссии по этой теме проводились либо в гастрономических обзорах, либо в рамках международных исследований. Здесь стоит упомянуть следующие работы: Чжан Гуанчжи, «Еда в китайской культуре» [Chang 1977]; «Алкоголизм в Северной Америке, Европе и Азии» под ред. Джона Хельцера и Глорисы Канино [Helzer, Canino 1992]; Дэвид Кортрайт, «Силы привычки» [Courtwright 2001]. Единственное исключение — Дэвид Армстронг, «Алкоголь и измененное состояние в ритуалах почитания предков в Китае при династии Чжоу и в Палестине в железном веке» [Armstrong 1998]. Эта книга восполняет пробелы в истории и уделяет внимание славящемуся пагубной привычкой региону Китая. Моя собственная книга посвящена Маньчжоу-го в 1930-е гг. и 1940-е гг. и, в частности, дополняет публикацию Чжан Хуэйнуаня «Культура алкогольных напитков у национальных меньшинств Северного Китая», которая сфокусирована на рассмотрении положения национальных меньшинств на севере Китая во времена империи и в новейшее время [Zhang 2008].
Еще больше научной литературы посвящено роли опиума в истории Китая и Японии. Фундаментальное эссе Джонатана Спенса показало, что «[потребление опиума] оказало радикальное воздействие на весь социум Китая», не ограничиваясь только вредом, причиненном здоровью китайцев14. Среди современных исследований, которые продолжают изучать социальное значение опиума, хотелось бы отметить следующие работы: Кэтрин Мейер, «Сети из дыма» [Meyer 1998]; «Опиумные режимы» под ред. Тимоти Брука и Боба Тадаши Вакабаяси [Brook, Wakabayashi 2000]; Франк Дикёттер, Ларс Лааман и Чжоу Сюнь, «Культура наркотиков» [Dikötter et al. 2004]; Ямада Гоити, «Опиумная монополия в Маньчжурии» [Yamada 2002]; Чжэн Янвэнь, «Социальная жизнь опиума» [Zheng 2005]. Эти произведения подчеркивают значение контекстуализации опиума и его различных социально-экономических аспектов. Особое значение для этой книги имели две работы: Чжоу Юнмин, «Антинаркотические кампании XX в. в Китае» [Zhou 2007] и Алан Баулмер, «Китайцы и опиум при Китайской Республике» [Baulmer 2007]. Оба произведения описывают китайские антиопиумные кампании, но при этом игнорируют влияние режимов, установленных Японией в континентальном Китае, и продолжают настаивать на двусмысленности, проистекающей из восприятия китайскими националистами Северо-Восточного Китая после падения династии Цин как неотъемлемой части китайского государства. «Одурманивание Маньчжурии» ставит своей целью более четкое исследование прогибиционизма в регионе для изучения как местной истории, так и отношений между Китаем и Японией.
Японский империализм и его связь с распространением опиума были предметом многочисленных исследований. Наиболее релевантные для моей книги среди них это: Джон Дженнингс, «Опиумная империя» [Jennings 1997]; Луиза Янг, «Абсолютная империя Японии» [Young 1998]; Люй Юнхуа, «Опиумная отрава на Северо-Востоке Китая во времена марионеточного государства Маньчжоу-го» [Lü 2004]; Ямамуро Синъити (перев. Джошуа Фогель), «Маньчжурия под владычеством Японии» [Yamamuro 2006]; и, из самых недавних работ, Марк Дрисколл, «Абсолютная эротика, абсолютный гротеск» [Driscoll 2010]. «Одурманивание Маньчжурии» дополняет указанную литературу, делая упор на антиопиумном движении в Маньчжоу-го, а равно на агрессивном продвижении в регион алкоголя и последующих попытках ограничить его потребление. Среди недавних значительных исследований Маньчжурии 1920-х гг. и 1930-х гг. стоит отметить следующие: Рональд Сулески, «Гражданское правительство в Китае при милитаристах» [Suleski 2002]; Джеймс Картер, «Создание китайского Харбина» [Carter 2002]; Прасенджит Дуара, «Суверенитет и аутентичность» [Duara 2003]; Лю Цзинхуэй, «Нация, гендер и социальная стратификация» [Liu 2004]; «Пересечение историй» под ред. Марико Асано Таманой [Tamanoi 2005]; китайско-японская хрестоматия «Правда о марионеточном государстве Маньчжоу-го» [Beijing 2010]; Блейн Чейссон, «Администрирование колонизатора» [Chiasson 2010]. В этих произведениях подчеркивается необходимость тщательного изучения исторических хитросплетений рассматриваемого полиэтнического региона для понимания произошедших здесь событий. Выход в свет этих изданий сделал возможным написание настоящей книги.
«Одурманивание Маньчжурии» состоит из восьми глав. В главе 1 — «Алкоголь и опиум в Китае» — описывается, как китайцы относились к алкоголю и опиуму в разные исторические периоды вплоть до середины XX в. Здесь отмечается устоявшаяся роль этих субстанций в культурных практиках и государственной политике, от мифологии до налоговой системы. В главе 2 — «Маньчжурия: исторический контекст» — внимание уделяется Северо-Восточному Китаю и наиболее существенным деловым и государственным преобразованиям в региональной индустрии интоксикантов с конца периода империи до 1940-х гг. включительно. Рассматривается принципиальная важность этих изменений для местных жителей и администрации. Чтобы сформировать общий контекст для исследования темы интоксикантов в последующих главах, основное внимание в этой главе уделяется их производству.
В главе 3 — «Воззрения на алкоголь» — мы обсудим ключевые нарративы, имеющие отношение к этому употреблению. В тексте представлены сюжеты из ведущих газет и журналов региона в 1930-х гг. и 1940-х гг., в том числе «Датунбао» («Вестник Великого Единения»), «Цзянькан Маньчжоу» («Здоровая Маньчжурия»), «Цилинь»15, «Шэнцзин шибао» (Shengjing Times) и «Синьманьчжоу» («Новая Маньчжурия»). В течение 1930-х гг. связанные с алкоголем нарративы носили в целом позитивный характер. Отмечалась роль спиртных напитков в поддержании здорового образа жизни, в творческом самовыражении и развлечениях. Такие сюжеты укрепляли модернистские амбиции режима в Маньчжурии и вместе с тем отражали давние традиции потребления алкоголя среди маньчжуров и монголов, а также разрастающихся сообществ ханьцев, японцев и русских. Однако в 1940-е гг. создаваемые этим потреблением проблемы со здоровьем и социально-экономическая нестабильность, последовавшая за оккупацией, войной и нищетой, спровоцировали все большее решительное неприятие алкоголя как того самого одурманивающего врага, о котором пела Ли Сянлань.
Глава 4 — «Покупая алкоголь, приобщаешься к современности» — прослеживает рекламные тренды, от продвижения потребления спиртного в качестве свидетельства современности тех, кто его употребляет, до призывов к жесткому контролю или даже запрету на алкоголь. Мы сделали обзор следующих продуктов — вино «Red Jade», вино «Suppon Holmon» («Soft-Shell Turtle»), ликер «Yomeishu» и пиво «Asahi». Для склонных к чрезмерным возлияниям в качестве новейшего антидота широко рекламировали пищевую добавку «Ruosu» («Базовый элемент»). Реклама включала в себя иллюстрации и тексты, которые были нацелены на раскрытие для потребителей деталей об особенностях продукции и рекомендации по наиболее современным способам их потребления. Изучение этих материалов помогает понять, как менялись деловые и потребительские практики, а также государственные политические курсы.
Глава 5 — «О потреблении интоксикантов в литературе» — анализирует художественную литературу 1930-х гг. и 1940-х гг. на китайском языке в той части, которая затрагивает вопросы потребления алкоголя и опиума. В главе рассказывается, как литераторы по мере становления их карьер пытались обратить внимание общественности на опасность употребления интоксикантов. Рассмотрены произведения ведущих местных авторов, в том числе Бай Лан, Ли Цяо, Ли Чжэнчжуна, Мэй Нян, Ван Цюина, Сяо Цзюня и Чжу Ти.
Глава 6 — «Переполох в сервисной индустрии» — посвящена жарким дебатам 1930-х гг. по поводу работы женщин в опиумных магазинах в частности и в индустрии услуг в целом. Дискуссия была сфокусирована на «признанных талантах» женщин и том, как лучше реализовать их в работе. Поразительно противоречивые материалы газеты тех времён «Шэнцзин шибао» позволяют понять отношение к задействованным в сфере услуг женщинам и к этой индустрии в целом. Такие новостные заметки, кстати, легли в основу вымышленных историй о работниках сферы услуг, в том числе повести Мэй Нян 1940 г. «Преследование» и повести Вэй Чэна 1942 г. «Загнивший отравленный язык». Споры по поводу женщин в сфере услуг являются частью общих споров о «новых женщинах» в начале XX в. В таких дискуссиях отражается неоднозначность роли женщин в индустриях услуг и интоксикантов. Причем эта двусмысленность сохраняется по настоящее время.
В главе 7 — «Обоснование зависимости и поиск излечения» — описываются попытки современников показать «зависимость» как явление и обозначить пути к ее преодолению отдельными лицами как в домашних условиях, так и в специализированных структурах. Материалы СМИ о препаратах, противодействующих зависимости, и материалы о больницах, клиниках и институтах здоровой жизни (каншэнъюань), а также их врачебных коллективах, подчеркивают всю серьезность, с которой многие относились к борьбе с зависимостью от интоксикантов до победного конца. В представленных на сегодняшний день исследованиях того периода отрицаются или недооцениваются попытки лечить или преодолевать зависимость, однако ведущие СМИ того времени настойчиво навязывали обсуждение этой темы.
Глава 8 — «“Занимательные беседы” и Опиумная монополия» — исследует 126-страничный трактат «Занимательные беседы: сборник № 1», опубликованный Опиумной монополией Маньчжоу-го в 1942 г. и распространявшийся среди населения бесплатно. Снабженный красивыми иллюстрациями буклет состоит из 14 глав, в которых подробно описывается позиция монополии по алкоголю и опиуму, а равно и лучшие средства лечения от зависимости. Несмотря на то что это издание в свое время было общедоступным, сейчас его экземпляры крайне редки и ранее не являлись предметом научных исследований. Анализ «Занимательных бесед» объединяет все линии исследования в «Одурманивании Маньчжурии», демонстрирует историческую важность индустрии по производству интоксикантов в Маньчжурии, а также их несомненное воздействие на местную культуру.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Одурманивание Маньчжурии. Алкоголь, опиум и культура в Северо-Восточном Китае предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
1
Название песни можно также перевести как «Отказывайся от опиума». См. «Jie yan ge», слова Ли Цзюаньцин, музыка Лян Лэинь на Li Xianglan Collection (Taipei: Zhonghua Records, 1999). — Примеч. авт.
2
По тексту песни используется термин юаньцзя, который имеет коннотацию «враг» или «противник», но также зачастую используется в традиционной китайской опере и народных песнях для обозначения любимого человека, обещанную любовь. — Примеч. авт.
4
Более подробно см. http://sportsillustrated.cnn.com/2011/ (в настоящее время ресурс недоступен). — Примеч. авт.
5
Дрисколл выделяет три отдельных периода японского империализма. Последний из них (1932–1945 гг.) он называет «некрополитикой» в силу фокуса на тотальную войну и мобилизацию фашизма. См. [Driscoll 2010: xii]. — Примеч. авт.
6
Название на английском, оригинальное название на китайском — «Слава на многие поколения». — Примеч. пер.
8
Термин «Маньчжурия» связан со значительной неоднозначностью, об этом подробно рассказано в [Tamanoi 2005: 2–3]. — Примеч. авт.
9
Ли также известна под именами Ширли/Ямагути Ёсико и, после повторного вступления в брак, Ёсико Отака. Ее автобиография на японском языке была переведена на китайский в 1988 г. См. [Li 1988]. — Примеч. авт.
10
Писательница тех времен Мэй Нян заявляет в интервью 2004 г., что японское происхождение Ли было «открытым секретом» [Mei 2004]. Степень «веры» китайских зрителей в китайское происхождение Ли также ставится под вопрос Ширли Стивенсон в [Zhang 1999: 222–245]. — Примеч. авт.
11
Среди них «Когда вернется моя любовь?», «Песня продавца конфет» и «Ночное благоухание». Хотя в свое время эти песни иногда воспринимались как неполиткорректные, они до сих пор пользуются популярностью. — Примеч. авт.
12
Ли в дальнейшем снималась в нескольких голливудских кинокартинах, выступала на Бродвее и работала ТВ-корреспондентом, освещая события во Вьетнаме, Камбодже и на Ближнем Востоке. В 1974 г. она была избрана в парламент Японии от Либерально-демократической партии и служила депутатом 18 лет. В дальнейшем была вице-президентом Asian Women’s Fund (Фонд азиатских женщин) — организации, направленной на оказание содействия «женщинам для утешения», которые пострадали во времена Второй мировой войны. — Примеч. авт. «Женщины для утешения» — эвфемизм, обозначающий женщин, которые принуждались к оказанию сексуальных услуг солдатами и офицерами армии Японии во времена Второй мировой войны. — Примеч. пер.
13
О преступлениях с наркотиками и нарушениях прав человека в Отряде 731 см. [Kingsberg 2009: 314–320]. — Примеч. авт.
