Пастор, монах, православный и я

Нонна Степанян, 2023

В уютном купе собираются четверо людей, совершенно разных конфессий. Они знакомятся и вступают в интересный диалог, который приоткрывает завесу тайн души каждого из них. Что скрывает каждый из них и насколько они готовы раскрыть свою душу перед незнакомыми людьми и заглянуть в себя?

Когда я приехала на привокзальную площадь, огромные настенные часы над входом вокзала показывали без двадцати минут восемь. Отправление моего поезда ожидалось в восемь часов, поэтому стоило поторопиться.

Только прилетев с отдыха на море, покрытая загаром и наполненная новыми впечатлениями, умиротворенная, я возвращалась домой.

Тот ритм жизни, в котором прожила почти две недели, растворяясь в блаженстве максимальной расслабленности и наслаждаясь красотами великолепных видов, вдыхая дурманящий воздух с нотками ароматов востока, сильно отличался от атмосферы мегаполиса с ее суетой, динамикой и цейтнотом.

Характерный для вокзала гул мешал мне сосредоточиться и найти свой поезд. Всюду сновали грузчики с огромными тележками, голос диспетчера, звучащий из громкоговорителя, сливался с длинными звуковыми сигналами локомотива, вблизи которого я стояла.

Какая-то женщина с огромной сумкой стремительно пронеслась мимо меня, громко дыша и крича куда-то вдаль: «Толя, помоги, мне тяжело!»

Когда я подошла к вагону, меня окликнула торгующая на перроне женщина:

— Девушка, купите себе в дорогу мороженое, пирожки, чипсы или кукурузные палочки!

— О! Как вы вовремя! Давайте кукурузу, две пачки! — обрадовалась я любимому нехитрому лакомству.

Только я рассчиталась с продавщицей и достала из сумки паспорт, как стала свидетельницей следующей сцены, которая разворачивалась перед моими глазами в замедленном темпе, как в кино: молодая женщина с младенцем на руках, поднимаясь в вагон, поскользнулась и чуть не рухнула на перрон, мужчина, который поднимался следом, к счастью, подхватил ее, но сам еле удержался и ударился рукой об железную дверь.

Женщина с ребенком благополучно поднялись, а мужчина, охнув присел на перроне на корточки.

«О!» — выдохнула я, увидев, что кожа на руке у спасателя была прилично разодрана.

— Помощь нужна? — крикнул ему высокий худощавый мужчина с копной светлых волос.

— Все в порядке, — махнул тот в ответ, прижимая руку к груди.

— Бро, ты молодец, держи пиво! — обратился к нему седоватый мужчина, который явно был навеселе и держал в руках несколько банок со спиртным.

Люди, ставшие невольными свидетелями этой сцены, одобрительно кивали и как-то старались поддержать мужика.

Погода стояла теплая, хотелось надышаться вечерним свежим воздухом, прежде чем нырнуть в вагон, где наверняка было душно, поэтому я стояла на перроне, пока проводница не стала всех зазывать, оставалось пять минут до отправления.

Каково же было мое удивление, когда я вошла в купе и увидела всех участников сцены спасения женщины с младенцем на лестнице, кроме самой спасенной!

— Опа! А вот и девушка, она разбавит нашу мужскую компанию, — весело констатировал мужчина с банкой пива.

Я улыбнулась и, поздоровавшись, прошла на свое место, благо оно было нижнее. Мужчина, который не выпускал банку пива из рук, занимал верхнее место, напротив меня сидел тот, который помог женщине, а над ним, на верхней полке устроился высокий, худощавый парень, который предлагал помощь спасателю.

К нам в купе заглянула проводница, раздав белье, она спросила:

— Чай, кофе желаете?

Мужчины заказали себе чай, я же решила, что не стану перед сном ничего пить.

Когда поезд тронулся, молодой человек, который помог женщине удержаться на подножке вагона, потирая поврежденную руку, неожиданно представился:

— Меня зовут Михаил, — и выжидающе посмотрел на своего соседа.

— Ринат, — белокурый мужчина протянул ему руку.

— Володя, — откликнулся с верхней полки мужчина.

Я тоже назвала свое имя и спросила у Михаила:

— Сильно болит рука? Я видела, как вы поранились.

— Знаете, не столько руку, сколько ногу травмировал… — вздохнул с горькой улыбкой на лице он в ответ.

— Вы молодец, пострадали, зато помогли женщине, — поддержала я его.

— Ну а как же не помочь было? — пожал он плечами с видом человека, который не представляет себе иного поведения.

В купе заглянула проводница с чаем на подносе. Володя с верхней полки протянул ей банку пива:

— Не хотите угоститься?

Молодая проводница нахмурила брови и сухо отказалась.

— Строгая какая, — бросил ей вслед мужчина.

Какое-то время мои попутчики молча пили чай, как вдруг неожиданно тихим голосом заговорил Ринат:

— Да, сострадание — это очень важно… Не пройти мимо человека, который нуждается в помощи — это дорогого стоит.

— Тем более пастору, — усмехнулся Михаил.

— О, вы пастор? Протестант? — поинтересовалась я.

— Да, вот еду на юг, в университет, буду читать лекцию, в основном работаю с молодежью, — слегка наклонив голову, Михаил внимательно присматривался к нам, дабы понять, как мы реагируем на его откровение о себе.

Он был одет в черный костюм, темные короткие волосы ежиком обрамляли широкое светлое лицо, на котором блуждала улыбка. Плотного телосложения, он производил впечатление добродушного и довольно открытого человека. Лет ему было около тридцати.

— А я вот православный! — над нами навис Володя, тряхнув седыми волосами, и я только вблизи рассмотрела, что мужчине было около сорока лет, седина и не совсем свежий вид прибавляли ему возраст.

— Да тут наверняка все православные, — отозвался пастор и вопросительно посмотрел на Рината и меня.

— Нет, я монах, буддист, — ответил ему Ринат.

— Оу! — удивился Михаил.

— Интересная компания, — весело констатировала я.

И тут все трое посмотрели вопросительно в мою сторону.

— А почему, простите, мы представляемся религиозными конфессиями? Ну хорошо, я христианка! — радостно объявила я.

— Это как же небеса постарались, чтобы тут нас всех собрать, — медленно произнес пьяным голосом Володя, — Ринат, а как так получилось, что ты в буддисты подался?

Ринат, как, впрочем, и следовало монаху, отрешенно смотрел в окно, казалось, он не услышал вопроса.

— Смотрите, — монах показал рукой в направлении окна, — молнии одна за другой, темно-серые тучи практически все небо закрыли, сейчас пойдет дождь, — сказал он.

Мы все завороженно смотрели, насколько это возможно, так как радиус нашего видения ограничивался рамками окна вагона, как стихия буйствовала во всей своей красе.

— Монахом я стал несколько лет назад, — ответил на Володин вопрос Ринат, это было неожиданно даже для меня самого. — Я всегда искал ответы на вопросы бытия, зачем? Для чего я тут? И только буддизм помог найти ответы. Сострадание — вот главное, что я уяснил для себя.

— А где вы сейчас проживаете, Ринат? — поинтересовалась я.

— Постоянно нигде, странствую. Живу на пожертвования, вот даже билет в это купе мне купили совершенно незнакомые люди, с которыми я познакомился буквально вчера, — Ринат говорил тихим, спокойным тоном. У него было удлиненное лицо, прямой нос и волевой подбородок. Светлые волосы казались выцветшими. Одет он был во все чистое, но сильно потрепанное, рубашку и джинсы. Ринат источал уверенность и непоколебимость. — Мне нравится такая жизнь, без лишней суеты, когда не знаешь, что произойдет с тобой завтра, что ты будешь есть и будет ли где преклонить голову.

Конец ознакомительного фрагмента.