Новый Декамерон. 29 новелл времен пандемии

Сборник, 2020

Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю. Редакторы The New York Times Magazine собрали 29 новелл, эссе, сказок, крохотных зарисовок и развернутых рассуждений. В них самые известные современные писатели попытались запечатлеть и осмыслить события, охватившие каждый уголок мира. В сборник вошли новеллы Маргарет Этвуд, Колма Тойбина, Лейлы Слимани, Рейчел Кушнер, Этгара Керета, Дэвида Митчелла, Моны Авад и многих других.

Верите ли вы в прошлые жизни?

Виктор Лаваль

В Нью-Йорке не так-то просто найти хорошую квартиру, да еще в хорошем доме. Нет, история не про то, как я купила дом. Разумеется, речь пойдет о людях. Я нашла хорошую квартиру, и в отличном шестиэтажном доме в Вашингтон-хайтс, на углу 180-й улицы и Форт-Вашингтон-авеню. Однокомнатную, чего мне вполне хватало. Переехала я туда в декабре 2019 года. А значит, вы, вероятно, уже поняли, к чему я клоню. Грянул вирус, и за четыре месяца половина дома опустела. Одни соседи бежали в другие свои жилища или к родителям за город; другие, несчастные старики, исчезли в больнице, находившейся в двенадцати кварталах. Я въезжала в полностью заселенный дом и вдруг очутилась в пустом.

А потом я встретила Пилар.

— Вы верите в прошлые жизни?

Мы стояли в холле, ждали лифт. Это было в самом начале локдауна. Она задала вопрос, но я ничего не сказала. Не ответить — совсем другое. Я натянуто улыбнулась, глядя себе под ноги.

Я не грубая, но невероятно застенчивая. И это никак не проходит, даже в пандемию. Я черная, и многие удивляются, обнаружив, что мы тоже можем быть робкими.

— Здесь больше никого нет, — продолжила Пилар. — Стало быть, я, определенно, говорю с вами.

Она ухитрилась выразиться прямо и вместе с тем шутливо. Когда приехал лифт, я скосила глаза в сторону соседки и тогда-то и увидела ее туфли. Черно-белые оксфорды с заостренным носком; белые фрагменты были вшиты таким образом, что целое напоминало фортепианную клавиатуру. Несмотря на локдаун, Пилар потрудилась надеть элегантные туфли. Я возвращалась из магазина в старых поношенных шлепанцах.

Я открыла дверь лифта и все-таки посмотрела на нее.

— Ну наконец-то, — вздохнула Пилар, как хвалят робкую птичку, севшую на палец.

Пилар была лет на двадцать старше меня. В тот месяц, когда я сюда переехала, мне исполнилось сорок. Позвонили мама с папой и пропели из Питсбурга Happy birthday. Невзирая на новости, они не попросили меня приехать домой. Я тоже ни о чем их не попросила. Когда мы собираемся вместе, они начинают задавать вопросы о моей жизни, планах, отчего я опять становлюсь подростком-букой. Отец заказал кучу нужных мелочей и выслал мне по почте. Свою любовь он всегда выражал именно так: хотел быть уверен, что я всем обеспечена.

— Я пыталась купить туалетную бумагу, — сказала Пилар в лифте. — Но все в панике, мне ничего не досталось. Неужели они думают, чистая задница спасет их от вируса?

Пилар посмотрела на меня. Лифт доехал до четвертого этажа. Она вышла и придержала дверь.

— Вы не смеетесь над моими шутками. И даже не скажете, как вас зовут?

Теперь я улыбнулась, так как все обернулось игрой.

— Вот так задачка. Хочу еще вас увидеть. — И она указала рукой в глубь коридора. — Я живу в сорок первой.

Пилар отпустила дверь лифта, и я, доехав до шестого этажа, распаковала покупки. Тогда я еще думала, все скоро закончится. Сегодня даже смешно. Я прошла в ванную. Отец прислал мне тридцать два рулона туалетной бумаги. Я спустилась на четвертый этаж и три из них оставила под дверью Пилар.

Через месяц я привыкла заходить в «удаленный офис» — квадратики с нашими маленькими головами напоминали настоящий, где мы когда-то работали. Надо думать, я болтала с сослуживцами не меньше прежнего. Когда раздался звонок в дверь, я подскочила, обрадовавшись возможности оторваться от компьютера. Может, Пилар. Я засунула ноги в мокасины с пряжками; они тоже разношенные, но лучше тех шлепанцев.

Нет, не Пилар.

Это оказался управдом, Андрес, пуэрториканец лет шестидесяти, с татуировкой, изображавшей леопарда, который карабкается ему на шею. Сейчас нижнюю часть его лица закрывала голубая маска.

— Вы еще здесь! — весело воскликнул он.

— Ехать некуда.

Он кивнул и зафырчал: нечто среднее между смешком и кашлем.

— Город велит проверять все квартиры. Каждый день.

Его сумка загремела, как мешок с металлическими змеями. Заметив мой взгляд, он ее открыл: серебристые баллончики с краской.

— Если мне не ответят, надо лезть в сумку.

Андрес сделал шаг в сторону. Дальше по коридору была квартира 66, зеленую дверь которой обезобразила огромная серебряная буква «В». Такая свежая, что с нее еще капало.

— В — вирус?

Брови у Андреса поднялись и опустились.

— Вакантно, — ответил он.

— Какой милый способ оповещения.

Мы молча постояли, он в коридоре, я в квартире. Я сообразила, что, вступив в разговор, не надела маску, и, задавая следующий вопрос, прикрыла рот рукой.

— Так этого от вас требует город?

— Не везде. Бронкс, Куинс, Гарлем. И мы. Неблагополучные районы. — Вынув баллончик, Андрес потряс его. Внутри защелкал, затрещал шарик. — Я постучу завтра. Если вы не ответите, у меня есть ключи.

Я смотрела, как он уходит.

— Сколько осталось людей? — крикнула я. — В доме?

Андрес уже дошел до лестницы и начал спускаться. Если он и ответил, то я не услышала. Я вышла на площадку. На моем этаже располагалось шесть квартир. Пять из них украшала буква «В». Никого, кроме меня.

Вы, наверное, подумали, что я тут же спустилась к Пилар, но я не могла позволить себе потерять работу. Хозяин и словом не упомянул о снижении арендной платы. И я вернулась к компьютеру до конца рабочего дня.

Какое облегчение — дверь квартиры номер 41 не закрашена. Я стучала до тех пор, пока хозяйка не открыла. Пилар надела маску, как и я на сей раз, но было видно, что, опустив взгляд на мои ноги, она улыбнулась.

— Ваши туфли видали лучшие времена. — И она так весело рассмеялась, что я почти не почувствовала смущения.

Мы с Пилар стали вместе ходить в магазин, два раза в неделю. Шли на расстоянии вытянутой руки, а сталкиваясь с другими пешеходами, увеличивали дистанцию. Пилар говорила все время, неважно, где я шла — рядом или сзади. Знаю, некоторые осуждают болтливых, но ее болтовня орошала меня, словно питательный дождь.

Она приехала в Нью-Йорк из Колумбии, недолго пробыв в Ки-Уэсте, во Флориде. За сорок лет где только не жила на Манхэттене, сверху донизу. Играла на пианино, молилась на Перучина и выступала с Чучо Вальдесом. А теперь у себя дома давала уроки детям за тридцать пять долларов в час. Точнее, давала до тех пор, пока из-за вируса это не стало опасно. «Мне так их не хватает», — повторяла Пилар каждую нашу встречу, а тем временем четыре недели превращались в шесть, шесть — в двенадцать. Она все гадала, увидит ли еще своих учеников и их родителей.

Я предложила помощь в организации дистанционных уроков и использовала рабочий аккаунт, чтобы у нее была бесплатная связь. Однако через три месяца шутливость Пилар ушла.

— Экран дает нам иллюзию, будто мы еще вместе, — сказала она. — Но это неправда. Все, кто смог уехать, уехали. А остальные? Нас бросили. — И она вышла из лифта. — Зачем притворяться?

Пилар меня напугала. Теперь я понимаю. Но тогда я говорила себе, что у меня стало больше дел. Как будто я изменилась. На самом деле я бежала от нее. Все мы жили на грани отчаяния, и ее слова: «Нас бросили. Зачем притворяться?» — прозвучали как будто со дна колодца. Оттуда, куда я уже сама нередко проваливалась. И я стала ходить в магазин одна, задерживая дыхание всякий раз, когда лифт проезжал мимо четвертого этажа.

А Андрес продолжал работать. Я его не видела. Он каждое утро стучал в дверь, а я стучала изнутри. Но мне были заметны результаты его работы. Как-то в течение одной недели буквой «В» оказались помечены три квартиры на первом этаже.

В следующий раз, когда я шла по этажу, прибавилось еще три.

Четыре на втором этаже.

Пять на третьем.

Однажды я услышала, как Андрес стучит в дверь на четвертом. Выкрикнул имя, которое я с трудом разобрала из-за того, что он надел уже респиратор, даже не маску. Я отошла от компьютера и спустилась вниз. Нахмурившись, Андрес смотрел на дверь сорок первой квартиры. Отчаянно стучал.

— Пилар! — крикнул он в очередной раз.

При моем появлении Андрес удивленно обернулся. Глаза у него были красные. Все пальцы на правой руке стали серебристые, казалось, это навсегда. Интересно, сможет ли он когда-нибудь отмыть краску? Но как, если работа все не кончается?

— Я не захватил ключи, — сказал он. — Схожу.

— Я побуду здесь, — кивнула я.

Андрес побежал вниз по лестнице. Я стояла под дверью, даже не думая стучать. Если управдом не разбудил ее, что я могу сделать?

— Он ушел?

Я чуть не грохнулась в обморок.

— Пилар! Вы решили над ним подшутить?

— Нет, — ответила она через дверь. — Но я не его ждала. Вас.

Я присела, чтобы моя голова пришлась примерно на ту же высоту, что и ее. Через дверь было слышно тяжелое дыхание.

— Давно не виделись, — раздался наконец ее голос.

Я прижалась щекой к прохладной двери.

— Простите.

Она фыркнула.

— Даже такие, как мы, боятся таких, как мы.

Я стянула маску, как будто она мешала мне сказать нужные слова. Но они никак не давались.

— Вы верите в прошлые жизни? — спросила Пилар.

— Это был первый ваш вопрос, обращенный ко мне.

— Увидев вас возле лифта, я поняла, что мы знакомы. Узнала. Как будто встретила члена семьи.

Подъехал лифт. Вышел Андрес. Я натянула маску и выпрямилась. Он отпер дверь.

— Осторожнее, — сказала я. — Она там.

Но когда управдом распахнул дверь, коридор оказался пуст.

Андрес нашел ее в кровати. Мертвую. Он вышел с пакетом, на котором Пилар написала мое имя. В нем я увидела черно-белые оксфорды. В левом ботинке записка. «Отдадите при встрече».

Чтобы туфли пришлись впору, мне приходится брать дополнительную пару носков, но я надеваю их, куда бы ни шла.