Лишняя. С изъяном

Нинель Нуар, 2023

В королевской семье и радость, и горе. Родились двойняшки – неслыханное дело! Одна из них, похоже, больна. Что ж, ей прямая дорога в пансион при монастыре, а там, глядишь, и постриг примет… А моя проблема в том, что я – в теле той самой, больной сестры. И я категорически не собираюсь проводить остаток жизни в молитве и покаянии! Скорее наоборот…

• Глава 3 •

Лето потихоньку прогревало стены пансиона. По вечерам стало невозможно заснуть — приходилось открывать окно, чтобы хоть чем-то можно было дышать. Этим пользовались обитавшие на пруду неподалеку комары, они стаями прилетали поживиться. Спасал только бальзам, который мы вывели вдвоем с травницей. Я вспомнила, что на банках с репеллентом, который прикидывался в магазинах натуральным, изображалась острая мелкая травка — цитронелла. Мы добавили еще мелиссу: кровососущие, по наблюдениям Брай, от нее шарахались. По пучку травок я посадила в горшки и выставила на окно; кроме того, мы сварили из них остро пахнущую лимоном жидковатую мазь. Помогало теперь, по словам Брай, варившей подобное средство каждое лето, в разы лучше.

Так к моим заначенным пяти фунтам добавилась мелочь. Брай не гнушалась заработать на беде ближнего и драла с монахинь и учениц по пять пенсов за пузырек. С каждого проданного один пенс шел мне как участнице производства. Ну, и мы с Хилли пользовались бальзамом бесплатно, понятное дело.

В общую кучку я их не прикапывала. Вообще старалась мимо приснопамятного бывшего женьшеня не ходить, а если и проходила, в ту сторону не смотрела. Обыски у меня по-прежнему проводились регулярно. Так что, недолго думая, я завернула монеты в старую майку и положила на полку в белье. Пусть найдут. Не думаю, что монахини позарятся на горсть меди.

Через неделю я убедилась, что так и есть. Их интересовала добыча поувесистей. Мои пенсы явно перетряхнули и пересчитали, но положили на место.

Зато мой стол, и Хилли заодно, теперь разнообразился еще больше.

За несколько пенни в неделю кухарка начала подкладывать в известный угол не только подпорченную, но и нормальную еду, оставшуюся от трапез. Понятное дело, немного. Женщине и самой не хватало — дома трое детей по лавкам — но два-три лишних пирожка в день были совсем не лишними.

С одеждой в шкафу тоже стало повеселее. Брай поделилась несколькими платьями из тех, что ей самой маловаты. На меня они сели с песнями, даже ушить пришлось местами. Фигурой меня местный бог обделил, так оно и понятно — на том питании, что предлагалось в пансионе, не зажируешь.

Платья, конечно, были такие же выцветшие и застиранные, как и остальная одежда травницы, но на фоне нашей унылой формы — просто писк моды. Да и гораздо удобнее. Кроме того, с моим новым увлечением я не успевала стирать форму, а она не успевала сохнуть, поскольку комплектов было всего два. Теперь хоть можно было чередовать и носить форму на занятия, а в нормальной одежде копать корешки.

Брай, последив за мной какое-то время и решив, что мне можно доверять, начала понемногу отпускать меня от себя подальше. Например, посылала за ветками ивы, пока сама собирала травы или дубовую кору.

Одна я ходить любила больше всего. Не нужно было подлаживаться под чужой размашистый шаг и ковылять вприпрыжку, можно было иногда присесть, передохнуть, ну, и поживиться чем: лес был сравнительно нехоженый — до ближайшей деревни несколько миль, — так что ягоды и дикие фрукты никто не трогал, кроме зверья и насекомых.

На одной из таких прогулок я наткнулась на крохотного серого птенца. Пушистый комочек лежал прямо на тропинке и жалобно пищал. Я повертела головой, надеясь отыскать его родителей. А вот и они, перепархивают с ветки на ветку. Не приближаются, меня, наверное, боятся. Что-то крутилось в голове насчет того, что, если взять малыша на руки, на нем останется мой запах, и родные от него откажутся.

Я сделала шаг назад.

Птенец запищал еще жалобнее и заковылял следом за мной, вывернув одно крыло. По тому, как оно неловко волоклось по молодой траве и прошлогодним листьям, я поняла, что с беднягой что-то случилось.

Неудачное приземление? По времени года как раз пора учиться летать, и кажется, урок не задался. Тогда хуже не будет.

Я присела и бережно подняла страдальца с земли, сложив ладони лодочкой.

Крыло, похоже, перебито.

Птенец доверчиво заглянул мне в лицо, вывернув шею под странным углом, как сова. Тельце расслабилось в моих ладонях, позволяя себя ощупать. Бедолага только иногда подергивался от боли, когда я задевала поврежденный участок крыла.

Две взрослых особи устроились на ветках прямо над моей головой и в открытую обсуждали происходящее. Вот наглость — на врача наезжать!

Я хмыкнула. Какой из меня врач, конечно. Ветеринар, по крайней мере, точно никакой.

Может, шину наложить? Но оставлять его тут в любом случае нельзя, придется забрать с собой в пансион. Матушка животных не разрешает держать категорически. Значит, надо прятать. Где? В птичнике сразу заклюют. Может, в коровник? Там вроде было пустое стойло. Как бы не вылез и не попал под копыта…

Размышляя, я машинально поглаживала пушистые нежные перышки. Как-то сами собой пальцы перебрались на поврежденное крылышко. Я трогала его нежно, едва касаясь, и птенец даже не трепыхнулся, хотя, по идее, каждое прикосновение должно было причинять ему боль.

Я настолько ушла в себя, что не сразу поняла, что мои руки светятся.

Густой золотистый туман окутал сначала мои ладони, потом перекинулся на серого малыша, сконцентрировавшись в районе повреждения. Голова у меня закружилась — то ли от нереальности происходящего, то ли от странного и резкого упадка сил. Боясь уронить бедолагу, я опустила руки на колени.

Свечение потихоньку спадало, впитываясь куда-то под перья.

Птенец помахал крылом, сначала неуверенно, с опаской, затем несколько раз хлопнул обеими конечностями, чирикнул мне что-то благодарственное и вспорхнул из моих рук на ветку к родителям. Те и не думали заклевывать чадо, наоборот, радостно закурлыкали и принялись поправлять ему встрепавшиеся перышки.

Ну, мамы — они такие мамы. Даже если они папы.

Я оторопело уставилась на собственные пальцы. На кончиках ногтей все еще мерцали золотистые искорки. Да быть того не может! Мне уже шестнадцать! Самое позднее, когда магия когда-либо пробуждалась, это в десять лет. И то таких случаев, наверное, один-два на столетие.

Хотя…

Если допустить, что я и правда жила в своем мире, так сказать, взаймы… Частью души, которая разрывалась между двумя телами. Откуда тут магии взяться? Чудо, что мы с принцессой вообще выжили! Зато теперь, когда половинки души соединились, магия потихоньку прорастает наружу.

И тут меня осенило еще раз: у меня целительская магия — я же могу себя вылечить!

* * *

Первая попытка самолечения закончилась глубоким обмороком.

Хорошо, что экспериментировать я начала у себя в комнате, так что моего состояния никто не заметил. Я сдуру попыталась просканировать собственный мозг и выяснить, где же у меня случился тромб или мини-инсульт — в общем, то, что сделало меня инвалидом. Вычитала недавно в одной из методичек, пока ждала, когда доварится очередная порция мази. Вроде как нужно сконцентрироваться и послать мысленную волну сквозь пострадавший орган.

Волна-то пошла…

И голова моя пошла. Кругом. И упадок сил наступил такой, будто я неделю лежала в постели с гриппом. А то и две.

За завтраком я буквально вылизала тарелку с грязно-серой жижей, которую здесь называли кашей. С настоящей овсянкой этот ужас и рядом не стоял, но моему истощенному телу требовались калории. Выбирать не приходилось.

К счастью, за мое непристойное поведение за завтраком меня отправили на кухню мыть посуду.

Меня подташнивало от омерзения, но я впихивала в себя остатки еды с чужих тарелок, физически ощущая, как мне становится все легче.

Срочно в библиотеку!

Сразу, к сожалению, попасть туда не получилось. После отработки пришлось еще помучиться на занятиях танцами, где я, прихрамывая, изображала престарелого партнера для Хилли. Сестра Деми, сухонькая чопорная монахиня сильно преклонного возраста, давно отчаялась увидеть от меня движения, достойные леди, так что я в основном изображала недостающих партнеров, когда они требовались по рисунку танца. В остальное время отсиживалась в углу.

Спустя час издевательств нас отпустили, но учеба на сегодня еще не закончилась. Утренние занятия математикой я пропустила, так что пришлось наверстывать. Все-таки хорошо, что принцесса правша. Хоть писать я могла нормально. Быстро заполнила столбик ответами: котангенсов и интегралов от нас не требовали даже в выпускном классе, все сложности ограничивались умножением до ста и делением. В пределах тысяч, не больше. Попадались довольно сложные для местных математические действия, со скобками, и даже три уравнения с одной переменной.

Сестра Марайна слегка удивилась, когда получила от меня исписанный лист через полчаса. Обычно у девочек на такое объемное задание уходило больше двух часов. Не поверив, похоже, что я все сама (но как бы я списала, интересно, и у кого?), она дотошно выспросила меня по каждому примеру.

Наконец пытка завершилась, и я поспешила в библиотеку.

Магическому резерву посвящалась целая полка разнокалиберных талмудов — от старинных рукописных книг до новейших учебников по медитации. Вот последний-то я и захватила с собой в комнату. Читать нам не воспрещалось и никак не контролировалось — в конце концов, любовных романов в монастырской библиотеке не держали, а широта кругозора и разнообразие знаний у будущих учительниц только поощрялись. Даже библиотекаря не было. Некоторых воспитанниц в качестве отработки периодически отправляли расставлять тома по порядку, и раза два в месяц в библиотеку заглядывала лично настоятельница — проверяла ее состояние. Если, по ее мнению, состояние оказывалось не очень, какую-нибудь одну группу срочно снимали с занятий и запускали наводить порядок. Так что сами ученицы старались всегда ставить книги на место: проводить целый день в пыльном помещении не хотелось никому.

Изучить талмуд я смогла только вечером. После ужина нам выделялся час свободного времени. Можно было посплетничать с подружками, погулять в саду, ну, или в моем случае — почитать.

Увы, оказалось, что мой резерв магии после излечения птицы практически пуст. А на восстановление требуется куда больше времени, чем несколько часов.

Выяснилось, что магия не бралась из воздуха. У каждого мага был запас. Где он располагался, не уточнялось, но называлось это вместилище — резерв. И у всех он был разный. Сильные маги с большим резервом могли накрывать заклинанием огромные площади и колдовать несколько раз подряд. Судя по тому, что меня после излечения летающей мелюзги так накрыло, я пришла к неутешительному выводу, что резерв у меня крохотный. По таблице, прилагавшейся к учебнику, мой запас магии тянул от силы на единицу. И то не факт.

Грустно. Я-то надеялась, что, как и положено попаданкам, сейчас как колдану — и стану магом уровня «богиня». Не тут-то было. Что ж, придется работать с тем, что есть.

Главное — не уйти в минус. Тогда маг начинал черпать из собственных жизненных сил. Сначала энергию — отсюда мой жор утром, — а потом и, собственно, запасы организма, так что продолжительность жизни сокращалась на несколько лет. Спасибо, не надо. Больше так делать не буду.

Зато в учебнике нашлось несколько полезных упражнений, ускоряющих накопление магии в резерве. Некая дыхательная гимнастика, перевела я себе на привычные понятия. Практически йога. На вдохе предлагалось представить, что где-то в районе солнечного сплетения внутри меня горит шар — это и есть моя магия — и в него вместе с воздухом поступает новая энергия извне.

Интересно, как она оказывается на кончиках пальцев? По кровотоку?

Пометив себе на досуге обдумать этот вопрос как следует, я приступила к упражнениям. Шарик мой по ощущениям еле тлел — да, я и в самом деле его чувствовала, но едва-едва.

Дышать мне на него и дышать еще.

Через неделю я попробовала снова. Начала опять со сканирования головы. Вроде все сосуды оказались в порядке. Наверное, тромб какой был, нагадил и рассосался.

Что ж, будем разгребать последствия. Для начала я решила заняться рукой. Скрюченная и чаще всего прижатая к животу под грудью, она меня слушалась, но с превеликим трудом. Держать, например, полную чашку я бы ею не рискнула. Но пустая хотя бы не вываливалась.

Я прогнала волну диагностики через руку. Ага, тут придется с сухожилием поработать, здесь несколько мышц коротковаты, недоразвились. Ну, и сустав разработать. Да и общий тонус мышц снять нужно — перенапряжение чувствуется.

На этом, увы, мой резерв закончился. Пришлось ждать еще три дня. Что меня радовало, я восстанавливалась все быстрее. Учебник по медитации обещал, что через несколько лет регулярной магической практики мой резерв может чуть увеличиться. Насколько существенно это «чуть», не уточнялось, но в моем случае каждая капля драгоценна.

Надеюсь, я когда-нибудь смогу хоть два полноценных заклинания подряд произнести.

Кстати, под заклинанием подразумевалась целая сложная схема. Тут и пассы нужны были (так вот зачем надо мной-принцессой тогда лекари руками водили, это стандартный жест диагностики!), и слова кодовые, которые можно как проговорить про себя, так и пробубнить. Это скорее набор букв, который настраивал магический поток на определенное действие. Эдакая магическая клавиатура. Сказал одно слово — срастил кости, сказал другое — вызвал понос. И векторы, то есть направление движения магии, тоже учитывать нужно было. В одну сторону — заживление, в другую — рассечение плоти, например. Операции тут уже проводили. Базовые, правда.

Я утащила у травницы методички с медицинского курса и вызубрила их практически наизусть.

* * *

Кроме тех трех брошюрок, больше ничего подходящего во всем пансионе не нашлось. Медитацию я уже освоила, а лечение монахини, похоже, сочли неподходящим для изучения девочками, потому что ни одной книги по медицине, анатомии или хоть чему-то подобному я не обнаружила. Из схожего по тематике в библиотеке, кроме той полки с резервом, было еще две полки по бытовой магии, но мне сие ни к чему. Мне и на лечение-то еле резерва хватает, куда еще пыль собирать? Мы лучше по старинке, тряпочкой…

Методички содержали только краткие выжимки из теории, но и таких базовых знаний мне хватило, чтобы представить, на каком уровне здесь медицина. Не на зачаточном, конечно, но и не на современном — точно. Может, они что-то более продвинутое на старших курсах и проходят, но чтобы вообще инвазивной хирургии не было в программе?..

Разрезы здесь применялись, чтобы вытащить застрявшее оружие, например, или вскрыть нарыв. Полостных операций не проводили вообще.

От аппендицита и внематочной беременности умирали. Магия могла восстановить тело до здорового состояния, то есть снять воспаление, но причину воспаления — скопление отходов в кишечнике или зародыш не в том месте — убрать почему-то не могла. Или не знали, как? В общем, воспаление начиналось по новой, и в итоге убивало носителя.

Про стоматологов и гинекологов вообще слыхом не слыхивали. Это я уже узнала от травницы. Брай вообще меня неплохо просветила насчет местных нравов и обычаев. Ее не настораживали мои странные вопросы: для девочки, которая провела за стенами пансиона большую часть жизни, это были вполне логичные вопросы. Конечно, травницу удивляла сфера моих интересов, но она и сама занималась не совсем положенным женщине делом.

— Какие-такие врачи для женщин, о чем ты говоришь, милая? — хмыкнула она, передавая мне миску с сухой мелиссой и пестик: траву требовалось перетолочь в порошок.

Так вот, о местной гинекологии.

— Повитухи же есть, — пожала она плечами, когда я поинтересовалась, как женщины рожают без врачей. — Бабы — они завсегда родят. А обмыть ребенка и роженицу, принять послед и прочее повитухи смогут.

— А если ребенок не так лежит? Или не рождается долго? Тогда как?

Брай испытующе глянула на меня, недоумевая, откуда я знаю столько о рождении детей.

— Я вот, например, долго рождалась. Потому у меня и проблемы, — поспешно пояснила я, помахав скрюченными пальцами левой руки.

Травница кивнула.

— Вот так и рождаются. Или помирают, болезные.

— Это же лечить можно! А маги на что? Лекари? — изумилась я.

Да одно сканирование меня уже впечатлило, это же никакого МРТ не нужно. И при таких возможностях не делать кесарево? Не проверять плод в утробе? Да хотя бы сердцебиение!

Брай только отмахнулась.

— Кому мы, женщины, нужны, лечить нас еще… Беременность — не болезнь, так ведь говорят. Все рожают — и мы родим. Или помрем. Так, опять же, все помирают, рано или поздно.

— Лучше поздно, — пробормотала я, пораженная таким подходом к лечению.

Ничего себе отношение к женщинам!

Что это лишь верхушка айсберга, я поняла чуть позже.

А пока штудировала книги и готовилась исправлять данное мне природой.

К самолечению приступила поздно вечером. Легла на жесткий тюфяк, расслабилась, вдохнула, проверила резерв. Полнехонек — светится, родимый.

Первая же попытка поправить магией слишком короткую локтевую мышцу заставила меня взвыть от боли и вцепиться зубами в подушку, чтобы не перебудить весь этаж. Такое чувство, что меня начали оперировать тупым инструментом без анестезии.

В каком-то смысле так оно и было. Я пыталась сделать магией поперечный надрез. Кто же знал, что при магической хирургии тоже нужно обезболивать?

Отдышавшись, я полезла за заветными брошюрками.

Я их хранила весьма банально — под кроватью. Не знаю уж, для красоты ли оно так было сделано или с какой функциональной целью — я не мебельщик, — но изнутри около ножек в бортах кровати были зазоры. В них отлично вставились книги корешками вперед, будто на полку. Торчали они, конечно, и, если матрас снять полностью, были прекрасно видны, но лучшего тайника в комнате я не нашла. Ну да я ненадолго, на пару дней. Разберусь с заклинаниями и техниками, отнесу обратно к травнице. У нее сохраннее будут.

Перелистав их одну за другой — помню же, попадалось что-то подходящее, — я наконец обнаружила искомое.

Заклинание анестезии из методички для второго курса медицинского факультета подействовало. Да так здорово, что проспала я до самого обеда.

Когда, наконец, приоткрыла глаза, солнце лупило прямо в лицо. В голове шумело, во рту пересохло, как с хорошей попойки. Отдача от опустошения резерва и магической анестезии налицо. На всякий случай я проверила шарик в солнечном сплетении — еле тлеет. Опять.

Срочно обедать!

— Я тебя звала-звала, а ты никак, — прошептала мне Хилли за столом, пододвигая миску с овощным рагу.

Она берегла мою порцию, потому что в нашем серпентарии клювом не щелкают, мигом доедят и свое, и чужое. С тех пор, как мы подружились, девочка осмелела и уже не боялась давать отпор, особенно когда посягали на что-то мое. Свое она по-прежнему стеснялась защищать. Такой вот выверт психики.

— Устала вчера в лесу, — отговорилась я.

Очень удачно я все же Брай встретила — все что угодно на нее свалить можно.

Врать Хилли было противно, но рассказывать о своей новоприобретенной магии я была не готова. Даже самой близкой подруге. Я еще сама толком не приняла тот факт, что я какая-никакая, а целительница. Вот сначала разберусь, какой у меня уровень и стоит ли он вообще упоминания, научусь им управлять, тогда и расскажу. Может быть.

Другая мысль, мелькавшая иногда, только укрепляла мое решение молчать.

А как отреагирует Хилли? Как добрая душа, она, конечно, за меня порадуется. Поначалу. А потом неизбежно задастся вопросом: а почему не она? Почему мне повезло, а она как была пустышка, так и осталась? Магия в этом мире приравнивается к благословению, то есть все владеющие ею были как бы избранными свыше. Так переживет ли наша дружба такое испытание? За себя я была спокойна — не тот менталитет: мне глубоко начхать на все эти одаренности-обделенности. Но каково будет выросшей в этой строгой иерархии Хилли?

В общем, лучше не проверять.

Чопорная сестра Аннора, отвечавшая за наши манеры, пребывала в глубоком шоке. Черствые лепешки, лежавшие обычно на столе в качестве декорации — на них никто не покушался в силу их крепости, — сегодня подверглись нападению с моей стороны. Вылизывать тарелку я не стала, но вот подливу подобрать сухарики вполне сгодились.

Так я осталась без завтрака, зато с отработкой в курятнике. Проспать считалось довольно тяжелым прегрешением. Не до коровника, конечно, но покопаться в курином помете пришлось. Пахла я после этого соответствующе. Хорошо хоть, сначала пустили поесть, потому что меня даже не мутило от запаха. Нечем было. Организм моментально все усвоил и громко орал желудком, требуя добавки. Его всякие тонкости вроде вони не интересовали.

Пока я перебрала и перестелила всю солому, наполнила кормушки и поменяла воду, день склонился к вечеру.

Полдник в пансионе существовал исключительно для преподавательского звена. Монахини чинно попивали свой пятичасовой чаек, в то время как девочки должны были в поте лица заниматься рукоделием.

Но какая вышивка с такими руладами! Я была готова рискнуть новым наказанием, но вместо меня за едой уже сбегала Хилли. Она пробралась на кухню и принесла мне в комнату целый кулек с пирожками с вишней. Мышкой, туда и обратно. Повезло, не заметили.

Кухарка после нескольких подношений стала куда щедрее. Надо не забыть еще вознаградить — силы мне понадобятся теперь вдвойне.

— С тобой все в порядке? — Хилли испуганно наблюдала, как я поглощаю выпечку. Моего благородства хватило поделиться с ней целыми двумя пирожками, остальные я заглотила практически не жуя. — Ты какая-то бледная. То есть бледнее обычного.

Ну да, я в норме-то выгляжу чуть румянее зомби, а после того как опустошу резерв, так еще краше. Я проверила — еле тлеет опять. Убойное снотворное попалось. На себе с таким оперировать невозможно. Тут либо операция, либо спатеньки.

Но лечиться-то как-то надо! Я же от боли сосредоточиться не могу, а мне нужно следить, куда я магию направляю и в каком количестве, чтобы снова с пустым резервом не остаться.

— Все хорошо, Хилли. Спасибо за заботу, — мягко улыбнулась я единственной подруге. — Наверное, до ужина к Брай сбегаю. Хочу у нее укрепляющий отвар попросить.

Девочка ожидаемо надулась. Она явно ревновала меня к травнице: я все больше времени проводила в лесу или в хижине и все меньше — с Хилли.

— Опять ты к этой ведьме, — пробурчала она. — Не доведет она тебя до добра. Может, ты и бледная такая, потому что она из тебя силы тянет? Ты бы поостереглась.

Я пересела к ней поближе и приобняла за худенькие плечи.

— Ты моя самая лучшая подруга, и никакие травницы твое место не займут. Мне просто нужны знания, Хилли. Считай ее просто еще одной монашкой-наставницей.

— Ты с ней проводишь почти все время, что мы не на уроках. Я тебя вообще не вижу больше. — Девочка все еще дулась.

Я вздохнула. Она была права. Но Брай отказывалась брать с собой Хилли, объясняя это тем, что присматривать за двумя детьми сразу не сможет. Да и сама подруга не горела желанием посещать ведьму на регулярной основе.

— Давай так: я сегодня сбегаю к травнице, а потом всю следующую неделю к ней не пойду. Договорились?

Все растения, цветки или свежие побеги которых нам были нужны, уже либо отцветали, либо вымахали, как кусты, и в отвары уже не годились. Так что в лес в ближайшее время мы если и пойдем, то за ягодами или корнями. Это может недельку подождать. А подруг не бросают.

Хилли закивала, ощутимо повеселев. Я обняла ее еще раз и поспешила к домику травницы, пока не подошло время вечерней молитвы и трапезы.

Обезболивающее мы приготовили быстро.

Я попросила Брай помочь мне, не вдаваясь в подробности. Соврала, что болят суставы — не могу нормально спать. Она нашла самый сильнодействующий рецепт, в порошке, но строго предупредила о побочном эффекте: при передозировке я рисковала не проснуться вообще.

Учту.