Дыши, родная. История (не) одной вдовы о переживании утраты

Нина Перунова

Книга представляет собой сборник статей, посвященных размышлениям автора о жизни после смерти супруга.«Я расскажу свою историю, не похожую на вашу. И вы заметите, как много у нас общего.Приведу примеры из жизни других вдов. И вы обнаружите, что вы нормальны.Я пишу не о том, как пережить, а о том, как можно выжить и жить. Как, переживая утрату, пройти путь достойно, без отказа от собственных чувств и ценности своей потери».

Про тяжесть креста

На днях размышляла на тему вожделенного облегчения. Среди вдов часто звучит: «Когда-нибудь будет легче?»

Одни верят, что будет, и даже хотят услышать примерные сроки от специалистов или сестёр по несчастью, перешагнувших годовой рубеж. Другие и слышать ничего не хотят, потому как не верят, представить себе не могут, что после такой потери может стать легче. «Так будет всегда!» — говорят они.

И вот думаю: а что такое «легче» в переживании утраты? Наступает ли оно?

Конечно, если бы боль не меняла своей интенсивности, ни одна вдова до годовщины бы просто не дожила. Мы же в большинстве своём выживаем и доживаем. Многие вдовы, однако, утверждают, что боль не ушла и облегчение не наступило, даже спустя годы. Я почти через шесть лет после смерти мужа, подавая заявку в сообщества вдов, примерно так и описывала своё состояние: «Прошло шесть лет, но легче не стало». И лишь читая откровения новеньких участниц со свежими ранами, поняла, что ошибаюсь. Конечно, мне уже не было так больно, как в начале пути. Конечно, я научилась жить. Но мне всё ещё было очень, очень тяжело.

И сейчас я думаю: а с чего бы тяжесть утраты вдруг легче стала? Я совершенно точно ощущаю до сих пор, что вес её никак не изменился в том смысле, что масштаб потери как был глобальным, так и остаётся.

Я изменилась — да. Стала крепче, выносливее — факт. Но чтобы для кого-то из моих родных, близких мужа и для меня весомость потери уменьшилась за эти годы, чтобы в этом смысле облегчение какое-то наступило — нет.

Сама мысль, что потеря однажды не будет восприниматься такой дорогой, может быть очень болезненна и вызывать сильное сопротивление. Не существует средства для подобного облегчения, как мне видится, кроме амнезии. Если человек был любим и значим при жизни, если он был твоим миром и половинкой — ценность утраты останется прежней, как и тяжесть креста, сколько бы времени ни прошло. И трудно эту тяжесть по-настоящему разделить с кем-то. Даже если десяток любящих, близких плечом к плечу под крест встанет, он на спине у одной!

Потому, мне думается, желать сил вдове — не так уж плохо, как и терпения, чтобы боль перенести, стойкости, чтобы не сломаться под тяжестью.

Боль утихнет со временем, станет терпимей. Но я лично никого бы не обнадёживала, что сам крест однажды полегчает. В это я совершенно не верю.

Верю в то, что мы станем сильнее и однажды станет легче нести.