Офисное кресло и вуду-жаба

Нина Запольская, 2018

Эротическое фэнтези. Рецепт счастья по-русски. Весёлые и правдивые истории восьми браков, шести способов выйти замуж и одного побега со свадьбы от мудрой мамы. Все браки случаются на Небесах, но начинаются они на Земле порой с тяжёлой травмы колена. Бухгалтеру Верочке (пока не замужем) сначала не повезло, но оказалось, что судьба нарочно приготовила ей офисное кресло, чтобы отвезти на нём к будущему мужу. И это только начало волшебной сказки о превращении скромной девушки в роскошную красавицу, о злых чарах пластического хирурга Кощева и о любящем сердце Сергея, дизайнера из Москвы.И свадьбой приключения влюблённых не заканчиваются.

6. Интернет-магазин.Ru

Глава, которую непременно надо прочитать всякой начинающей царевне перед тем, как ехать на званый пир.

А ещё: о всемирно известных Домах Моды, стильных брендах, непонятных родителях и шарлотке.

Девочки приехали вовремя.

Ровно в десять часов они уже звонили в дверь. Верочка открыла. Сразу с порога начались их обычные ахи, охи, поцелуйчики. Потом Соболькова деланно принюхалась и спросила:

— А чем у тебя так вкусно пахнет, Верунь?

— Секрет хранит Шарлотта, — прошептала Верочка таинственно.

— Ах, моя рыбочка! — воскликнула Пантелеева. — Ты шарлотку для нас затеяла!

— А я привезла колбаски и вина, — сдержанно, с достоинством сообщила Соболькова и прошла в ванную мыть руки.

— А я привезла нектарины и черешню, — крикнула ей вслед Пантелеева.

— Вино у меня тоже есть. А ещё сыр, — сказала Верочка.

— Ох, и загуляем! — вскричала Пантелеева.

Она тоже пошла мыть руки. Скоро из ванной донёсся её голос:

— Вер, у вас плитка со стены совсем осыпалась!

Верочка пошла к ванной, встала в дверях, проговорила скованно:

— Да, но затевать сейчас ремонт так не хочется… Я ещё не до конца оправилась со своим мениском. Да и денег нет.

— Ну и ладно, — тут же согласилась Соболькова. — Она же только на одной стене осыпалась. На других же держится.

Верочка промолчала. Она скользнула в комнату и села за монитор. Девочки тоже разместились в комнате со своими журналами и планшетами и начали проглядывать материалы, которые подобрали заранее. Тишину нарушила Пантелеева.

— «Специалисты утверждают, что стиль любой женщины подпадает под одну из четырёх глобальных категорий, — зачитала она. — Современная женщина или минималистка, или модернистка, или романтик, или традиционалистка».

— Я — романтик, — сказала Верочка, немного подумала и добавила: — И минималистка.

— Ну, подруга, выбирай что-нибудь одно, — проворчала Соболькова.

— Хорошо, я — только романтик, — согласилась Верочка.

— За это надо выпить! — провозгласила Пантелеева, она откинулась на спину и задрыгала ногами.

— Ой! Забыла! — вскричала Верочка и побежала на кухню.

Девчонки хвостиками потянулись за ней. Скоро они расселись по кухне с бокалами красного, планшетами и сырными тарелочками.

— Ну, что там дальше? — спросила Вера.

Пантелеева зачитала с выражением:

— «Девушка-минималистка предпочитает чистый и прямолинейный дизайн в одежде и в интерьере… Для модернистки в утверждении своего внутреннего «я» всегда актуальна экспрессия причудливых узоров и ярких оттенков… Девушка-романтик проявляет свой вкус с помощью простых элементов, но изысканных текстур и сложных сочетаний».

— Ну, всё правильно, значит я — романтик, — перебила её Верочка и спросила: — А фотки романтических нарядов есть?

Все окружили Пантелееву. Скоро они уже почему-то рассматривали страницу: «Романтический ужин: праздник любви для двоих».

— «В начале так называемого «конфетно-букетного» периода к романтическому ужину рекомендуется одеваться сексуально, но не провокационно», — зачитала Пантелеева голосом оракула.

— Это как? — Не поняла Соболькова.

— «Короткая юбка и большое декольте — не лучший вариант, — продолжала зачитывать Пантелеева. — А вот длинная юбка с разрезом и небольшой вырез на груди, открывающий все, что требуется приоткрыть, будут смотреться очень хорошо».

— Ага. Всё, что требуется приоткрыть, — повторила Соболькова и отобрала планшет у Пантелеевой.

Верочка поднялась и полезла в духовку. Пантелеева присела рядом, вглядываясь в шарлотку. Когда они вернулись к Собольковой, та рассматривала уже страницу «Переписка с иностранцем: как найти общий язык».

— Как у тебя переписка с твоим болгарином? — спросила Верочка у Пантелеевой.

— Зовёт меня к себе на отдых, — сказала та. — Вот не знаю… Он живёт в Варне.

— Ну, и чего тут не знать? — подбодрила её Верочка. — Варна — прекрасный город.

Тут Соболькова демоническим голосом произнесла, читая с планшета:

— «А может случиться и так, что коварный зарубежный возлюбленный оставит вас ещё и без денег!»

Она подняла голову, посмотрела на Пантелееву и отрезала угрожающе:

— Русскими буквами написано! Что специально всяких дурочек заманивают.

Пантелеева молчала.

— «Особенно должно настораживать, если ваш знакомый по переписке просит денег взаймы, даже незначительную сумму», — забубнила Соболькова текст с планшета.

— Вообще-то, если честно, я уже билеты купила, — призналась Пантелеева, не выдержав. — В отпуск и полечу.

— Ой, смотри, подружка! — Закатила глаза Соболькова.

— Да ну тебя! — не выдержала Пантелеева и отобрала у неё планшет. — Давайте делом заниматься!

Она открыла свою закладку и объявила:

— «Известный бренд «Влигер и Вандам» уже покорил просторы Европы своими сумками с пистолетом!»

— С каким пистолетом? — спросила Соболькова. — Это из тиснёной кожи, что ли?

— Только пистолета мне не хватает, — пробормотала Верочка. — Чтобы застрелиться.

— Да, из кожи. Эти сумки уже в музее выставляются, — сказала Пантелеева. — Высший класс!

— Дай посмотреть! — вскричала Соболькова, выхватывая у неё планшет.

— Ирка, твою мать! Я тебя убью! — крикнула Пантелеева, оставшаяся без планшета.

Но Соболькова уже бормотала текст, попавшийся ей на глаза на нечаянно открывшейся странице:

— «Маленькое черное платье — это универсальный наряд для любой женщины.»

Она тут же забыла о сумке с пистолетом, побежала в прихожую и встала боком к зеркалу, подтягивая живот. Закричала оттуда:

— Не, мне маленькое чёрное платье точно не светит!

— Причём здесь ты? Не тебя же Крылов в ресторан пригласил? — крикнула ей Пантелеева. — Возвращайся, дубина! При твоей комплекции маленькое чёрное платье переименуют и станут называть «большим чёрным платьем»! И будут правы!

Соболькова вернулась и застыла в дверях кухни с деланно обиженным видом.

— Коко Шанель писала: «Старость не защищает от любви, но любовь защищает от старости», — зачитала ей Пантелеева и подмигнула.

— Боже, какая умная женщина! — простонала Соболькова, вмиг перестав сердиться.

— Да видела я кино про неё, — заспорила Верочка. — Вцепилась эта умная женщина в своего любовника как клещ в овцу. Не оторвёшь!

— А может, так и надо, дорогие подруги? — неожиданно спросила Соболькова и откинула чёлку с глаз.

«Дорогие подруги» молча переглянулись.

В полной тишине Верочка прошла к плите со словами:

— Шарлотка, я думаю, готова. Сейчас будем пить чай!

****

После чая они принялись в комнате просматривать журналы, и новые, и старые, которые собрали со всей бухгалтерии.

— «Девушка, которая носит одежду от Роберто Кавалли — настоящая тигрица, — продекламировала Соболькова напыщенно. — Но её соблазнительность не наиграна, а идёт изнутри. В коллекциях модельера присутствуют стразы, блёстки, имитации шкур животных, кожа и лоскутная техника. Эти наряды многослойны, и в них теряется грань, где гладкие и плотные ткани переходят в прозрачный шифон и тёплый мех».

Верочка покосилась на фото и сказала:

— Ну, я не тигрица точно.

— «Наряды от Кавалли сложно перепутать с другими», — продолжала соблазнять её Соболькова.

— Нет, нет и нет, — отвечала Верочка.

Дальше её не соблазнили ни прозрачные комбинезоны-боди Жан-Поля Готье с его идеальным кроем и виртуозным обращением с материалом, ни «мятые» льняные пиджаки Джорджо Армани с его любовью к нейтральным оттенкам, ни одежда с заклёпками, головой Медузы и глубокими вырезами Донателлы Версаче с фирменными пронзительными расцветками.

— Нет! Это всё не для меня, — отчаялась Верочка. — Лучше я пойду в джинсах и кофточке.

— «Брюки и комбинезоны могут смотреться превосходно, но, если есть вероятность, что свидание закончится в интимной обстановке, лучше всё-таки отдать предпочтение юбке или платью», — тут же парировала Пантелеева текстом со своего планшета.

Верочка притихла. Соболькова посмотрела на неё настороженно, спросила:

— А как у тебя с Серёжкой? Вы хоть целовались?

— Никак у меня с Серёжкой. Даже не целовались, — ответила Верочка. — Мне кажется, мы с ним ещё не уверены в наших чувствах.

Она прошла к книжному шкафу, словно пристально высматривая что-то за его стеклом, а на самом деле незаметно вглядываясь в отражение девушки с огромными несчастными глазами. Та неуверенно, как слепая, коснулась пальцами корешков книг в открытой части шкафа и безвольно опустила руку вдоль тела.

Неожиданно Пантелеева с подъёмом вскричала ей в спину:

— А вот это тебе может понравиться, моя птичка! «Настоящий праздник чувственности: в моде вещи с открытыми плечами!»

Верочка обернулась. Спросила заинтересованно:

— Да?

— Да, дорогая! — подтвердила Пантелеева и продолжила бойко зачитывать текст: — Прежде всего, спешим обрадовать крайне приятным фактом: этот тренд охватил практически всю одежду, от топов и блузок до курток-косух, свитшотов и даже блейзеров… У тебя же великолепная кожа на плечах!

— Напомни, интриганка, что такое свитшот? — осторожно поинтересовалась у неё Соболькова.

— Боже мой! Кто у меня в подругах? Не знать таких элементарных вещей! — вскричала Пантелеева, неожиданно смолкла, растерянно заморгала глазами и закрыла рот.

— Свитшот — это трикотажный джемпер с круглым вырезом под горло и рукавом «реглан», — ответила за неё Верочка.

— А ты откуда знаешь? — спросила Соболькова.

— Сестра носит, — ответила Верочка. — У неё на курсе все девчонки в них ходят.

— Господи, вот молодёжь! Навыдумывают новых названий старым вещам и радуются, — проворчала Пантелеева и спросила у Верочки: — А какая будет у тебя обувь?

— Ну, я купила босоножки от Карло Пазолини, — объяснила Верочка. — Вы их ещё не видели… Серые. Они ко всему подойдут. Сейчас покажу.

— Надеюсь, они не на платформе-копытцах? А то будешь, как стриптизёрша.

— Конечно, нет.

— И колготки, — подытожила Соболькова. — Обязательно — прозрачные супертонкие.

Она помолчала и спросила:

— Подруга, а что ты знаешь об отце Сергея?

— Да ничего не знаю, кроме того, что он отмечает шестидесятипятилетие, — ответила Верочка.

— А кем он работает?

— Серёжа говорил — он уже пенсионер.

— Пенсионер, — сказала Соболькова и повторила, будто пробуя это слово на вкус: — Пенсионер… А ты знаешь, что ресторан в клубе «Палаты Белокаменные» просто блещет дороговизной? Это самый престижный клубешник в Москве. Его ещё называют ярмаркой тщеславия ХХI века.

— Не знаю, — недоумённо проговорила Вера.

— Так я тебе сейчас открою глаза, — пообещала Соболькова, нашла страницу и зачитала: — «Гастрономическая жизнь в «Палатах Белокаменных» течёт по своим правилам. За сезоном лисичек идёт сезон трюфелей, который позже сменяется сезоном устриц. Главные хиты — паста «Миллиардер» с чёрной икрой и коньяком». Так… Блям-блям-блям… «Омары, чёрные равиоли и другие кулинарные шедевры». Вот!

— Что-то у них всё чёрное, — съехидничала Пантелеева.

Верочка промолчала.

Тут в дверь позвонили, и она пошла открывать. В прихожей раздался голос Ани, младшей Вериной сестры.

Пантелеева закричала ей:

— Эй, студентка! Помоги нам, любимым девушкам самого Бальзака! Мы тут совсем запутались, не знаем, какой наряд для твоей сестрицы выбрать!

— Вот я к вам и тороплюсь. Смотрите, что я привезла, — ответила Аня, заскакивая к ним со свёртком в руках.

Она развернула свёрток и вытащила отрез бархата тёмно-синего цвета. Расправив ткань, она попросила Верочку поднять руки и обернула бархат вокруг её тела. Пантелеева застыла от изумления, а Соболькова даже рот приоткрыла и склонила голову к плечу.

Насыщенный цвет бархата излучал таинственный свет, словно дарованный самой природой. Глубина этого оттенка напоминала бездонность осеннего водоёма, лишённого легкомысленных летних бликов и рефлексов.

— Этот цвет называется «отражение в пруду», — сказала Аня, обрадованная реакцией девчонок на свою покупку, и заговорила дальше, как по писанному: — Он словно создан для солирующей партии: тёмные оттенки наряда он сделает более глубокими, а светлые наделит теплотой и прозрачностью.

— Ты же учишься на дизайнера интерьера, Аня? — уточнила Соболькова. — А откуда ты так хорошо разбираешься в моде?

— Дизайн интерьеров и фэшн-индустрия теперь идут параллельно друг другу! — провозгласила Аня с довольным смехом.

— Поняла, Соболькова? Ты отстала от жизни, — выдала Пантелеева.

— Всё больше знаменитых Домов моды выделяют подразделение Дом… Это когда все подиумные новинки развиваются в дизайне домашнем, — пояснила Аня и повернулась к Верочке. — Платье сделаем с открытыми плечами и без рукавов.

— А на чём у Верочки будет держаться грудь? — спросила Соболькова.

— Нашей Верочке грудь держать не надо. У неё уникальная грудь. Она не маленькая, но держится сама по себе, — ответила Пантелеева довольно.

— А что я надену поверх платья? — спросила Верочка задумчиво.

— Сейчас! — вскрикнула Аня и выбежала из комнаты.

Вернулась она с какой-то вещью и сказала гордо:

— Это носила ещё наша бабушка.

И накинула Вере на плечи ажурную пелерину. Все замолчали в потрясении. Плетёное вручную кружево пелерины было старым и потёртым, и цвет его от этого смотрелся странно, неопределённо. Издалека он напоминал осыпавшуюся местами и потускневшую серебряную парчу. На синем фоне бархата прихотливое плетение кружева мерцало таинственно, завораживающе, как подвенечный наряд сказочной царевны.

— Этот стиль дизайнеры называют «шэбби-шик», — объявила Аня. — От английского слова «потёртый», «потрёпанный».

— Да. Пелерина явно поношенная, — осторожно высказалась Пантелеева.

Соболькова была дипломатичнее.

— Словно старый вельможа вывез свою дочь на раут к английскому посланнику, — сказала она одобрительно.

В дверях загремел ключ.

— Мама приехала с дачи, — сказала Верочка несколько удивлённо и повернулась к двери.

Хозяйка дома появилась в комнате, поздоровалась с Пантелеевой и Собольковой и окинула строгим взглядом Веру с ног до головы.

— Бабушкина пелерина, — пробормотала она и поинтересовалась: — А чем вы тут занимаетесь в такой чудный тёплый вечер?

Узнав, что они сочиняют Верочке платье, хозяйка замерла в раздумье и, наконец, вышла из комнаты. Скоро она вернулась с маленьким футляром и объяснила, протягивая его Верочке.

— Эту хрустальную брошку подарил мне твой папа. Я её так и не приколола ни разу…

Верочка приподняла крышку. Внутри, на чёрной бархатной подушечке лежал прозрачный кристалл в виде стилизованного сердца. Позолоченная стрела пронзала насквозь его мелкие сверкающие грани. Верочка ахнула, вытащила сердце из футляра и застыла, любуясь. Девочки окружили её.

— Это замечательно, мамуся! — воскликнула Аня. — Будет чем скрепить пелерину у горла.

Девчонки закрутились вокруг Веры, осматривая вблизи пелерину и прикладывая к ней брошку.

Хозяйка с доброй улыбкой смотрела на них. Потом сказала:

— Я пойду, схожу к соседке тёте Гале.

Аня обернулась и воскликнула:

— Опять? Что ты к ней всё ходишь? Тратишь время на пустую болтовню? Лучше бы занялась изучением компьютера! Мама, тебе же это надо, сама знаешь!

Та глянула на неё потрясённо, хотела что-то ответить, но, не сказав ни слова, развернулась и ушла. Девочки опять заговорили, обсуждая подробности наряда Веры.

Скоро Пантелеева и Соболькова собрались уходить. Хозяйки и гостьи вышли в прихожую и увидели приколотую на входной двери записку.

— Мама что-то написала, — недоумённо сказала Верочка, откалывая листочек от двери.

Конец ознакомительного фрагмента.