Принцесса больничного двора 1

Нина Гравицкая, 2012

Книга является продолжением книги «Звезда и Крест». Маня Безымянная узнает, что ее друзья из Неведомого мира попали в беду и спешит к ним на помощь. Вместе с ней перемещаются доктор Павел Загребельный и собака Джульетта. Они знакомятся с Карликом Большая Голова, который сообщает, что Павел Загребельный принадлежит к роду Санибореев и является младшим сыном великого Аристара. Узнав об этом, новоиспеченный принц Декортис хочет исправить ошибку своего отца и уничтожить созданное им оружие. Путешественники направляются в Мертвый Город и преодолевают множество препятствий на своем пути. Капризный и эгоистичный доктор становится настоящим мужчиной и мужественным воином. Судьба готовит путешественникам новое испытание, и они попадают в плен к жестокому племени людоедов. Павлу удается провести сложную медицинскую операцию и спасти от смерти вождя племени. Их жизнь в безопасности и они могут продолжить свой путь, но принимают решение остаться, чтобы спасти Маленький народец от вымирания.

Принцесса Больничного Двора 1

ЧАСТЬ 1

Светлой памяти Марии Людвиговны Казакевич,

открывшей для меня чудесный мир сказки, посвящается эта книга

Глава 1

Возвращение в неведомый мир

— И чего только не привидится, — вздохнула с облегчением Маня, увидев склонившееся над собой знакомое лицо доктора Павла Загребельного. — Значит, не получилось, — скорее с облегчением, чем с сожалением подумала она, хотя только что так страстно, так искренне желала преодолеть пространство, отделявшее её от неведомого мира.

Когда несколько минут назад она, почувствовав лёгкое покалывание в пальце, взглянула на своё колечко, то увидела, что камешек на кольце Миранды, точно так же, как когда-то в катакомбах в минуту смертельной для неё опасности, вдруг вспыхнул красным огнём. С испугом оглянувшись, Маня попыталась определить, откуда, на этот раз, ей грозит беда. Однако вокруг всё было по-прежнему тихо, и тогда девочке припомнились слова Гимли о том, что кольцо имеет обратную связь. Она догадалась, что опасность может грозить вовсе не ей, а её друзьям из неведомого мира и со всех ног припустилась к сараю, где

находилась таинственная дверь в другой мир и где она впервые увидела Гимли, странного мальчика со взрослыми глазами.

Страстное желание придти на помощь людям, которые были так добры к ней и страх за их судьбу, заставили Маню в подробностях вспомнить всё, что говорил ей Гимли о перемещениях в пространстве. Призвав на помощь всё своё воображение и весь пыл своего доброго и верного сердца, девочка лихорадочно попыталась повторить его действия. Но когда земля вдруг поплыла у неё под ногами и поменялась местами с небом, она так испугалась, что ей уже хотелось только одного: поскорее вернуться домой, к маме.

И вот теперь, увидев рядом с собой доктора Загребельного, сына их соседки по флигелю тёти Дуси, девочка испытала одновременно чувство облегчения и досады: с одной стороны, она была рада, что по-прежнему находится дома, на больничном дворе, но, с другой, ей было стыдно, что она струсила и оставила своих друзей в беде, даже не попытавшись им помочь.

— Маня, ты себя хорошо чувствуешь? — с тревогой спросил доктор, щупая её пульс.

— Да, дядя Патя, я себя хорошо чувствую. Я просто упала, — приподнимаясь, ответила девочка.

— Неплохо было бы ещё знать, где именно ты упала, — оглядываясь, многозначительно заметил доктор.

— Как где? — удивилась Маня, вставая с колен, — вот здесь и упала. — Но когда она подняла голову, то не увидела ни сарая, ни больничного двора.

Привычная обстановка исчезла и она находилась…

— Нет, этого не может быть! — она находилась в саду Гимли!

— Получилось! — захлопала в ладоши девочка. — У меня получилось! Гимли ведь говорил, что я способная, вот у меня и получилось, — с гордостью сообщила она доктору.

— Что у тебя получилось? — отнюдь не разделяя её восторга, сердито перебил Маню доктор. — Где мы находимся? Как мы здесь оказались? И вообще, что это, черт побери, всё значит?!

— Дядя Патя, — терпеливо принялась объяснять девочка. — Вы только не волнуйтесь, и ничего не бойтесь, я тоже вначале боялась, но это ни капельки не страшно. Мы находимся на том же самом месте, где и раньше, но только в другом измерении, понимаете?

— Нет, не понимаю, — с раздражением ответил доктор. — И как это всё, — и он обвёл глазами вокруг, — вообще можно понять?

— Ну, как же так? — огорчилась девочка. — Вы же меня сами всё время расспрашивали об этом, помните? Я думала, что вы и сами что-то знаете….

— Нет, — развёл руками доктор. — Я понятия не имею, что это за место. — И он растерянно огляделся вокруг. Вдруг лицо его оживилось.

— Смотри, Маня, наша Джульетта! И она здесь!

Действительно, гроза и ужас всех Ближних и Дальних Мельниц со всех ног мчалась к ним, обнажив в улыбке свои страшные клыки.

— Джуля! — радостно закричала Маня, увидев собаку больничного аптекаря господина Вальтера. — А ты как здесь оказалась?

Джульетта с разбегу бросилась на девочку и, визжа от избытка чувств, стала неистово облизывать её лицо.

— Я думаю, — сердито сказал доктор, что она здесь оказалась по той же самой причине, что и я. И эта причина — ты, Маня. Когда я прибежал на твой крик и увидел, что ты падаешь, я подхватил тебя на руки, Джульетта в это время прижималась к тебе всем телом и скулила от страха. Вот так, очевидно, мы все здесь и приземлились, — и он покосился на свой портфель с медицинскими препаратами, валявшийся тут же на траве.

— Ты, Маня, сейчас же должна мне всё рассказать: и про то, что это за место, и как ты о нём узнала, и что за люди здесь живут, поняла? — строго глядя на девочку, велел доктор.

— Поняла, дядя Патя, — послушно согласилась Маня. — Когда-то я, правда, дала слово, что никогда-никому-ничего не буду об этом рассказывать. Но теперь-то, когда вы здесь — что толку молчать? — здраво рассудила она.

— Вот именно, — подтвердил доктор. — Я тебя слушаю.

Опустившись на мягкую траву рядом с доктором, Маня рассказала ему всё, что знала о неведомом мире, который так изменил её судьбу: о том, как впервые встретила Гимли, как он взял её с собой в неведомый мир, где она познакомилась с королевой Мирандой и Историком Свиницием, показавшем ей гибель Атлантиды. Как Королева общалась с миром мёртвых и поведала ей о смерти её отца, о том, что в огромной королевской библиотеке книги летают по воздуху, будто птицы или бабочки, как на прощание Королева подарила ей сказочной красоты наряд, чтобы она могла пойти на день рождения к Лёнчику, а Историк — волшебную палочку, которая имела такой успех на маскараде. И как после этого Миранда отправила её назад, забрав у неё воспоминания обо всём том, что она увидела и узнала в неведомом мире. Но потом, когда она потерялась в подземных пещерах и, чуть было, не погибла, Миранда послала ей на помощь Гимли и тогда к ней вернулась память.

— Ну, вы же помните, дядя Патя, — напомнила Маня доктору, — вы же меня тогда ещё встретили возле выхода из катакомб, и сказали, чтобы я бежала скорее переодеваться, пока меня мама меня не увидела такую грязную.

— Ну, помню…, неуверенно подтвердил доктор.

— Ну, вот видите. А сегодня утром, — продолжала рассказывать девочка, — когда я вышла во двор повесить бельё, то увидела, что кольцо Миранды вдруг загорелось, как в тот раз в пещере, когда я упала. Я вначале испугалась, потому что подумала, что сейчас со мной случится что-то плохое, но потом догадалась, что плохое случилось вовсе не со мной, а с Мирандой, и значит, со всем неведомым миром.

— Я тогда очень испугалась, дядя Патя, — призналась девочка, покачав головой. — Очень-очень. Вот, наверное, со страху у меня и получилось это… перемещение.

По мере того, как Маня рассказывала, лицо доктора меняло свое выражение от крайнего удивления и откровенного недоверия до растерянности и страха.

Закончив свой рассказ, девочка грустно сказала:

— Теперь я точно знаю, что моего папочки нет в живых, и он уже никогда не купит мне ни маковых пряничков, ни сахарных петушков на палочке и никогда-никогда не пойдёт со мной в Александровский парк….

— А вы знаете, дядя Патя, какая там чудесная карусель? — вдруг оживилась девочка при этом воспоминании.

— Где-где? — рассеянно переспросил доктор, всё ещё пытаясь осмыслить то, что только что услышал.

— Да в Александровском парке же, — удивляясь его непонятливости, объяснила Маня. — Там дети могут сесть на слона, тигра или бегемота и крутиться быстро-быстро, я видела. Через щёлочку в заборе, — пояснила она. — А больше всего мне понравилась жирафа, — мечтательно добавила девочка. — Она такая высокая-превысокая и очень красивая, с большими жёлтыми пятнами.

— Я думаю, Маня, что здесь есть вещи гораздо интереснее твоей жирафы, — прервал её воспоминания доктор и взял в руки свой портфель. — Давай, поднимайся, и пойдём искать твоих знакомых, пусть они нам помогут как-то отсюда выбраться.

— Ой, смотрите, дядя Патя, — моя верёвка! — оглянувшись, засмеялась девочка и подняла с земли верёвку, на которой собиралась вешать бельё. — И она тоже с нами переместилась, как ваш больничный чемоданчик.

— Да выбрось её, — рассеянно бросил доктор, оглядывая местность вокруг.

— Зачем добром разбрасываться? — неодобрительно возразила ему девочка. — Верёвка вещь хорошая, может пригодиться, — и, аккуратно смотав верёвку, спрятала её в карман.

— Ну, как хочешь. А куда опять подевалась Джульетта?

— Да вот же она, видите? — и девочка показала рукой на показавшуюся из-за кустов собаку. Увлекшись разговором, они не заметили исчезновения Джульетты, которая, вернувшись, повела себя очень странно: она, то убегала от них, призывно лая, то возвращалась обратно, будто приглашая следовать за собой.

— Придётся идти вслед за ней, — помогая Мане подняться, сказал доктор. — Твоя подружка, судя по всему, хочет нам что-то показать.

Увидев, что её поняли, Джульетта помчалась вперёд, изредка оглядываясь, чтобы удостовериться, что люди идут вслед за ней.

Глава 2

Беда.

Проходя мимо большого дерева с раскидистой кроной, Маня обратила на него внимание доктора.

— Посмотрите, дядя Патя, вот на этом дереве я пряталась от Миранды, я её перепутала тогда с Ализой, сестрой Гимли. На нём такие огромные вишни растут, ну, прямо как яблоки, сейчас увидите.

— Ой, а вишен-то нет! — недоумённо воскликнула девочка, задрав голову.

— Странно, — разглядывая дерево, задумалась Маня. — Ведь раньше здесь было полным-полно вишен… — Она оглянулась вокруг и растерянно развела руками: — И вообще здесь всё какое-то не такое….

И действительно, сад Гимли, когда-то такой ухоженный и цветущий, пришёл в полное запустение. Прекрасные цветы, которыми так восхищалась девочка в первое своё появление, совсем завяли, опустив к земле причудливые головки. Деревья тоже поникли, а большинство кустарников были так сильно измяты, будто по ним прошлось стадо крупных животных. Повсюду на высушенной земле валялись поломанные ветки, а из разбросанных тут и там многочисленных фонтанчиков не била, как прежде, вода.

— Боже, — всплеснула руками девочка, почувствовав, как тревожно забилось её сердце. — Что же это такое? Где Гимли?

Между тем, призывный лай Джульетты заставил их идти дальше, и тревожное чувство всё больше и больше овладевало ими: запущенный сад, по которому они шли, едва поспевая за мчащейся впереди Джульеттой, вызывал острое чувство жалости, и, казалось, каждым своим поникшим цветком взывал о помощи. Неожиданно, будто из-под земли, перед ними возник дом. Он был скрыт со всех сторон деревьями и напоминал дом Миранды, разве что только меньше размерами.

— Какое странное сооружение, — с удивлением заметил доктор. Дверь дома была настежь распахнута, и они беспрепятственно вошли вовнутрь.

Их взору открылась большая просторная комната почти без стен — их заменяли огромные, от пола до потолка окна.

— Это что? Оранжерея? — недоумённо спросил доктор, разглядывая большое количество цветов, расставленных повсюду в больших вазах. Некоторые из них были опрокинуты и разбиты. На полу валялся перевернутый стол и поломанные стулья.

— Нет, — пояснила девочка, — это у них такие дома. Миранда говорила, что их дома — часть природы, и они живут в гармонии с ней.

— Ничего себе гармония, — мрачно заметил доктор, подняв кусок стекла от разбитой вазы. Джульетта, между тем, метнулась в угол комнаты и оттуда раздалось её жалобное повизгивание.

Подойдя ближе, доктор и девочка увидели распростёртое на полу тело какого-то крупного животного.

— Малыш! — с ужасом вскрикнула Маня, подойдя ближе.

— Какой же это малыш, — боязливо возразил доктор. — Это самый настоящий волк. — Да ещё какой огромный! А ну, Маня, отойди подальше, может, он еще живой.

— Малыш, Малыш! — горестно причитала девочка, обнимая собаку. — Ой, дядя Патя, — вдруг вскрикнула она, подняв залитое слезами лицо. — Он дышит! Скорее, сделайте что-нибудь, спасите его! Ну, пожалуйста!

— Я боюсь, Маня, — стараясь сохранять достоинство, сказал доктор.

— Такой если цапанёт — без руки, не ровен час, останешься.

— Да вы что, дядя Патя? Малыш очень добрый, это же собака Гимли. Он меня первый нашёл в подземных пещерах, и Джуля его любит, видите? И действительно, глаза Джульетты, обращённые к доктору, были полны человеческой скорби и мольбы.

— Ну, ладно, посмотрим, чего уж там, — неохотно согласился доктор, наклоняясь над собакой. — Ай-я-яй, — покачал он головой. — И кто же это тебя так, бедолага?

Перевернув Малыша, он осторожно развёл руками густую шерсть, осматривая глубокую рану, из которой обильно сочилась кровь. Маня с Джульеттой стояли рядом, с надеждой взирая на доктора.

— Ну, что, дядя Патя? — с тревогой спросила девочка.

Но доктор молчал и хмурился. Наконец, он поднял голову и, обернувшись к девочке, отрывисто бросил: — Йод, вату и бинт! Быстро!

— Сейчас, — с готовностью кивнула головой Маня и бросилась к чемоданчику с медикаментами.

Порывшись, она достала пузырёк с йодом и перевязочный материал. Обработав рану, доктор наложил на неё тугую повязку.

— Твоего Малыша кто-то сильно ранил большим колющим предметом, — объяснил, наконец, он. — Пёс потерял много крови, но жизненно важные органы не задеты. Сейчас ему нужен покой, чуть позже дашь ему воды. Поняла?

— Поняла, — согласно кивнула девочка. — А где взять воду?

— Это тебе лучше знать, ты же здесь не впервые.

— Нет, — растерялась девочка, — здесь я раньше не была.

— Ну, так, поищи, а я, тем временем, пойду, поохочусь. И в ответ на удивлённый взгляд девочки, раздражённо пояснил: — Есть хочется! Может, найду что-нибудь съедобное.

Доктор вышел, а Маня, погладив собаку, которая так и не открыла ни разу глаз, отправилась искать воду. Она вспомнила роскошную банную комнату с бассейном в королевском дворце и, рассудив, что у Гимли тоже должно быть подобное помещение, отправилась на его поиски. Увидев справа от входа дверь, девочка открыла её и заглянула вовнутрь: она не ошиблась, это действительно была банная комната. Но при её появлении свет не зажёгся, а из крана не потекла вода: в комнате было темно и холодно. Здесь, как и в саду, на всём лежала печать запустения и несчастья.

— Боже, куда же они все могли подеваться? — со страхом подумала она. — Ведь так же не бывает, чтобы никого нигде не было. Должен же кто-нибудь ей рассказать, что здесь произошло.

Девочка подошла к белой стене, излучающей даже в полумраке слабый свет. В неё были вмонтированы сверкающие, будто серебряные звёзды на рождественской ёлке, блестящие краны. Она покрутила один, другой — безрезультатно! Увы, воды не было.

— Что же делать, что делать? — лихорадочно спрашивала себя Маня. Там, в соседней комнате умирает Малыш, а она не в силах ему помочь! — Ну, уж нет, — обращаясь неизвестно к кому, возразила она. — Я не буду здесь стоять и плакать, я обязательно что-нибудь придумаю, — и девочка стала в темноте осторожно пробираться вглубь комнаты. Она вспомнила о купальне в королевском дворце, наполненной водой, и надежда, что у Гимли она найдёт нечто похожее, придала ей силы.

И действительно, через несколько шагов она различила в темноте серое блестящее пятно: это был бассейн, и даже не уступающий в размерах королевскому. Опустившись на колени, Маня зачерпнула пригоршней немного воды и попробовала её на вкус.

— Вода, как вода — с удовлетворением сказала она себе и осмотрелась вокруг.

Куда же налить воду? Никакой посуды вокруг не было. Её растерянный взгляд остановился на двух странных предметах. Девочка взяла один из них в руки и с удивлением ощутила, что он настолько мягкий, что его можно легко согнуть. Предмет напоминал туфлю, но его носок походил на лягушачью лапу. Сняв сандалию, Маня надела туфлю себе на ногу и попробовала пройтись: туфель был тяжёлый и неудобный, ходить в нём было невозможно. Посмотрев задумчиво на воду, затем на странный башмак, она подумала, что плавать, возможно, в нём будет гораздо удобнее, чем ходить. Но поскольку определить правильной ли была её мысль у неё времени не было, девочка решила извлечь из лягушачьей лапы иную пользу и, набрав в неё воду, поспешила к выходу, стараясь не расплескать её и не споткнуться обо что-нибудь в темноте. У выхода она заметила висевший на вешалке плащ, и прихватила его с собой: кто знает, что их ждёт впереди? Авось, пригодится, — практично решила она.

Вернувшись, она застала Малыша в той же позе, что и раньше: по-прежнему без сознания, он неподвижно лежал на полу, не подавая никаких признаков жизни. Склонившись над собакой, девочка оттянула ей губу и влила в рот немного воды.

Пёс судорожно глотнул, но глаз не открыл.

— Вот так, очень хорошо, — похвалила Маня то ли себя, то ли собаку, — теперь давай ещё немножко.

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге показался доктор Загребельный. Лицо его сияло. В вытянутой руке он держал за уши убитого кролика.

— Ну, Маня, как тебе мой трофей? — довольно спросил он.

— Вы что, дядя Патя, — вскочив, с ужасом воскликнула девочка. — Вы что, Дружка убили?!

Доктор, на секунду растерявшись, обиженно ответил:

— Никого я не убивал, ты обо мне сильно хорошего мнения, девочка. Какой из меня охотник. — И он опустил кролика на пол с обиженным видом. — Твой дружок рядом с домом валялся в кустах. Вот я и подумал…. Кушать нам надо что-нибудь, в конце-то концов?! — возмущённо выкрикнул он.

Дружок был мёртв. Даже Маня поняла это сразу, тельце его было совсем холодным, а на шёрстке запеклась кровь.

— Боже мой, — заломила руки девочка. — Что же здесь случилось? Почему никого нет?

— Ты, Маня, как хочешь, а я здесь не останусь больше ни минуты! — взвизгнул доктор. — Немедленно переправляй меня обратно!

— Как же мы можем оставить здесь Малыша одного? Он же умрёт! — возмутилась девочка.

— Я тоже умру, если здесь останусь! И что мне за дело до твоего малыша, дружка и всех тех, кто куда-то подевался! Меня ждёт моя работа, в пять часов у меня совещание в Комитете общественного здравия и, в конце концов, я просто хочу домой! Переправляй меня немедленно, — требовательно повторил доктор. — А сама можешь потом вернуться, — вкрадчиво добавил он, а про себя подумал:

— Дудки ты вернёшься. Закроем тебя, милочка, и прекратятся все твои полёты.

С всё возрастающим удивлением девочка глядела на доктора: как может взрослый, сильный человек быть таким малодушным? — подумала она, а вслух кротко, но холодно сказала:

— Хорошо, сударь. Я постараюсь, идите сюда. Станьте со мной рядом и зажмурьте глаза.

Глава 3

В поисках королевского дворца

Усилием воли Маня заставила себя вспомнить до мельчайших подробностей площадку за сараем. Всё, до последнего камешка. Но, как назло, в голову лезли совсем другие картины. Вот Гимли, каким она его увидела в первый раз. Он сидит на поленнице дров и смотрит на неё весело и насмешливо. Вот Малыш играет с Джульеттой, проносясь мимо неё, как чёрный метеор. Затем перед глазами опять появился Гимли, с тревогой рассказывающий ей о пропаже домашних животных и о появлении на выставке скульптур короля Ромуальдо….

— Нет, — жалобно сказала Маня, открывая глаза. — У меня сейчас ничего не получается.

— Как это не получается? Раньше получалось, а сейчас, видите ли, нет? — возмутился доктор.

— Я старалась, — опустила голову девочка. — Я, правда, старалась.

— А! — со злостью махнул на неё рукой Павел. — Старалась она! Что же теперь делать?

— Надо найти Миранду, — уверенно сказала девочка. — Миранда всё может, она вас и отправит назад.

— Миранда всё может, — перекривил её доктор. — Где же она была, эта всемогущая Миранда, когда убивали твоего Гимли?

— Гимли не убили! — возмущённо перебила его девочка. — Где вы его видели? Если бы его убили, мы бы его нашли, как Дружка и Малыша.

— Может, ещё и найдём, — мрачно изрёк доктор. — Ладно, давай собирайся, пойдём к твоей Миранде. Надеюсь, что это недалеко отсюда?

— Дядя Патя, — сложив руки на груди, взмолилась девочка. — Давайте подождём немного, пока Малыш не придёт в себя. Мы ведь не можем его здесь бросить….

Доктор хотел, было, возразить, но что-то в глазах девочки, поменявших вдруг цвет с голубого на зелёный, заставило его промолчать.

— Ладно, — нехотя согласился он. — Дай собаке ещё попить, а я пойду, поищу что-нибудь съедобное.

— Дядя Патя… — нерешительно попросила девочка. — Вы бы не могли похоронить Дружка? Когда Малыш очнётся и увидит его мёртвым, будет очень горевать. А ему в его положении нельзя расстраиваться.

— Скажите, пожалуйста! Какие нежности, — проворчал доктор, но кролика всё-таки забрал.

А Маня, склонившись над Малышом, попыталась ещё раз влить ему в пасть немного воды. Глотнув, пёс вздохнул и, открыв один глаз, посмотрел на девочку.

— Малыш! — обрадовалась девочка. — Это я, Маня! Ты меня узнаёшь?

Джульетта, ни на шаг не отходившая от своего друга, оживилась и, радостно зафукав, взволнованно засопела.

Придвинувшись поближе к Малышу, девочка положила его голову себе на колени и ласково погладила по густой шерсти.

— Всё будет хорошо, мой маленький. Ты поспи, а мы с Джульеттой тебя покараулим. Мы тебя не бросим. Ты поправишься и мы пойдём искать Гимли, вот увидишь, всё будет хорошо, — шептала она ему на ухо и пёс, уткнувшись в детские коленки, действительно вскоре заснул. И дыхание его уже не было таким резким и прерывистым как ранее.

Устав от множества впечатлений этого дня, девочка и сама не заметила, как уснула вместе с Малышом, накрывшись плащом из банной комнаты.

Когда Маня проснулась, то собак рядом уже не было.

Она испуганно вскочила, прогоняя остатки сна, но её остановил спокойный голос доктора Загребельного:

— Жив, твой Малыш. Жив и почти здоров. Недаром говорят: зажило, как на собаке, пошёл с Джульеттой прогуляться.

А у меня вот что есть, — довольно сказал он, — протягивая Мане фрукт, похожий на крупное яблоко. — Попробуй, очень вкусно.

Только сейчас Маня почувствовала, что очень голодна и с наслаждением вонзила зубы в сладкую мякоть.

— Похоже на персик, — правда? — обратилась она к доктору.

— Похоже, — согласился тот, — но почему такой большой?

— А у них здесь всё такое. Я в прошлый раз хотела взять с собой одну вишенку, так она была размером со сливу, представляете? А где вы это всё нашли? — спросила она, увидев рядом с доктором блюдо с фруктами.

— Блюдо было в доме и, представь себе, уцелело в этой разрухе, а фрукты я нашёл в траве. Кто-то, видно, всё здесь основательно подчистил: все деревья обобраны, рвали, мерзавцы, прямо с ветками. Это всё, что мне удалось найти, — кивнул он на блюдо. — Съестных припасов в доме нет, хоть шаром покати. Может, хоть твоя Миранда нас покормит? Предлагаю сейчас же тронуться в путь, — деловито предложил доктор и тут же радостно воскликнул: — О, смотри, вон корзинка валяется, она нам как раз и пригодится, — и, довольный, пересыпал фрукты в корзину. — Интересно, — озабоченно спросил он, — сколько сейчас времени? Успею ли я на совещание? Ведь я обещал Аркадию Константиновичу пойти вместо него, он будет занят в больнице. Нехорошо, если я его подведу.

— Здесь, дядя Патя, время идёт иначе, чем у нас, — важно пояснила девочка. — Вот я, к примеру, целый день здесь провела в прошлый раз, а у нас только одна минута прошла.

— Это хорошо, — подумав, сказал Павел. — Значит, успею.

Чувствовалось, что настроение у него поднялось, он даже заулыбался.

— А ты знаешь, Маня, я уже не жалею, что всё так произошло: где ещё столько всего повидаешь! Я тут прошёлся по дому, чего только не насмотрелся! Хотя всё поломано и разбито, но есть вещи очень занятные, я бы даже сказал, необыкновенные. Сколько голову не ломал, а понять, что это такое, не смог.

— Историк рассказывал, что их цивилизация намного старше нашей, — объяснила Маня, — и многие вещи у нас ещё не скоро будут изобретены.

— Д-а-а, я это понял ещё по твоей волшебной палочке на маскараде. Жаль, что Лиза её тогда разбила. Может быть, мне бы удалось разгадать её секрет.

— Так это Лиза сделала?! — с негодованием воскликнула Маня. — Какая же она бессовестная девочка, всё-таки. Взять и испортить чужой подарок, как же так можно? — осуждающе покачала она головой.

— Что уж теперь поделаешь? — пожал плечами Павел. — И не переживай ты так. Что стоит твоей Миранде нам ещё одну такую палочку подарить? Вобщем, Маня, собираемся в дорогу. Ты готова?

— Да что мне готовиться, — подняв корзину с фруктами и, набросив плащ, пришедшийся ей как раз впору, — сказала девочка. — Если Малыш сможет идти, я готова.

Доктор взял свой чемоданчик, и они вышли во двор. Возле дома, тревожно принюхиваясь, растерянно бродил Малыш. Бедняга еле-еле передвигал ноги. За ним, не отставая от него ни на шаг, плелась Джульетта, бросая вокруг свирепые взгляды.

— Эй, ребята! — крикнула им Маня. — Нам пора.

Пёс подошёл к девочке и благодарно лизнул ей ногу.

— Ты как, Малыш? Сможешь идти с нами? — погладила она его по голове. — Мы идём к Миранде, она нам расскажет, что тут у вас произошло, куда все подевались и что нам делать.

Пёс виновато опустил голову. Вид у него был понурый, он совсем отощал и сейчас гораздо больше походил на собаку, чем на волка.

— Ну, слава богу, все на ходу, — довольно сказал доктор, которому не терпелось поскорее попасть домой. — Надеюсь, Маня, ты знаешь, в какую сторону нам идти?

— Да, знаю, — утвердительно кивнула девочка. — Мы с Мирандой летели совсем низко над землёй, и я хорошо запомнила дорогу. Это не очень далеко отсюда, может, за час и дойдём, — сказала она и уверенно пошла вперёд.

Маня не успела рассказать доктору о необычном способе передвижения, участником которого она была, поэтому тот, растерявшись от её слов, остановился и оторопело посмотрел ей вслед.

— Мы летели… Ничего себе…

Малыш нетвёрдой поступью поковылял вслед за девочкой. За ним неотрывной тенью двинулась Джульетта, и доктору ничего другого не оставалось, как отправиться вслед за ними.

Спустя какое-то время, пёс стал отставать, а затем и совсем остановился, еле-еле держась на слабых ногах. Высунув язык чуть ли не до самой земли, он дышал с трудом, тоскливо озираясь вокруг.

— Надо сделать привал, дядя Патя, — решительно сказала Маня и, поставив корзину с фруктами на землю, подошла к Малышу.

— Лежать, Малыш, — погладив собаку, скомандовала девочка и села рядом. Доктор, недовольно ворча, последовал её примеру, в то время как Джульетта, принюхавшись, куда-то убежала. Достав из корзины похожий на сливу фрукт, Павел, без большого энтузиазма, положил его в рот.

— Долго ещё мы будем питаться этой травой? — капризно спросил он.

— Так вкусно же, — попробовала возразить девочка, беря и себе сливу.

— Надоело. Я же не коза, чтобы на одной зелени сидеть.

— А мне нравится, — сказала Маня, но почему-то вспомнила запах свежеиспечённого хлеба.

Неожиданно из-за кустов появилась Джульетта, неся в зубах тушку какого-то зверька. Подойдя к Малышу, она положила перед ним свою добычу и гордо завиляла хвостом.

— Ишь ты, — уважительно заметил доктор. — Кто бы подумал, что собака, которая кроме своей миски ничего в жизни не видела, способна сама добыть еду.

— Напрасно старалась, — пренебрежительно ответила девочка. — Малыш это ни за что есть не станет. Он сроду мяса не ел.

— Ещё как будет есть, — с уверенностью возразил доктор. — Голод ведь не тётка.

Пёс тщательно обнюхал подношение, а затем, облизнувшись, проглотил его в один момент.

— Гимли это не понравится, — неодобрительно покачала головой Маня.

— Да твой Гимли удрал, как паршивый заяц, — презрительно ответил доктор. — А своих животных оставил умирать. Если бы мы не подоспели, отправился бы твой Малыш вслед за своим Дружком.

Девочка промолчала. Да и что она могла возразить доктору? Она сама не могла себе объяснить, как такое могло произойти.

Передохнув, маленький отряд вновь пустился в путь.

Между тем, стало смеркаться и Маня, идущая впереди, прибавила шаг, опасаясь, как бы ночь не застала их в пути.

К счастью, она вскоре с облегчением заметила впереди знакомое скопление высоких деревьев, и уверенно направилась к ним. Девочка узнала королевский дворец и, вспомнив, какое разочарование она испытала, увидев его в первый раз, улыбнулась. Как, кажется, давно это было!

Они подошли ближе. Увы! Здесь тоже никого не было.

— Ну? Где же твоя Миранда? — грозно спросил Маню доктор, когда они вошли в дом.

— Она, наверное, куда-то вышла, — с наигранной беспечностью ответила девочка, стараясь скрыть свою растерянность, и быстро шмыгнула в знакомую банную комнату. Она хотела проверить, всё ли там на месте, как при первом её посещении. Ведь если бы это было действительно так, то значит, в доме не побывали незваные гости, и Миранда на самом деле скоро появится.

С первого взгляда девочка поняла, что и здесь царило то же запустение, что и у Гимли: холодные стены не источали тепло, как раньше, а свет при её появлении не зажёгся. Воды тоже не было. Прижавшись щекой к двери, Маня горько расплакалась. Она не знала, что сказать доктору и боялась его гнева.

— Маня! Ты где? — услышала она вдруг его весёлый голос. Выглянув, она увидела доктора Загребельного, улыбающегося во весь рот.

— Здесь полный порядок, Маня. Ничего не разбито, не поломано, — довольно сказал он и протянул девочке вазу с печеньем. — Смотри, что я нашёл. Не печенье, а просто мечта, так и тает во рту, угощайся.

Стараясь не выдать своей озабоченности, девочка постаралась улыбнуться и взяла печенье. Однако ваза с печеньем и порядок в доме не могли её обмануть: Миранды не было. Это было ясно, как день. Она исчезла так же, как и все остальные. Туда, где она её, Маню, не видит и не слышит, иначе уже давно пришла бы ей на помощь. Маня вспомнила, как Миранда дважды спасала её, когда она была в беде. Первый раз это случилось в подземных пещерах, когда она упала в глубокую яму, а второй — когда к ней вернулась память и она вспомнила всё, что увидела и узнала в неведомом мире. Тогда Маня чуть было не лишилась чувств, поскольку её детское сознание не могло ни понять, ни вместить всего увиденного. Но Королева через кольцо, которое в своё время вручила девочке, прежде чем отправить её в свой собственный мир, узнала о грозящей Мане опасности и помогла ей. Может, и сейчас колечко загорится? Ведь ей, Мане, ой, как плохо!

Маня с надеждой взглянула на свою руку. Но потускневший камень по-прежнему оставался безжизненным.

— Нет, — покачала головой девочка, — Миранда не слышит и не видит её. Что же теперь ей, Мане, делать?

— Ты знаешь, Маня, — потягиваясь, сказал Павел. — Я, пожалуй, сосну пару минут, пока хозяйка не придёт, ладно?

— Ладно, — кивнула головой девочка. Она рада была отсрочке неприятного разговора с доктором.

— А ты, Маня? — посмотрев на осунувшееся лицо ребёнка, неуверенно спросил доктор, почувствовав лёгкий укол совести. — Может, и ты отдохнёшь немного?

— Нет, дядя Патя, спасибо, я не устала, — ответила девочка. — Я лучше погуляю.

— Ну, как знаешь, а я пошёл. Когда придёт твоя Миранда, сразу же буди меня. Поняла?

— Хорошо, дядя Патя, — опустила голову Маня. — Я поняла. Я разбужу.

Глава 4

Письмо Миранды

Доктор ушёл, а девочка, в сопровождении неотступно следовавших за нею собак, побрела знакомым коридором вглубь дома. Вот и веранда с чудесным фонтаном в виде застывших в полёте играющих дельфинчиков. А рядом дерево, которым она так восхищалась в своё первое посещение. Оно было такое красивое, что показалось ей тогда искусно сделанной декорацией. Но, на самом деле, дерево было самое настоящее, хотя и росло в помещении. Оно было сплошь покрыто прекрасными розовыми цветами с яркими сиреневыми пестиками.

— Чего-то здесь не хватает, — задумалась Маня, любуясь деревом. — Ну, конечно! — наконец вспомнила она. — Нет птичек-сестричек!

В прошлый раз, когда они проходили здесь с Мирандой, к ним подлетели крошечные, совсем как игрушечные птички. Они взволнованно чирикали, будто жалуясь на что-то. Королева, понимающая язык птиц, объяснила ей тогда, что птички жалуются на свою сестру Чир-Чир, которая захотела покинуть гнездо и улететь из дворца. Ей, видите ли, надоело сидеть на одном месте, и она потребовала отпустить её, чтобы повидать мир.

— Вот и птичек-сестричек нет, — грустно вздохнула девочка.

— Чик-чирик, — вдруг раздалось откуда-то сверху. Маня подняла голову и увидела среди самых верхних веток яркую крошечную головку. Затем появилась вторая, третья, четвёртая и, наконец, пятая. Раньше их было шесть, птичек-сестричек. Но шестая, самая красивая, с оранжевым горлышком на белоснежной шейке, которую звали Чир-Чир, улетела. Миранда сама отпустила её: у Чир-Чир был несносный характер, и она ни с кем не могла ужиться.

— Ой, птички-сестрички, — обрадовалась девочка и протянула вперёд руку, как когда-то это делала Миранда. Птички тотчас же слетели вниз, радостно щебеча. Маня достала кусочек печенья и, раскрошив его, протянула им угощение.

Малыш не обращал на птиц никакого внимания. Используя каждую остановку для отдыха, он всем своим мощным, хотя и сильно исхудавшим торсом плюхнулся на пол и облегчённо вздохнул. Джульетта же, подняв голову, удивлённо уставилась на необычные создания.

— Фу, Джульетта! — на всякий случай строго погрозила ей пальцем девочка. — И даже не думай!

Джульетта фыркнула и презрительно отвернулась. — Что я, дура, что ли, чтобы за какими-то бабочками прыгать, — говорил весь её возмущённый вид.

Между тем, усевшись девочке на ладошку и склевав все крошки, птички взлетели ей на плечи и стали что-то взволнованно рассказывать на своём птичьем языке.

— Я вас не понимаю, — огорчённо развела руками Маня и вместе с птицами двинулась дальше. Собаки поплелись вслед за ними.

— Сейчас должна быть библиотека, — проверяя себя, загадала девочка и действительно увидела большие стеклянные двери.

Едва она подошла к ним, как они тотчас же сами по себе распахнулись, и девочка действительно оказалась в библиотеке.

В лицо пахнуло специфическим запахом книг, который Маня обожала. Она вспомнила, как, попав сюда в первый раз, не смогла сдержать вздоха восхищения при виде королевской библиотеки, представлявшей собой огромный круглый зал, весь уставленный книгами.

Книги были не только вдоль стен, они располагались также в книжных шкафах, расположенных по центру залы, и уходили высоко вверх к стеклянному куполу, светящемуся мягким голубым светом.

Маня вспомнила, как ради интереса — просто, чтобы узнать, как она это сделает — попросила Королеву достать книгу с самой верхней полки. Этой книгой оказалась «Божественная комедия» Данте, которую ей впоследствии дала почитать жена господина Картамышева Наталья Дмитриевна.

Миранда понимающе улыбнулась, протянула руку и книга, будто птица, повинуясь воле Королевы, спустилась сама по себе прямо ей в руки.

Сейчас света не было, и в библиотеке царил лёгкий полумрак. Микеланджело встретил её ироничной улыбкой: ну, что, вернулась всё-таки? Избегая смотреть на Страшный Суд, картину, которая испугала её при первом посещении, Маня подошла к маленькому столику с диванчиком в центре залы. Здесь они когда-то сидели вместе с Мирандой. С каким восхищением она слушала тогда рассказы Королевы о книгах-инкунабулах, о первопечатнике Альде Римляне, о Микеланджело и шведской королеве Августе…. Но сейчас Мане было не до книг.

Девочка чувствовала свою ответственность перед доктором, который по её вине попал в чужой для него мир, и которого она не смогла вернуть назад. Кроме того, Маня испытывала неприятное чувство страха перед неведомой опасностью, которой, судя по всему, не могла противостоять даже всемогущая Миранда.

Вдруг девочка заметила, что на столе лежит какая-то книга.

Её обложка показалась ей знакомой и, придвинув книгу поближе, она с удивлением узнала в ней «Божественную комедию». Повинуясь подсознательному чувству, девочка, перелистав книгу, открыла её на странице с нарисованным на ней дельфином, обвивающим якорь. Когда-то этот рисунок привлёк её внимание, и Миранда объяснила ей, что это знаменитая марка Альда Римлянина, одного из первых книгопечатников, которая ставилась на всех его изданиях.

На раскрытой странице лежала записка. По её загнувшимся краям было видно, что человек, вложивший в книгу эту записку, очень спешил.

Осторожно, будто опасаясь, что от её прикосновения записка может исчезнуть, девочка взяла её в руки и развернула. — Здравствуй, девочка, — прочитала она. — Записка предназначалась ей! — взволнованно подумала Маня и её сердце тревожно забилось.

Несколько раз пробежав глазами записку, она понуро опустила голову: ну, вот и всё…. Исчезла её последняя надежда и ни на чью помощь она больше рассчитывать не может. Правда, Королева пообещала, что ей кто-то поможет, но ведь здесь никого нет. Этот кто-то тоже исчез, как и все остальные. Они с доктором пропадут здесь, и никто не придёт им на помощь. Растерянность и страх охватили девочку.

Ну, почему с ней всегда что-то случается? Почему она не может жить, как все нормальные дети? Маня уже готова была расплакаться, но тут включилось её второе я, и знакомый внутренний голос резко прервал её сетования.

— Опять разнюнилась? — строго спросила она себя. — Будешь тут сидеть и слёзы лить — точно пропадёшь. И доктор, и Малыш с Джульеттой — все-все пропадут. Надо что-то делать.

— Да-да, — сама с собой согласилась Маня. — Надо что-то делать, но что? Думай, Маня. Думай, — приказала она себе.

Ей вспомнилась притча о двух лягушках, которые попали в банку со сметаной. Одна, отчаявшись, сложила лапки и пошла ко дну. А другая прыгала до тех пор, пока сметана не сбилась в масло, и благополучно выбралась из банки.

— Чем я хуже лягушки? — со злостью на свою слабость подумала девочка. — Я тоже что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю.

Глава 5

Большая Голова

— А-а-а-а! — услышала вдруг Маня отчаянный крик доктора. Джульетта, а следом за ней и Малыш, стремительно бросились на его голос.

— Ах, боже мой! — с отчаянием всплеснула руками девочка и устремилась следом за ними. Потревоженные птички-сестрички взволнованно зачирикали и запорхали у неё над головой.

— Что ещё могло случиться? — со страхом думала девочка, стараясь не отстать от собак.

Они застала доктора в комнате, приходившейся Королеве, очевидно, спальней. Посредине комнаты, чуть выше уровня пола, висело большое ложе в виде просторной лодки. Доктор стоял рядом и испуганно озирался.

— Что случилось? — едва переведя дух, выпалила Маня. — Чего вы так кричите, дядя Патя?

— Здесь бегал какой-то ребёнок, — со страхом ответил, оглядываясь, доктор и вдруг опять закричал, что было сил.

— Да что же это такое, дядя Патя? Чего вы всё время кричите? — возмутилась девочка. — Животных вон как перепугали, — и она успокаивающе погладила собак.

— Да смотри же, Маня! Ты что, не видишь? — протягивая вверх руку, шёпотом спросил доктор. — Гляди: монстр!

Монстр висел на жёрдочке под самым потолком вниз головой и, блестя глазами, спокойно смотрел на них.

— Да какой же это монстр! — рассмеялась девочка. — Это же обыкновенная летучая мышь.

— Я что ж, Маня, — несколько успокоившись, возразил доктор, — по-твоему, не знаю, что такое летучая мышь? Прекрасно знаю. Но таких огромных мышей не бывает.

— Значит, бывает, — рассудительно ответила девочка. — Раз мы её видим, значит, она существует. Самая обыкновенная летучая мышь, только очень большая. И она бесстрашно подошла ближе.

— Ты, Маня, поосторожнее, без лишнего геройства. Ведь, говорят, что летучие мыши — вампиры, — предостерёг её доктор.

— Ну, кто вам такие глупости рассказывал? — пристыдила его девочка. — Никакие они не вампиры. И даже не хищники, наоборот, они полезные: уничтожают вредных насекомых.

— Ну, допустим, — нехотя согласился доктор. — Но чего она тут расселась? В приличных домах летучие мыши не живут. Ты у кого-нибудь дома видела хоть одну летучую мышь?

— Не видела, ну и что? Это ещё ни о чём не говорит. Кричать-то зачем?

Здесь ещё какой-то ребёнок бегал. Маленький совсем.

— Так ребёнка чего ж пугаться?

— Да странно это всё как-то, понимаешь? Чего он здесь бегает и прячется?

— Да я и сама бы спряталась, если бы кто-то так кричал.

— Куда же он мог подеваться? Здесь и спрятаться-то негде.

Маня огляделась и увидела в углу комнаты маленький туалетный столик.

— Спрятаться-то как раз есть где, — возразила девочка. Она вспомнила, как в лицее, куда она пришла навестить Лёнчика, её вытащил из-под стола, где она пряталась, аббат Николь, и уверенно направилась к столику. Опустившись на коленки, она заглянула вниз.

Прямо на неё смотрело странное существо с огромной головой и улыбалось.

— Здрасьте, — растерянно поздоровалась девочка.

— Здравствуй, Маня, — ответило существо. — А я тебя уже заждался.

— А вы кто? — удивилась Маня. — И откуда вы знаете, как меня зовут?

— Я — воспитатель Королевы, — гордо ответило существо.

— А-а, — обрадовалась Маня. — Я вас тоже знаю, мне про вас Историк рассказывал.

— Свениций? Ох, уж этот болтливый мальчишка! Попадётся он мне!

— Какой же он мальчишка? Он старенький, — возразила ему девочка. — Подумаешь, каких-нибудь семьсот лет, — пренебрежительно хмыкнуло существо.

— Маня, — раздался сверху раздражённый голос доктора. — С кем это ты там разговариваешь?

— Может быть, вы выйдете, сударь? — обратилась девочка к карлику. — Вас ведь всё равно уже обнаружили.

— А он, — и карлик Большая Голова ткнул пальцем в сторону ног доктора, — он больше кричать не будет?

— Не бойтесь, не будет.

— Да я-то не боюсь. Я в своей жизни столько всего повидал, что уже ничего не боюсь. Просто не хочется человека пугать, — кряхтя, сказал карлик, вылезая из-под стола.

Внешность воспитателя королевы действительно могла испугать кого угодно. Его туловища почти не было видно. Казалось, что огромная лысая голова была посажена прямо на крошечные ножки, обутые в пушистые тапочки с бонбончиками, которые подпрыгивали при каждом его шаге. Некрасивое лицо со сросшимися над переносицей бровями было таким бледным, будто кто-то его густо посыпал мукой.

Вспомнив, как госпожа Картамышева представляла своих гостей друг другу, Маня торжественно произнесла:

— Дядя Патя, разрешите представить вам воспитателя Королевы Миранды…э.., — девочка немного замялась, — Большую Голову. Она решила упустить слово карлик, которое ей казалось обидным.

Но карлик всё равно обиделся.

— Послушай, девочка. Если ты крайне невежественна и необразованна, я же не называю тебя Пустая Голова. Я говорю вежливо: Маня. Почему же ты решила, что меня можно оскорблять? Я, в таком случае, ухожу. Если меня здесь никто не уважает, я ухожу, — с угрозой повторил он и, подбрасывая вверх свои пушистые бомбончики, с достоинством стал удаляться.

— Нет-нет! Постойте, сударь! Вы меня не так поняли! — испугавшись, что Большая Голова сейчас уйдёт, закричала Маня.

Не обращая ровным счётом никакого внимания на её мольбы, карлик остановился у большой двери, положил на неё руку и дверь со скрипом отворилась.

— Кора! — крикнул он. — Ко мне! Летучая мышь тяжело всплеснула крыльями и, пролетев над карликом, скрылась в проёме двери.

— Честь имею, — сказал он, надменно подняв вверх своё безобразное лицо. — Я всегда предупреждал девочку, чтобы она не была такой неразборчивой в знакомствах, — ворчливо покачал он головой. — И вот — пожалуйста! Привадила каких-то проходимцев. Ещё и помогай им. Из-за своего доброго сердца и сама пропадёт, и других погубит, — недовольно пробурчал карлик и, в последний раз гневно взглянув на Маню и доктора, гордо удалился.

— Не уходите! — жалобно крикнула ему вслед Маня. — Пожалуйста, не уходите!

Но дверь уже захлопнулась.

Глава 6

Что скрывалось за таинственной дверью

Сев на пол, девочка разрыдалась. Какая же она, в самом деле, неловкая, глупая! Был только один человек, который мог бы им хоть как-то помочь, и тот теперь от них отказался.

— Да брось ты, Маня, расстраиваться, — сказал доктор и, подойдя к Мане, неловко погладил её по голове. — Дался тебе этот мерзкий старикашка. Пусть идёт себе на все четыре стороны! — сердито крикнул он, обернувшись двери. — Я могу себе только представить, что из себя представляет твоя Миранда, если у неё такой воспитатель! Кстати, когда же она, наконец, явится? Маня молча протянула доктору записку.

— Это ещё что такое? — недовольно поднял брови доктор и, прочитав письмо, вперил свой гневный взгляд в Маню.

— Это что же получается, я вас спрашиваю?! Эта, так называемая Королева, заманила тебя своим дурацким кольцом, а сама смылась в неизвестном направлении, бросив всех нас на произвол судьбы? Да ещё и закрыла этот… как он называется… — доктор поднёс к глазам записку, — Ход! Чтобы мы отсюда уже и выбраться не могли! Какая жестокость! Какое безобразие!

Повозмущавшись ещё немного, доктор, наконец, остановился и в полной растерянности спросил:

— Что же нам теперь делать?

— Идти извиняться перед Большой Головой, — вздохнула девочка.

Доктор хотел, было, возразить, но затем махнул рукой:

— А, делай, что хочешь! Я чувствую себя полным идиотом во всей этой истории.

— Тогда идёмте, — решилась девочка и подошла к двери.

— Смотрите, дядя Патя, а дверь какая-то странная. Ни ручки, ни замка. Она попробовала толкнуть дверь, но та и не думала открываться.

— Странно, — опять повторила Маня. — Я же видела, как Большая Голова её совсем легонько толкнул. Даже нет, не толкнул, а просто дотронулся. И девочка принялась внимательно разглядывать дверь.

— А вы знаете, дядя Патя, — заметила она, — а дверь ведь не деревянная…

— Железная, наверное, — предположил доктор и, подойдя поближе, постучал по ней. Раздался еле слышный звук.

— Нет, и на железную тоже, вроде, не похоже… — засомневался он.

— Миранда говорила, что в их мире существуют материалы, которых у нас ещё долго не будет, — вспомнила девочка. — Вот как, например, моё кольцо, — и она протянула ему руку. — Когда я пожалела, что оно не золотое, как у Лизаветы Христовны, ведь у неё все колечки такие блестящие, красивые, Миранда сказала, что моё кольцо сделано из материала намного более ценного, чем золото, и что в природе его не существует. А как его сделать — нам ещё не скоро будет известно. Так и эта дверь, наверное, сделана из какого-то неизвестного материала. Ой, смотрите, какой занятный рисунок! — присмотревшись, воскликнула девочка и показала на изображение человеческой ладони в середине затейливого рисунка на двери.

— Мне кажется, — сказала она, что Большая Голова положил свою руку именно сюда, — и Маня, поднеся свою ладошку к двери, накрыла ею рисунок.

Но дверь по-прежнему не думала открываться.

— А ну-ка, дай я попробую, — предложил доктор и в свою очередь, приложив руку к рисунку, слегка нажал на него.

Дверь неожиданно открылась.

— Получилось! — обрадовано захлопала в ладоши Маня. — У вас получилось, дядя Патя! Идёмте скорее, а то вдруг она сейчас захлопнется, и мы её во второй раз открыть уже не сможем!

Доктор, которому его маленькая победа придала уверенности в себе, решительно переступил порог.

— Джульетта, Малыш, за мной, — скомандовала Маня и шагнула вслед за доктором. Птички растерянно захлопали крылышками у неё над головой. — А вам, птички, наверное, будет лучше здесь остаться, — обратилась к ним девочка. — Чик-чирик, — возразили сестрички и уселись ей на плечи.

— Ну, что ж, как хотите. Тогда вперёд!

Маня храбрилась, чтобы прогнать страх. Узкий полутёмный коридор живо напомнил ей катакомбы, в которых она, чуть было, не погибла. Но девочка понимала, что если она покажет, что боится, малодушный доктор воспользуется этим предлогом и откажется идти вперёд.

Дверь за ними тут же захлопнулась. Обратной дороги уже не было. Глаза с трудом привыкали к полумраку. Присмотревшись, они заметили под ногами ковровую дорожку.

— Эка наш карлик свои бомбончики бережёт, — съехидничал доктор. Тут Малыш, который всё время еле-еле плёлся за ними, вдруг вырвался вперёд и, обогнав доктора, побежал вглубь коридора.

— Ишь, ожил, — довольно заметил доктор. Ему не хотелось признаваться, но он боялся идти первым, поэтому с видимым облегчением уступил своё лидерство собаке. Маленький отряд, осторожно ступая, двинулся вслед за Малышом. Джульетта замыкала шествие, прикрывая отряд сзади. Коридор опускался всё ниже и ниже. Приглушённый свет, идущий от потолка, едва освещал им путь. Неожиданно коридор резко оборвался, и маленький отряд оказался в тупике.

— Куда же подевался коротышка? — удивился доктор. — Ведь здесь только один проход. Малыш, поставив задние лапы на возникшую перед ними стену, громко залаял.

— Ага, парень, ты хочешь сказать, что это дверь, а не стена, — догадался доктор. — Посмотрим… похоже, это действительно дверь, гляди, здесь есть даже ручка, и он осторожно нажал на неё. Дверь тут же легко распахнулась и перед ними открылась небольшая кабина без окон.

— Это что же, ловушка такая? — озадаченно спросил доктор, не решаясь войти вовнутрь. Малыш, между тем, запрыгнул в кабину и, стоя там, завилял хвостом, как бы приглашая остальных присоединиться к нему.

— А, ладно, была, не была, — решился доктор и шагнул следом за собакой. Маня с Джульеттой последовали за ними.

— Ну, а дальше что? Теперь что делать? — Павел растерянно огляделся вокруг.

— Смотрите, дядя Патя, какие-то кнопочки, — присмотревшись, заметила девочка.

— Не трогай ничего, Маня. Кто знает, что это такое.

— Такие кнопочки, дядя Патя, были на моей волшебной палочке. На одну когда нажмёшь — свет зажигался, а две остальные были для музыки. Ну, вы же слышали, на маскараде у Лёнчика.

— Ну, что ж, давай, рискнём, — решился доктор и нажал на верхнюю кнопку. Дверь тут же захлопнулась, кабина чуть вздрогнула, и они почувствовали, что куда-то едут.

— Ой, мамочки, а ведь мы едем, — тихонько всхлипнула Маня. Джульетта заскулила, а птички нахохлились и забились под капюшон Маниного плаща. Доктор молчал, но по нему было видно, что он тоже очень напуган. Один только Малыш сохранял полное спокойствие, по всему было видать, что такие перемещения ему были не впервой.

Вдруг кабина остановилась, двери распахнулись и путешественники стремглав выскочили наружу.

— Фу, слава богу, пронесло, — с облегчением вздохнул доктор и огляделся. — Ну, а теперь куда?

— Тише, дядя Патя, — шёпотом одёрнула его девочка. — Вы слышите музыку? Доктор прислушался.

— Действительно, музыка, — согласился он и указал на одну из дверей. — И мне кажется, что она раздаётся во-о-н оттуда. Пойдём, посмотрим, не наш ли карлик там развлекается.

Они открыли дверь, и их взору предстала странная картина. В комнате, устланной коврами и увешанной картинами, посредине, спинкой к ним, стояло пустое кресло. Перед креслом находился какой-то странный ящик, светящийся изнутри странным светом. А на ящике… доктор и девочка не могли поверить своим глазам: на ящике мелькали живые картинки! На них отчётливо были видны маленькие люди, которые ходили и даже разговаривали!

— О! — одновременно воскликнули они, поражённые необыкновенным зрелищем.

Кресло мгновенно повернулось, и они увидели карлика Большая Голова. Он был таким маленьким, что занимал половину кресла, поэтому не удивительно, что сзади они его не заметили. Карлик, не отрываясь, смотрел на них с нескрываемым удивлением.

— Как вы сюда попали? — наконец, спросил он.

Усвоив в уличных детских боях, что лучший способ защиты — это нападение, Маня быстро выпалила: — А зачем вы нас бросили? Ведь Миранда вам велела нам помогать.

— Что, девочка вернулась? Это она открыла вам дверь? — вскочил карлик.

— Никто не вернулся, — насупилась Маня. — Миранда мне записку написала, вот, посмотрите, если не верите, — и она протянула ему записку.

Но карлик даже не взглянул на неё.

— Я спрашиваю вас, кто открыл дверь? — повысив голос, грозно спросил он.

— И что ему далась эта дверь, — недовольно подумала девочка. Она очень боялась карлика, но, рассудив, что с ребёнка спрос будет меньший, чем со взрослого, быстро выпалила: — Я!

— Ничего подобного, — неожиданно вмешался доктор, выступая вперёд. — Дверь открыл я. И поскольку карлик молчал, не сводя с них изумлённого взгляда, возмущённо воскликнул: — А что нам было делать?! Нас, извините, сначала заманили сюда, а потом бросили на произвол судьбы. Здесь даже есть нечего! Мы что же, по-вашему, с голоду должны умереть?!

Карлик, будто не слыша его слов, заложил свои крошечные ручки за спину и с задумчивым видом стал описывать вокруг нежданных гостей круги, бросая на них, время от времени, пристальные взгляды из-под нахмуренных лохматых бровей. Потом вдруг резко остановился перед Маней и, сверля её своими пронзительными глубоко посажеными глазками, неожиданно спросил:

— Ты кто?

— Я — девочка. Меня зовут Маня, то есть Мария, — терпеливо объяснила она. — Вы же знаете.

— Откуда ты? — вопросы карлика звучали резко и требовательно.

— Я… я из больничного двора… — растерянно ответила девочка, сжавшись под сверлящим взглядом этого странного существа.

— Принцесса Больничного Двора… — пробормотал про себя карлик, и непонятно было, насмешничал он или говорил серьёзно. Много Дворов повидал, а такого не знаю. Правда, Кора? — обратился он к летучей мыши, висящей рядом с ним на жёрдочке вниз головой. Та слегка качнулась и растопырила свои продолговатые уши в сторону.

— Вот и Кора таких не знает, — продолжая пристально рассматривать девочку, заметил Большая Голова.

— А ты кто? — резко повернулся карлик к доктору. — Зачем сюда пожаловал?

— Как это, кто? — возмутился доктор столь бесцеремонным обращением. — А вы сами-то, кто такой, чтобы меня допрашивать? Не буду я вам ничего отвечать, — отвернулся он, но, встретив умоляющий взгляд Мани, с достоинством произнёс:

— Если хотите, извольте. Я — доктор, милостивый государь. И, между прочим, являюсь первым помощником главного врача Одессы! — поднял он голос. — И у меня сегодня важное совещание! И опоздать на него я не имею права! Это вам понятно? Так что, извольте нас сей же час препроводить обратно! Иначе у вас будут бо-о-льшие неприятности! Я вам это обещаю!

— Так кто же из вас всё-таки открыл дверь? — не обращая никакого внимания на пламенную речь Павла Загребельного, опять спросил карлик.

— Да что вы пристали, в конце концов, со своей дверью! — вышел из себя доктор. — Я же вам ясно сказал: я открыл! Что не ясно?

— Но это же невозможно, — прошептал карлик. Его карикатурное лицо выражало полнейшую растерянность и недоумение. — Совершенно невозможно… — жалобно добавил он.

— Почему это невозможно?

— Да потому что абсолютно невозможно. Эта дверь не открывается, понятно?

— Но вы же открыли, — осмелилась напомнить Маня.

— Я — другое дело. — Карлик хотел ещё что-то сказать, но потом вдруг передумал. — Знаете что, давайте-ка пока ложитесь спать, ночь уже на дворе, а там разберёмся, что с вами делать.

После пережитых волнений девочка и доктор действительно еле стояли на ногах, поэтому легко согласились на предложение Большого Головы.

Карлик привёл их в просторную комнату, где кроме большого женского портрета на стене, не было больше никакой мебели. — Где же мы будем здесь

спать? — недоумённо подумала Маня.

— Здесь есть всё, что вам надо, — в ответ на её мысли тут же заверил их Большая Голова и нажал на какие-то кнопки на стене. Изумлённые доктор и девочка увидели, как от стен отделились две кровати, стол, стулья и вешалка.

— Ну, вот так уже лучше, правда? — впервые за всё время улыбнулся карлик. — Располагайтесь и отдыхайте. Да, — вспомнил он. — Ванная комната с этой стороны, — и он показал на незаметную с первого взгляда дверь справа от входа.

— А вода у вас есть? — недоверчиво спросила Маня.

— У нас, с ударением сказал Большая Голова, — всё есть. Ну, не буду вам мешать, приятных сновидений.

Маня подошла к кровати и осторожно присела. Кровать слегка прогнулась, услужливо принимая её форму. Девочка легла, и кровать тут же приняла иную форму, максимально удобную для её телосложения. — Чудеса, — успела подумать Маня, но тут же погрузилась в такой глубокий сон, что даже ничего не почувствовала, когда подкравшийся к ней карлик всадил ей в руку шприц с иглой.

Глава 7

Принц Декортис

Когда Маня проснулась и приоткрыла глаза, то опять увидела над собой мягко светящийся потолок. И нельзя было понять — то ли это утро, то ли уже день, а, возможно, и ночь, ведь когда она засыпала, потолок светился точно так же. Казалось, что время здесь остановилось.

— И как это Большая Голова может здесь жить? — подумала она. — Без солнца, без света, без воздуха…. Впрочем, — принюхалась девочка, — воздух здесь свежий, и температура такая, как нужно: ни холодно, ни жарко.

Маня скосила глаза в сторону и вдруг увидела незнакомого мужчину. Тот стоял к ней спиной и разглядывал женский портрет на стене. Даже со спины было видно, что он очень красив. Его высокую фигуру облегал малинового цвета камзол из материала, похожего на бархат с большим стоячим воротником, отороченным тонким кружевом. Стройные ноги обтягивали чёрного цвета бархатные брюки, заправленные в высокие коричневые сапоги. Тонкую талию стягивал широкий шёлковый пояс.

Почувствовав, что девочка шевельнулась, мужчина обернулся. Маня быстро прикрыла глаза, притворяясь спящей. Она хотела выиграть время и понаблюдать за незнакомцем, чтобы знать, как ей себя вести дальше.

— Маня, ты что, ещё спишь? — услышала она знакомый голос. Быстро приподнявшись, Маня во все глаза уставилась на незнакомца, который говорил голосом доктора Загребельного. — Дядя Патя, — шёпотом произнесла она, — это вы или не вы?

— Это я, — довольно улыбнулся доктор. — Что? Не узнала?

— Да как же вас узнать? Вы же совсем другой, — растерянно ответила девочка, с изумлением разглядывая доктора.

Действительно, с доктором Загребельным произошла разительная перемена. И дело было даже не в странной одежде, в которую он был облачён: капризный, раздражительный и трусоватый мужчина, каким всегда был доктор Загребельный, исчез. В лице нового доктора Загребельного не было ни капли свойственной ему прежде нервозности, напротив, оно было спокойным и вдумчивым. Глаза уже не бегали, как раньше, из стороны в сторону, а смотрели прямо с выражением лёгкой иронии. Сутулые плечи выпрямились, и доктор теперь казался значительно выше своего прежнего роста. Весь его новый облик говорил об уверенности и силе.

— А, ты про это, — провёл он небрежным жестом по своему костюму. — Это дядюшка заставил меня переодеться.

— Какой дядюшка? — переспросила Маня, не в силах оторвать взгляд от своего соседа по флигелю.

— Да карлик наш, Большая Голова, как ты его называешь. Только он не любит, когда его так зовут.

— А вас, дядя Патя, я могу называть по-прежнему? — неуверенно спросила девочка доктора, всё ещё робея от его необычного вида. — Вы теперь такой важный господин….

— Да можешь, конечно, — засмеялся тот. — Только, видишь ли, я, оказывается, вовсе и не Патя, то есть, мое имя — не Павел, как оказалось.

— Как это? А кто же вы? Доктор сделал широкий жест рукой и склонился в лёгком поклоне:

— Позвольте представиться, мадемуазель: принц Декортис из королевского рода Санибореев собственной персоной. Не выдержав испуганного взгляда девочки, он весело рассмеялся.

— Да ну, же, Маня! Не смотри ты на меня так, я вовсе не сошёл с ума. Хотя голова, признаться, идёт кругом. Да и как иначе? Всю жизнь я считал себя бедным выскочкой, которому удалось выйти в люди, и всегда стеснялся своего простого происхождения, ведь меня постоянно этим попрекали и дразнили. Сначала в детстве, сынки богатых и знатных родителей, а потом и в институте. И я поклялся себе, что докажу, что я вовсе не хуже других детей. И сделал это! Я всюду был лучшим и сумел заставить себя уважать, никто уже не смел попрекнуть меня моим происхождением. Но в глубине души я по-прежнему стыдился и своего дома и своей матери. Ты меня должна понимать, ведь и у тебя такая же жизнь, и я не раз замечал, как ты страдаешь от этого.

— Неправда! Я никогда не стеснялась своей мамы, — пылко перебила его Маня. — И вам тоже нечего стесняться вашей, — с глубоким неодобрением глядя на доктора, сказала девочка. — Тётя Дуся очень хорошая и добрая. И всё умеет делать.

— Да-да, — кивнул головой доктор, — конечно, ты права. Она замечательная, это я дурак, что стыдился её, — и он постучал себя по голове. — Видишь, как стучит? — рассмеялся он, стараясь рассмешить рассердившуюся девочку.

— Только, Маня, — вдруг перестав смеяться, серьёзно сказал доктор, — дело в том, что тётя Дуся не мать мне. — И он протянул руку к портрету, который рассматривал накануне. — Вот моя мать.

— Как это? — не поняла девочка и снова подозрительно уставилась на доктора. Может, он, всё-таки, сошёл с ума?

— Ты, Маня, ничего сегодня ночью не слышала? — вместо ответа спросил её доктор.

— Нет, — отрицательно покачала головой девочка. — А что?

— А ну, покажи руку, — потребовал он. Маня послушно протянула доктору руку. — Видишь пятнышко? — профессиональным взглядом окинув запястье девочки, заметил доктор. — Это же след от укола. А ты и не почувствовала ничего.

— Нет, — растерянно оглядывая свою руку, сказала Маня. — Я ничего не почувствовала. А зачем вы мне укол делали? У меня ничего не болит.

— Да это не я тебе укол делал. Смотри, — и он закатил рукав своей рубашки, — у меня тоже такой след, видишь?

— Вижу, — в полном недоумении подтвердила Маня.

— Представляешь, просыпаюсь я ночью, а над моим изголовьем наш карлик стоит и замахивается на меня чем-то. Я как закричу! Как ты только не проснулась, не представляю. А он мне: — Тише, мол, чего раскричался, будто тебя режут! — Как же мне не кричать, — отвечаю ему, — если вы меня как раз резать и собираетесь. — Да больно ты мне нужен, тебя резать, — рассердился он. — Раз ты всё равно проснулся, иди за мной в лабораторию. — В какую такую лабораторию? — подумал я. — Бредит коротышка, не иначе. Но пошёл. Зачем, думаю, его злить понапрасну. И что же ты думаешь? Привёл он меня-таки в лабораторию! Да ещё какую! Даже в самых своих смелых мечтах я и представить себе не мог, что может существовать такая великолепно оборудованная лаборатория! Там было столько всяких приборов и непонятных инструментов, что я и половины опознать не мог, а об остальных мог только догадываться. Оглянулся я и вижу, что карлик наш держит в руке шприц, полный крови. Что за дела, думаю, но молчу пока. Смотрю, взял он пробирку, вылил туда кровь из шприца, ещё что-то добавил, и стал над ней колдовать. Затем повернулся ко мне и говорит:

— Девчонка чистая. Давай, теперь ты свою руку.

— Зачем? — испугался я. — Не дам я вам ничего.

— Что ж ты, — говорит, — помощник главного врача, такой тёмный? Анализ крови буду тебе делать. Понятно?

Это меня, конечно, задело. Анализ крови, — говорю, — это я понимаю. Мы там тоже не дураки. Но мне, зачем мне нужен ваш анализ? Извольте, — говорю, — объясниться. А он опять про свою дверь толкует. Что, мол, открыть эту дверь может только член королевской семьи. Вроде, как дверь реагирует только на линии руки лиц королевского рода. И случайности исключаются. В общем, чушь какая-то.

— Ладно, — согласился я. — Колите, — говорю, — но ведь это просто смешно.

Взял он мою кровь, с чем-то перемешал, затем поднёс к глазам, посмотрел на меня, потом опять на пробирку, потом опять на меня. Постоял минуту в задумчивости, а затем как бросится ко мне! Повис на шее, а сам кричит: — Жив, мой мальчик! Жив!

Я, Маня, так перепугался, что передать тебе не могу. Хотел бежать — так карлик в меня так вцепился, что и не оторвёшь. А сам плачет, просто слёзы ручьём текут. Затем спрыгнул с меня и торжественно так говорит:

— Принц Декортис! Добро пожаловать домой! И рассказал мне такие вещи, что голова у меня совсем кругом пошла. Я чуть было сознания не лишился, правда. Шутка ли: вдруг узнать, что я вовсе и как бы не я.

Как завороженная, слушала Маня, не перебивая, чудный рассказ доктора. В то, что он рассказывал, невозможно было поверить, но почему-то она верила каждому его слову.

— Мою мать звали Клотильдой, — стал рассказывать Павел, — и она была младшей сестрой короля Ромуальдо. Ты о нём, наверное, слышала, когда была здесь.

— Да, мне о нём рассказывал Свениций, — кивнула Маня. — Его убил Железный Кир. А ваша мать…, — замялась Маня, уж очень непривычно было ей называть матерью доктора Загребельного не повитуху тётю Дусю, — госпожа Клотильда, она жива?

— Нет, — опустил голову доктор и подошёл к висевшему на стене портрету. Маня подошла и тихонько встала рядом с ним. — Красивая, — сказала она. С портрета смотрело на них прелестное лицо молодой девушки со смеющимися глазами и счастливой улыбкой. Доктор тяжело вздохнул:

— Была…

— А почему вы называете Большого Голову дядюшкой? Это он вам так велел? — поспешила девочка перевести разговор.

— Да, ему хочется, чтобы я его так называл. Но дело в том, что он и в самом деле мой родственник, правда, скорее дедушка, чем дядя, а если точнее, то двоюродный дедушка. Он был братом отца короля Ромуальдо и, на самом деле, по праву это он должен был стать королём, но из-за своего врождённого уродства отказался от трона.

— Странно, Историк рассказывал, что он был шутом… — вспомнила Маня.

— Да он вообще очень странный человек, — согласился доктор.

— Может, он всё это придумал? И про вас, и про себя?

— Я тоже вначале так подумал, но видишь ли, факты вещь упрямая. Дверь-то действительно открылась.

— Ну, вот теперь и вы про эту дверь заладили. Да если бы я на эту дверь хорошенько надавила, то тоже бы смогла её открыть.

— Нет, Маня. Не смогла бы, и никто другой бы не смог, — серьёзно перебил её доктор. — Замком для этой двери является особое сочетание некоторых линий на руке, свойственное только роду Санибореев, к которому принадлежу и я. Иначе открыть эту дверь невозможно. Её нельзя ни взорвать, ни сломать, но дело даже не в двери. Когда я был совсем маленький, — стал вспоминать доктор, — дядька Тихон назвал меня однажды чёртовым отродьем. Я это запомнил, и когда подрос, спросил его об этом.

И он мне рассказал, что однажды увидел возле нашего больничного сарая появившуюся из ниоткуда странную, похожую на женскую человеческую фигуру, почти прозрачную, будто сотканную из тумана. Он поклялся, что за минуту до этого там никого не было. Фигура держала в руках какой-то свёрток. Положив этот свёрток на траву, она пролепетала что-то жалобное и исчезла так же, как появилась: неизвестно откуда и куда. А свёрток ожил и вдруг как заорёт! Дядька Тихон испугался и бросился оттуда наутёк, а навстречу ему тётя Дуся шла. Он ей на свёрток махнул рукой, и дал дёру.

Доктор замолчал и вновь подошёл к висящему на стене портрету.

— Ну? — спросила Маня. — И что же было в этом свёртке?

— Да ребёнок там был, неужели не понятно. А ребёнком этим был я. Вот так-то, — сказал он, с грустью глядя на чужое лицо улыбающейся ему с портрета матери. — Я когда рассказал обо всей этой истории тёте Дусе, — немного помолчав, продолжил он, — то она очень рассердилась и сказала, что будто всё это дядьке Тихону с пьяных глаз померещилось. И пригрозила, что она ему отобьёт охоту детей пугать. Что она тогда дядьке Тихону сказала, чем пригрозила, не знаю, но больше я от него ничего добиться не мог. А со временем и вовсе забыл об этом случае. А теперь понимаю: не пьяный был дядька Тихон, а появилась та странная фигура возле сарая тем же способом, каким и мы с тобой здесь оказались. Способом для нас непонятным, но вполне реальным, и совсем не случайно меня всё время тянуло на это место. Поэтому мы там с тобой и пересекались так часто: всё я хотел связанную с этим местом загадку разгадать.

Маня слушала доктора и, глядя на него, думала про себя, как же это она раньше не замечала, что у дяди Пати, которого она знала с детства, такое красивое и мужественное лицо.

ЧАСТЬ 2

Глава 1

История о железных рыцарях

— Идите завтракать, дети, — неожиданно услышали Маня и доктор идущий неизвестно откуда голос карлика Большая Голова. — Я послал за вами Кору, следуйте за ней.

Дверь тотчас же отворилась, и в комнату влетела летучая мышь. Сделав круг, она что-то пискнула и, не спеша, светя своим белым брюшком, полетела обратно.

— Надо идти, раз зовут, — пожал плечами доктор и взял Маню за руку.

— Ой! — испуганно вскрикнула девочка. — А где же наши животные? Я про них совсем забыла!

— Об этом можешь не волноваться, дядюшка о них позаботился, я видел, — успокоил девочку доктор. — Они сейчас спят.

— И птички-сестрички? — И они тоже, — подтвердил Павел.

— Как бы Джульетта их не обидела, — с сомнением покачала головой Маня и вместе с доктором двинулась вслед за летучей мышью.

— Как ты думаешь, — обратился доктор к девочке, — чем нас будет угощать дядюшка? При воспоминании о куриной ножке у меня прямо слюнки текут.

— И не мечтайте, — прервала его Маня. — Здесь не едят мяса.

— Как, совсем?! — разочарованно воскликнул доктор. — Но меня уже тошнит от печенья и фруктов.

— Не волнуйтесь, — уверенно успокоила его девочка, вспомнив угощение Миранды. — Голодным вы не останетесь. А вы, дядя Патя, спросили Большого Голову, что у них здесь произошло, и куда все подевались?

— Нет, — виновато сознался доктор Загребельный. — После всего, что я узнал про себя самого, ни о чём другом я уже думать не мог.

Летучая мышь, остановившись у двери в конце коридора, замахала перед ней крыльями и когда дверь отворилась, доктор с девочкой увидели просторную комнату, всю залитую светом. Если бы они точно не знали, что находятся под землёй, то могли бы поклясться, что оказались на открытом воздухе в прекрасном саду. Стены и потолок в этой комнате заменяли огромные экраны, на которых, будто живые, колыхались на ветру прекрасные цветы, а в густой кроне деревьев с могучими стволами перелетали с ветки на ветку диковинные птицы. Было даже слышно, как они щебечут, а от цветов, которых на самом деле не было, исходил дивный аромат.

Доктор и девочка, задрав голову, с восхищением смотрели на голубое небо, светящееся тёплыми солнечными лучами. Оно казалось таким реальным, что невозможно было оторвать от него взгляд.

— Ну, что же вы застыли? — раздался насмешливый голос. — Садитесь, принц Декортис.

Опустив голову, доктор и девочка увидели карлика Большая Голова, который сидел на высоком стульчике перед богато накрытым столом и улыбался.

— И как он туда взобрался? — подумала Маня и, поздоровавшись, учтиво спросила:

— Добрый вечер, сударь. Как вы себя чувствуете? Хорошо ли вы спали?

— Я совсем не спал, дитя моё, — ответил карлик. — Но чувствую себя превосходно. Мало того, я просто счастлив! — воскликнул он, и лицо его осветилось широкой улыбкой. — Садитесь скорее, и кушайте, что пожелаете. Вы, должно быть, очень проголодались.

— Спасибо, — поблагодарила карлика Маня и подумала, что Большая Голова совсем не такой уж злой, как это ей показалось вначале.

Конец ознакомительного фрагмента.