Принцесса Больничного двора 3

Нина Гравицкая, 2016

Маня Безымянная и Эрик оказываются в подземелье Мертвого города. По старым коммуникациям они поднимаются наверх и находят Историка Свениция, от которого узнают о мятежниках. Когда Стражники хватают беглецов, Эрик обвиняет в предательстве Историка и хочет попасть во Дворец Кира, чтобы уничтожить Паука. Маня отправляется вместе с ним. В Подземном городе они попадают под атаку Патруля. Эрик видит, как меняется его подруга и вскрывает живот своей любимой игрушке, где находится записка Аристара. Он узнает, что он и есть Головной Компьютер. Отчаяние дает преимущество прятавшемуся в нем чудовищу, которое хочет уничтожить Маню. Эрик идет на самопожертвование и деактивирует себя. Теперь Армия Сопротивления без труда справляется с Железными рыцарями и Принцесса Больничного Двора становится героиней этого мира. Она скучает по дому и мечтает вернуться в Одессу. Ей удается обнаружить Ход в свой мир, и она оказывается в колодце одесского двора, где живет семья Картамышевых.

ЧАСТЬ 1

Эту книгу

я посвящаю своим детям

Глава 1

Неудачное перемещение

— Боже… — испуганно всхлипнула Маня. — Где я?

Её окружала кромешная тьма: липкая, душная и враждебная. В памяти всплыли страшные воспоминания об одесских катакомбах, где она едва не погибла, и когда неожиданно что-то холодное и мокрое вдруг коснулось её колена, она чуть было не потеряла сознание от охватившего её ужаса. Но тут это холодное и мокрое захныкало, и девочка с облегчением выдохнула: — Джулька! Чувство ответственности за жизнь беспомощного существа придало ей мужества, и она ласково погладила дрожащего щенка.

— Не бойся, девочка. Всё будет хорошо, — ободряюще сказала она и оглянулась вокруг, пытаясь хоть что-то разглядеть в обступившей её со всех сторон кромешной тьме. Бесполезно: чернота вокруг была безнадёжно полной. Вдруг рядом что-то мощно засопело и, прыгнув ей на плечи, стало облизывать её лицо.

— Ну, слава богу, и ты на месте, Малыш, — обрадовалась Маня, обнимая собаку. Сразу стало как-то спокойнее, и страх, который был не только в ней, но и вокруг, стал постепенно растворяться в темноте.

— Боже мой, Эрик! — спохватилась, придя в себя, Маня. — Эрик… ты где? — еле слышно позвала она, боясь, что затаившаяся темнота вдруг оживёт и набросится на неё.

— Да здесь я, здесь, — услышала она шёпот мальчика, — чего ты боишься?

— Как же мне не бояться, если я даже не знаю, где мы находимся? — в ответ шепнула Маня и тут же рассерженно зашипела ему в ухо:

— Я тебе куда сказала переправляться?

— На другую сторону реки…, — промямлил мальчик.

— А ты куда нас переправил? Куда ты нас переправил, я тебя спрашиваю?! — повысила она голос.

— Я и сам не знаю, Маня, честное слово…, — растерянно ответил мальчик, и тут же быстро поправился: — но у меня есть одно предположение!

— Предположение у него есть, — сердито проворчала Маня. — И какое, интересно, предположение?

— Понимаешь, Маня, — стал оправдываться Эрик, — когда мы решили переправляться, то я почему-то вспомнил слова брата, помнишь?

— Мало что он говорил, — недовольно пожала плечами девочка.

— Вспомни, когда мы пошли с тобой вдвоём в лес, он нам сказал, что если мы потеряемся, то встретимся в Мёртвом городе, помнишь?

— Ну, помню, ну и что? Так он же просто шутил.

— А я всё равно почему-то запомнил. Вот, видно, мы туда и переправились, в Мёртвый город, то есть, — смущённо объяснил мальчик. — Я не виноват, что у меня так получилось.

— О боже! — всплеснула руками Маня, — вы только посмотрите на него, в Мёртвый город! Она хотела добавить ещё что-то обидное, но вспомнила, как сердился на неё доктор, когда у неё в самом начале их путешествия не получилось переместиться в свой мир обратно, и в памяти всплыли слова матери:

— Никогда не осуждай, Манечка, людей, пока не побываешь сама на их месте.

А с каким осуждением смотрела тогда она на доктора, как возмущалась его эгоизмом! И вот она сама на его месте, и точно так же сердится на Эрика, как когда-то доктор сердился на неё.

— Нехорошо, — осудила она себя, — нехорошо поступаешь, Маня. Права мама, всё к тебе когда-нибудь возвращается, — и великодушно заметила:

— Ладно, чего уж теперь… дело, как говорится, сделано. Самое страшное, что мы не знаем, где теперь доктор и Джульетта, а они ведь, возможно, нуждаются в нашей помощи. Бедный, бедный дядя Патя! Бедная, бедная Джульетта! — запричитала она. Услышав имя подруги, Малыш беспокойно заворчал.

— Тише, — остановил их Эрик. — Мы тоже бедные, Маня, — резонно возразил он, — неизвестно ещё, кому хуже. А брат не пропадёт, я уверен, что он уже на пути к Мёртвому городу, наверняка он вспомнил свои слова, и обязательно поступит так же, как мы, он ведь умный. И насчёт Джульетты тоже не переживай, у собак знаешь, как инстинкт самосохранения развит? Не пропадут они, точно тебе говорю, — пытался успокоить её мальчик.

— Но если хочешь, — предложил он, — давай ещё раз попробуем переместиться.

— Ну, уж нет, — решительно воспротивилась девочка. — Ни в коем случае! Уже наперемещались так, что не знаем даже, где находимся. Пойдём своим ходом! — строго сказала она.

Неожиданно в темноте раздались какие-то звуки. Сначала тихие, едва слышные, они, постепенно набирая силу, звучали всё сильнее и сильнее, и вдруг всё пространство вокруг залила божественная музыка.

— Господи, что это? — испуганно прошептала девочка. — Мы что, в раю?

Возвышенность момента была прервана самым прозаическим образом: Малыш, бесцеремонно взгромоздив лапы на плечи Эрика, отчаянно залаял. Дивная мелодия тут же прекратилась и… из-под воротника на плечо мальчика выпорхнула крохотная птичка. Несмотря на темноту, Маня тут же узнала её.

— Чир-Чир! — всплеснула руками она. — Ах ты, проказница, и как ты только тут оказалась?

Птичка смущённо потупилась и скрылась опять под воротник.

— Ты посмотри, какая хитрюга, — улыбнулся Эрик. — А я думал, что она улетела… Испугалась, что мы её не возьмём, вот и спряталась, — мальчик осторожно погладил птичку. — Чир-чир, — ласково позвал он, — иди сюда. Но та ещё больше забилась под воротник и только слегка попискивала оттуда: темнота пугала и её.

— Хватит разводить телячьи нежности, — недовольно прервала мальчика Маня, задетая за живое тем, что птичка явно отдавала предпочтение Эрику. — И почему здесь так темно? — поёжилась она. — Если этот город называют Мёртвым, то совсем необязательно, что он должен находиться в могиле. А здесь темно, как в могиле.

Мальчик молчал, и Маня опять испугалась.

— Эрик? — окликнула она мальчика, — ты где? Куда ты опять пропал, я тебя не вижу… Вытянув вперёд руки, Маня стала осторожно ощупывать пространство перед собой в поисках товарища.

И вдруг неожиданно тьма расступилась, и прямо перед ней возникло светлое пятно. Постепенно расширяясь, оно росло, становясь всё ярче, и вскоре так хорошо осветило пространство вокруг, что Маня отчётливо разглядела в темноте Эрика. Он стоял, подняв правую руку, и эта рука… светилась! Она светилась, как факел!

— Чир-чир, — радостно чирикнула птичка-сестричка и с любопытством высунула наружу крошечный клювик, а Джулька, обрадовано пискнув, тут же переместилась к ногам своего любимца.

— Эрик… — испуганно прошептала Маня, — ты что, горишь?! Разделяя её беспокойство, рядом тревожно залаял Малыш.

— А ты попробуй, — засмеялся мальчик и протянул ей свою руку. Маня нерешительно слегка дотронулась до неё.

— Рука, как рука, — недоумённо заметила она. — Но почему она горит?

— Потому что я так захотел, — не без гордости ответил мальчик. — И не горит, а светится.

— Захотел — и всё? — не поверила Маня.

— Захотел — и всё, — невозмутимо подтвердил Эрик.

— Чир-чир, — с гордостью поддакнула птичка-сестричка.

— Ну и ну, — покачала головой Маня и опять дотронулась до его руки, которая продолжала светиться во тьме. — Какие же вы всё-таки странные, Санибореи. Всё у вас, не как у людей.

— Ты не на меня смотри, Маня, — прервал её Эрик. — Ты вон туда посмотри. Видишь, у стены справа видны какие-то странные предметы… Интересно, что это может быть? Маня присмотрелась и засмеялась в ответ.

— И ничего здесь странного нет, обыкновенные бочки. Ты что, никогда бочек не видел?

— Никогда, — честно признался мальчик. — А для чего они?

— Для вина, конечно, у нас в больничном дворе в подвале таких много было, — ответила Маня и неожиданно задумалась.

— А ты знаешь, Эрик, я догадываюсь, где мы находимся.

— И где же? — с любопытством взглянул на неё мальчик.

— Сдаётся мне, Эрик, что это те самые подвалы, в которых когда-то прятался твой дядя. А это значит, что мы находимся не в Мёртвом городе, а под ним.

— Какой дядя? — удивился мальчик.

— Какой-какой, — возмутилась его непонятливости Маня. — Я тебе уже о нём рассказывала, сколько можно? Его зовут Карлик Большая Голова, помнишь?

— А! — вспомнил Эрик, — это тот, который от вас сначала убежал, а потом упрашивал, чтобы вы остались? И послал с вами провожатой летучую мышь?

— Кору, — уточнила Маня. — Вот именно, он самый. Когда-то он сам себя отправил в изгнание и долго жил под землёй, а потом всё время корил себя за это, потому что пока он там отсиживался, Железные рыцари в вашем мире захватили власть.

— Ну что ж, — сделал вывод Эрик, — значит, выход находится где-то недалеко, так что не будем терять время, — и, взяв девочку за руку, осторожно двинулся вперёд.

Они шли довольно долго, однако выхода наружу всё не было и не было.

— Может, мы его пропустили? — отчаивалась Маня. — Я уже устала, и очень хочу пить… и есть, тоже, между прочим.

— Не капризничай, Маня, — пытался пристыдить подругу Эрик. — Как тебе не стыдно, ты же не ребёнок.

— Я как раз ребёнок, — обиженно засопела Маня. — Другие дети уже давно спят в своих кроватках, а я всё хожу и хожу неизвестно где. Сколько это будет продолжаться, за что мне всё это? — жаловалась она.

— Маня, постыдись, — увещевал её мальчик. — Тебе пришлось через такое пройти, и ничего — выжила. А тут — какой-то подвал, тьфу, — сплюнул он.

— Да, ты прав, — нехотя согласилась девочка. — Меня четыре раза чуть не съели, так что этот подвал мне — тьфу, — и она тоже хотела плюнуть, но не получилось: во рту было так сухо, что язык опух и еле-еле помещался во рту.

— Это почему четыре? — пересчитал в уме Эрик. — Я знаю только про три случая: волки, Гусак и динозавр.

— А маленькие люди? — напомнила Маня. — Нас с доктором должны были съесть маленькие люди, забыл?

— Твои друзья, — ехидно уточнил мальчик.

— Но они же тогда об этом не знали, — вступилась за своих подопечных девочка. — А ещё были дикие кабаны, так что, вообще-то, даже пять случаев было, — гордо уточнила она. — Хотя, — задумалась Маня, — кабаны меня бы есть не стали. Зачем я им?

Между тем, коридор становился всё уже и уже, и вскоре им пришлось построиться в шеренгу и идти гуськом друг за другом. Маленькая Джулька, после того, как у них появилось какое-то освещение, снова воспрянула духом и резво бежала впереди, уверенная в том, что люди не дадут ей пропасть.

За Джулькой шёл Эрик с Чир-чир на плече, освещая всем путь, за ним Маня, а за Маней понуро семенил Малыш.

— Малыш, ну что с тобой, — постоянно оборачивалась к нему Маня, — ты ведь всегда находил правильную дорогу, а сейчас плетёшься позади всех, — стыдила она его. Пёс только виновато махал хвостом и растерянно озирался по сторонам: его смущало исчезновение подруги, к тому же он до сих пор ещё не мог оправиться после перемещения.

— Мы, наверное, всё-таки пропустили выход, — ворчала Маня. — Не может быть, чтобы его так долго не было.

— Нет, не пропустили, — уверенно возражал Эрик. — Я хорошо смотрел, не было никакого выхода.

— Нет, пропустили, — упрямо стояла на своём Маня. — Иначе бы он уже где-то обязательно был. А его всё нет и нет.

— Нет, не пропустили, — не сдавался мальчик, — я хорошо смотрел, — продолжал повторять он.

Их пререкания прервал Малыш: обогнав детей, он неожиданно вырвался вперёд, и вскоре оттуда раздался его тревожный лай. Маня с Эриком поспешили вслед за ним и вскоре увидели перед собой стену, а под ней небольшое отверстие. Пёс, нагнув голову к самому полу, сопя и скуля, пытался там что-то разглядеть. Дети нагнулись и увидели, что из отверстия выглядывает лукавая мордочка Джульки.

— Джульетта Вторая, а ну, иди сюда, — строго скомандовала девочка, но та тут же скрылась, а Малыш, присев на все четыре лапы, на животе решительно полез вслед за щенком. Чир-чир возмущённо замахала крылышками и ворчливо зачирикала им вслед.

— Куда это они? — испугалась Маня. Эрик, опустившись на колени, нагнулся к самому полу и заглянул в отверстие, куда только что скрылись собаки.

— Там труба, Маня, — определил он.

— Какая труба? — удивилась девочка.

— Ну, какая может быть здесь труба, — ворчливо заметил мальчик, — не подзорная, естественно. Канализационная, скорее всего, хотя и очень старая.

— Какая-какая? — опять переспросила Маня.

— Ты что, Маня, хочешь сказать, что не знаешь, что такое канализационная труба?

— Не знаю… — растерялась девочка. — Первый раз о такой трубе слышу.

— А о канализации ты тоже первый раз слышишь?

— Не знаю я, что это за кана… в общем, не знаю, что это такое, — с независимым видом ответила Маня. — Я не обязана всё знать.

— Маня… — с ужасом глядя на девочку, — спросил Эрик. — У вас что, в твоём мире — туалетов нет?

— Нет, отчего же, — обиделась девочка. — Туалеты у нас, конечно же, есть.

— Если у вас есть туалеты, то должна быть и канализация. Иначе куда это всё девается?

— Что девается?

— Маня, не заставляй меня называть вещи своими именами. То, что люди делают в туалете, должно же куда-то уходить?!

Маня задумалась на минутку, потом замахала на Эрика руками:

— Как тебе не стыдно говорить вслух о таких вещах! Это неприлично!

— А что тут стыдного? — в свою очередь возмутился мальчик. — Это всё естественные вещи. Канализация существует для удаления стоков нечистот, то есть, продуктов человеческой жизнедеятельности, а есть ещё водопроводные трубы для подачи воды. Ужас, Маня, какое невежество! Да вы просто дикари какие-то в вашем мире, честное слово, я всегда об этом говорил и был прав, — с неодобрением покачал он головой.

— Подумаешь, — обиженно передёрнула плечами девочка, — канализация какая-то. Сейчас нет, так будет… когда-нибудь. Ничего страшного¹. Так что же, — помолчав, растерянно спросила она, — получается, что кроме этой трубы здесь нет никакого другого выхода?

— Ну, наверное, где-то он есть, вопрос только где? — пожал плечами мальчик.

— И что — нам нужно туда лезть? — ткнула Маня пальцем в дыру.

— Можно не лезть, можно вернуться назад и поискать другой выход, — предложил мальчик. — А можно… можно и ещё что-то придумать.

— Некогда нам придумывать, — строго прервала его Маня. — Давай, полезли, чего уж.

— Так мы же там не поместимся, — попробовал остановить девочку Эрик.

— Малыш пролез, значит, и мы сможем, — решительно ответила девочка и опустилась на колени рядом с другом.

— Ой, — жалобно воскликнула она, — рюкзак мешает!

— Конечно, мешает, — мстительно заметил мальчик.

— Что же делать? — растерялась Маня. — Мы же не можем бросить здесь свои рюкзаки.

— Почему же не можем? Очень даже можем.

— Ой! Как же это — бросить… ведь здесь у меня… всё, — чуть не заплакала Маня.

Глядя на её страдальческое лицо, Эрик смягчился.

— Маня, нам эти рюкзаки теперь ни к чему. Это в походной жизни они были всё, а сейчас они нам будут только мешать.

Но Маня, закрыв лицо руками, горько заплакала. — Бедный, бедный доктор! Он этого не переживёт.

— Маня, — твёрдо прервал её мальчик. — Тут вопрос стоит или-или. Или мы идём дальше и оставляем рюкзаки, или мы остаёмся с рюкзаками и идём, не зная куда. Декортис в данной ситуации не раздумывал бы ни минуты. К тому же, когда мы покончим с Пауком, то всегда сможем сюда вернуться и забрать наши рюкзаки.

Маня сразу перестала плакать.

— Ты так думаешь? — с надеждой спросила она.

— Уверен, — твёрдо подтвердил Эрик.

— Ну, тогда ладно, — решилась девочка. — Тогда другое дело.

Дети сняли с плеч рюкзаки и аккуратно прислонили их к стене.

— Кто первым полезет? — деловито спросила девочка.

— Ты, конечно, Маня, так будет безопаснее, — твёрдо сказал мальчик. — Впереди тебя будет защищать Малыш, а я буду прикрывать сзади. Но вначале я должен кое-что забрать, — и, наклонившись, он вытащил из рюкзака своего мишку.

— Я тогда тоже что-нибудь себе возьму, — заявила Маня.

— Зачем?

— На память. Ты же берёшь.

— Сравнила, — оскорбился Эрик. — Да всё содержимое этих двух рюкзаков, вместе взятых, не стоит одного моего мишки.

— Это почему же? — возмутилась Маня. — Тебе можно, а мне, видите ли, нельзя!

— Э-эх ты… — уничижительно посмотрел на подругу Эрик. — А я думал, Маня, что ты мне друг.

— Я как раз очень друг, — строго возразила девочка. — Но я против несправедливости. Я…

— Я-я, — с горечью передразнил её Эрик. — Только себя знаешь. Этого мишку мне подарила моя мама и это всё, что осталось от моих родных. — Да я без своего мишки вообще никуда не пойду, — рассерженно заявил он и, усевшись на пол, демонстративно скрестил на груди руки.

— Эрик, — прости меня, пожалуйста, — потупилась Маня. — Я не знаю, что на меня нашло. Просто я очень хочу пить. Конечно, мы возьмём твоего мишку, и если хочешь, я даже сама могу его понести. И, присев рядом, Маня обняла своего товарища. Тот обиженно засопел и попытался отвернуться.

— Ну, Эрик, я же извинилась… — жалобно посмотрела Маня на Эрика. — Ели ты меня не простишь, я заплачу. Честное слово, заплачу. Я просто хотела взять расчёску. Во-первых, это подарок моего друга Чака, а во-вторых, должна же я чем-то расчёсывать свои волосы?! Я ведь всё-таки девочка…

— Ладно, — проворчал, поднимаясь, мальчик. — Чего уж там, бери свою расчёску. Прячься Чир-чир, — погладил он птичку, — и берегись, чтобы я тебя нечаянно не задавил. Ну что, полезли, что ли?

— Полезли, — тяжело вздохнула Маня и, оглянувшись на рюкзаки, ласково, будто прощаясь, коснулась их рукой. Ведь это были не просто рюкзаки, это была часть её жизни. А с жизнью расставаться всегда тяжело.

Глава 2

В трубе

Просунув голову в трубу, Маня вначале подумала, что залезть в неё, даже без рюкзаков, будет просто нереально, не говоря уже о том, чтобы продвигаться по ней вперёд. Но Малыша впереди не было, и девочка решилась.

— Что я — хуже собаки? — подумала она и, оттолкнувшись пятками, просунула своё тело вперёд. Получилось! На счёт — раз — она чуть подтянула к груди левую ногу, на счёт — два — оттолкнулась ею от земли и на — три — протянула вперёд правую руку.

— Раз-два-три, раз-два-три, — командовала она себе, продвигаясь там, где продвигаться, казалось бы, было просто нереально. Потом она перестала слышать свой голос, а слышала то голос Лёнчика на маскараде, то голос доктора в горах: Раз, два, три…²

Маня ползла всё вперёд и вперёд, стараясь не думать о том, чем была когда-то пыль в трубе. Дышать становилось всё труднее, ей не хватало воздуха, пыль лезла в нос и глаза, а протереть их не было никакой возможности.

— Апчхи! — громко чихала она время от времени, чувствуя, как противная пыль ещё больше попадает в рот. Платье под локтями стёрлось до дыр, и они так болели, что казались просто горячими.

— Совсем, как руки после термостатов Корнелиуса, — вспомнила Маня шерстяные носки, под которыми руки так и горели³.

— Раз-два-три, раз-два-три, — продолжала она считать, с трудом продвигаясь всё дальше и дальше.

Эрик полз вслед за Маней, и чувство гордости за подругу переполняло его. — Какая же она всё-таки молодец, его Маня, — думал он. Ещё минуту назад она по-детски хныкала и капризничала, а когда дошло до дела, тут же собралась, будто всё отступило назад: и голод, и усталость, и нестерпимое чувство жажды. Девочка полностью погрузилась в решение задачи, поставленной ей новыми, и весьма неблагоприятными для них обстоятельствами.

— Ты так замечательно ползёшь, Манечка, — льстиво приговаривал мальчик, стараясь поддержать подругу, но Маня, поглощённая поочерёдным переставлением рук и ног, даже не слышала его.

Сколько времени прошло с того момента, когда они залезли в бесконечную трубу, дети не знали. Оно остановилось, как всегда бывает в критических ситуациях. — Раз-два-три…

И когда Маня наконец-то почувствовала, что голова её очутилась в открытом пространстве, то даже не ощутила радости: так всё внутри дрожало от усталости. Совсем где-то рядом раздался писк Джульетты и сопение Малыша.

— Вот вы где, — укоризненно сказала собакам девочка. — И куда это вы нас завели? — спросила она, выползая из трубы.

Следом за ней показался Эрик. Встав на ноги, он вытянул руку и осветил место, где они оказались. Это была небольшая площадка на дне узкого каменного колодца, стены которого неровной кладкой поднимались вверх. Помещение было настолько маленьким, что дети и животные едва в нём помещались. Чир-чир вылезла из-под воротника мальчика, отряхнулась и вспорхнула вверх, разминая крылышки.

— Ну что, тупик? — убитым голосом задала риторический вопрос⁴ Маня, понимая, что дальше хода не было.

— Почему обязательно тупик? — не теряя присутствия духа, — возразил мальчик. Подойдя вплотную к противоположной стене, он, присев на корточки, стал внимательно её ощупывать. — Всё верно, я так и думал, — с удовлетворением заметил он. — А ну, смотри, Маня, сюда. Видишь?

— Что — видишь? — пожала плечами девочка. — Ничего я не вижу.

— Как это не видишь, — возмутился Эрик. — Справа возле стены лежит кусок железа. Это же наша труба, она просто в этом месте отвалилась от старости. А вот в противоположной от нас стене идёт её продолжение, видишь?

— Ну, вижу, — неуверенно ответила Маня и, опустившись на колени, просунула голову в отверстие. Именно из такой трубы они только что вылезли. — Нам что, опять нужно туда лезть?! — едва не плача, переспросила она.

— Зачем сразу — лезть? — пожал плечами Эрик. — Вовсе и не надо лезть, посмотри-ка наверх, — он поднял руку и осветил свод каменного колодца. Маня заметила на потолке нечто вроде круглой крышки.

— Вот тебе и долгожданный выход, — с радостью объявил он.

Девочка помолчала, без всякого энтузиазма рассматривая крышку. — Даже если эта крышка и открывается, — понуро заметила она, — то, как мы до неё доберёмся?

— Очень даже просто, мне нужно только кое-что проверить, — сказал Эрик и стал внимательно по периметру ощупывать пальцами поверхность стенки колодца.

— Что ты там ищешь, — нетерпеливо спросила девочка, переминаясь с ноги на ногу, — что здесь вообще может быть?

— А вот и может! — уверенно ответил мальчик. — Где твоё логическое мышление, Маня? Если здесь есть люк, значит, должна быть и лестница, чтобы обслуживать этот участок трубы, верно? А это значит, что нам ползти больше никуда не нужно!

— Но я не вижу здесь никакой лестницы, чуть не плача, воскликнула ему Маня. — Где она, где?!

— Терпение, Маня, и ещё раз терпение. Есть! — радостно закричал мальчик. — Я так и знал, мы спасены!

— Где же есть, — заволновалась девочка, вглядываясь в стену. — Я ничего не вижу…

— А ты приглядись, — настаивал мальчик. — Лестницы, как таковой, действительно, нет. Она ведь очень старая и не могла бы сохраниться в первоначальном виде, но перекладины кое-где остались, видишь? Самая нижняя торчит из стенки прямо над твоей головой. Смотри, — засмеялся мальчик. — На ней наша Чир-чир пристроилась, вот хитрюга! Правда, перекладина несколько высоковата, даже не знаю, сможешь ли ты туда дотянуться? — засомневался он.

— Я-то смогу, — нерешительно ответила Маня, разглядев, наконец-то останки лестницы. — Я по деревьям, знаешь, как хорошо умею лазить? А вот собаки…

— Что да, то да, — согласился Эрик. — Собаки по стенам лазать не умеют, здесь я спорить не стану. Но мы для чего? Мы поможем.

Девочка с сомнением покачала головой. — Ну, не знаю, не знаю…

— Давай не будем гадать, а будем действовать, — решил мальчик. — А ну, Малыш, — позвал он собаку, подойди ко мне. Пёс послушно подошёл и внимательно посмотрел на мальчика.

— Ты видишь, что находится там наверху? — спросил он собаку, подняв руку к верху. Пёс неуверенно гавкнул. — Так вот, мы должны туда подняться и без твоей помощи мы не сможем это сделать, помоги нам, — как человеку, объяснил он.

Пёс посмотрел вверх, потом на мальчика, потом опять вверх и залаял.

— Он понял, Маня! — обрадовался Эрик и, наклонившись, хлопнул себя по плечу. — Вперёд, Малыш! Сюда! Пёс решительно прыгнул ему на спину и, оттолкнувшись задними лапами, передние положил на перекладину и довольно засопел.

— Молодец, мальчик, — похвалил его Эрик и осторожно повернулся, поддерживая пса за туловище. Переместив ноги собаки себе на плечи, Эрик подпрыгнул и освободившимися руками ухватился за перекладину рядом с лапами Малыша.

— Вперёд, — опять скомандовал он и умный пёс, вновь оттолкнувшись от мальчика, поднялся ещё на одну перекладину вверх.

— Видишь, Маня, у нас получается, — с довольным видом сверху сообщил подруге Эрик.

Над ними порхала Чир-чир, поддерживая своих товарищей бодрым чириканьем, а Маня… От жалости к другу у неё просто перехватило дыхание, снизу маленький Эрик казался таким хрупким, за крупным торсом Малыша его было и не разглядеть.

— Тебе не тяжело, мальчик мой? — дрожащим голосом спросила она.

— Тяжело, Маня, — вздохнув, согласился Эрик. — А что делать? Кроме нас с тобой здесь больше никого нет. Теперь очередь за тобой. — Справишься?

Маня только молча кивнула. — Иди сюда, Джульетта Вторая, — строго велела она щенку, совсем не уверенная в том, что Джулька окажется столь же сообразительной, как её отец. Та боязливо приблизилась к девочке и заскулила.

— Не бойся, маленькая, у нас всё получится, — подбодрила её Маня, — чем мы хуже Малыша и Эрика? Прижав к себе щенка, она свободной рукой дотянулась до первой перекладины и, подсадив Джульку на плечо, подтянулась до второй перекладины.

— Как ты там, Манечка? — раздался сверху голос мальчика. — Получается?

— А долго ещё? — карабкаясь из последних сил, спросила девочка.

— Ещё совсем чуть-чуть, — сообщил мальчик. — Я почти у цели. Он действительно был уже у люка. — Сейчас я постараюсь сдвинуть крышку… Раздался противный глухой скрип, и Маня почувствовала, как сверху её обдал поток свежего воздуха.

— Чир-Чир! — победоносно чирикнула птичка-сестричка и юркнула в образовавшееся отверстие. — Чир-Чир, — радостно повторила она уже откуда-то сверху.

— Открылось! — радостно сообщил мальчик. — Сейчас я отодвину полностью крышку, высажу Малыша и спущусь за тобой. Продержишься?

— А что остаётся делать? — стиснув зубы, ответила девочка, из последних сил удерживая Джульку на плече. Щенок за последнее время вырос и значительно увеличился в размерах, у Мани было такое чувство, что ещё немного — и Джулька сломает ей шею.

— Откормили на свою голову, — недовольно ворчала она.

— Эй, Эрик, — окликнула она мальчика, — а почему по-прежнему темно? Ты открыл крышку или нет?

— Конечно, открыл, — ответил ей сверху мальчик. Только сейчас ночь, Маня. А ночью, как правило, темно. Правда, у нас, ну, там, где я живу, — уточнил он, — всегда ночь и дневного света вообще нет.

— Как это? — удивилась девочка, — так не бывает.

— Бывает, мы ведь живём под землёй, и свет у нас только искусственный.

— Какой-какой? — не поняла девочка. — Искусственный, Маня, это значит — не настоящий. И не отвлекай меня сейчас своими глупыми расспросами, сейчас наступает самый ответственный момент.

Мане плохо было видно, что происходит на самом верху, до неё доносились лишь покряхтывание да посапывание. Но уже совсем скоро раздался победный лай Малыша.

— Держись, Маня, — раздался весёлый голос её друга. — Я спускаюсь к тебе.

— А Малыш и Чир-чир? С ними всё в порядке?

— Что с ними может быть не в порядке? О себе лучше подумай, — проворчал мальчик и, спустившись вниз, забрал у Мани Джульку. Девочка сразу вздохнула с облегчением, теперь ей уже не составляло никакого труда добраться до последней перекладины. Выглянув наружу, она всплеснула руками и испуганно ахнула.

— Ой… что это такое?

Глава 3

Мёртвый город

Мане показалось, что она по-прежнему находится на дне каменного колодца, из которого они только что выбрались, только этот колодец был гораздо больше прежнего. Настолько больше, что его каменные своды поднимались до самого неба. Собственно, неба, как такового, не было вовсе, во всяком случае, видно его не было.

— Судя по всему, — невозмутимо заметил Эрик, — это и есть Мёртвый город, Маня. Видишь — вокруг нас дома.

Приглядевшись, девочка с удивлением заметила, что поднимающиеся скалы вокруг них были действительно домами! Она увидела пустые глазницы окон, которые громоздясь одно на другое, уходили вверх в бесконечность, и содрогнулась:

— Действительно дома… но какие огромные, как можно в них жить?!⁵

— Ну, если допустить, что раньше здесь жили, значит, можно, — пожал плечами мальчик. — Давай руку. Собаки радостно встретили её появление, отчаянно махая хвостами и громко повизгивая.

— Мне страшно, — поёжилась Маня.

— Чего это? — покосился в её сторону мальчик.

— Я не могу на них смотреть, — кивнула она головой на наступавшие на них со всех сторон дома. Мне кажется, что они за нами подглядывают.

— Зачем им подглядывать? — искренне удивился Эрик. — Мы и так, как на ладони. И вообще, — рассердился он, — вот ты говоришь, Маня, что я странный, а вот ты — не странная? Когда ползла по узкой трубе, неизвестно куда, то не боялась. А сейчас, когда всё позади, ей, видите ли, страшно.

— В трубе, Эрик, у меня не было времени бояться, — серьёзно возразила ему девочка. — И если бы здесь не было так темно, то я, быть может, и не боялась бы, — добавила она, продолжая подозрительно вглядываться в темноту. — И как здесь искать доктора?

Эрик не ответил. Оглянувшись на него, Маня увидела, что его лицо стало принимать то выражение, которое всегда её пугало.

— Господи, опять начинается, — испуганно зажала она рот ладошкой и закрыла глаза, чтобы не видеть, как меняется лицо её товарища. И вдруг пространство перед ней вспыхнуло так ярко, что девочка увидела это даже сквозь закрытые веки. Осторожно приоткрыв глаза, она тут же сощурилась от ослепительного света, льющегося со всех сторон. — Ну что, теперь не страшно? — довольно улыбаясь, спросил её Эрик. Маня не ответила, для девочки из «низшего эволюционного уровня»⁶, как выразился когда-то Историк, картина, открывшаяся перед ней, была нереальной, а потому страшной. Того, что она увидела, просто не могло быть: высоченные до неба дома светились и переливались всеми цветами радуги! На их стенах появлялись и исчезали какие-то надписи, они то загорались, то вспыхивали снопами искр, потом исчезали, а на их месте появлялись разные картинки, постоянно меняющие цвет. И всё это происходило под звуки музыки, исполненной непонятными инструментами. Музыка то стихала, и тогда появлялись тёплые, спокойные цвета, то гремела во всю мощь, и тогда всё пространство вокруг вспыхивало ярким, сочным цветом преимущественно красных оттенков. Голова у Мани закружилась, всё поплыло перед глазами, и она чуть было, не упала. Ведь в её мире не было ещё электрического освещения, а свет от свечей и масляных ламп так мало походил на это бьющее по глазам световое безумие… Собаки растерянно оглядывались по сторонам, жались к ногам детей и, рыча, припадали к земле, а Чир-чир истошно пищала из своего убежища.

— Ну, Маня, — заметив испуг в глазах подруги, недовольно спросил её Эрик, — что опять не так? Тебе никак не угодишь: темно — плохо, светло — тоже плохо. И что здесь страшного? Не понимаю.

— Да всё это как-то неправильно, — стала оправдываться девочка. — И этот свет, и эти дома… Разве они могут быть такими большими? Как в них можно жить? — Опять ты за своё, — пожал плечами Эрик. — А почему бы и нет? Очень даже можно жить. А Мане вспомнились слова карлика Большая Голова⁷: «…Это был город-монстр, город-чудовище. Огромные каменные дома, закрывающие небо. Люди, живущие, как пчёлы, в сотах. Но ведь человек — не насекомое, ему нужны свобода, простор. Постепенно мы стали задыхаться. Город, как вампир, выпивал все наши соки. Люди стали болеть, дети всё чаще рождались уродами.

Отдалившись от природы, мы постепенно стали вырождаться. Ведь мы — её часть и без неё мы теряем силы. И тогда Миранда заставила нас покинуть город…»

— Нормальные хорошие дома, — упрямо повторил мальчик.

— Нет, Эрик, — возразила ему Маня, — если бы они были такими хорошими, то люди бы отсюда не ушли, кто от хорошего откажется? Люди себе плохого не хотят.

— А что, там, где они сейчас живут — лучше? — скептически посмотрел мальчик на подругу.

— Сейчас они, бедные, живут неизвестно где, — строго заметила ему Маня. — А вот раньше… О, их дома, конечно, намного лучше, — мечтательно улыбнулась девочка. — Они похожи на оранжереи — светлые, солнечные. Люди там живут среди чудесных цветов и деревьев и непонятно, где кончается дом и начинается сад. Маня вспомнила чудесную веранду в доме Миранды, где они завтракали и вздохнула. Как бы ей хотелось сейчас оказаться там!

— А вот у меня, ну, там, где я живу, — понуро опустил голову Эрик, — дома похожи на эти, только не такие высокие и там всегда сумрачно, всегда мало света, а такого яркого — вообще не бывает.

— И не надо, — авторитетно заявила девочка. — Чем такой, — она с осуждением посмотрела вокруг себя, — лучше вообще никакого. Так и режет глаза, так и режет. И вообще, как это он мог вдруг появиться, этот свет, ни с того ни с сего? Непонятно…

— И вовсе не ни с того ни с сего, — обиделся мальчик. — Это я его включил, — ты что — не поняла?

— Но как? — продолжала недоумевать Маня.

— Элементарно, — небрежно бросил Эрик. — Коммуникации же здесь остались. Ничего сложного, у себя дома я это делаю постоянно.

— Чудно…, — покачала головой Маня.

— Чудно для невеж, для тех, кто не знает, что такое свет, — язвительно заметил Эрик. — У вас, поди, и электричества-то нет. Ведь нет же? Ты, наверняка, даже не знаешь, что это такое.

— Как раз и знаю, — гордо возразила Маня. — Об электричестве у нас знали давно, мне доктор об этом рассказывал, — строго глядя на мальчика, добавила она. — Он говорил, помимо всего прочего, — многозначительно подняла палец девочка, давая понять, что это только часть больших познаний, переданных ей Павлом Загребельным, — что все вещества, то есть всё-всё, что нас окружает, состоит из таких вот ма-а-леньких-малюсеньких частичек⁸, — показала она. Частички эти всё время куда-то двигаются, двигаются и когда одна частичка сталкивается с другой, то получается свет.

Об этом ещё один американский учёный⁹… забыла, как его зовут, говорил, что эти частички называются электронами, понял?

— Да что тут понимать, — пожал плечами Эрик. — Элементарные вещи.

— А ты говоришь, что я не знаю, — с важностью заметила Маня.

— Мне дядя Патя много чего рассказывал. Он беспокоился, что я отстану в развитии от других детей, и учил меня разным вещам. Ты же знаешь, какой он умный, — с гордостью заметила она, — он и секрет моей волшебной палочки сразу разгадал.

— Какой-какой палочки? — прищурился Эрик.

— Волшебной, — снисходительно улыбнулась Маня. — Это я так фонарик назвала. Помнишь, я тебе рассказывала, что когда я впервые попала в ваш мир, Миранда и Историк подарили мне очень красивое платье и музыкальный фонарик¹⁰. Но я тогда ещё не знала, что это за чудо такое — светится, музыка играет… Мне Гимли потом всё о нём рассказал. Ой, если бы ты только видел, какой переполох тогда был на маскараде, когда я стала с этой волшебной палочкой танцевать! — засмеялась Маня.

— И чего мы, Маня, тут стоим? — недовольно прервал её воспоминания мальчик. — Мы же не для этого сюда пришли. Давай, идём уже куда-нибудь, посмотрим, что здесь и как.

— Давай, — охотно согласилась Маня и они, взявшись за руки, побрели, спотыкаясь, по широкой улице с вывороченными от времени камнями. Собаки, без особого энтузиазма, поплелись вслед за ними.

— Если я когда-нибудь вернусь в Одессу, — пообещала Маня, — то обязательно сделаю так, чтобы у нас тоже был свет. Вот всё про это электричество узнаю — и сделаю¹¹.

— А я тебе помогу, — с готовностью поддержал подругу Эрик. — Ведь ты возьмёшь меня с собой? Ты обещала. А лучшего помощника тебе не найти. — Я знаю, — согласно кивнула Маня. — Обязательно возьму, если ты сам захочешь. Куда я без тебя? — Захочу, не сомневайся, — заверил её мальчик.

Маня почувствовала, что от яркого, пляшущего вокруг света и гама, голова у неё совсем закружилась, и она жалобно посмотрела на Эрика.

— Свет, это, Эрик, конечно, хорошо, но когда его так много, то уже не очень. Его можно как-то выключить? — попросила она.

— Как хочешь, — пожал плечами мальчик и добавил ворчливо: — То включи, то выключи…

Неожиданно всё пропало: и светящиеся буквы, и появляющиеся и пропадающие образы, и бьющая по барабанным перепонкам музыка. Однако прежней темноты уже тоже не было: в мёртвый город неуверенно входил рассвет, безжалостно обнажая весь его неприглядный облик.

Улицы Мёртвого города заросли сорняками, окна были выбиты, со стен сыпалась штукатурка, краска облупилась. Многие дома заплел жёсткий пыльный плющ — от природы не убежишь, рано или поздно она всё равно возьмёт своё.

Дома уныло смотрели на них чёрными окнами и пустыми дверными проёмами. Как будто страшный ураган навсегда вымел из города всё живое. Вокруг, куда ни глянь, не было видно ни одной живой души, и после громко звучащей музыки наступившая тишина была такой гнетущей, что, казалось, сейчас должно произойти что-то ужасное. От города веяло сыростью и страхом.

— Эрик, — поёжившись, предложила Маня. — Давай зайдём в какой-нибудь дом, может, найдём там что-нибудь съедобное, очень кушать хочется. А пить, — уныло добавила она, — ещё больше. Собаки, будто понимая, о чём говорит девочка, понуро опустили головы. Особенно несчастный вид был у Джульки: события этого затянувшегося дня были явно не по её щенячьим силам.

Несчастные скитальцы брели по бесконечно тянущейся вдаль улице в поисках чего-то, похожего на магазин, но их всюду ждала неудача: большинство домов, мимо которых они проходили, стояли нараспашку, двери, как таковые, отсутствовали, и даже издали было видно, что внутри там ровным счётом ничего нет. Но вот дети заметили на противоположной стороне улицы дверной проём, над которым болталась ржавая вывеска на одном гвозде, и с надеждой устремились туда. Дверь была полностью затянута паутиной, а когда они её очистили и попробовали открыть, то оказалось, что та совсем сгнила и, жалобно заскрипев, рухнула прямо на них, хорошо ещё, что они вовремя успели отскочить в сторону.

Заглянув внутрь, дети разочарованно вздохнули: одного взгляда вокруг было достаточно, чтобы понять — здесь им поживиться, увы, будет нечем. Уже с порога на них повеяло холодом и запустением: на полу валялась поломанная мебель, на мраморных стенах, тускло блестевших от потёков сырости, кое-где висели почерневшие от времени картины в чудом сохранившихся облупленных рамах. Провалившиеся и рухнувшие вниз стропила перемешались с обломками сгнивших досок. Всё было пыльное, трухлявое, повсюду пахло сыростью и тленом. Вздохнув, дети повернули назад.

Еле передвигая ноги, они продолжали брести по разбитому булыжнику, искрошенному в мелкий щебень и превращённому временем в белую пыль. Пыль тускло мерцала под первыми появившимися лучами солнца и наводила ещё большее уныние. Неожиданно улица вывела их на огромную площадь и то, что они увидели перед собой, заставило их в страхе остановиться: повсюду, куда хватало глаз, лежали неподвижные тела людей.

— Ой! — испуганно вскрикнула девочка. — Я туда не пойду! Эрик остановился, а затем нерешительно двинулся вперёд. Пройдя несколько шагов, он осмотрелся и ободряюще махнул подружке рукой:

— Не бойся, Маня, это всего лишь памятники. Поколебавшись, Маня боязливо сделала вперёд пару шагов. Действительно, это были поверженные, опрокинутые, где разбитые, а где и неплохо сохранившиеся человеческие скульптуры и бюсты. Рядом с ними стояли полуразвалившиеся постаменты, с которых они были свергнуты временем.

— Зачем они здесь? — поёжилась Маня. — Это что — кладбище?

Сейчас узнаем, — наклонился Эрик над одним из памятников.

— Ну, с нетерпением окликнула его Маня, по-прежнему опасаясь подойти ближе. — Узнал что-то? Это действительно кладбище?

— Почти. — Как это — почти? Так не бывает, — рассердилась девочка.

— А вот и бывает. Это Площадь Славы. Здесь были установлены памятники известным людям, которые прославились своими делами и искусствами. Вот видишь — этот без головы — архитектор, вон тот с отбитыми руками — поэт. А это — бюст знаменитого врача. Они, конечно, все умерли, и похоронены в другом месте, а вот их памятники стоят здесь. Не понятно только — зачем? — пожал он плечами. — Пусть бы себе стояли, где захоронены, правда?

— Нет, неправда, — подумав, не согласилась Маня. — На кладбище бы их видели только родственники, и о них бы забыли. А это несправедливо, ведь они всю жизнь старались для людей. А так — увидят и вспомнят.

Эрик пожал плечами. — Вот ты увидела, и что? Даже подойти сюда не хотела.

— Так я думала, что это кладбище, они же там все лежат, как мёртвые, — оправдываясь, возразила Маня и покосилась в сторону лежащей рядом головы, слепо и скорбно смотрящей пустыми глазницами в небо.

Вдруг боковым зрением девочка заметила, как справа от неё будто большая птица взмахнула белым крылом; крыло мелькнуло и тут же пропало за углом ближайшего к ним дома. Видение ей было чем-то знакомо и что-то очень напомнило.

— Где-то я уже это видела…, — задумчиво протянула Маня. — Точно видела. Она напрягла свою память и вспомнила, как когда-то Королева представила ей маленького круглого старичка, шею которого обматывал белый шёлковый шарф, кокетливо переброшенный одним концом через плечо. Несмотря на почтенный возраст, старичок ни минуты не стоял на месте, и когда он стремительно двигался, перелетая из одного конца комнаты в другой, его шарф победоносно развевался у него за спиной¹².

— Ну, конечно! Это же Свениций! — воскликнула Маня и бросилась вдогонку за белым крылом.

Глава 4

Беженец

— Господин Свениций! — что было силы, закричала Маня, — остановитесь, пожалуйста, я вас узнала! Это вы или не вы? Недолго думая, Малыш бросился вперёд и вскоре издали раздался его предупреждающий лай.

— Перестаньте травить меня своей гадкой собакой! — раздался из-за угла возмущённый голос.

— А зачем вы убегаете? — в свою очередь возмутилась Маня, задыхаясь от быстрого бега, — У меня уже нет сил за вами бегать. Из-за стены выглянула круглая голова с копной слипшихся седых волос.

— А ты кто? — требовательно спросила голова.

— Как — кто? — возмутилась девочка. — Я же Маня, вы что, меня совсем не помните? Вы ещё подарили мне фонарик.

— У меня феноменальная память, — высокомерно заметила голова. — И я прекрасно помню, что Маню Миранда отправила обратно в свой мир. А значит ты — самозванка!

— Да как вы можете так говорить, — задохнулась от возмущения Маня и решительно направилась к прятавшемуся за стенкой Историку. — А ну, посмотрите хорошенько на меня! Свениций хотел было улизнуть, но на его пути встал Малыш и многозначительно заворчал. Историк испуганно попятился и прижался к стене.

— Помогите! Бандиты! — беспомощно пискнул он. — Убивают!

— Ну, как вам не стыдно, господин Свениций, — с обидой сказала Маня, подходя к нему. — Кто вас убивает, зачем вы говорите неправду?

Свениций пристально посмотрел на девочку и ворчливо заметил:

— А что, похожа… А скажи-ка мне, девочка, за что меня ругала Миранда после выставки скульптур?

— Ну как же, я прекрасно помню, — оживилась Маня, — за Атлантиду. — Вы ещё тогда…

— Стоп! — поднял руку Историк и высморкался в свой шарфик. — Прости меня, Маня, я был неправ, — заплакал он и заключил девочку в объятья.

— Зачем же вы плачете, — гладя его по голове, спросила девочка, — когда радоваться нужно? Я ведь за вас так волновалась, вот даже Эрику всё время про вас рассказывала, — повернулась она за поддержкой к своему товарищу, но тот равнодушно отвернулся в сторону.

— А это кто? — подозрительно уставился на него Свениций.

— О-о! — с гордостью ответила за друга Маня. — Это принц Эрик и мой лучший друг.

— Принц Эрик? — прищурился Историк. — Сын Аристара и Клотильды? Так он же давно умер!

— Как видите, нет! — весело рассмеялась девочка. — Жив-здоров и даже очень хорошо себя чувствует.

— Но принц Эрик старше меня, как он может быть таким… маленьким?! — растерянно развёл руками Историк.

— Ой, и не говорите, — махнула Маня руками. — И его брат этому тоже очень удивлялся. Они все, Санибореи, какие-то не такие.

— Стоп! — опять поднял руку Историк. — Ещё раз с начала: о каком брате идёт речь? У Эрика был только один брат, принц Декортис, но он умер ещё в младенчестве, об этом у нас знает даже ребёнок, ведь это история династии Санибореев, которую все дети проходят в школе.

— А вот и нет, — довольно улыбаясь, заявила Маня. — И он тоже жив-здоров. Во всяком случае, — погрустнев, добавила она, — я на это очень надеюсь. Мы с Эриком должны здесь с ним встретиться, — пояснила она. — Ну, а вы, господин Свениций, вы как здесь оказались? Что здесь делаете и где все остальные? — в свою очередь спросила она.

— Все вопросы потом, дитя моё, — прижав палец к губам, заметил ей Историк. — Здесь очень небезопасно, поэтому оставаться на открытой местности — верх легкомыслия. Следуй за мной, девочка, — и, перекинув свой шарф, давно потерявший своё великолепие и больше похожий теперь на тряпку, старичок важно зашагал вперёд. Затем, что-то вспомнив, обернулся в сторону Эрика.

— Это предложение, молодой человек, относится и к вам равным образом, но не льстите себя надеждой, что я на веру принял вашу версию о сыне Аристара.

— А я в ней и не нуждаюсь, — с независимым видом ответил Эрик и гордо поднял подбородок. — Мне достаточно самому знать, что я сын своего отца.

Свениций хмыкнул и упрямо повторил:

— А вот у меня на этот счёт есть большие сомнения. Эрик равнодушно пожал плечами: — Это ваши проблемы, уважаемый. И меня они никоим образом не касаются.

— Господин Свениций, — поспешила вмешаться Маня. — А куда вы нас ведёте?

— В безопасное место, куда же ещё, — сердито проворчал Историк. — Хотя, если честно признаться, мне эта компания, — и он бросил недовольный взгляд в сторону Эрика и собак, — не очень подходит.

— Сударь, — придвинувшись ближе к Историку, зашептала ему на ухо Маня, — не обращайте внимания на Эрика. У всех Санибореев характер просто жуткий. Вы же помните его дядю Большая Голова? Свениций не смог сдержать улыбки: — О-о! Разве его возможно забыть?

— Так вот, Эрик ничуть не лучше, а может, ещё и хуже. Что с него возьмёшь? Сирота он и есть сирота, — с жалостью посмотрела Маня на мальчика. — Не обижайтесь на него. Пожалуйста.

— Ладно, посмотрим, — нехотя согласился Свениций и опять зашагал вперёд.

В это время Чир-чир, прятавшаяся доселе под воротником мальчика, выглянула наружу и, убедившись, что её жизни ничего не угрожает, залилась от радости божественным пением. Свениций удивлённо оглянулся и, увидев Чир-чир, смешно открыл рот.

— Так это же… — едва выдавил он, — это же…

— Ну да, — засмеялась Маня, довольная тем, какой эффект имело появление их баловницы. — Это птичка-сестричка из дворца Миранды.

— Каким же образом это несчастное создание оказалось здесь? — никак не мог прийти в себя Историк.

— И вовсе оно не несчастное, — поправила его Маня, — а даже очень счастливое создание, потому что мы её нашли и спасли. Эрик успокаивающе погладил птичку по крошечной головке.

— Господин Свениций… — с надеждой заглянула Историку в лицо девочка. — Я вот что хочу вас спросить: а в этом вашем безопасном месте… нет случайно чего-нибудь покушать?

— Есть! — гордо ответил Свениций. — И ещё как есть. Терпение, мы почти что пришли, — сказал он и, сделав несколько шагов вперёд,… вдруг исчез! Дети остановились перед грудой досок, наваленных одна на другую, и недоумённо уставились на неё. Поверх досок, почти вплотную к стене, был высыпан строительный мусор, которым было щедро покрыто и всё прилегающее к куче пространство. Маня и Эрик недоумённо переглянулись: и куда нам идти дальше? — говорил их взгляд. Первыми очнулись собаки и уверенно побежали вперёд, так что детям ничего не оставалось, как двинуться вслед за ними. Не успели они сделать и пары шагов, как неожиданно обнаружили под кучей мусора маленькую лесенку, зигзагом спускающуюся вниз. Лесенка была совершенно незаметна со стороны улицы и вела в заброшенное подвальное помещение. Там их уже поджидал хитро улыбающийся Историк.

— Что, испугались? — насмешливо спросил он детей.

— Ещё чего, — презрительно скривил губы Эрик.

— Тогда прошу за мной, — в шутливом поклоне склонился господин Свениций. Дети оказались в помещении, где царила если не полная темнота, то густой полумрак, который не позволял видеть дальше нескольких шагов. Свет в подвал просачивался через крошечное окошко с выбитым стеклом. Неожиданно раздался чей-то писк, и стая отвратительных чёрных крыс выскочила у них прямо из-под ног. Не обращая внимания на людей и животных, крысы пронеслись мимо, и вскоре исчезли в темноте. Испуганно взвизгнув, Джулька тут же юркнула под живот Малыша и замерла там, высунув наружу испуганную мордочку. У пса же от такой наглости лай будто застрял в глотке, и из неё раздалось невнятное растерянное бульканье. Свениций, между тем, продолжал уверенно передвигаться в темноте, и маленький отряд путешественников, слегка замешкавшись, поспешил вслед за ним. Под их ногами хрустела осыпавшаяся штукатурка, противно скрипело битое стекло, отовсюду пахло разложением, и было слышно, как где-то капля за каплей падает вода. Ободранные стены, покрытые плесенью, источали неприятный запах гнили.

— Как же вы здесь живёте? — догнав Историка, с ужасом спросила его Маня.

— Терпение, девочка, терпение, — хитро улыбнулся в ответ Свениций и, подойдя к стене, нажал на какую-то кнопку, совершенно незаметную с первого взгляда. Стена скрипнула и неохотно поползла в сторону. Вслед за Свеницием дети и собаки сделали шаг вперёд, и оказались в сухом и чистом коридоре, который плавно уходил вниз.

Историк тут же нажал на кнопку с внутренней стороны, и стена медленно поехала за их спиной на прежнее место.

— Ну, вот и всё, здесь уже можно не бояться, вздохнул с облегчением Историк и зажёг маленький фонарик.

— А кого вы боялись? — полюбопытствовала Маня, с интересом оглядывая помещение.

— Как кого? — удивился Свениций. — Бандитов, конечно.

— Ещё одних? — скривил губы в усмешке Эрик. — Что, кроме нас, здесь есть и другие бандиты?

— Представьте себе, есть, — свернул глазами в его сторону Свениций. — И я не буду возражать, если кое-кто с ними познакомится поближе. Может, тогда он станет более вежливым. Маня осуждающе посмотрела на мальчика. — Ну, чего ты вредничаешь, Эрик? — шепнула она ему.

— А чего он говорит, что я не сын Аристара, если я сын Аристара? — возмущённо ответил мальчик. — И вообще: что я такого сказал? Это ведь он сам назвал нас бандитами.

— Не цепляйся к словам, — оборвала его Маня. Детство, проведённое в бедной семье, сделало её дипломатом и научило сглаживать конфликтные ситуации. Историк внезапно остановился, и дети увидели плотно прилегающую к стене металлическую дверь.

— Ну, вот мы и дома, — распахивая дверь, объявил Свениций, с гордостью вводя их в просторную комнату. Маня не смогла сдержать вздоха разочарования: в комнате почти не было никакой мебели, лишь стол с несколькими стульями в центре, да ещё два шкафа вдоль стены. В углу валялась куча каких-то разбросанных на полу пакетов. Съестным здесь и не пахло.

— Это что? — убитым голосом спросила его Маня. — Вы здесь живёте?

— Так точно, — довольным голосом ответил Историк. — Мне здорово повезло, что я нашёл это убежище. В нём я в полной безопасности, кроме того, здесь удобно и много всякой еды.

— И где же эта еда? — с недоумением посмотрела на него девочка.

— Ну, не здесь же, конечно, — важно ответил Историк. — Внизу под нами множество подвалов, там находятся продовольственные склады, припасы на случай чрезвычайных ситуаций, — уточнил он.

— Так за это время припасы эти, — с сомнением покачала головой Маня, — наверное, давно уже того… испортились…

— А вот и нет, — хитро улыбнулся Свениций. Там созданы такие условия, при которых продукты могут храниться бесконечно долго, а самое главное, они не требуют сложного приготовления. — Здесь, — ткнул он пальцем в пол, — находится всё: сухое молоко и сухофрукты, орехи, сушёные грибы, все виды консервов на ваш вкус, а самое главное — варенье, которое я обожаю, а ещё компоты, огурчики, грибочки, — облизнулся он, ну, и всякая там ерунда — томатная паста, овсяные и кукурузные хлопья, макаронные изделия… но это нам не подходит, их ведь нужно готовить, а ещё тут есть растительное масло, сахар, мёд… в общем всё — что только можно пожелать, — с гордостью объявил он.

— А можно хоть что-нибудь из всего этого… попробовать? — умоляюще посмотрела на него Маня.

— И можно и нужно, но не так быстро, девочка. Поскольку лифт не работает, мне придётся долго спускаться, а на это потребуется много времени. К тому же без света с одним фонариком ничего толком и не разглядишь, поэтому я беру всё наугад, что попадётся.

— Где здесь лифт? — неожиданно вмешался в их разговор Эрик. Историк пренебрежительно посмотрел на него.

— А вам зачем? Может, вы его починить сможете? — с издёвкой спросил он.

— Он сможет, — шепнула Свеницию Маня. — Он всё может, он же Саниборей.

— Пожалуйста, — пожал плечами Историк и протянул руку в направлении незаметной двери, плотно прилегающей к стене. Эрик подошёл к ней вплотную, стал к двери лицом и, вытянув перед собой руки, застыл, закрыв глаза.

— Что он делает? — удивлённо спросил Маню Историк. Маня отвернулась.

— Колдует. Я не люблю на это смотреть.

Неожиданно в комнате зажёгся свет, а дверь гостеприимно открылась, приглашая войти в просторную кабину.

— Смотрите-ка, — ещё больше удивился Свениций. — Действительно починил, — с уважением покосился он в сторону мальчика. — И как это у него получилось?

Маня гордо улыбнулась:

— Он и не это умеет.

— Ну, ладно, — бросив пристальный взгляд на мальчика, — сказал Историк, — я поехал.

— Куда вы поехали? — заволновалась Маня.

— Как куда? — за продуктами, конечно. И Историк направился к лифту.

— А можно и мы с вами? — попросила его девочка.

— Ну, если хочешь, — согласился Историк.

— Эрик, пошли, — позвала Маня друга. Но Эрик отрицательно покачал головой. — Не хочу.

— Почему?

— Не хочу и всё. Сев на стул, мальчик демонстративно скрестил руки на груди.

— Ну и сиди себе, — обиделась Маня. Ей не хотелось оставлять друга одного, да и чувствовала она себя, по правде говоря, гораздо уверенней, когда Эрик был рядом. Надувшись, она неохотно последовала вслед за Свеницием и, войдя в кабину лифта, ещё раз окликнула мальчика дрожащим от обиды голосом:

— Последний раз тебя спрашиваю: ты идёшь или не идёшь? Мальчик неохотно поднялся. — Ладно, уже, иду. Заладила: идёшь — не идёшь, — ворчал он, заходя в лифт. Малыш, видя, что люди уходят, неохотно поднялся, но Маня милостиво махнула ему рукой: ладно, сиди уж, без тебя обойдёмся. Трусиха Чир-Чир взлетела на шкаф и затаилась там до поры до времени.

Глава 5

Продовольственные склады

— Маня, — спросил девочку Историк, когда лифт с ними мягко заскользил вниз, — может, ты мне всё-таки объяснишь, наконец, как ты здесь оказалась? И главное — зачем?

— Если коротко, господин Свениций, то мы, то есть дядя Патя, в смысле принц Декортис, Эрик и я объявили войну Пауку. Ну, это прибор такой, — увидев недоумение на лице Историка, — пояснила девочка. Нам нужно его обязательно выключить, понимаете? — серьёзно взглянула на него Маня. Мы, правда, ещё не знаем, как это сделать, но Эрик обязательно придумает, он в этих приборах очень хорошо разбирается.

— Ты имеешь в виду Головной Компьютер? — удивлённо уставился на неё Свениций. — Так это невозможно, никто не знает, где он находится, думаешь, вы одни такие умные? Его многие пытались найти — бесполезно.

— А мы найдём, — уверенно возразила девочка, вот увидите. Правда, Эрик?

— Там видно будет, — коротко бросил Эрик, глядя в сторону.

Спуск продолжался довольно продолжительное время, но вот, наконец, лифт остановился, и двери услужливо приоткрылись.

— О! — обрадовался Историк, — и здесь тоже свет появился, — довольно потёр он руки и покосился в сторону Эрика. Они находились в огромном помещении, разделённом на множество секций. Каждая секция представляла собой ряд полок с ячейками.

— А здесь холодно, — поёжилась Маня.

— Естественно, — пожал плечами Свениций. — На этой глубине формируется определённый температурный режим, создающий идеальные условия для хранения продуктов.

— Но как всё-таки они, эти продукты, могут так долго не портиться? — продолжала недоумевать девочка.

— А вот и могут, ведь предварительно они обязательно подвергаются вакуумной обработке. И, видя недоумение на лице Мани при слове вакуумной, пояснил:

— Понимаешь, если из упаковок для продуктов не выкачать воздух, то в них начнутся физико-химические изменения, то есть, если говорить по-простому, — снисходительно взглянул он на девочку, — они начнут портиться. А при откачке воздуха резко сокращается количество кислорода в емкости, и это приводит к замедлению окислительных процессов, а значит, предотвращает порчу продуктов. Ясно?

— Вообще-то не очень, — честно призналась Маня. — А ты что-то понимаешь, Эрик? — спросила она друга. — А мне это неинтересно, — безразлично ответил мальчик, по-прежнему равнодушно глядя в сторону. — Когда мы уже уйдём отсюда? — недовольно буркнул он.

— Не капризничай, — строго посмотрела на него девочка. — Мы ведь только что пришли. Мне, может, здесь тоже не очень нравится, но что поделаешь, если есть хочется, надо потерпеть.

— Сейчас возьмем, что нам нужно, и уйдём, — миролюбиво заметил Историк. — При свете это проще простого. Предлагаю взять это, вот это и ещё вот это, — сказал он, аппетитно причмокивая губами, и схватил с полки какие-то банки.

— А что вы взяли? — полюбопытствовала девочка.

— О! — закатил глаза Свениций, — это варенье из крыжовника, а вот это апельсиновый джем, я его обожаю. А вот ещё сливовое повидло, — погладил он банку внушительных размеров.

— Господин Свениций, может, мы возьмём ещё что-нибудь, кроме варенья? — жалобно попросила Маня.

— Да, действительно, — смутился Историк. — Только мы мало чего сможем унести, рук не хватит.

— А если так? — нашлась Маня и подняла подол своего платья.

— Ну…, тогда можно взять и ещё что-нибудь, — одобрил Историк.

— Не забывайте, что с нами голодные животные, они тоже есть хотят, — напомнила девочка. — Хорошо бы чего-нибудь мясного.

— Можно и мясного, почему нет, — согласился Историк и положил в подол девочки несколько банок. — Вот, мясные консервы. Раньше ведь мы употребляли мясо, вот и осталось с тех времён. А можно ещё и сухарей взять, вместо хлеба хорошо будет. Какая всё-таки красота, — прищурился он, — глядя на свет. — Совсем другое дело, нежели в потёмках рыскать. Молодец мальчик! — подмигнул он Эрику, но тот даже не посмотрел в его сторону.

— Ну, Эрик, чего ты стоишь, как истукан? Возьми хоть что-нибудь, мне же тяжело всё одной тащить, — пристыдила друга Маня.

— А я что — сказал, что не возьму? — проворчал тот в ответ. — Откуда я знаю, что брать, давай, что хочешь.

— Ну вот, возьми это и ещё вот это. Донесёшь?

— Если надо, то донесу, — сердито ответил мальчик. — Может, уже хватит? И так вон, сколько всего набрали. И кто всё это есть будет? — ворчал он.

— Можно подумать, некому, — огрызнулась Маня. — Главное, чтобы хватило. Ну, что, поехали назад? — спросила она Свениция.

— Поехали, — согласился тот и засеменил к лифту.

— Ой, — спохватилась Маня. — А вода у вас есть?

— Вода есть наверху, — успокоил её Историк, — на всё хватит: и помыться и напиться, — сказал он и довольно засмеялся: — О, стихами уже заговорил! Вот что значит компания.

Наверху у лифта, встревоженные продолжительным отсутствием людей, их уже поджидали собаки. Малыш и Джулька, как по команде, завиляли хвостами и выжидающе уставились на их поклажу. Чир-Чир опустила со шкафа вниз свою крошечную головку и, оценив обстановку, спикировала на плечо Эрика.

— Да-да, — утвердительно кивнула им Маня, — это то, что вы думаете, скоро будем есть. — Господин Свениций, а можно у вас где-нибудь помыться? — спросила она и, вздохнув, посмотрела на своё грязное, порванное во многих местах платье.

— А вон там, видишь дверь? — махнул Историк рукой в дальний угол. — Там всё и найдёшь. Открыв указанную дверь, Маня увидела знакомые уже ей умывальник и туалет. Покрутив кран, она с наслаждением подставила руки под прозрачную струю, а затем напилась вволю. В углу стоял шкаф, в котором Маня обнаружила чистые полотенца. На умывальнике были небрежно разбросаны раскисшие обмылки розового мыла и, старательно намылив ими тело и волосы, девочка тщательно умылась и заплела косы, затем сняла с себя грязное платье и, выстирав его, повесила сушиться. Взяв из шкафа чистое полотенце, она повертела его в руках, подумала и обмотала его вокруг туловища. Затем, набрав воды в одну из ёмкостей в шкафу, Маня, сияя чистотой и улыбкой, вернулась в комнату и поставила перед собаками миску с водой. Те встретили её появление радостным лаем и надолго припали к миске.

— Эрик, — строго скомандовала она мальчику, зная о его нелюбви к умыванию, — немедленно мыться! Тот неохотно поднялся и, ворча себе что-то под нос, поплёлся к умывальнику. — И не забудь выстирать свою одежду! — крикнула она ему вслед. — Полотенце в шкафу!

Окинув хозяйским взглядом комнату, Маня подошла к куче свёртков на полу.

— А это что тут у вас валяется, господин Свениций? — недовольно спросила она. — Что это за беспорядок?

— Этот беспорядок называется моя постель, — гордо заявил Свениций. — Запакованные пакеты с салфетками я использую в качестве матраца и подушки, получается очень удобно. Здорово я придумал, правда? — довольно подмигнул он. — Попробуй, какие они мягонькие. Маня нагнулась и неуверенно попробовала.

— Да, действительно мягкие. А у нас, то есть, у меня дома, в Одессе, нет таких салфеток, — призналась она. Нет, — тут же поправилась девочка, — салфетки, конечно же, у нас есть, но матерчатые, а не бумажные.

Историк, задетый тем, что его постель не произвела ожидаемого впечатления, обиженно надулся. — А я считаю, что я хорошо придумал, не на полу же спать, — проворчал он.

— Конечно, вы хорошо придумали, господин Свениций, — успокоила его девочка. — Давайте уже кушать, — решительно поднялась она с колен и по-хозяйски стала выкладывать на стол принесённые пакеты. — Вы можете открыть эти мясные… как их… консервы? — попросила она Историка, с трудом припоминая новое слово.

— Охотно, — легко согласился тот и стал одну за другой открывать металлические банки. Здесь были сыр, аппетитная фасоль, жареный картофель, копчёное мясо, а также много других продуктов. Собаки, перебирая лапами, не отводили пристальных глаз от этого изобилия.

— Подождите-подождите, сейчас я вас покормлю, — обнадёжила их Маня и, выложив консервы в миску, разбавила их водой и перемешала с сухарями. Малыш с достоинством подошёл к миске и не спеша приступил к трапезе. Джулька же, урча и повизгивая от переполнявших её благодарных чувств, жадно принялась за пищу со всей своей щенячьей непосредственностью. Чир-Чир со своего шкафа, боясь, что о ней забудут, пищала, не переставая до тех пор, пока Маня не насыпала ей сухарей с изюмом.

Глотая слюну и еле сдерживая себя, чтобы тут же не наброситься на еду, Маня разложила на столе продукты и только взялась за нож, чтобы порезать сыр, как её окликнул строгий голос Историка.

— Маня, запомни! Нельзя готовить пищу в плохом настроении, ибо тогда в нее могут попасть негативные эмоции. А испорченная пища, — многозначительно постучал он себя по животу, — будет разрушать пищеварительную систему тех людей, которые будут ее есть. Поняла? — многозначительно посмотрел он на неё.

— Не буду я вам ничего разрушать, — успокоила его девочка. — У меня очень хорошее настроение и этих ваших… негативных эмоций совсем нет, точно вам говорю, — успокоила она старичка, принимаясь за сыр. — Ведь мы, наконец, хоть что-то поедим! — и она положила кусочек сыра себе в рот. — Эрик! Ты ещё долго будешь там возиться? — окликнула она своего друга.

— Иду уже, иду, — раздался из-за двери невозмутимый голос мальчика. А вскоре появился и он сам: свежеумытый и тоже обмотанный полотенцем.

— Ну, наконец-то! Давайте все к столу, пока я тут у вас на глазах не умерла от голода.

— Не забывайте, друзья, — не спеша садясь за стол, важно изрёк господин Свениций, — что прежде, чем приступить к еде, нужно обязательно успокоиться. Потому что если вы нервничаете, то вряд ли почувствуете вкус пищи. И помните, что обильное питание приводит к увеличению веса и к сбоям в работе эндокринной системы, — назидательно добавил он.

— Какой-какой системы? — набивая рот, — переспросила Маня. Историк хотел было ответить, но потом махнул рукой. — Ты всё равно не поймёшь.

— Вот именно, — неожиданно поддержал его Эрик и в первый раз взглянул на Историка. — Я ведь тоже ей не раз говорил: они там, ну, в их мире, все такие, — презрительно скривил он губы и ядовито уточнил: — Невежественные.

— Знаете что! — хотела возмутиться Маня, но потом взглянула на еду и опять взялась за ложку. — Умники нашлись, тоже мне, — набивая рот, — ворчала она. — Один умник нормально переправиться не может, другой на салфетках спит, да ещё и радуется, — мстительно добавила она.

Глава 6

В которой Историк рассказывает о подземном мире

— Да! — услышав её реплику, отодвинул от себя миску Свениций. — Радуюсь! — торжественно заявил он и, встав с места, гордо запрокинул свою голову со всклокоченными в разные стороны волосами. — Радуюсь, потому что мне очень повезло, что я сплю здесь, — ткнул он пальцем в пол, — как ты изволила выразиться, на салфетках, а не валяюсь где-то… там… бездыханный, — всхлипнул он и с трагическим видом опустил голову на грудь. Все неловко замолчали. Прекратив есть, Маня тут же вскочила и обняла старичка.

— О! — простите меня! Простите меня, дорогой господин Свениций, я ведь это сказала не подумав, — извинилась Маня.

— Ведь меня давно уже в живых могло не быть, — с упрёком взглянул на неё Историк, — как же мне не радоваться?

— Не обижайтесь, — попросила его девочка, — у меня вот так часто бывает, скажи, Эрик? — повернулась она за поддержкой в сторону своего друга, который при этом иронично скривил губы, — вот не хочу, а скажу что-нибудь такое, за что потом стыдно становится.

— Это ничего, — смягчился Историк, растроганный её искренностью, и уселся на прежнее место. — Главное, что ты можешь, дитя, вовремя остановиться. Нельзя людей обижать, небезопасно это: ведь их обида на тебя перейдёт, обязательно перейдёт. Потом только хуже будет. Так что, лучше перетерпеть и смолчать и тогда тому, кто тебя обидел, стыдно станет.

Маня недоверчиво покачала головой. — А вот и нет, а вот и не станет. Меня вот Лиза Протасова сколько раз обижала, и я всё молчала и молчала. А ей стыдно никогда не становилось и жила она себе припеваючи.

— Это тебе только так кажется. Плохие дела и дурные мысли счастья человеку никогда не принесут, попомнишь моё слово, — серьёзно взглянул он на девочку, — даже если это Лиза Протасова.

Маня только вздохнула и, чтобы не портить себе удовольствие от еды неприятными воспоминаниями, поспешила перевести разговор на другую тему:

— Вы лучше расскажите, господин Свениций, что у вас здесь произошло, мы ведь почти ничего об этом не знаем, — попросила она.

— Да что тут рассказывать, — тяжело вздохнул Свениций и громко высморкался. — Стыдобище одно… Повязали нас всех в один прекрасный, вернее, несчастный день, — начал рассказывать он, — как детей малых. Появились они будто ниоткуда, в один момент. Одни возникли прямо из-под земли: ведь, оказывается, под нами — огромное количество прорытых туннелей и они полезли оттуда, как армия чёрных кротов. Другие, как тучи свирепых оводов, слетели с неба. А мы — как заколдованные — ничего сделать не можем, ни спрятаться, ни убежать, а о сопротивлении вообще речи не было: всех в один момент похватали и под землю к себе потащили, — поёжился он, воскрешая в памяти страшные события. — Там у них, оказывается, даже не город, а целый подземный мир находится. Располагается он в нескольких уровнях. Наверху живут так называемые аристократы. Потом — те, кто их обслуживает. Ещё ниже — поля и фермы. На них работают рабы — то есть, мы.

— Этого не может быть! — горячо прервала его Маня. — Как могут люди согласиться стать рабами! Гимли, например, ни за что бы никогда не согласился. Я его знаю, если бы его даже хотели убить, он бы всё равно не согласился, — продолжала возмущаться она, — ни за что бы, не согласился!

— Э, девочка, — горько улыбнулся Свениций. — Да кто его стал бы спрашивать? И убивать его никто бы не стал, какой в этом смысл? Зачем нерационально расходовать рабочую силу?

— То есть как? — недоумённо взглянула на Историка девочка.

— А вот так, — с горечью ответил Свениций и закрыл лицо руками. — Ведь там с нами не церемонятся, — высморкавшись, и взяв себя в руки, продолжил он. — Порядок среди населения они поддерживают с помощью оружия, которое мы называли Луч боли, оно испускает такие лучи, от которых человек чувствует нестерпимый жар. Поверьте, это очень больно, не дай вам бог на себе это испытать. Я испытал…

— Высокочастотные электромагнитные колебания, — понимающе кивнул головой Эрик.

— Именно это я и имел в виду, — поддержал его Свениций.

— Ужас… — прошептала Маня, отодвигая тарелку. Есть, совсем расхотелось.

Историк покачал головой.

— Это ещё не ужас, детка. Ужас, — понизил он голос, будто кто-то мог их услышать, — это Луч смерти. Он поражает цель даже на большом расстоянии и всё, что только может гореть, при его прикосновении превращается в языки пламени: свинец растекается, как жидкость; железо размягчается; стекло трескается и плавится, а когда лучи попадают на воду, то она мгновенно превращается в пар. Стоит ли говорить, что происходит со слабой человеческой плотью? — горестно спросил он.

Маня, зажав рот, едва сдерживала крик ужаса.

— Но самое страшное, — многозначительно взглянул на девочку Историк, — самое страшное — это, на самом деле, вовсе не физическое воздействие. Некоторые люди, как ты справедливо заметила, предпочли бы смерть, даже такую ужасную. Но вся беда в том, что они не хотят сопротивляться.

— Как это — не хотят? Почему?! — недоумённо воскликнула Маня. То, что она только что услышала, не укладывалось в её сознании. Как такое вообще возможно? Такие гордые, такие независимые, наделённые всякими талантами люди — и рабы?! — спрашивала она себя, и её сердце разрывалось от сострадания. — Нет-нет-нет, — повторяла она, — это невозможно…

— Увы, возможно, — сокрушённо развёл руками Историк. — Люди, находящиеся в подземном мире, пребывают под воздействием глобального поля, которое охватывает все проявления жизнедеятельности вокруг. Это поле требует безоговорочного подчинения своим приказам, причём при этом человеку кажется, что он действует согласно своей воле и желаниям, и поражает оно человека практически в любом укрытии. Кроме того, оно может управлять людьми на расстоянии, нарушая его восприятие реальности, управляя его чувствами, вызывая по собственному желанию усталость, тошноту и головную боль. Это излучение обладает практически абсолютной проницаемостью и неограниченной дальностью, от него невозможно укрыться ни за какими стенами.

— Паук, — прошептала Маня, — это всё Паук. Именно об этом рассказывал Большая Голова, а мы не верили…

— Головной Компьютер, — уточнил Историк. — Но помимо него, в этом подземном царстве зла абсолютно всё направлено на подавление личности человека: окружающая среда, архитектура, живопись и даже музыка. Вот, например, там не растёт ничего живого: ни деревьев, ни кустарников, ни цветов. Как думаешь, почему? — обратился он к девочке.

— Но под землёй ничего и не может расти, там же нет солнца, — напомнила Маня.

— Ещё как может, на плантациях у них всё прекрасно растёт, там для этого используется искусственное освещение, вполне достаточное для роста растений. А деревьев и всего остального там нет потому, что растения обладают энергией, которая очищает окружающее пространство от чужеродного излучения, поэтому там запрещено сажать что-либо.

— Да-да-да, — задумалась Маня. Мне когда-то Гимли рассказывал о деревьях, будто они и чувствуют, и думают, а я не верила.

Зато там много всяких украшений из минералов, — продолжал рассказывать Историк, — и это тоже не случайно, потому что драгоценные и полудрагоценные камни имеют свойство гасить сознание людей до уровня своей собственной энергетики, низводят его на более примитивный уровень, вводят в состояние отрицательных состояний — раздражительности, гневливости, хамовитости.

— Как они могут это делать? Они же не живые! — не поверила Маня.

— Как раз живые — только по-другому, чем мы, — возразил ей Историк.

— Скажите пожалуйста… — недоверчиво покачала головой Маня. — А вот у нас, то есть в нашем мире, драгоценные камни очень ценятся и дорого стоят.

— Да? А почему, интересно?

— Ну, наверное, потому, что они красивые…

— А вот и нет, их ценность заключается не в красоте, а именно в тех энергетических зарядах, которыми они обладают. Люди только не понимают, что многим камни эти просто не подходят, а иногда и вредят, особенно это касается полудрагоценных камней. Людям примитивным от таких камней может быть польза, а вот для остальных они могут быть опасны, потому что в силу своей природы они стремятся загасить сознание людей до того же уровня примитивизма, каким сами обладают. И им это удаётся. Вот для людей с невысоким уровнем личной энергетики они подходят.

— Каких-каких людей? — переспросила Маня.

— Объясните даме, принц, что это значит, — раздражённо обратился к мальчику Историк, впервые обратившись к мальчику по чину. — Я просто уже не могу подобрать слова, доступные для её уровня.

— Вы, любезный, — строго посмотрел на него Эрик, — поосторожнее со словами. Информированность — это ещё не свойство ума. У Мани действительно в силу понятных причин не хватает информации, но она очень умная девочка. Очень, — многозначительно добавил он. Маня с благодарностью взглянула на друга. — Не обращай внимания, Эрик, — шепнула она ему, — я ведь совсем не обижаюсь, это он не со зла, просто любит поворчать.

— Энергетика человека, Манечка, — это его жизненный потенциал, — терпеливо стал объяснять ей Эрик, — можно сказать, его жизненные силы. Если энергии мало, то человек постоянно чувствует себя плохо, всем недоволен, ни к чему не стремится.

— А откуда она берётся, энергия эта?

— Да отовсюду, — опять вмешался Историк: из пищи, из воздуха, из Земли, даже из космоса. Ведь вселенная — это не что иное, как океан энергии, нужно только уметь ею пользоваться. Наш мозг своего рода прибор, который и воспринимает, и излучает энергию. Ведь откуда способности у людей нашего мира? — спросил он и тут же сам ответил: — да мы просто научились управлять энергией — и всё! Я ведь тебе уже говорил, что никакого волшебства нет.

— Это поэтому вы можете перемещаться? — догадалась Маня.

— Вот именно, — подтвердил он. — Чтобы переместиться из одного места в другое, нужно настроить свою энергию на энергию того места, куда вы хотите переместиться.

— А как её можно настроить?

— С помощью мыслей, конечно. Ведь мысль — это импульс энергии. Причём, заметь — позитивная мысль дает человеку энергию, а негативная — забирает. Поэтому для того, чтобы иметь те способности, что у нас, нужно достичь определённого духовного уровня, только тогда ты сможешь управлять своей энергией.

— Ой, как это сложно, — покачала головой Маня. — Мне этого никогда не понять…

— Если сможешь выбраться из низшего эволюционного уровня, — то поймёшь. — Ты не безнадёжная, — оценивающе взглянул на неё Историк. — И человек к тому же не испорченный. У тебя всё впереди, девочка. А сейчас, молодые люди, я с вашего разрешения хотел бы немного соснуть. Вон, ваши звери уже давно спят без задних ног, — кивнул он в сторону растянувшихся на полу Малыша и Джульки, — а я старый и больной человек.

— Конечно-конечно, отдыхайте, господин Свениций, — вскочила Маня. — Только вы никакой не старый. Миранда вот старше, чем вы, а совсем молодая.

— Сказала тоже — Миранда… Миранда — это Миранда. И сравнения с ней не-у-местны, поняла? Спать давай ложись, день ведь у тебя длинным оказался.

— Миранда-Миранда, — проворчал Эрик. — Надоело уже это имя без конца слушать, где она, эта ваша Миранда?

— Она там, где должна быть, — поджал губы Историк.

— И где же это, интересно?

— А это не нашего ума дело. Королева всегда выбирает оптимальный вариант из всех возможных. Если её сейчас нет — значит, так и надо, — категорично отрезал он.

— Да пожалуйста, кому она нужна? — презрительно скривил рот Эрик.

— Я сейчас приберусь немножко, господин Свениций, — поспешила вмешаться Маня, — а вы ложитесь, отдыхайте. Я тоже скоро лягу, спать страсть, как хочется. — А ты, Эрик? — обратилась она к другу, — будешь ложиться?

— А что, можно и поспать, — согласился мальчик, снимая Чир-Чир с плеча. — Давай, лети на свой шкаф, — подбросил он её в воздух. Но птичка прежде вспрыгнула на стол и аккуратно склевала все оставшиеся там крошки.

— Господин Свениций, — обратилась Маня к Историку, складывая в шкаф оставшиеся пакеты с едой, — а что вы там говорили про картины?

— Да это я к тому, что картины там тоже что-то вроде минералов, — кряхтя, стал укладываться на салфетки Историк.

— Картины? — удивилась Маня. — Что же в них плохого? У Королевы в Библиотеке во-он сколько картин висят, и ничего. И у доктора Капилло в доме тоже много картин, он ими очень гордится и ничего плохого они не делают.

— Э, картина, — заложив руки под голову, снисходительно взглянул снизу вверх на Маню Историк, — картине рознь. Есть энергетически злые картины, которые, попадая в духовное пространство обитания человека, не только воздействуют на его сознание и подавляют психику, но и подрывают его здоровье. Именно такие там и висят. Они специально подобраны. Заметив, что Маня по-прежнему стоит с открытым ртом возле его постели, Историк сделал вторичную попытку отправить девочку спать.

— Маня, угомонись уже. Открой шкаф, там лежат пакеты с салфетками, бери, сколько хочешь и делай себе удобную постель.

— Спасибо, — поблагодарила девочка, можно только ещё один вопрос?

— Ну, вот опять. Ладно, но только если один, — зевнув, с неохотой согласился Историк.

— Вы что-то ещё про музыку говорили, — напомнила ему девочка.

— Говорил, — подтвердил Историк, — её тоже для оболванивания людей там используют.

— Музыка не может оболванивать, она, наоборот, делает людей лучше, — уверенно возразила Маня и вспомнила, как на маскараде благотворно подействовала на гостей музыка из её волшебной палочки.

— Ещё как может, — тут же возразил ей Историк. — Музыка ведь она тоже разная бывает, всё зависит от ритма. Она может, как положительно влиять на человека, так и привести его в исступлённое, безумное состояние. Вот ведь наш мозг функционирует в определённом биоритме, да? Если человек болеет, то происходит сбой этого ритма, но его, то есть сбой, можно вызвать и специально.

— Как это?

— Маня, ты обещала один вопрос, а всё время спрашиваешь и спрашиваешь, — недовольно заметил Историк.

— Волна электромагнитного излучения, — раздался неожиданно отстранённый голос Эрика, — частотой в 20 герц¹³ вызовет сильное эмоциональное возбуждение. А волна в 2 герца, наоборот, вызовет чувство абсолютной подавленности. Более сильное и длительное воздействие может вызвать даже слуховые галлюцинации — глухо добавил мальчик.

— Слышишь, Маня? А я о чём? То-то… ишь, грамотный какой, — покосился он в сторону мальчика.

— Боже мой, боже мой… — сокрушённо покачала головой Маня.

— А ещё там, кроме музыки, включают освещение с подсветкой, — повернувшись на бок, сообщил, засыпая, Историк, — тогда совсем плохо становится…

— Это как? Что такое подсветка? Но Историк уже спал, сладко посапывая во сне.

— Что такое подсветка, Эрик? — переключилась на мальчика Маня. — Ну,…свет, окрашенный в разные цвета, — неохотно пояснил мальчик, — которые в определённом сочетании могут вызывать различные негативные эмоции, как страх, например, паника или гнев.

— А-а-а… — протянула Маня. — Я поняла! Это как в Мёртвом городе!

— Ну, вроде того… Только там был просто цветной свет, ничего вредного.

— А вот и нет! — покачала головой Маня, доставая из шкафа салфетки, — я же чувствовала.

— Не придумывай, Маня. Это был просто свет для поднятия настроения. Только у такой невежественной девочки, как ты, это могло вызвать страх.

— Хорошо, Эричек, — пусть будет просто свет, — миролюбиво заметила девочка и стала раскладывать на полу салфетки. — Только я думаю, что люди бы оттуда не убежали, если бы всё было так просто, правда? Давай лучше ложиться спать.

Мальчик недовольно посмотрел на сделанное ею ложе и с недоверием опустился на пол. — Неудобно, — проворчал он.

— Ничего, зато мы первый раз будем спать с крышей над головой и в безопасности. Спокойной ночи, мой маленький, — наклонилась она над мальчиком и поцеловала его в лоб. — Спи и ничего не бойся, я ведь с тобой.

— И где же он может находиться, этот Головной компьютер? — засыпая, подумала Маня.

Глава 7

Мятежники из Горелых кварталов

— Маня… Манечка… вставай…, — настойчиво теребил сонное сознание девочки чей-то голос, но, измученная пережитыми испытаниями, она никак не хотела просыпаться.

— Ну, Маня, ну, сколько можно спать, — продолжал взывать голос, но девочка только перевернулась на другой бок. — Не встану, я спать хочу.

— Ты уже спала, — настаивал голос, — сколько можно?

— Сколько нужно! — не открывая глаз, сердито буркнула в ответ Маня, но сон уже ушёл и, приподнявшись на локтях, она сердито взглянула на стоящего над ней Эрика.

— Ну, и что тебе от меня нужно? — возмущённо спросила она. — Что ты мне покоя не даёшь? Заладил: вставай и вставай…

— Как это — что мне нужно? — в свою очередь возмутился Эрик. — Ты что — сюда спать пришла? Вставай немедленно, нам нужно уходить.

— Куда уходить? — недовольно зевнула Маня.

— Бандитов искать, — усмехнулся мальчик.

— Каких бандитов? — ещё раз зевнула Маня, протирая глаза, которые никак не хотели открываться.

— Тех, о которых говорил наш беженец.

— А зачем?

— Маня, мне за тебя стыдно, честное слово. Какие бандиты? Я же пошутил, ты что — шуток не понимаешь? Бандиты — это те, кто находится под землёй, а те, кто наверху, наверняка, такие же беженцы, как твой Свениций. Надо найти их, поговорить, может, они сообщат нам что-нибудь более полезное, чем твой господин Свениций. Так что, давай, вставай.

Маня с сожалением взглянула на Историка, который безмятежно спал на салфетках, подложив под щеку маленький, как у ребёнка, кулачок. Лицо у него было бледное, осунувшееся, а от шарообразной формы его тела не осталось и следа, так он исхудал. — Так жалко его будить, бедного, — вздохнула девочка.

— А мы и не будем его будить, — успокоил её Эрик, — пусть себе спит, зачем он нам? Только мешать будет.

— Ты так думаешь? — с сомнением перепросила его девочка.

— Уверен, — категорично отрезал Эрик.

— А собак возьмём?

— И собак не возьмём, они тоже нам мешать будут, внимание привлекать. Мы же не на прогулку идём, пусть себе с Историком остаются. Давай, поторапливайся, — настойчиво повторил он.

— Ну ладно, если ты так считаешь, — согласилась Маня, потягиваясь. — Идём, так идём. Дай только одеться.

— А зачем? — искренне удивился мальчик.

— Как это — зачем, мне что — вот так, в полотенце идти? — рассердилась Маня.

— А чего нет? Очень удобно, и выглядит приличнее, чем наша одежда.

— Ты так думаешь? — с сомнением взглянула на себя девочка. — Уверен, — без тени сомнения подтвердил мальчик. — Кроме того, нам и надеть-то больше нечего, ведь наша одежда ещё мокрая, я проверял. Давай-давай, — опять поторопил он, — хватит уже зевать.

— А что… почти как у древних греков…, — после некоторого колебания согласилась Маня. — А мишку своего зачем взял? — уставилась она на игрушку в руках у своего товарища.

— Просто так…, — замялся Эрик. — Мне спокойнее, когда он рядом. Маня только пожала плечами и они, стараясь не шуметь, вышли из комнаты, закрыв двери перед самым носом Малыша, который попытался прошмыгнуть вслед за детьми.

— Нельзя, Малыш, место! — помахала перед его носом пальцем девочка. — Охраняй!

Пёс недовольно заворчал и поплёлся к Джульке, наслаждавшейся покоем и перевариванием вкусной еды. Благополучно миновав тайную дверь, которую Эрик открыл без всякого труда, дети прошли через захламленный подвал и, поднявшись по винтовой лестнице, оказались на знакомой улице.

— Ну, и куда мы пойдём? — оглядевшись кругом, спросила Маня. — Где мы будем искать этих беженцев?

— Не где, а как, — уточнил Эрик.

Маня недоумённо посмотрела на друга. — Не поняла…

— Всё очень просто, мы будем их искать по теплу.

— Как это — по теплу? — опять переспросила девочка.

О! — мученически закатил глаза Эрик и подчёркнуто медленно пояснил:

— Всё живое, Маня, излучает тепло¹⁴, это понятно?

Видя, что Маня продолжает непонимающе смотреть на него, он неохотно продолжил:

— Ты ведь чувствуешь тепло, разве нет? От костра, от солнца. Чувствуешь?

— Ну, чувствую, — пожала плечами девочка. — Но ведь люди — не печка. Как издали можно почувствовать их тепло?

Эрик с сожалением посмотрел на подругу. — Человеческое тело испускает такое же тепло, как и печка, только длина волны¹⁵ этого излучения другая и, очевидно, не все её могут видеть и чувствовать. Я, — с гордостью сказал он, — могу. И видеть, и чувствовать. — Помнишь, как нас застала гроза? — В степи?

— Конечно, помню, — поёжилась девочка при этом воспоминании. — Чего ты спрашиваешь?

— Тебе было тогда холодно? — продолжал расспрашивать мальчик. Маня задумалась. — Вначале — да, а потом, когда ты руками меня закрыл, так совсем тепло стало, — вспомнила она.

— Вот! — поднял вверх палец Эрик, — закрыл руками. Но ты же не думаешь, что я согревал тебя с помощью волшебного слова? Маня растерянно пожала плечами. — Нет, конечно.

— Уже хорошо, что хоть в сказки не веришь, — одобрительно кивнул головой Эрик. — А это были те же самые тепловые лучи.

— Почему же ты их видишь, а я — нет? И не вижу и не чувствую, — расстроилась Маня..

— Ты не видишь, потому что ты — житель примитивного мира, ты можешь видеть тепловое излучение, если только волна имеет определенную длину, но любая, понимаешь лю-ба-я волна, то есть волна любой длины может передавать энергию. Вот ты, например, видишь крысу?

— Крысу?! Ай — взвизгнула Маня и отпрыгнула в сторону.

— Не дури, Маня, здесь нет никакой крысы.

— Зачем же ты только что спросил, вижу ли я крысу, если её здесь нет? — возмутилась девочка.

— Она есть, но где? В подвале под кучей мусора в дальнем правом углу возле стенки, я её и сейчас вижу. Всё зависит от длины волны. Если бы длина волны была меньше, ты бы её тоже видела, как видишь пламя костра или солнце.

— А ты, — с восторгом глядя на друга, спросила Маня, — так просто всё видишь?

— Вижу, но не просто. Не так, как обычно, — честно признался Эрик, — вижу только красный силуэт, но этого достаточно.

— Но как это у тебя получается? Почему? Не понимаю…

— Опять «почему», — развёл руки Эрик. — Повторяю: крыса, как и всякое живое существо, излучает тепло. Почему я его вижу, я объяснить не могу, но могу объяснить, как видит, например, ту же крысу, змея. Здесь нет никакого чуда, у неё между глазами и ноздрями находятся маленькие такие углубления с нервными окончаниями, которые чувствительны к теплу. С их помощью змея не только видит добычу, но и оценивает расстояние до нее. А я что — хуже змеи? Или хуже хищной рыбы, которая находит свою добычу на большой глубине, куда не проникает свет? — спросил он и сам же ответил: — Нет, не хуже. А значит, я тоже могу видеть тепло, которое излучает крыса. А если я чувствую крысу, то почему я не могу почувствовать человека? Вот мы и будем искать наших «бандитов» по излучаемому ими теплу.

Маня ничего не ответила, Эрик, как всегда был прав.

Они миновали Площадь Славы с разбитыми памятниками, прошли одну широкую пустынную улицу, потом другую и вышли к перекрёстку, где пересекались три дороги. Странное это было место, чёрное и зловещее. Вокруг, словно утёсы, поднимались в небо высоченные дома с закопчёнными стенами и выгоревшими окнами.

— Здесь что — был пожар? — удивлённо оглядываясь вокруг, спросила Маня.

— Это Горелые кварталы, — подтвердил, остановившись, Эрик. — Когда-то эту часть города накрыл гигантский пожар, поэтому здесь ещё более мрачно, чем всюду. Действительно, всё вокруг имело неприглядный, даже жутковатый вид: ни одна травка не прорывалась здесь сквозь асфальт, ни одна бабочка не пролетала мимо. Чёрные обгорелые стены таили угрозу и были полны уныния и страха.

— Ну, и куда нам идти дальше? — с опаской оглядываясь вокруг, спросила друга Маня.

— А никуда идти больше не надо, мы уже пришли. Здесь они, — уверенно показал мальчик на здание прямо напротив них, — наблюдают за нами. Только ты не бойся, — взял он девочку за руку, — они сами нас боятся. О, — прислушался он, — сейчас появятся. И действительно, из дверного проёма напротив стремительно выскочили две странные фигуры. Это были двое мужчин, облачённых в странные одежды, нелепые при свете дня: у одного был парадный военный мундир с золотыми эполетами, у другого — длинный шёлковый халат с кистями. Измождённые серые лица незнакомцев глядели исподлобья, а враждебный взгляд не сулил ничего хорошего. Один был, не смотря на худобу, высоким гигантом с широкими плечами, на которых мундир едва-едва сходился, а другой, тот, что в халате, — маленький коротышка с хвостиком на голове.

— Здрасьте… — оторопело уставившись на них, — поздоровалась Маня.

— Вы кто? — вместо ответного приветствия резко спросил писклявым голосом коротышка, и стал обходить детей вокруг, подозрительно оглядывая их со всех сторон. Длинные полы халата мешали ему ходить, он непрестанно наступал на них и чуть не падал.

— Какие невоспитанные! — шепнула Маня другу и с вызовом ответила:

— А вы разве не видите? Мы — дети. Я — Маня, а он… она хотела сказать «принц», но потом передумала и сказала просто — Эрик.

— Зачем пришли? Откуда? Куда идёте? — быстро задавал вопросы один за другим коротышка.

— А почему мы должны вам отвечать? — неодобрительно посмотрела на него Маня. — Идём себе, куда хотим.

— Э, — вмешался верзила, — так дело не пойдёт. — Здесь так просто не ходят. И вообще, — обратился он к товарищу, — какие-то они странные.

— Вы зачем в полотенца оделись? — строго спросил он у детей.

— А вам какая разница? — вопросом на вопрос ответила Маня. — Мы ведь не спрашиваем, зачем вы как на маскарад оделись.

— Хватит с ними разговоры водить, Фиделио, — сердито вмешался в разговор коротышка. — Пусть Морти с ними разберётся. А ну, шагайте вперёд, — подтолкнул он к двери Маню, — и без глупостей. Маня хотела возмутиться столь бесцеремонному обращению, но Эрик предупредительно сжал её руку. — Ты забыла, Маня, что мы сами хотели с ними поговорить? — шепнул он ей на ухо.

— Иди и ничего не бойся.

Маня вспомнила, как когда-то ей советовал себя вести доктор в подобной ситуации¹⁶ и, гордо подняв голову, с независимым видом пошла вперёд.

— Морти… Морти…, — повторяла она про себя упомянутое незнакомцами имя — где-то я уже это слышала…

Помещение, куда они вошли, было такое же закопчённое, как и снаружи, а у противоположной стены высилась беспорядочная куча из ящиков и поломанной мебели.

— Открывайте! — крикнул коротышка, подойдя к куче. — Всё в порядке. Куча зашевелилась и стала медленно опадать вниз. Открылся дверной проём, и из него выглянуло испуганное лицо пожилого человека.

— Это ты, Джефри?

— Я, я, — открывай, Роди. С нами гости. Лицо исчезло, и дверь широко открылась. Маня с Эриком, по-прежнему держась за руки, вошли в просторное, чисто прибранное, если не считать чёрных обугленных стен, помещение.

Слева вдоль стены располагались деревянные лежаки, аккуратно застеленные чем-то, похожим на одеяла. Справа — ряд грубо сколоченных столов, за которым хозяйничали женщины. В углу громоздились какие-то мешки, несколько молодых мужчин деловито высыпали их содержимое в миски и несли женщинам. Заметив чужих, все замерли и настороженно уставились на вошедших.

— Так это же дети, — неуверенно произнесла, наконец, одна из женщин. — Вы их напугали до смерти.

— Ну и что, что дети? — возразил один из мужчин, враждебно глядя на Маню и Эрика. — Дети, Ирида, они тоже разные бывают. Веди их в мастерскую, Фиделио, пусть там побудут, пока не вернётся Морти.

— Иди-иди, — опять подтолкнул Маню коротышка. — Вы чего всё время толкаетесь? — возмутилась Маня. — Не смейте меня трогать.

— Ишь, принцесса какая нашлась, — проворчал тот.

— А вот и принцесса, — неожиданно вмешался Эрик. — И, между прочим, всем принцессам принцесса. И если ещё хоть раз её тронете, то будете иметь дело со мной, это понятно? Что-то в выражении лица мальчика заставило коротышку замолчать, и он ни слова больше не говоря, проводил детей в комнату, которую назвали мастерской. В мастерской было почти пусто, в углу лишь стоял стол с инструментами, а на полу валялась груда досок.

— Я теперь понимаю Историка, — сказал Эрик, усаживаясь на доски. — Эти люди действительно похожи на бандитов, и ведут себя, как бандиты.

— Я просто не понимаю, как они дошли до жизни такой, — сокрушенно покачала головой Маня, усаживаясь рядом с Эриком. — Они ведь совсем не такие…

— Какие не такие? — скривил губы мальчик.

— Ну, они добрые, хорошие…, — неуверенно ответила Маня. — И очень способные.

— Оно и видно, — насмешливо заметил Эрик. — Живут, как дикари. Маня промолчала, она сама ничего не понимала. Неожиданно дверь отворилась и в комнату заглянула женщина, которая заступилась за них накануне.

— Ребятки, — ласково обратилась она к ним. — Вы не очень голодные?

— Нет, спасибо, мы совсем не голодные, — с интересом разглядывая женщину, ответила Маня. Женщина была одета так же странно, как и мужчины. На ней было длинное платье с широкой юбкой, пышными рукавами и высоким воротником, отороченным кружевами.

— Это хорошо, а то у нас с едой не очень, — призналась она. — Собственно, кроме муки ничего и нет. Мы её просеиваем от крысиного помёта, варим похлёбку и делаем хлеб. Всё лучше, чем ничего.

— Вот разве что водички, если можно, — попросила Маня.

— Это мы сейчас организуем, — охотно кивнула женщина. Действительно, она вскоре вернулась с кружкой воды и протянула её девочке.

— Эрик, ты будешь? — спросила друга Маня. — Не хочется, — кисло отказался тот.

— А кто такой этот ваш Морти? — капризно спросил он женщину. — Почему мы должны его дожидаться?

— О-о! — почтительно протянула женщина. — Морти для нас — это всё. Если бы не он, мы бы до сих пор были подземными куклами, а может, нас и в живых бы уже не было, — горестно покачала она головой. — Морти — великий учёный и наш спаситель.

— Учёный… ой, я вспомнила! — хлопнула в ладоши девочка. — Это же друг Гимли, — обрадовано повернулась она к Эрику. — Гимли мне о нём рассказывал, говорил, что Морти очень способный¹⁷. — А как ему удалось вас спасти? — поинтересовалась она у женщины.

— А он смог защитить своё сознание от вредоносного излучения, — с гордостью в голосе пояснила женщина, — и добрался до Верхнего города. Там он нашёл Силовые станции и закоротил силовую линию. Пока она не включилась опять, мы с мужем успели убежать.

— А почему только вы?

— С нами могли бежать и другие люди, но они отказались.

— Отказались? — удивилась Маня. — Но почему?

— А ты как думала? — сокрушённо пожала плечами женщина. — Разве там люди себе принадлежат? Я же говорю — куклы. Подземные куклы. Теперь нас значительно больше, Морти организовывает время от времени спасательные экспедиции и освобождает людей из подземного рабства. Всё это очень не просто, часто приходится тащить их просто силой, а потом ещё долго приводить в чувство, пока они вновь не станут нормальными людьми.

Поэтому не обижайтесь на наших, они иногда бывают грубыми и подозрительными, это всё потому, что они ещё не совсем избавились от дурмана. Дверь опять открылась, и в комнату заглянул коротышка Джефри.

— Подъём! — приказал он. — Трепещите, несчастные! Морти, наконец, вернулся и сейчас выведет вас на чистую воду.

— О-ё-ёй, — огрызнулась Маня, — мы прямо дрожим от страха.

По узкому коридору их провели в небольшую комнату, где на стульях сидели два связанных человека с беспомощно запрокинутыми головами. Над ними стоял юноша, почти мальчик и медленно водил над ними руками. Юноша был одет в чёрное трико с серебряной звездой на груди.

Лица несчастных были судорожно перекошены, они жадно хватали ртом воздух, будто им не хватало дыхания. Коротышка Джефри почтительно остановился на пороге и, повернувшись к детям, приложил палец к губам. — Молчать! — тихо приказал он. Маня, как зачарованная, следила за действиями юноши, а Эрик, скривившись, смотрел на него с иронией и холодным любопытством.

Постепенно лица связанных людей стали проясняться, исчезла судорожная гримаса, перестал кривиться рот, а тело обмякло и расслабилось.

— Развяжи их, Джеф, — обернулся к коротышке юноша. Тот подошёл и перерезал верёвки, связывающие кисти рук несчастных. Раздался стон.

— Ну вот, — удовлетворённо заметил Морти. — Если чувствуют боль, значит, скоро пойдут на поправку. Займись ими, Джеф, они уже не опасны. И он впервые взглянул на Маню и Эрика.

— Ну, здравствуйте, гости нежданные. Вы откуда идёте и куда следуете?

— Где Гимли, Морти? — вместо ответа строго посмотрела на него в упор Маня и с укоризной добавила: — Почему ты бросил его, ведь он был твоим другом.

— А ты откуда знаешь Гимли? — удивился юноша.

— Знаю, — по-прежнему строго сказала девочка. — Он привёл меня в ваш мир.

— Так ты — Принцесса Больничного Двора? — изумлённо уставился на неё Морти.

— Так меня называют, но это не совсем верно, то есть совсем не верно. Никакая я не принцесса, а просто обыкновенная девочка, — честно призналась Маня. — Так где Гимли? Почему он не здесь? — вновь спросила она юношу.

— Ты думаешь, что так легко справиться с твоим Гимли? — с досадой махнул рукой юноша. — Я его ещё в первый раз хотел забрать, так он меня чуть не убил. Видишь? — спросил он и, убрав волосы со лба, показал глубокий шрам на виске. И нечего на меня так смотреть, — с досадой заметил он, заметив недоверие на лице девочки. — Ты что, не понимаешь, что Гимли — уже не Гимли?

— Нет, не понимаю, — покачала головой Маня. — Как такое можно вообще понять?

— В двух словах этого не объяснить, так что лучше говорите вы. С какой целью вы пришли сюда, — спросил Морти, — и что намерены делать?

— Я ещё не знаю, — призналась девочка. — Но я обязательно что-нибудь придумаю. Мы придумаем, — поправилась она, взглянув на Эрика. — Это мой друг Эрик, — представила она мальчика, стоящего рядом с равнодушным видом. — А ещё, — уклончиво добавила она, по опыту зная, что если она начнёт рассказывать о докторе, то ей, скорее всего, опять не поверят, — мы ждём одного человека. Как только он появится, мы спустимся в Подземный Мир, найдём там Головной компьютер и выключим его.

— И всё? — иронично улыбнулся Морти. — Так это проще простого.

— Всё, — серьёзно подтвердила Маня, не обращая внимания на насмешливый тон юноши. — Я не знаю, просто это будет или нет, но мы обязательно это сделаем. Иначе никак нельзя, — серьёзно добавила она и неожиданно спросила:

— А почему вы так странно одеты, будто на маскараде?

— Да что тут странного, — пожал плечами юноша. — Здесь когда-то был театр и всё, что на нас — это реквизит из костюмерной. Наша одежда прохудилась, вот мы и выбираем костюм по своему вкусу, одеваться ведь во что-то надо. Я, например, ношу костюм Рыцаря Серебряной Звезды, он достаточно удобный. Оставайтесь с нами, — предложил он, — будете нашими товарищами. Кстати, — скептически взглянул он на их полотенца, — можете и себе тоже что-нибудь у нас подобрать, вижу, и у вас с этим проблемы.

— Спасибо, — поблагодарила Маня, — если можно, мы бы действительно во что-нибудь переоделись, но потом мы должны вернуться, чтобы предупредить господина Свениция, иначе он будет волноваться, а ему это вредно, он ведь старенький.

— Историк тоже здесь? — поразился Морти. — Почему же он не с нами?

— А он вас боится, думает, что вы бандиты и прячется, — улыбнулась Маня. — Он сейчас всех боится, меня вот тоже вначале боялся, еле-еле признал.

— Это всё остаточные явления излучения, — удручённо покачал головой Морти. — Ну, ладно, мы с этим потом разберёмся, а сейчас, друзья, отправляйтесь первым делом в костюмерную, Ирида вам поможет подобрать что-нибудь подходящее.

— Вы знаете, — доверчиво призналась Маня, шагая рядом с Иридой, — я ещё никогда не была в костюмерной, а если честно, то и в театре тоже не была, а так хотелось! Вы ведь даже представить себе не можете, какой у нас в Одессе замечательный театр, — вздохнула она, вспомнив величественный вид одесского городского театра. — Дядя Аркадий обещал нас с мамой туда повести, а тут я пропала…

— Ничего, деточка, будут ещё театры в твоей жизни, попомни моё слово, — обнадёжила её добрая женщина.

Костюмерная превзошла все ожидания: Ирида нажала на какую-то кнопку, и навстречу им поплыли, ряд за рядом, всевозможные костюмы, поражающие воображение: здесь были богато украшенные бальные платья, строгие фраки, костюмы русалок, фей и колдуний.

— Ах, — выдохнула Маня, — красота какая… Выбирать, правда, особенно было не из чего: детских костюмов было очень мало и все они были чрезвычайно однообразны: цветы, зайчики, снежинки…

Бегло осмотрев весь ассортимент, Эрик демонстративно отошёл в сторону. — Я это не одену, — категорически отказался он. — Хвоста мне только не хватало для полного счастья.

— Здесь где-то был костюм пажа, — вспомнила женщина, — может твой друг согласится его примерить?

— А вы покажите, — заинтересовалась Маня, и последовала вслед за Иридой в отдалённый угол комнаты. Костюм пажа ей очень понравился: он был из мягкого зелёного бархата, и как раз соответствовал размеру Эрика.

— Берём, — согласно кивнула Маня, — только скажем, что это костюм принца. Разницы ведь совсем никакой нет, — заметила она, хотя понятия не имела, во что одеваются принцы.

— Строгий он у тебя какой-то, — заметила Ирида.

— Что да, то — да, — согласно вздохнула девочка. — Тяжёлый характер, без матери рос.

К костюму прилагалась шляпа с широкими полями и большим пером сбоку, а также пояс с ножнами. — Какая прелесть, — не могла наглядеться Маня.

— Примерь, Эричек, — попросила она мальчика. — Это костюм принца, как раз для тебя, — льстиво добавила она.

Мальчик скептически оглядел костюм. — Ерунда какая-то, — процедил он сквозь зубы. — Но лучше, чем ничего.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Маня, — переодевайся, — а сама вернулась к другим костюмам. Ей очень нравился костюм Снежинки, он был весь такой воздушный, блестящий, но юбка, сделанная в виде балетной пачки, кроме сцены, увы, никуда больше не годилась.

— Как жаль, — с сожалением вздохнула Маня. Поколебавшись немного, она выбрала себе костюм Цветка с юбкой из лепестков, рукавами-фонариками и пышным бантом сзади.

— Это уже как-то более практично, — заметила она и стала переодеваться.

Эрик тоже переоделся, но категорически отказался от шляпы и ножен. — Это всё фальшивое, ненастоящее. Не надену я.

Маня не стала спорить, справедливо рассудив, что хватит и самого костюма. На самом деле, она и не надеялась, что сможет так быстро уговорить своего капризного друга переодеться.

— Ну вот, теперь совсем другое дело, — улыбнулся, увидев их, Морти.

— Я, ребята, пойду с вами, — сообщил он, когда они стали прощаться, — мне нужно обязательно увидеться с Историком.

Маня так и расцвела улыбкой, Морти был ей очень симпатичен, и ей нравилось его общество. — Только знаешь что, — вспомнила она, — возьми с собой ещё кого-нибудь, у нас там много всякой еды, а вы голодаете.

В обратный путь Маня с Эриком пустились во главе целого отряда: рядом с ними в своём генеральском костюме и с огромной корзиной на голове гордо вышагивал Фиделио, за ним, постоянно спотыкаясь, следовал его неразлучный друг Джефри, а Морти замыкал шествие.

— А вы знаете, — стараясь не отстать от широкого шага гиганта, обратилась к нему Маня, — я слышала ещё об одном Фиделио, мне о нём Большая Голова рассказывал.

— Дядя Большая Голова? — остановившись, широко улыбнулся гигант.

— Так это вы он и есть? Вы и есть Фиделио, сын Золлини, который был другом Большой Головы? — всплеснула руками девочка. — Вот здорово!

— Нет, — грустно покачал он головой. Он — это не я, это мой отец. Меня назвали в его честь, говорят, что я на него очень похож. А… отца… отца больше нет. Его убили, — глухо добавил он.

— Ой! — прикрыла ладошкой рот девочка, — извините… Как же это случилось?

— Отца убили по приказу Кира, — мрачно сообщил Фиделио, — я тогда был ещё совсем мальчишкой. Он стал на сторону Аристара и заплатил за свою верность и честность жизнью. А мы с матерью из разряда служащих сразу перешли в разряд рабов. Морти удалось вытащить меня оттуда, а вот что с моей матерью, я даже думать боюсь, — горестно вздохнул гигант.

Вернувшись, они застали в подвале только животных, их комната была пуста, а на месте, где спал Свениций, беспорядочно валялись пачки салфеток.

— Где же господин Свениций? — растерялась Маня. — Может, он ушёл нас искать? Но тут Малыш подошёл к шкафу и, остановившись перед ним, громко гавкнул. Маня приоткрыла дверцу шкафа, и все увидели там съёжившегося от страха Историка, зажмурившего глаза и вжавшегося в стенку.

— Что с вами, господин Свениций? — пожурила его девочка. — Зачем вы спрятались? Посмотрите, кто к нам пришёл, ну, пожалуйста, — обнимая старика, попросила она.

Историк открыл один глаз, затем другой и увидел заглядывающего в шкаф Морти.

— Мальчик мой! — воскликнул он и без чувств упал на грудь юноши.

— Ну, дядя Свениций, ну что вы, — обнимая Историка, успокаивал его Морти. — Всё же хорошо, мы живы и на свободе. Нас не сломили, мы боремся и не собираемся сдаваться. И вы нам очень нужны, дядя Свениций, ведь вашу голову ничем и никем не заменить. Вы согласны нам помогать? Но Свениций никак не мог остановить рыданий, слёзы радости ручьём так и текли по его лицу. Наконец он успокоился, высморкался и вылез из шкафа.

— Предатель! — бросил он Малышу, завилявшему при его появлении хвостом.

В продовольственные склады отправились всей гурьбой, и увиденные там богатства так поразили голодное воображение мятежников из Горелых кварталов, что они долго не могли прийти в себя от изумления и восторга.

В обратный путь новообретённых друзей пошёл провожать Свениций. Каждый нёс в руках мешок с провизией, а Фиделио взгромоздил себе на голову здоровенную корзину и нёс её так грациозно, будто это была лёгкая коробка от шляпки. Настроение у всех было приподнятое, люди напропалую шутили и смеялись.

Вечером, когда Свениций вернулся обратно, все долго не могли уснуть, обсуждая события прошедшего дня и делясь впечатлениями. Затем, как подкошенные, упали на свои салфетки и забылись глубоким сном.

Разбудил их громкий стук. Кто-то изо всех сил тарабанил в дверь. С полузакрытыми глазами Маня пошла открывать, и к своему удивлению увидела на пороге коротышку Джефри.

— Меня прислал Морти, — взволнованно сообщил он, с тревогой оглядывая их жилище, — узнать, всё ли у вас в порядке?

— Что у нас может быть не в порядке, — тря глаза, чтобы прогнать сон, недовольно ответила Маня. — А в чём дело?

— На нас напали Стражи Подземного Мира! — трагически поднял руки Джефри.

— Как?! — всплеснула руками Маня. — Не может быть!

— Может-не-может, а напали, — с горечью подтвердил тот. — И что интересно, — недоумённо развёл Джефри руками, — как они могли узнать, где мы находимся? Непонятно и странно, сколько мы уже находимся здесь, и никто нас не мог обнаружить. А тут тебе — пришли, будто по точно указанному адресу.

— Что они с вами сделали? Все ли живы? — со страхом спросила девочка.

— Нас опять спас Морти, — с почтением в голосе сообщил Джефри, — именно сегодня он изменил место нашего ночлега и увёл всех в другое помещение, осталась только одна Ирида, она отказалась оставить без присмотра продукты, боялась, что крысы могут всё растащить. Вот её и схватили…

— Ирида… — в отчаянии заломила руки Маня, и перед глазами всплыло доброе улыбчивое лицо женщины. — Мы идём к вам, — решительно заявила она, и побежала будить своих друзей.

— Эрик, господин Свениций, вставайте скорее, — стала тормошить она их. — У нас беда! Историк проснулся сразу, а Эрик, как всегда, долго приходил в себя после сна.

Вместе с Джефри они с собаками поспешили в сторону Горелых кварталов. Мятежники были встревожены и подавлены, а на Роди, мужа Ириды, лица не было, он был в полном отчаянии и ругал себя последними словами за то, что позволил жене остаться. Их бывшее жилище, которое они с таким трудом привели в порядок и навели там уют, было полностью разгромлено, продукты уничтожены, всюду вокруг валялось битое стекло. Пришлось опять совершить ещё одну вылазку в продовольственные склады. Пока перетаскивали на новое место постели, пока ремонтировали лежаки и раскладывали продукты, наступил вечер.

Дети и Историк, активно участвующие во всех трудах своих друзей, сердечно попрощались с ними и вместе с собаками отправились в обратный путь домой, где их с нетерпением поджидала Чир-Чир. Люди и собаки так устали, что еле держались на ногах и тут же завалились спать.

Утром все проснулись в хорошем настроении, поели и вместе с собаками направились проведать своих друзей. Чир-Чир на этот раз отправилась вместе с ними, ей надоело сидеть одной взаперти. К их ужасу, новое жилище их друзей было пусто! Всё вокруг было поломано и разрушено, и вокруг — ни души…

— Боже мой! Боже мой! — метался в отчаянии Историк, заламывая руки. — Откуда Стражи узнали, где они находятся, это не может быть совпадением!

— Конечно, не может, — с ненавистью глядя на Свениция, — процедил Эрик. — Кто-то им очень помог. И я даже знаю, кто именно.

Историк так и остался стоять с раскрытым ртом, беспомощно переводя взгляд с Эрика на Маню. — Ты… ты…, — пытался он что-то сказать, но слова будто застряли у него в горле.

— Эрик, немедленно извинись, — потребовала Маня, с осуждением глядя на друга.

— Маня, ты что, слепая? — набросился на неё Эрик. — Первое нападение Стражей произошло сразу же после того, как мы узнали о существовании мятежников и месте их нахождения, это раз. Кроме нас, никто не знал о том, куда они перебрались, это два. Значит, кто-то сообщил Стражам об этом. И это три. Мы с тобой этого не делали, тогда, спрашивается, кто? Может, Малыш? — насмешливо спросил он и вопросительно посмотрел на пса. Тот поднял вверх одно ухо, прислушиваясь к разговору людей. — Вывод напрашивается сам собой, — закончил своё обвинение Эрик, — это мог сделать только один человек — он

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Строительство централизованных систем канализации и водоотведения началось в России только в конце XIX века. А вот в Одессе канализация была построена в 1877 году и она была первой в Российской империи. Уже в 1873 году, не без участия Мани Безымянной, в торжественной обстановке был открыт водопровод Днестр-Одесса, во многом решивший проблему водоснабжения города.

2

см. «Звезда и Крест» и «Принцесса Больничного Двора 2».

3

см. «Звезда и Крест» и «Принцесса Больничного Двора 2.

4

Вопрос, который не требует ответа.

5

Город Одесса, в котором родилась Маня Безымянная, находится на подземных пустотах, которые называются катакомбами. Строить высокие дома в таких условиях люди раньше не умели, поэтому в Одессе здания строились в основном не выше двух этажей. Напоминаем, что действие романа происходит в начале XIX века.

6

См. часть 2, глава 6 первой книги трилогии «Жизнь и приключения Мани Безымянной» «Звезда и крест».

7

См. «Принцесса Больничного двора», часть 1 трилогии «Жизнь и приключения Мани Безымянной.

8

Около 420 г. до н. э. философ Демокрит выдвинул предположение, что материя состоит из крошечных, неделимых частиц, которые назвали атомами, что значит — неделимые. Атом и молекулу считали вначале неделимыми, и только впоследствии было доказано, что это не так.

9

В 1747 году американец Бенджамин Франклин выдвинул теорию о существовании положительных и отрицательных зарядов. Когда в проводнике электрический заряд передается от одного атома к другому, возникает электрический ток. В структуре материи электрический заряд, как свойство тел, восходит к заряженным элементарным частицам, например, электрон имеет отрицательный заряд, а протон и позитрон — положительный.

10

См. «Звезда и крест», первую книгу трилогии «Жизнь и приключения Мани Безымянной».

11

См. «Колдунья из Треугольного переулка», последнюю книгу трилогии «Жизнь и приключения Мани Безымянной». По инициативе Мани Безымянной в 1887 году в Одессе на улице Старопортфранковская, 10 была создана первая в России электростанция переменного тока мощностью 160 кВт и напряжением 2000 В, которая обеспечила электроснабжением Городской театр и 600 электрических лампочек частных абонентов, в том числе гостиницу «Гранд-отель». Построенные позже подобные станции в Петербурге обошли Одесскую станцию по мощности, но в техническом отношении превзойти её не смогли.

12

См. первую книгу трилогии «Жизнь и приключения Мани Безымянной» «Звезда и Крест».

13

Герц — единица частоты периодических колебаний, равная одному колебанию в секунду, обозначается Гц. Названа так в честь Генриха Герца (1857-1894) знаменитого немецкого физика. В 1888 г. Герц произвел опыты над распространением электромагнитных волн, давшие экспериментальное подтверждение электромагнитной теории света, созданной Фарадеем и Максвеллом.

14

Речь идёт об инфракрасном излучении, которое в нашем мире открыл впервые английский астроном Гершель. Это случилось ещё в 1800 году, но Маня Безымянная, в силу разных причин, знать этого не могла.

15

Свет, инфракрасные лучи и радиоволны имеют одинаковую природу, всё это лишь разновидности обычных электромагнитных волн. Электромагнитные волны окружают нас повсеместно — они везде. С их помощью мы слушаем радио, смотрим телевизор, общаемся по мобильному телефону.

16

См. «Принцесса Больничного Двора»-1, глава 7, часть 1.

17

См. первую книгу трилогии «Звезда и Крест», глава 2, часть 1.