Идеальное антитело

Николь Руссо, 2021

Первая книга трилогии. Москва, март 2020 года. Город закрыт на самоизоляцию ввиду пандемии. Обычный инженер из Тульской области оказывается в трудной жизненной ситуации. Лишившись квартиры и документов, волею судьбы он попадает в столицу в период «локдауна». Государственным структурам совершенно случайно становится известно о наличии в его крови неизвестных науке антител, способных быстро излечивать любую вирусную инфекцию, включая Covid-19. Герой, сам того не подозревая, становится объектом поиска. Но данный факт также интересен нечистым на руку коммерческим компаниям и даже спецслужбам иностранных государств. Все желают овладеть панацеей. А когда обнаруживается, что на ее основе можно создать чудодейственную вакцину, за героем начинается настоящая охота! Сюжет, описания и все персонажи вымышлены, любые совпадения случайны.

Глава X

Сегодня у Улечки был особый день! Ей удалось пробиться, наконец, в волонтерский отряд «Моя воля»! И теперь она не просто будет разносить продукты, она сможет напрямую помогать тем, кому плохо и кто нуждается в ее помощи! А поскольку она считала, что обязана спасти если не весь мир, то, по крайней мере, его европейскую часть, весть о том, что завтра на территории ЦАО будет проводиться акция «Подари свое сердце» по раздаче бесплатной еды нуждающимся и бездомным, окрыляла ее!

Было сформировано две команды. Одна — на Ярославский вокзал. Но туда отбирали в основном ребят покрепче. По рассказам добровольцев со стажем, «уж больно много желающих покушать, и место немного стремное, разный народец попадается».

Второй транш «гуманитарки» стартовал как раз в сторону ее дома, на Таганку. С благословения префекта округа по выходным маленький переулочек возле храма Успения Пресвятой Богородицы был очагом, как говорили раньше, «смычки города с деревней».

Здесь организовывались воскресные ярмарки, где в разноцветных палатках торговали мясом, овощами, конфетами, шторами, да вообще чем угодно, лишь бы это выглядело делом твоих рук, то есть выращенное или произведенное своими руками. Некоторая часть рынка этому, казалось, соответствовала.

Серьезный мужик в телогрейке и белом фартуке, окруженный банками разноцветного меда, неспешно рассказывал об особенностях каждого вида.

— Этот гречишный, он тонизирует, — хвалил он пузатую темно-коричневую банку. — А этот липовый, от него весь обмен веществ зависит, — кланялся он баночке поменьше.

Везде пестрели самодельные разделочные доски, якобы своя квашеная капуста и так далее и так далее… Надо сказать, ярмарки эти очень нравились пенсионерам. В них они видели хоть некоторый, но возврат старых времен, когда все было настоящее!

Сейчас переулок пустовал по известной причине, но с получением разрешения для акции было все равно очень трудно! В итоге место под бесплатную раздачу пробил командир отряда Александр. Фамилии Уля не знала, все общались по именам, но на «вы». Кстати, это добавляло романтики в общение!

Командиру пришлось предъявлять все двенадцать комплектов защитной одежды для отряда, сертификаты на все продукты и посуду, множество каких-то бумажек. Но Саша победил!

— Так, ребята, отмечаем ровно двадцать шагов от продовольственного магазина. Ставим туда вон те красные ограничители. О, кей! Здесь будут столы. Один — для бутербродов, один — для супа. Машенька, будьте добры, контейнеры вынимайте перед самой раздачей, соблюдайте меры предосторожности!

Он бойко раздавал указания, когда группа, казалось, абсолютно бесполых гуманоидов, одетых с ног до головы в белые комбинезоны и такие же перчатки, высадилась из автобуса. Довершением экипировки были большие, в пол-лица, очки, похожие на горнолыжные, и специальные маски. Не простые, тряпичные, а покруче, с какими-то клапанами сбоку.

Дышать и ходить во всем этом было жутко неудобно, но Улечка пересиливала себя. Конечно, узнавать друг друга в таком наряде было трудно. Поэтому перед выездом маркером все написали друг другу имена на левой стороне комбинезона на уровне груди. Полагалось иметь бейджи, но и так получилось неплохо.

Весть о «халявном обеде» разнеслась неведомо как, и к моменту завершения разгрузки вдали уже толпилась группа человек из двадцати. Стояли тихо, с достоинством, иногда показывая пальцами на добровольцев и что-то обсуждая.

Серый, Кепа со Стариком и Степаныч пристроились в сторонке. Масок у других страждущих не было, и наша компания одна выглядела по-идиотски. Серому, кажется, стало неудобно, он засунул свою маску в карман и пробурчал: «Ладно, маски все равно потом пригодятся». Его примеру последовала и вся компания.

Запах супа разносился на всю улицу, щекоча ноздри ощущением предстоящей трапезы… Степанычу невольно вспомнилось давнее время, как обедал он у себя, в конторе, в родном, так сказать, коллективе.

В конторе у Степаныча даже уже в постперестроечные времена все продолжали жить по старым укладам 80-х годов. Пили в обед чаек, каждый из своей принесенной кружки. На обед каждый приносил что-то свое: в литровой банке салат, в термосе чай, в целлофанке яйца. Кого позвали, обедали в бухгалтерии, а остальные — где придется. Раскладывали все это на общем столе и неспешно обсуждали житье, попивая пахучий напиток, а заварку выливая в герань на подоконнике.

Кстати, вот говорили, что в СССР не было классовой иерархии! Еще как была! В пределах любого предприятия, даже в отделах, существали незримые чужому взгляду классы. Торговый отдел и бухгалтерия — это High class! Производственный и плановый отделы — ни туда ни сюда, никому не нужны особо, от них мало что зависело, и они вообще поглощали свой капустный салат с картошкой на своих рабочих местах… Пролетарии — сами по себе. У них на обед был кефирчик и батон «белого» за 23 копейки. Или, если помните, раньше были треугольные молочные пакеты: откусываешь краешек и давишь в рот молочко…

Виталия Загороднего бухгалтерия жаловала! Его приглашали на обед по причине холостячества, мягкого характера и незаменимости в случае поломки всяких бытовых приборов. Пара дам бальзаковского возраста, наверное, все же питали какие-то надежды на неженатого замначотдела. Но, откушав, Степаныч всегда старался побыстрее сказать «спасибо» и вернуться в свою каморку с кучей приборов, кранов и паяльников, где был сам себе хозяин. Одним словом, он был «суслик и трудоголик», как назвала его однажды в сердцах Мария Васильевна из планового отдела.

Конец ознакомительного фрагмента.