Пленница мрачного лорда

Николь Лок, 2017

Могущественный и непобедимый пограничный лорд Тиг из крепости Гвалчду получает написанные кровью послания, угрожающие расправой ему и его людям. В поисках злоумышленника он отправляется в Дамегский лес и встречает там девушку, прекрасную как ангел. В надежде вызволить своего ловчего ястреба красавица дикарка взбирается на дерево, но, не удержавшись, падает с высоты в объятия лорда. Тиг переносит израненную незнакомку в замок и запирает в своих покоях, подозревая, что та причастна к зловещим посланиям. Под неусыпной заботой лорда и его тетки пленница поправляется. Между Тигом и Анвен возникает и постепенно крепнет чувство, многократно превосходящее страсть. Преодолев взаимное недоверие, ее неприязнь и его властолюбие, победив таинственного врага, они по-настоящему обретают друг друга.

Глава 4

— Ты переутомилась, как я погляжу. — Женщина в свободном черном одеянии широкими шагами приближалась к изножью кровати Анвен. — Поберегись, девочка. Я — сестра Ффайон, и у меня нет времени возиться с тобой.

Прикусив губу, чтобы не ответить божьей женщине что-нибудь резкое, Анвен наблюдала за тем, как Ффайон достает из сумки лекарственные травы и помещает их в стоящую на столе ступку.

— Ты ударилась головой. — Ффайон провернула в ступке пестик и налила несколько капель черной жидкости, после чего еще немного потолкла. — Я сделаю все, что возможно. Остальное в руках Божьих.

Ффайон продолжала готовить свое снадобье, испускающее зловонный запах, от которого у Анвен заслезились глаза.

— Не желаю слушать твои жалобы. — Поставив ступку на столик, Ффайон подошла к девушке. — Ты едва не свела на нет все мое лечение. Несколько дней тебе к ране прикладывали эти припарки, чтобы скорее заживала.

Пытаясь дышать ртом, Анвен подняла голову, целиком сосредоточившись на прикосновении холодной руки Ффайон к своей шее.

— Вы были здесь?

— С самого начала. — Ффайон распустила ее повязки. — Зная о моих способностях к врачеванию, дорогой Рэйен уведомил меня сразу, как тебя привезли. Если бы не он, ты была бы уже мертва. — Ффайон бросила полоски ткани в ведро. — Ты чудом выкарабкалась. Рэйен был прав, что сразу меня позвал. Я приготовила лекарство, которое помогло тебе.

Анвен потрогала свою голову.

— Разве… разве это не лорд Тиг был под деревом? Не он меня… спас?

Ффайон сжала запястье Анвен, точно когтями впиваясь своими холодными пальцами ей в кожу.

— Лорд Гвалчду никого не спасает!

Анвен рывком высвободила руку, а Ффайон, плотно сжав губы, покачала головой:

— Будет лучше, если ты не станешь трогать рану. А то лечение пойдет насмарку.

Потирая запястье, Анвен быстро подавила свой гнев. Ффайон просто старается помочь ей.

— Насколько все плохо? — спросила она.

— У тебя останется шрам. — Ффайон принялась промывать рану. Вода несла и облегчение, и боль. — Навсегда. Скорее всего, довольно уродливый, так что ни один мужчина не захочет иметь с тобой дел. Но это, возможно, и к лучшему.

Ффайон медленно полоскала ткань в миске, а Анвен обдумывала ее слова, брошенные почти веселым тоном. Анвен сразу поняла, что эта женщина не будет ей союзницей, несмотря на ее валлийский выговор.

— Но это уродство даже сейчас некоторых мужчин не отпугивает, не так ли? — Ффайон принялась промывать рану. — Все заживает во славу Господа. Ты, должно быть, еще невинна.

Анвен не хотелось обдумывать слова Ффайон, но кое-что следовало прояснить.

— В самом деле заживает? — спросила она.

— Да. В своей бесконечной мудрости Всевышний наделил меня даром и знаниями целительницы. Полагаю, для окончательного выздоровления потребуется еще неделя.

— Наверняка так много времени это не займет. — Припарка нещадно щипала.

— Несколько дней назад мы вообще не думали, что ты выкарабкаешься. — С этой требовательной божьей женщиной или без нее, Анвен не имела ни малейшего намерения оставаться в Гвалчду. В Брайнморе нуждаются в ней. И дело не только в Мелуне. Анвен гадала, жива ли еще ее сестра Алиенора, не досталось ли ей снова от Уриена, лорда Брайнмора. Ей больно было о них думать. Требовалось как-то отвлечься от сожалений, что она не в состоянии сейчас помочь тем, кто в ней нуждается.

— Вы давно здесь живете?

— Почти всю жизнь. — По лицу Ффайон проскользнула тень боли, и она добавила: — Много лет.

— Вы так долго знакомы с этой семьей?

— Я сама принадлежу к семье. Я — сестра матери Тига и Рэйена. Я их тетка.

Дверь открылась, и, прихрамывая, вошла Эдит с хлебом и кувшином на подносе.

Ффайон нахмурилась сильнее.

— Я распорядилась, чтобы еду тебе носила Грета. Жаль, что мои требования не исполняют. С Гретой ты пошла бы на поправку куда как быстрее.

Эдит с грохотом поставила поднос на столик в дальней части комнаты.

Спрятав ступку и пестик в сумку, Ффайон изрекла, обращаясь к служанке:

— Тебе было бы полезно хоть иногда вспоминать о седьмой заповеди. А теперь иди с Богом.

Но Эдит продолжала хлопотать над подносом до тех пор, пока Ффайон сама не покинула спальню.

— «Иди с Богом», — передразнила она. — Будто эта женщина сама чтит Творца нашего! Болтает тут о прелюбодеянии, когда ты, бедняжка, и поесть-то толком не в состоянии.

Открыв дверь, Эдит высунула голову в коридор.

— Но она, конечно, не желает мне зла, — возразила Анвен.

— Ой, милая, ты меня не слушай. — Обернувшись через плечо, Эдит улыбнулась ей. — Я старая женщина и люблю поболтать, когда лучше держать язык за зубами.

Анвен хотела было продолжить разговор, но тут почувствовала запах еды. Эдит отступила от двери. Грета внесла большой поднос с вяленым мясом и несколькими видами сыра и пристроила его на кровати.

— Благодарю вас! — Анвен улыбнулась Грете.

— Ну уж от Греты ты ни словечка не добьешься, — с готовностью пояснила Эдит, проверяя камин и поправляя оконный ставень. — Голос она давным-давно потеряла, но сметливее души не сыщешь. — Помолчав немного, Эдит добавила задумчиво: — Окромя разве что лорда самого да брата его, но добрее человека уж точно нет. — Приземистая Эдит споро перемещалась по комнате, точно пылевой вихрь в грозу. Покачав головой, она пояснила: — Просто в лицо ей смотри, коли сказать что захочешь, и она все уразумеет. Со слухом-то у ней все в порядке.

Глядя на Эдит и Грету, Анвен представляла, как многие годы одна все говорит и говорит, а вторая только слушает.

— Благодарю вас еще раз, — сказала она, повернув голову к Грете.

Улыбка Греты осветила ее карие глаза.

Анвен выбрала кусок сыру. Желудок не отверг его, и у девушки забрезжила надежда, что она в самом деле на пути выздоровления. Скоро она вернется домой и все исправит.

— Так и думал, что найду тебя здесь. — Рэйен преодолел последние две ступеньки, ведущие на вершину внешней наблюдательной башни замка.

Невзирая на холод, Тиг предпочел держаться в тени, куда не достигает свет факелов. Так проще наблюдать за людьми. Он давно уже привык просто наблюдать за жизнью других людей.

— Ффайон говорит, что Анвен идет на поправку, но для полного выздоровления ей потребуется пробыть у нас еще неделю, — сообщил Рэйен.

Снова вести о женщине, которая остается непроницаемой для него, как расстилающийся вдали темный лес. Не она ли заставила его осознать собственное одиночество?

— Что скажешь? — спросил Рэйен, не дождавшись ответа.

— Пусть Ффайон делает так, как считает нужным.

— Так-то оно так, но я вот что подумал. — Рэйен пожал плечами. — Ффайон уже не та, что раньше.

— Тебе-то откуда знать? Ты ее с малых лет не видел.

— Верно. А как насчет сегодняшнего припадка за ужином? Такое прежде случалось?

Припадки Ффайон, наряду с приступами гнева и неразборчивым бормотанием, стали происходить чаще с тех пор, как Рэйен вернулся домой. Что не могло не беспокоить Тига.

— Да, случалось. — Тиг плотнее завернулся в плащ. Земля покрылась ледяной коркой, и его дыхание вырывалось облачками пара.

— Ее будто что-то расстроило.

— Приближение Рождества. Ффайон — ярая приверженка празднования рождения Христа, но есть и те, кто выходят за рамки христианских традиций. А она не хочет проигрывать эту битву.

— Однажды ты писал мне об обряде Мэри Лвид — «Серая лошадь». Ффайон все так же стоит на своем?

— Каждый год, — отозвался Тиг. — Она уверяет, что лошадиный череп украшают белыми лентами во славу Девы Марии, следовательно, делать это нужно в конце рождественского сезона в январе.

— А деревенские жители…

— По-прежнему празднуют по окончании сбора урожая на Мартынов день, 11 ноября. Люди всегда устраивают гуляния, когда мы забиваем скот на зиму.

— Торжество, значит? Теперь понимаю, что усугубило ее состояние.

— Именно, — кивнул Тиг. — И Мартынов день уже близок. Знаешь, я очень рад, что ты здесь.

— Каковы бы ни были ее недостатки, упрямство — наша семейная черта.

Ффайон испокон веку демонстрировала Тигу своенравие и враждебность. Хотя он никогда не подвергал сомнению ее принадлежность к семье, не поэтому сделал Гвалчду ее домом. Не потому выгораживал, когда о ее припадках стало известно и ею заинтересовалась Церковь.

Для Тига не имело значения, что тетка ненавидит его. В конце концов, это чувство разделяют едва ли не все вокруг. Он станет защищать ее, откупаясь от Церкви, потому что находится у тетки в неоплатном долгу.

— Не сомневаюсь, что именно упрямство и придает ей сил, — заметил он.

— Ну, столкновение зимних традиций определенно не даст заскучать на Рождество, — согласился Рэйен.

Победителей в этой схватке не было, но Тиг всегда следил за тем, чтобы волю Ффайон уважали, поэтому жители деревни проводили свой языческий ритуал тайно. Это самое меньшее, что он мог сделать для тетки.

Тиг был еще мальчишкой, когда его мать произвела на свет Рэйена, и, конечно, в комнату к роженице его не пустили. Но Ффайон была с ней до конца, заботилась о ней в ее последние часы. Зная, сколь искусна тетка, Тиг не сомневался, что она отчаянно боролась за жизнь его матери.

— Сдается мне, ее состояние ухудшается, — с тяжким вздохом заметил Рэйен. Дыхание его тут же превратилось в облачко пара. — Когда она шла к столу, я сразу понял, что она нездорова. Так она была бледна и вспотела изрядно. — Он обхватил себя руками и энергично похлопал по спине в попытке согреться. — А ее молитва! Я ни слова не разобрал.

— Сегодня ты произвел на тетушку успокаивающее воздействие, — примирительно сказал Тиг.

Еще в детстве Тиг вообразил — и частично верил до сих пор, — что Ффайон забрала боль и горе сестры, присвоив их себе, чтобы та могла спокойно перейти в мир иной. Потому что с тех пор тетка разительно переменилась. Лицо ее постоянно светилось злобным огнем мщения, источника которого Тиг понять не мог.

Но всего ему понимать и не требовалось. Достаточно того, что он уразумел самое главное: он в долгу у тетки, оплатить который не в состоянии. Ее страдания были ему ненавистны.

— Мне больно видеть произошедшие в ней изменения, — молвил Рэйен.

Тиг не мог не согласиться с братом. Ффайон — единственная оставшаяся у них родственница. Ее припадки продолжаются на протяжении многих лет, и она становится все более требовательной и властолюбивой. Вот и сейчас она не могла скрыть раздражения из-за того, что в замке появилась Анвен.

— Пусть женщина из Брайнмора останется на неделю, — сказал он. — Но у ее двери нужно выставить часовых.

Рэйен с недоумением воззрился на брата:

— Часовые у двери Анвен?

Тиг наградил его угрюмым взглядом.

Рэйен пожал плечами.

— Ей это не придется по вкусу, но, вздумай мы ее переносить, только навредим, поэтому у нас ей в самом деле будет лучше.

Тиг скривил губы:

— Будет лучше у нас, говоришь? Неужто позабыл об угрозах и о том, что она из вражеского поместья?

— С тех пор как принесли ее сюда, мы больше не получали угроз, привязанных к трупам животных.

— Предупреждения и раньше доставлялись раз в несколько недель, а злодей пока не проявил себя.

— Все это очень странно. У нас никогда не требовали ни денег, ни лошадей, ни услуг. Враг грозится уничтожить тебя, но даже не пытается напасть.

Прислонившись к стене, Тиг почувствовал порыв холодного ночного ветра. Пока враг не проявит себя, он вынужден сражаться с призраками. Его военная подготовка и умение обращаться с мечом бесполезны, ведь он не в состоянии ни увидеть, ни поразить врага. Какой же он лорд, раз не способен защитить своих людей?

— Как? — Тиг ударил кулаком в стену. — Как он проникает сюда? Как добирается до скота или соколов?

— Он и не проникает, он уже здесь. — Рэйен покачал головой. — Знаешь, что я думаю? Пора перестать спрашивать, как это происходит, и задаться другим вопросом: почему?

Тигу едва удавалось скрывать нетерпение.

— Я думал, что из посланий это и так ясно.

— Ну да, кто-то тебя сильно невзлюбил, но почему именно сейчас? Почему одни угрозы, но никаких действий?

— Враг ждет, пока страх распространится, прежде чем нанести удар. Мы и сами так же поступали в Долвидделане. Страх — это залог победы.

— Разве мы здесь напуганы?

— Великий Боже, конечно нет, — зарычал Тиг. — Никогда.

— Вот именно.

Тиг повернулся к Рэйену:

— И что из этого следует? Враг хочет, чтобы я не боялся?

— Нет, это означает, что дело тут в другом.

— Или что неприятель просчитался, — сказал Тиг. — Но узнаем мы, кто прав, только с появлением нового послания.

— Мы абсолютно уверены, что тут действует один и тот же человек? — спросил Рэйен. — Судя по размаху доставляемых сообщений, их может быть по крайней мере двое.

— Нет, он должен быть один. Я не стал бы ставить под сомнение стражу Гвалчду. Двоим сюда точно не пробраться незамеченными. — Помолчав немного, Тиг мрачно добавил: — Один человек здесь орудует или двадцать, я положу конец этой призрачной войне.

— Когда ты в таком состоянии, у меня не возникает вопросов, почему тебя прозвали Дьяволом из Гвалчду. Неудивительно, что король доверил тебе этот стратегически важный замок.

— Гвалчду принадлежал нашей семье задолго до Валлийских войн короля Эдуарда и его военной кампании против Шотландии. Даже сотне королей не удастся передать управление этим замком кому-то еще.

— А Эдуарду ты про угрозы говорил? — спросил Рэйен. — Уверен, что его эти игры не порадуют.

Тиг отрицательно покачал головой:

— Ему со скоттами забот хватает, так что он едва отвечает на послания касательно наших позиций в Уэльсе. Не лучшее время беспокоить его личными проблемами.

— Возможно, он чересчур беспокоится о хворающей Элеоноре.

Тиг никогда не понимал одержимости Эдуарда своей женой. Время, что он проводит подле нее, можно было бы употребить на решение проблем в Шотландии и укрепить власть в Уэльсе.

Тиг вспомнил отношения родителей. Они тоже казались преданными друг другу, но на поверку все оказалось ложью. Отец бросил семью и жену в тягости ради другой женщины. От горя у его матери начались преждевременные роды.

— Привязанность короля к Элеоноре вытягивает из него силы, — заметил Тиг. — Она подарила ему столько сыновей, что хватило бы на дюжину монархий.

Рэйен похлопал брата по спине.

— Это любовь, Тиг, а не просто привязанность. Многие с тобой не согласятся и скажут, что именно любовь к жене помогает Эдуарду достойно выдерживать все испытания.

— Любовь, говоришь? И какой же в ней прок, в этой любви?