Хорошая плохая девочка

Николь Келлер, 2020

Я поспорила с подругами, что влюблю в себя своего студента. Казалось бы, что может быть проще?! Тем более, когда Марк совсем не против. Но я упустила момент, когда все вышло из-под контроля: обнаглевший студент – мажор Марк Воскресенский открыл на меня охоту и не дает мне прохода! Вот только моя невинная шалость зашла слишком далеко, и я, кажется, влюбилась… Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Рабочая неделя подходила к концу, а значит, приближался день рождения какого-то там шишки, на котором я обещала присутствовать родителям. Я шла по коридору, раздумывая, какое же платье надеть, как меня резко дернули за руку, и я оказалась зажата в углу между стеной и…Марком.

— Ну, привет, Катя. Вот ты и попалась, — он жадно и голодно оглядывает мое тело, руками сжимая талию. Трахает, не раздевая, одними лишь темными глазами, в которых бушует страсть.

— Ты что вытворяешь, Марк?! — от гнева и злости не замечаю, как перехожу на «ты».

— О, а вот и новый уровень отношений! Надо почаще тебя оставлять одну, чтобы соскучилась. Глядишь, так скоро окажемся в моей постели.

Дергаюсь сильнее, пытаясь выбраться из захвата парня. Но куда там с моим весом против этой горы мышц! Марк даже с места не сдвинулся, лишь сильнее прижался ко мне.

— Пусти! — трепыхаюсь в его руках, как птичка, пойманная в ловушку.

— Нет, Катенок, не в этот раз, — шепчет Марк, гипнотизируя взглядом и проводя большим пальцем по моим губам. За миг до того, как он обрушивается на мой рот в алчном поцелуе, я вижу, как в его глазах загорается дикое желание.

Марк целует меня, как никто другой в этой жизни: то нежно и чувственно, то страстно и быстро, на грани удовольствия и боли. И если бы мы были в отношениях, я бы могла предположить, что таким образом парень хочет показать, насколько скучал.

Он обводит языком контур моих губ и проникает им в рот, отпуская себя. Он целует так, словно я — источник живительной силы, а Марк вознамерился испить меня до дна. Воскресенский зарывается пальцами в волосы на затылке, слегка оттягивая их. Но я не чувствую боли. Задрожала всем телом, изнывая от обрушившегося на меня желания. Но…нам же нельзя! Это неправильно!

Сейчас мы оба находимся во власти страсти, порока и низменных желаний. И, черт меня дери, нет никаких сил противостоять этим умелым ласкам парня. Посопротивлявшись несколько мгновений (больше из упрямства, чем из приличия), все же отвечаю Марку, отбросив все сомнения. Понятия не имею, что мной руководило в тот момент, но одно я знаю точно: мне жизненно необходимо было попробовать его губы на вкус.

Но Марк не останавливается на достигнутом: кладет вторую руку на поясницу, резко толкая на себя. И я каждой клеточкой ощущаю, как он напряжен и возбужден.

Растворяюсь в водовороте ощущений, наплевав на меры предосторожности и приличия. Я доверилась парню, что так умело толкает меня за грань. Но, несмотря на это, я краешком сознания ощущаю, как Воскресенский плавно ведет ладонью вниз и сжимает мою ягодицу, сдавленно зарычав. И, наверно, это отрезвило меня.

С силой кусаю Марка за нижнюю губу, и когда он, зашипев от боли слегка отстраняется, с силой отталкиваю парня от себя.

— Вы забываетесь, Воскресенский! — шиплю, словно разбуженная кобра, внутри сгорая со стыда. Боже, как я могла до такого опуститься?!

— Катенок, ты не думаешь, что поздно уже ломаться? — криво ухмыляясь, произносит Марк, кончиком языка слизывая капельку выступившей крови.

— Ты меня принудил! Добровольно я ни за что бы не стала с тобой целоваться! Это…это почти что изнасилование! — я понимаю, что со стороны я выгляжу, как истеричка, но не могу себя остановить. Господи, до чего я опустилась?! А если бы нас заметили? Если бы мимо проходил кто-то из коллег?!

Марк скривился на мои слова, словно я ему подсунула лимон.

— Катя, ты же юрист, преподаватель уголовного права! Знаешь же, что в законодательстве нет определения понятия «почти что»!

Я задыхаюсь от наглости, а внутри параллельно загорается чувство довольства: этот паршивец-таки слушает мои лекции!

— Я — Екатерина Ивановна! И если ты не будешь проявлять ко мне уважения, то я…я…

— Что ты? Что ты мне сделаешь, Катя? — нахально заявляет Марк, скрестив руки на груди и снова лениво растягивая мое имя. — Правильно, ничего. А вот я много что могу. Например, довести до оргазма, не снимая с тебя трусиков. Которые, я уверен, сейчас мокрые насквозь.

Моментально вспыхиваю от того, что этот паршивец говорит правду. Между ног потоп и пожар одновременно, и, по правде говоря, меня пугает моя реакция на этого парня.

Признаться честно, что касается постели, то здесь я очень комплексую. Мне не нравится сам процесс, я ни разу не получала оргазм от члена, плюс несмотря на то, что я всегда прошу выключить свет, все равно продолжаю стесняться и не могу раскрыться и довериться мужчине.

Первый раз для меня был ужасно болезненным, и последующие три — четыре — тоже, и, несмотря на то, что прошло уже достаточно лет, я всегда подсознательно жду этой боли. Ее нет, как и нет удовольствия, которое заканчивается тогда, когда член проникает в меня. Нет, учебники утверждают, что я не фригидна, потому что прикосновения к определенным частям моего тела вызывают во мне бурю эмоций, низ живота тяжелеет, хочется ощутить наполненность между ног, но…почему-то все моментально затухает, стоит мужчине приступить к «делу».

С Марком же не так. Это далеко не первый раз, когда он меня провоцирует, и результат всегда один: я его хочу. До боли. До дрожи. А ведь он даже ни разу не перешел черту! У нас были так, подростковые шалости, можно сказать.

— Правильно, Катя, — словно змей-обольститель тянет Марк, придвигаясь ближе и заправляя прядь волос за ухо. — Ты ничего не сможешь мне сделать. Знаешь, почему? Потому что ты хочешь меня. Твое тело не врет. И знаешь, что? Я все равно тебя трахну. Потому что трахнуть сексуальную преподшу — моя сексуальная фантазия номер один.

Как только смысл сказанного дошел до моего мозга, я, не задумываясь, размахиваюсь и влепляю хаму звонкую пощечину. Удар у меня хороший, поставленный, поэтому с удовольствием смотрю, как на щеке Марка выступает красный след от удара.

— А это будет еще интересней, чем я думал, — широко улыбается, потирая щеку.

Придвигаюсь и произношу на ухо одновременно томным и милым голосом, словно делаю непристойное предложение парню:

— Я тебе яйца оторву, милый, — и довольная собой ухожу, не оборачиваясь.