Свидетели войны. Жизнь детей при нацистах

Николас Старгардт, 2005

Книга Николаса Старгардта, оксфордского профессора, одного из самых авторитетных историков нацизма, является уникальным исследованием, где впервые представлена социальная история нацистской Германии глазами детей. Серьезный исторический труд основан на оригинальных документах – дневниках подростков, школьных заданиях, детских рисунках из еврейского гетто Терезиенштадт и немецкой деревни в Шварцвальде, письмах из эвакуационных лагерей, исправительных учреждений, психиатрических приютов, письмах отцам на фронт и даже воспоминаниях о детских играх. Среди персонажей книги – чешско-еврейский мальчик из Терезиенштадта и Освенцима, немецкий подросток из Восточной Пруссии, две еврейские девочки из Варшавского гетто, немецкая школьница из социалистической семьи в Берлине, два подростка из гитлерюгенда, еврейский мальчик из Лодзи. Профессор Старгардт утверждает, что воспоминания о нацистской Германии разделили детей на две группы: на тех, кто воспринимал жизнь в ней как нормальную, и тех, у кого она вызывала ужас. Именно поэтому точные события, которые они запомнили, имеют огромное значение. Автор разрушает стереотипы о жертвенности и травмах, чтобы рассказать нам захватывающие личностные истории, истории поколения, созданного Гитлером. Cохранен издательский макет.

Благодарность

Весной 1994 г. я посетил Еврейский музей в Праге, чтобы изучить коллекцию рисунков детей из нацистского гетто Терезиенштадт. Некоторые рисунки я уже видел годом ранее на небольшой выставке в Праге, посвященной уничтожению чешских евреев, другие знал по публикациям музея. Но я понятия не имел, сколько их на самом деле и насколько они разнообразны. Одни были нарисованы на упаковочной бумаге, другие на старых чешских бланках, оставшихся с тех времен, когда город был военным гарнизоном. Краски на них были не такими яркими, как на репродукциях, которые я видел, — напрашивался обманчивый вывод, что дети в еврейском гетто выбирали для выражения своих эмоций определенные цвета, хотя в действительности они просто использовали те, которые были им доступны. Меня глубоко заинтересовали карандашные наброски сцен из повседневной жизни детей, большая часть которых нигде не выставлялась. Чтобы разобраться в них, требовалось гораздо больше узнать о том, в каких условиях жили дети, и здесь мне на помощь пришли двое ученых, в детстве также прошедших концлагеря: Анита Франкова в Праге и Эрик Полак в Терезине оказались бесценными проводниками по архивным записям гетто.

Эта первая попытка выяснить, что значит писать историю с точки зрения ребенка, убедила меня в том, что дело того стоит, и мне стало интересно, какие существуют источники о других группах детей, живших в тот же период в нацистской Германии. Годовой отпуск в Германии в 1997–1998 годах дал мне возможность выяснить это. Некоторые зацепки не сработали: изучая документы дорожной полиции за 1930-е и 1940-е годы в попытке выяснить, как играли дети, когда попадали в уличные аварии, я потратил слишком много времени и сил, чтобы проверить то, о чем хорошо помнили многие мемуаристы. Иногда случайные встречи приводили к необычным находкам, таким как личные дела детей, помещенных в попечительские заведения, или обширная частная коллекция документов, собранная писателем Вальтером Кемповски. Повсюду меня встречали щедрая помощь и любопытство, — многих удивляло, почему человек, явно не немец и не из поколения детей войны, хочет узнать такие вещи. Многие из моих старших немецких коллег спонтанно делились своими детскими воспоминаниями, которые остались со мной и помогли по-новому взглянуть на источники, которые я изучал. Невозможно читать письма детей к родителям из исправительных учреждений или эвакуационных интернатов и не задаться вопросом, каково это — поддерживать семейные отношения в периоды длительной разлуки. И здесь я в большом долгу перед моим сыном Анандом, который с самого начала вдохновлял меня, невзирая на разделяющие нас расстояния.

Сознательно решив взяться за разработку ранее не получившей глубокого исследования исторической проблемы, я знал, что это потребует времени, и я благодарен ряду институтов за то, что они сделали это возможным. Центрально-Европейский университет оплатил мое пребывание в Праге, а Австралийский национальный университет — поездку в Канберру. Фонд Александра фон Гумбольдта финансировал год работы в Институте истории Макса Планка и Геттингенском университете. Условия академического отпуска в Ройял-Холлоуэй (Лондонский университет), Колледже Магдалины и на факультете современной истории в Оксфорде, а также творческого отпуска, финансируемого Советом по исследованию искусств и гуманитарных наук, дали мне достаточно времени, чтобы начать работу над книгой. Годовая исследовательская стипендия от Британской академии позволила завершить работу над обширным первичным черновиком. Я также хотел бы поблагодарить редакторов Past & Present за разрешение использовать материал, который они впервые опубликовали в моей статье о детском творчестве времен Холокоста.

Как все длительные начинания, этот проект не раз преображался под влиянием многих людей. Дискуссии со студентами, коллегами и друзьями из Великобритании, Австралии, Германии, Израиля, Швейцарии и Австрии расширили мое понимание нацистского периода и истории детства и многому научили меня, показав, на какие вопросы история может ответить, а какие должны оставаться открытыми. В частности, я хотел бы поблагодарить следующих людей (надеюсь, они узнают какую-то часть себя в этой книге): Линн Абрамс, Шарлотта Аппель, Стефан Бергер, Ричард Босворт, Рут Боттигхаймер, Лоуренс Броклисс, Кэтрин Кларк, Мартин Конвей, Мартин Дин, Нинг де Коннинг-Смит, Ниалл Фергюсон, Кэтрин Фицгерберт, Энтони Флетчер, Джулиан Ферст, Мэри Фулбрук, Сол Фридлендер, Роберт Гилдеа, Хелен Грэм, Эбигейл Грин, Юэн Грин, Валентин Грёбнер, Атина Гроссманн, Ребекка Хабермас, Криста Хаммерле, Энтони Харрис, Лиз Харви, Паула Хилл, Герхард Хиршфельд, Игаль Хоффнер, Георг и Вильма Иггерс, Иэн Кершоу, Хартмут и Силке Леманн, Петер Лонгерих, Венди Лоуэр, Хельга и Альф Людтке, Петра Лутц, Гай Маршал, Ганс Меддик, Ганс Моммзен, Джон Найтингейл, Джереми Ноукс, Билл Новак, Ричард Овери, Йоханнес Паульманн, Дэниел Пик, Александр фон Плато, Хартмут Погге фон Страндман, Майк Роупер, Улинка Рублак, Давид Сабеан, Карен Шонвальдер, Райнхард Зидер, Гарет Стедман Джонс, Виллибальд Стейнмец, Корнелия Усборн, Ник Вахсман, Том Вебер и Пол Вейндлинг. Джейн Каплан, Ричард Эванс, Джен Ламбертц и Адам Туз щедро комментировали черновики отдельных глав, а Джен также поделилась со мной материалами, которые обнаружила в ходе собственного исследования в архивах ООН. Будь мой отец жив, ему, наверное, показалось бы странным видеть те части мира, в которых он вырос, моими глазами. Но, посвятив свою жизнь изучению других культур, они с мамой дали мне самую вескую причину полагать, что подобное интеллектуальное любопытство само по себе действует жизнеутверждающе.

Неоценимую помощь мне оказали некоторые архивариусы и библиотекари, в особенности Анита Франкова и Михаэла Хайкова в Праге, Анна-Мария Клаук и Кристоф Шонбергер в Лондоне, Гюнтер Мюллер в Вене, Кристина Ванья в Касселе и Петер Видман в Берлине. И я в особом долгу перед Вальтером и Хильдегард Кемповски, которые открыли для меня свой дом и бесценный личный архив, работать в котором мне помогал Дирк Гемпель. Я многое узнал от своей бывшей аспирантки Ширли Гилберт, изучавшей музыку в гетто и лагерях. Она разыскала и перевела на идиш песни, которые я использовал в своей работе, и проверила всю рукопись. На последних этапах мне очень пригодилась помощь Зофии Стемпловской с польскими материалами и составленный ею словарь топонимов. Джулия фон дем Кнезебек и Анна Менге обнаружили последние несколько второстепенных работ на немецком языке, а Анна составила по моим заметкам библиографию. Анна, Зофия и Эбигейл Канделас помогли мне с окончательной проверкой рукописи.

Клэр Александер, мой литературный агент, взялась за эту книгу с интуитивным пониманием того, что я пытался сделать, и с мудростью, которую дает целая жизнь, посвященная работе с рукописями и их авторами. Салли Райли превратила поиск издателей, готовых переводить книгу на другие языки, в увлекательное приключение. Мне очень повезло с моими редакторами. Уилла Салкина и Йорга Хенсгена из Jonathan Cape объединяет любовь к книгам и страсть к спорам и новым идеям — результатом стала прекрасная совместная работа вплоть до последней записи в указателе. Розалинда Портер неизменно успешно справлялась со всеми запросами, выпускающий редактор Ильза Ярдли отнеслась к тексту с пристальным вниманием, а Том Дрейк-Ли стал лучшим проводником по другой стороне издательского дома.

Когда я написал свою первую книгу, то был слишком застенчив, чтобы кому-то ее показывать. С этой книгой мне повезло — у меня нашлись друзья, готовые прочитать ее всю целиком. Розамунд Бартлетт, Дик Бессел, Этьен Франсуа, Рут Харрис, Хайнц Любаш, Иэн Пирс, Линдал Ропер, Марк Розман, Ричард Шеппард и Бернд Вайсброд — все они пустили в ход свои разные и такие потрясающие умения, и каждый нашел ошибки, которых не заметили остальные. И все они подталкивали меня в нужном направлении, напоминая всякий раз, что я должен ставить на первое место детей, когда обширный контекст Второй мировой войны и нацизма угрожал изменить ход повествования. Я знаю, что без их критики эта книга была бы намного хуже. И без их дружбы и поддержки мне, возможно, не удалось бы переписать ее еще раз.

Еще больше я обязан Рут, Иэну и Линдалу: за последние десять лет они прочитали и услышали об этом периоде истории намного больше, чем когда-либо хотели, и помогли мне лучше понять, что именно я пытаюсь сказать. Приступая к работе, я задавался вопросом, можно ли считать детский опыт «настоящей» историей. Мой партнер Линдал Ропер дала мне самый лучший совет: работай над тем, что тебе действительно важно. За прошедшие годы я очень многому научился у нее, и вряд ли смогу когда-нибудь сполна ее за это поблагодарить. Именно Линдал и моим сыновьям Ананду и Сэму, которые постоянно напоминали мне, каким свежим взглядом дети смотрят на мир, я посвящаю эту книгу.

Николас Старгардт