Три недели с моим братом

Николас Спаркс, 2004

Это особенная книга в творческой биографии Николаса Спаркса. Ее автор множества международных бестселлеров написал вместе со своим старшим братом Микой. После потери обоих родителей братья решили вспомнить детство, провести время вместе и отправились в большое трехнедельное путешествие. И вот перед читателями предстает совсем другой Николас Спаркс, уже не главный романтик современности, а маленький мальчик, во всем равняющийся на старшего брата, любящий муж и заботливый отец. Это рассказ о детстве и юности, первых успехах и потерях, семейных ценностях, совместных открытиях, переживаниях и восторгах. Это история не просто о путешествии по всему миру, это история о братской любви и преданности. История очень личная, трогательная, наполненная юмором и житейской мудростью.

Пролог

Эта книга появилась на свет благодаря буклету, который пришел мне на почту весной 2002 года.

В доме Спарксов все шло своим чередом. Ранним утром я сел за «Ночи в Роданте», но работа не ладилась, и уже в обед мне хотелось, чтобы поскорее наступил вечер. Я написал меньше задуманного и не представлял, о чем писать завтра. Пребывая далеко не в радужном настроении, я решил, что с работой на сегодня покончено, и выключил компьютер.

Жить с писателем нелегко. Так говорит моя жена, и сегодня она снова мне об этом напомнила. Конечно, слышать подобное не так уж и приятно, и первым делом хочется возразить, но я знал, что спор ни к чему хорошему не приведет. Вместо этого я взял жену за руки, посмотрел ей в глаза и произнес три волшебных слова, которые необходимо услышать каждой женщине:

— Ты права, милая.

Некоторые верят, что раз уж я довольно успешный писатель, то пишу играючи. Многие считают, что я несколько часов «записываю приходящие мне на ум мысли», а остаток дня расслабляюсь у бассейна с женой, обсуждая очередной заграничный вояж.

На самом деле мы живем почти так же, как остальные люди среднего достатка. У нас нет штата прислуги, путешествуем мы не так уж и часто, и хотя на заднем дворе нашего дома имеется бассейн, а вокруг него шезлонги, я не припомню, чтобы мы праздно лежали — ни у моей жены, ни у меня нет на это времени. Я работаю, а жена посвящает все свое время семье — точнее, детям.

Видите ли, у нас пятеро детей. У первых поселенцев их бывало и больше, но в наши дни даже такое количество вызывает удивление. В прошлом году во время путешествия мы с женой разговорились с одной молодой парой. Слово за слово, и вскоре всплыла тема детей. У собеседников их было двое, они упомянули их имена, и моя жена тут же отбарабанила имена наших детей.

Разговор на миг прервался — другая женщина пыталась понять, верно ли она расслышала.

— У вас пятеро детей?

— Да.

— Вы что, сумасшедшие? — Она сочувственно коснулась руки моей жены.

Нашим сыновьям одиннадцать, десять и четыре года. Нашим дочерям-близняшкам скоро исполнится три. Я многого не знаю, однако твердо уверен в том, что дети помогают нам объективно смотреть на жизнь. Старшим сыновьям известно, что писательством я зарабатываю на жизнь, но вряд ли они понимают, каких усилий стоит написать роман. Например, когда моего десятилетнего сына во время доклада в школе спросили, чем зарабатывает на жизнь его отец, он выпятил грудь и гордо заявил:

— Папа целый день играет за компьютером!

Мой самый старший сын частенько с невероятной серьезностью заявляет, что «писать-то легко, сложно набирать текст на клавиатуре».

Я работаю дома, как и многие другие писатели, но на этом наше сходство заканчивается. Мой кабинет ничуть не напоминает труднодоступное святилище, напротив — его дверь выходит в гостиную. Говорят, иным писателям нужна тишина, чтобы сосредоточиться; мне, к счастью, этого не требуется. Иначе я вряд ли что-нибудь написал бы. Ведь стоит нам с женой подняться с постели, как в доме начинается бурная деятельность, которая стихает, лишь когда мы в конце дня обессиленные падаем обратно на кровать.

Кто угодно устанет, проведя день в нашем доме. В первую очередь из-за того, что наши дети активные. Очень активные! Просто невероятно активные. Их энергии хватит, чтобы осветить город размером с Кливленд. Возникает ощущение, что они каким-то образом подпитываются друг от друга. Три наших собаки тоже вбирают в себя эту энергию. Иной раз кажется, что ее потребляет даже дом.

Вот наш обычный день: по меньшей мере один из детей болен; разбросанные по всей гостиной игрушки чудесным образом вновь появляются там, откуда их только что убрали; лают собаки; смеются и хнычут дети; звонит телефон; приходят и уходят почтальоны и курьеры; кто-то потерял тетрадь с домашней работой; ломаются бытовые приборы; внезапно выясняется, что к завтрашнему уроку нужен проект, дети играют в бейсбол и футбол, занимаются гимнастикой и тхэквондо; приходят и уходят ремонтники; хлопают двери; дети носятся по коридору, кидаются вещами, дразнят друг друга, выпрашивают сладости, падают и плачут, ластятся и просятся на ручки или требуют внимания немедленно!..

Родителям жены, погостившим у нас неделю, едва хватает сил, чтобы добраться до аэропорта. У них мешки под глазами и контуженный вид, как у ветеранов Второй мировой войны, чудом выживших при высадке в Нормандии. Вместо того чтобы сказать «до свидания», тесть качает головой и шепчет:

— Удачи. Она вам понадобится.

Моя жена терпелива и редко выходит из себя. Похоже, она большую часть времени наслаждается происходящим. Наверное, она святая. Или все-таки сумасшедшая.

* * *

В нашей семье почту разбираю я. Кому-то ведь нужно? Так получилось, что ответственность за это несложное дело лежит на мне.

День, когда я получил тот буклет, ничем не отличался от остальных: шестимесячная Лекси подхватила простуду и никак не хотела засыпать; Майлз разрисовал собаке хвост флуоресцентными красками и гордо демонстрировал свой труд остальным; Райан должен был готовиться к контрольной работе, но забыл в школе учебник и «решил» проблему, пытаясь выяснить, сколько бумаги можно смыть в унитаз; Лэндон опять рисовал на стене; что делала Саванна, я не помню, наверняка что-то не менее разрушительное, поскольку в свои шесть месяцев она уже успешно перенимала привычки братьев. Прибавьте к этому орущий телевизор, шипящий на плите ужин, лающих собак, звонящий телефон… Подозреваю, что даже моя святая жена была на грани нервного срыва. Я отвлекся от компьютера, глубоко вздохнул и встал из-за стола. Выйдя в гостиную, я окинул взглядом царившее там безумие и по присущему только мужчинам наитию понял, что делать. Я кашлянул, и все взгляды сразу устремились на меня.

— Пойду проверю почту, — спокойно сказал я.

И вышел.

Наш дом находится в стороне от дороги, и путь до почтового ящика и обратно обычно занимает около пяти минут. Закрывшаяся дверь отсекла от меня суматоху, и я медленно пошел за почтой, наслаждаясь тишиной.

Когда я вернулся домой, моя жена стряхивала с одежды крошки печенья, держа при этом обеих дочек на руках. Рядом стоял Лэндон и дергал ее за джинсы. А она в это же самое время помогала старшим сыновьям делать уроки. Меня распирало от гордости за ее способность так эффективно управляться со множеством дел одновременно.

— Почта.

— Вот спасибо, что бы я без тебя делала? — сказала жена.

Я кивнул.

— Не стоит благодарности.

Я принялся за сортировку. Оплатил счета, просмотрел статьи в журналах и хотел было выбросить все остальное в корзину для мусора, когда мой взгляд упал на буклет, который я поначалу отнес к хламу. Его прислало сообщество выпускников университета Нотр-Дам, а рекламировал он «путешествие в земли небопоклонников». Трехнедельный кругосветный тур, который должен был состояться в январе-феврале 2003 года, назывался «Небо и земля».

Заинтересовавшись, я внимательно прочел буклет. Путешествие пролегало по развалинам городов майя в Гватемале, инкским руинам в Перу, острову Пасхи и полинезийским островам Кука. Лететь туда предстояло ни много ни мало частным самолетом. Также предполагались остановки у австралийского Айерс-Рок — огромного монолита из песчаника; храма Ангкор-Ват, «Полей смерти» и музея холокоста в камбоджийском Пномпене; Тадж-Махала и Амбер-Форта в индийском Джайпуре; каменных церквей эфиопской Лалибелы; гипогея и прочих древних храмов Мальты; и если позволит погода, можно будет увидеть северное сияние в норвежском Тромсё — городе, расположенном в трехстах милях от Северного полярного круга.

В детстве я был очарован древними цивилизациями и дальними странами и, читая буклет, то и дело думал, что всегда хотел побывать во многих из упомянутых мест. У меня появился шанс совершить путешествие всей моей жизни и увидеть достопримечательности, с детства поселившиеся в моем воображении.

Я со вздохом закрыл буклет. Может быть, в другой раз… Сейчас на это просто нет времени. Три недели вдали от детей, жены и работы? Невозможно. Нелепо. Лучше забыть.

Я сунул буклет под журналы, в самый низ.

* * *

Увы, забыть о путешествии не получалось.

Я искренне хотел однажды поехать в путешествие вместе с Кэт. Однако я прагматик и прекрасно понимал: возможно, мне удастся уговорить жену на Тадж-Махал или Ангкор-Ват, но вряд ли мы доберемся до острова Пасхи, Эфиопии или гватемальских джунглей. Они слишком далеко, а в мире так много других достопримечательностей, что поездка в отдаленные уголки Земли всегда будет подпадать под категорию «Может быть, в другой раз…».

Я был уверен, что этот «другой раз» не настанет никогда — и вот у меня появилась возможность посетить все, что я хотел, за один присест. Десятью минутами позже, когда суматоха в гостиной улеглась так же загадочно, как и возникла, мы с женой стояли на кухне, а на столе лежал открытый буклет. Я взахлеб, будто описывающий летний лагерь ребенок, перечислял основные достопримечательности, а Кэт, давно привыкшая к полетам моей фантазии, молча слушала. Когда я завершил монолог, она кивнула и хмыкнула.

— Это «да» или «нет»? — спросил я.

— Ни то ни другое. Я просто не понимаю, зачем ты мне об этом рассказал. Вряд ли мы сможем туда поехать.

— Знаю. Просто хотел показать тебе буклет.

Моя жена знает меня лучше, чем кто бы то ни было. Она сразу поняла, что дело не только в этом, и снова хмыкнула.

Два дня спустя мы всей семьей гуляли недалеко от дома. Двое старших сыновей шли впереди, а остальные дети сидели в колясках.

— Я все думаю о том путешествии, — с нарочитой непринужденностью сказал я.

— Каком еще путешествии? — удивилась жена.

— Кругосветном. Из буклета, который я тебе показывал.

— И?

— Ну… — Я глубоко вздохнул и выпалил: — Ты поедешь?

— Конечно, мне хотелось бы поехать — путешествие обещает быть замечательным, — помолчав, ответила Кэт. — Но это невозможно. Я не могу оставить детей на три недели. Вдруг что-нибудь случится? Вряд ли мы сможем быстро вернуться. Сколько вообще рейсов летает на острова Пасхи? Лекси и Саванна еще слишком маленькие, как они без меня? Остальные дети тоже… Может, другие матери и могли бы поехать, но не я.

Я кивнул — я заранее знал, каким будет ответ.

— Ты не против, если я поеду один?

Кэт мельком посмотрела на меня. Я вынужден много путешествовать по работе: два-три месяца в году обязательно уходит на очередное книжное турне, что плохо отражается на семейной жизни. Пусть я не очень люблю царящую в доме суету, я все же не совсем бесполезен. У Кэт есть занятия и вне дома: время от времени она обедает с друзьями, участвует в делах школы, посещает тренажерный зал, играет в настольные игры с подругами… Ей нужно выбираться из дома, чтобы не сойти с ума. В такие дни я ее подменяю. Но когда я в отъезде, ей становится трудно, практически невозможно сделать что-нибудь вне дома, и это плохо сказывается на ее самочувствии.

Кроме того, нашим детям хочется, чтобы рядом были оба родителя. Когда я уезжаю, суматоха в доме возрастает, будто заполняя пустоту моего отсутствия. В общем, жена устала от моих поездок. Она понимает — это часть работы, однако понимание не означает, что ей нравится мое отсутствие.

Так что мой вопрос был с подвохом.

— Для тебя это и правда так важно? — наконец спросила Кэт.

— Нет. Если хочешь, я останусь, — вполне искренне ответил я. — Но мне очень бы хотелось поехать.

— Ты собираешься ехать один?

— Вообще-то я думал поехать с Микой, — ответил я, имея в виду брата.

Какое-то время мы шли молча. Потом Кэт посмотрела мне в глаза и сказала:

— Отличная мысль.

Когда мы вернулись домой, я ушел в кабинет и с изумлением принялся звонить брату в Калифорнию.

В трубке звучали долгие гудки, более приглушенные, чем на городском телефоне — Мика никогда не отвечает на него, и если мне нужно поговорить с братом, я всегда звоню ему на мобильный.

— Привет, Ники. Как дела? — весело поздоровался брат — у него подключен определитель номера.

Мика предпочитает звать меня детским именем. Впрочем, до пятого класса меня все звали «Ники».

— Есть кое-что интересное.

— Слушаю.

— Мне тут по почте пришел буклет… В общем, хочешь в январе поехать со мной в кругосветное путешествие?

— Что за путешествие?

Следующие несколько минут я листал буклет и описывал ему основные туры.

— Путешествие, значит? А Кэт тебя отпустит?

— Сказала, что отпустит. Слушай, я понимаю, что это серьезное решение, поэтому можешь сразу не отвечать. Еще полно времени до того, как нужно будет подтвердить наши намерения. Я просто хотел, чтобы ты подумал об этом, обсудил с Кристиной. Три недели — долгий срок.

Кристина — жена моего брата. На заднем фоне раздавался слабый плач их новорожденной дочери Пейтон.

— Вряд ли она будет против. Но все же спрошу ее и перезвоню тебе.

— Хочешь, я вышлю тебе буклет?

— Конечно. Неплохо бы узнать, куда мы едем.

— Я вышлю его курьерской службой доставки. И вот еще что, Мика…

— Да?

— Это будет путешествие всей нашей жизни.

— Не сомневаюсь, братишка. Ничуть не сомневаюсь.

Я почти видел, как Мика усмехается.

Мы попрощались, и я повесил трубку. Взгляд упал на полки с семейными фотографиями. На большинстве из них были запечатлены мои дети: в грудничковом возрасте и когда начали ходить. На рождественской фотографии, сделанной пару месяцев назад, присутствовали все пятеро. Рядом стояла фотография Кэти, и я невольно погладил ее, вспомнив о сегодняшнем самопожертвовании жены.

Она не возмутилась тем, что я уеду на три недели и не смогу ей помогать; она решила взвалить все на свои плечи, пока я буду путешествовать.

Так почему она согласилась?

Как я уже говорил, моя жена знает меня лучше, чем кто бы то ни было. Она понимает, что я хочу не столько поехать в путешествие, сколько провести время с братом.

Так что эта книга — о братских отношениях.

О Мике и обо мне. О нашей семье. О трагедии и веселье, надежде и поддержке. О том, как он и я повзрослели и выбрали разные жизненные пути, но, тем не менее, стали еще ближе друг к другу. В общем, это будет роман о двух путешествиях: одно мы с братом предприняли в экзотические страны, а другое, еще не оконченное путешествие длиною в жизнь, сделало нас лучшими друзьями.