Тихая гавань

Николас Спаркс, 2010

Кэти. Женщина, много лет страдавшая от жестокости мужа. Полиция не могла ей помочь – ведь именно там служил человек, превративший ее жизнь в ад… И вот однажды терпение Кэти лопнуло. Потеряв надежду на спасение, она совершила отчаянный побег – и обрела «тихую гавань» в маленьком спокойном южном городке. Но готова ли Кэти к новым отношениям? Способна ли вновь поверить мужчине, понять его и полюбить? Даже если речь идет о таком обаятельном человеке, как молодой вдовец Алекс Уитли, который видит в Кэти не только возлюбленную и подругу, но и мать для своих детей. Алекс и Кэти идут по тонкому льду неизвестности, – а между тем муж Кэти уже начал ее поиски…

3

Волосы у него побелели, когда ему едва исполнилось двадцать, вызвав беззлобное подтрунивание приятелей. Это произошло не постепенно, когда то там, то здесь появляются седые волоски. Нет, в январе он ходил жгучим брюнетом, а к следующему январю у него не осталось ни единого черного волоса. Старших братьев подобная причуда судьбы миновала — у них только недавно засеребрились виски. Ни мать, ни отец не могли объяснить подобную игру природы: насколько все знали, такой ранней седины, как у Алекса Уитли, не было в роду ни с той, ни с другой стороны.

Впрочем, ему это не мешало, а в армии даже способствовало скорейшему продвижению по службе. Алекс служил в подразделении криминальных расследований, расквартированном в Германии и Грузии, и в течение десяти лет занимался расследованиями преступлений, совершенных военными, — от самоволок до краж со взломом, домашнего насилия, изнасилований и даже убийств. Повышали его регулярно, и в отставку в тридцать два года он ушел майором.

Закончив военную карьеру, он перебрался в Саутпорт, родной город жены. В ожидании появления первенца он думал поискать работу в полиции, но тесть предложил купить у него семейный бизнес.

Магазин был старомодный, деревенский, с белой деревянной обшивкой, голубыми жалюзи, навесом над входом и скамейкой рядом — такие заведения давно пережили свой золотой век и почти исчезли. Жилые комнаты находились на втором этаже. Полдома затеняла огромная магнолия, у входа рос могучий дуб. Асфальтом была покрыта только часть паркинга — другая была засыпана гравием, но площадка часто пустовала. Тесть открыл торговлю еще до рождения Карли, когда в этих краях мало что было, кроме фермерских земель, гордился своей способностью понимать людей и старался иметь в наличии все, что им может понадобиться, отчего в магазине всегда было тесновато. Алекс соглашался с тестем и вел дело, почти ничего не меняя. Пять или шесть проходов занимали продукты, гигиенические и косметические товары, холодильники у дальней стены ломились от колы, воды, пива и вина. Ряды банок с маринованными огурцами и вареным арахисом и корзинки со свежими овощами находились поближе к кассе. И, как в любом универсальном магазине, имелись стенды с чипсами, леденцами и прочей мелочью, которую люди обыкновенно берут, стоя у кассы. Впрочем, на этом сходство с супермаркетом заканчивалось. На здешних полках можно было найти самое замысловатое рыболовецкое снаряжение и свежую наживку, а в углу стоял гриль, на котором Роджер Томпсон, когда-то работавший на Уолл-стрит и переехавший в Саутпорт в поисках жизни попроще, жарил бургеры, сандвичи и хот-доги. Рядом с грилем были столики. В магазине Алекса можно было брать напрокат компакт-диски, продавалась самая разная экипировка, дождевики и зонты, имелся небольшой ассортимент бестселлеров и классических романов. Здесь имелись также свечи зажигания, приводные ремни, канистры для бензина, а еще Алекс делал дубликаты ключей от машин на станочке в подсобном помещении.

У него было три бензоколонки у парковки и еще одна позади магазина, на причале для яхт — единственное место, где можно было заправиться помимо порта. Со стороны причала был второй вход в магазин.

К его удивлению, подбирать ассортимент оказалось совсем не трудно. Некоторые товары расходились всегда, другие нет. И прежний хозяин, и Алекс обладали редкой интуицией в отношении того, что нужно покупателям, — они сразу видели, за чем пришел человек. Алекс всегда подмечал и запоминал то, чего не замечали другие, — качество, очень помогавшее ему в свое время в подразделении криминальных расследований. Он постоянно менял ассортимент в попытке приладиться к изменчивому вкусу покупателей.

Алекс в жизни не думал, что придется заняться торговлей, но решение купить магазин оказалось удачным хотя бы потому, что он имел возможность присмотреть за детьми. Джош уже школьник, но Кристен пойдет в школу только осенью, поэтому она проводила дни в магазине. Он устроил ей местечко для игры за прилавком, и его умница-болтушка осталась очень довольна. Хотя ей было всего пять лет, она уже научилась управляться с кассой и отсчитывать сдачу. Она становилась на табурет, чтобы дотянуться до кнопок, и Алекса забавляло выражение лиц впервые заглянувших в магазин покупателей, когда Кристен начинала пробивать их покупки. Однако это нельзя было назвать идеальными условиями для ребенка, пусть малышка и не знала ничего другого.

Про себя Алекс признавал, что дети и магазин отнимают у него все силы. Иногда ему казалось, что он просто зашивается — нужно было собрать Джошу завтрак и отвезти его в школу, заказать товары у поставщиков, встретиться с оптовиками и обслуживать покупателей, одновременно забавляя дочку. Вечером было вообще не присесть. Он честно старался уделять детям максимум внимания — ездил с ними на велосипедах, запускал змеев и удил рыбу с Джошем, но Кристен обожала играть в куклы, рисовать и мастерить всякие поделки, а в этом он был не силен. Добавьте сюда приготовление обеда и уборку комнат, и сразу станет понятно, что он едва справлялся. Даже уложив детей спать, Алекс не мог расслабиться — всегда ждали какие-то дела. Он уже не верил, что сможет когда-нибудь отдохнуть.

Дети засыпали, но остаток вечера он проводил в одиночестве. Хотя в городке он знал практически всех, настоящих друзей у него было мало. Дружба с семьями, к которым они с Карли ходили бывало на барбекю или обеды, постепенно сошла на нет. Отчасти, конечно, от того, что работа в магазине и заботы о детях забирали все время. Однако Алекс чувствовал еще одну причину — знакомым с ним некомфортно, он стал ходячим напоминанием о том, что жизнь непредсказуема и страшна и что все может разлететься в одну секунду.

Его жизнь состояла из работы на износ с изрядной долей самоизоляции, но его поддерживали мысли о Джоше и Кристен. Ночные кошмары, мучившие детей после смерти Карли, стали гораздо реже. Когда малыши с плачем просыпались ночью, отец брал их на руки и баюкал, шепча, что все будет хорошо, пока они снова не засыпали. Дети посещали психолога, рисовали картинки и рассказывали о своих чувствах, но помогало это меньше, чем ожидал Алекс. Время от времени, когда он раскрашивал альбомы с Кристен или ловил рыбу с Джошем, дети вдруг притихали, и Алекс знал — они скучают по маме. Кристен иногда говорила об этом детским дрожащим голоском, и слезы катились по ее щечкам. В такие минуты у него разрывалось сердце, потому что он ничего не мог изменить. Психолог заверил, что дети быстро оправляются от горя и, если окружить их любовью, ночные кошмары постепенно прекратятся и слезы станут реже. Время показало, что врач был прав, но теперь Алекс столкнулся с другой стороной потери, не меньше надрывавшей ему сердце. Дети приходили в себя, но их воспоминания о маме неуклонно слабели, словно выцветали. Они были совсем маленькими, когда не стало Карли, — четыре и три года; значит, неизбежно придет время, когда мама превратится в зыбкое воспоминание. Этого не избежать, но Алекс не мог перенести, что сын и дочь не будут помнить смех Карли, нежности, с которой она держала их младенцами, то, как сильно она их любила.

Он не любил фотографировать, это Карли не расставалась с фотоаппаратом, вот и остался целый ворох снимков его и детей, и только на нескольких была она. Хотя Алекс, рассказывая детям о маме, всегда листал фотоальбом, его не покидало чувство, что рассказы превращаются… просто в рассказы. Связанные с ними чувства теряли форму, как песочные замки, смываемые волнами. То же случилось и с портретом Карли, висевшим в его спальне. В первый год после свадьбы он настоял сделать студийный снимок супруги, несмотря на ее протесты, и остался очень доволен. С фотографии смотрела красивая, независимая, волевая женщина, пленившая его сердце, и ночью, когда дети давно спали, он порой не сводил взгляда с лица жены со смятением в душе. А Джош и Кристен проходили мимо.

Он часто думал о жене и скучал по общению с Карли — дружба была краеугольным камнем их счастливого брака. В глубине души Алекс знал — ему снова хочется этого. Он был одинок, пусть и не любил это признавать. Много месяцев после похорон он решительно не мог представить себе отношений с другой женщиной, не говоря уже о новой любви. Даже через год он гнал от себя подобные мысли — боль была слишком сильна, память слишком свежа, но несколько месяцев назад он возил детей в аквариум, и, когда они стояли у бассейна с акулами, Алекс заговорил с красивой женщиной, стоявшей рядом. Она тоже не носила обручального кольца и пришла с детьми. Малыши оказались ровесниками Джоша и Кристен, и пока вся четверка бродила вдоль стеклянной стенки резервуара, показывая пальчиками на акул, женщина засмеялась над шуткой Алекса и вдруг показалась ему привлекательной, живо напомнив о том, что когда-то у него было. Разговор вскоре сошел на нет, и они разошлись, но, выходя, Алекс увидел, что новая знакомая машет ему на прощание. Ему остро захотелось подбежать и попросить номер телефона, однако он остался стоять, глядя, как ее машина выезжает с парковки. Больше он эту женщину не видел.

Он думал, что вечером на него нахлынет сожаление и он станет упрекать себя за нерешительность, но ничего такого не случилось. Собственное поведение не казалось ему неправильным, оно выглядело… нормальным. Не попыткой самоутвердиться, не опьянением перспективами, а просто нормальным, и Алекс понял, что начинает приходить в себя. Он не был готов посвятить себя холостой жизни. Если больше не сложится, значит, судьба. А если сложится? Алекс рассудил, что разберется, когда кто-нибудь появится, и готов был ждать, пока не встретит ту, которая вернет радость в его жизнь и будет любить его детей не меньше, чем он. Однако Алекс сознавал, что шансы найти такую женщину в Саутпорте ничтожны — городок слишком мал. Практически все, кого он знал, были либо замужем, либо на пенсии, либо ходили в местную школу. Не так много было кругом одиноких женщин и еще меньше тех, кто согласился бы пойти за вдовца с детьми, а другие варианты отпадали. Может, он и тяготится одиночеством, может, ему и не хватает общения, но детьми он жертвовать не станет — и без того они достаточно натерпелись. Сын и дочь всегда будут его главной заботой.

И все-таки Алексу казалось, что его дело небезнадежное. Его заинтересовала одна девушка, хотя он почти ничего о ней не знал, за исключением того, что она не замужем. С начала марта она заходила в магазин раз или два раза в неделю. В первый свой визит она показалась ему бледной немочью — он не взглянул бы на такую второй раз. Люди, приезжавшие в Саутпорт, часто заходили в магазин за колой, бензином или каким-нибудь сникерсом, и Алекс редко видел их снова, но эта девушка на них не походила. Она бесшумно бродила вдоль стеллажей, словно призрак в человеческом облике, низко опустив голову, всячески стараясь быть незаметной. Впрочем, ей это не удавалось: она была слишком красива. На вид ей можно было дать лет двадцать восемь. С самодельным коротким каре, без косметики, с высокими скулами и большими, широко расставленными глазами незнакомка казалась элегантной и хрупкой.

Когда девушка впервые подошла к кассе, Алекс увидел, что она еще красивее, чем казалась издали. У нее были зеленовато-ореховые глаза с золотистыми искрами, а короткая рассеянная улыбка таяла так же быстро, как и появлялась. На прилавок девушка выложила самые простые товары: кофе, рис, овсянку, макароны, арахисовое масло и кое-какие предметы гигиены. Алекс интуитивно понял, что попытка завязать разговор только создаст неловкость, поэтому пробивал покупки молча. И тут он услышал ее голос.

— А фасоль у вас есть? — спросила она.

— Простите, не бывает, — ответил он.

Складывая ее покупки в пакет, он заметил, что девушка смотрит в окно, рассеянно покусывая нижнюю губу. Отчего-то ему показалось, что она сдерживает слезы.

Он кашлянул.

— Если вы часто будете брать фасоль, я охотно ее привезу. Вы какую предпочитаете?

— Не хочу вас затруднять, — ответила она почти шепотом.

Девушка расплатилась мелкими купюрами, взяла пакет и вышла. К его удивлению, она пересекла парковку не задерживаясь, и когда он понял, что она пришла пешком, это еще сильнее подогрело его любопытство.

На следующей неделе в магазине появилась фасоль. Алекс привез три сорта — пеструю, обыкновенную и лимскую круглую, правда, всего по одному пакету, и когда девушка снова пришла, сообщил, что бобы можно найти на нижней полке в углу, возле риса. Она принесла к кассе все три пакета и спросила, нет ли у него лука. Он показал на сетки с луком в огромной корзине у двери, но девушка покачала головой.

— Мне только одну луковицу, — пробормотала она с неуверенной, извиняющейся улыбкой. Ее руки дрожали, когда она положила на прилавок деньги. И опять она ушла пешком.

С этого дня всегда были в продаже и фасоль, и луковицы по одной, и в последующие недели девушка стала кем-то вроде постоянного клиента. Время шло, и она, по-прежнему тихая, уже не выглядела такой истощенной и нервной. Черные провалы под глазами исчезли; погода стояла хорошая, и девушка немного загорела. Она пополнела — чуть-чуть, так, что тонкие черты лица стали мягче. Голос тоже стал сильнее, и хотя это ничего ему не обещало, она научилась дольше не опускать взгляд. Они почти не говорили, если не считать коротенького: «Вы нашли все, что хотели? — Да, спасибо», — но теперь, вместо того чтобы выскакивать из магазина, как испуганная лань, она оставалась немного побродить между рядами и даже заговаривала с Кристен, если рядом никого не было. Алекс впервые увидел новую клиентку без привычного панциря. Непринужденность и мягкое выражение лица говорили о привязанности к детям, и Алекс понял, что в эти моменты видит ее такой, какой она была прежде и какой сможет стать снова — в нормальных обстоятельствах. Кристен тоже заметила перемену, потому что после ухода девушки сказала папе — у нее появилась новая подруга по имени мисс Кэти.

Это, впрочем, не означало, что Кэти готова общаться и с ним. На прошлой неделе, болтая с Кристен, она, как заметил Алекс, читала аннотации на обложках книг на стеллаже, но ничего не выбрала. Когда на кассе он имел неосторожность спросить, кто ее любимый автор, девушка вновь съежилась от страха и тревоги.

— Ничего-ничего, — поспешил прибавить он. — Не важно, забудьте.

В дверях она остановилась, держа пакет на согнутой руке.

— Диккенс, — едва слышно сказала она и вышла, быстро зашагав по дороге.

Сейчас Алекс думал о ней все чаще, но мысли были неясные, почти таинственные, сопровождаемые сознанием того, что он не против познакомиться ближе. Но он не знал, как к этому подступиться. Не считая года ухаживаний за Карли, у него не было опыта романов. В колледже после учебы и занятий плаванием у него не оставалось времени на девушек. В армии он думал исключительно о карьере, работая сверхурочно и неуклонно поднимаясь по служебной лестнице. Он пробовал знакомиться, но романы всякий раз оказывались мимолетными, из тех, что начинаются и ограничиваются постелью. Иногда, оглядываясь назад, он не узнавал человека, в которого превратился, и знал, что причиной тому Карли. Да, порой ему было тяжело и одиноко. Он тосковал по жене и готов был поклясться, хотя никому не говорил об этом, что Карли и сейчас рядом, присматривает за ним и старается устроить так, чтобы у него все было в порядке.

…Благодаря прекрасной погоде покупателей в воскресенье было больше, чем обычно. Когда в семь утра магазин открылся, у причала уже покачивались три пришвартованные моторки, дожидаясь своей очереди заправиться. Как обычно, расплачиваясь за бензин, владельцы лодок спрашивали еду, напитки и пакеты льда. Роджер с самого утра как надел фартук, так и не имел возможности отойти от гриля, а за столами теснились люди, жуя сандвичи с сосиской или чизбургеры и советуясь, какие акции нынче лучше брать.

Обычно Алекс работал за кассой до полудня, а потом передавал бразды правления Джойс, которая, как и Роджер, заметно облегчала ему жизнь. Джойс, до выхода на пенсию работавшая в суде, досталась ему, можно сказать, вместе с магазином — тесть Алекса нанял ее десять лет назад. Хотя она разменяла восьмой десяток, энергии у нее ничуть не убывало. Она овдовела много лет назад, дети разъехались, поэтому к покупателям Джойс относилась как к родным. Престарелая кассирша была такой же частью обстановки, как товары на полках.

Она считала, что дети не должны с утра до вечера сидеть в магазине, а ей нужно поддерживать форму, поэтому, придя на работу, сразу становилась за кассу и начальственно говорила Алексу, что он свободен. Не отказывалась она и от роли няньки: только ей Алекс оставлял детей, если приходилось уезжать. За последнюю пару лет это случалось всего два раза, когда он встречался в Рейли со старым другом-сослуживцем, но Алекс все равно считал Джойс подарком небес: она неизменно его выручала.

В ожидании Джойс Алекс обошел стеллажи, оглядывая полки. Компьютер, конечно, упрощал мониторинг ассортимента, но Алекс знал, что колонки цифр не всегда точно отражают истинную ситуацию. Порой идеи приходили в голову, когда он своими глазами видел, что раскупили накануне. Прибыль зависела от скорости товарооборота, поэтому Алекс держал товары, которых не было в супермаркетах. Он привозил домашние варенья и желе, порошковые приправы «по секретным рецептам» с запахом говядины и свинины и местные консервированные фрукты и соленья. Даже те, кто обычно делал покупки в «Фуд лайон» или «Пиггли уиггли», часто заезжали сюда по пути домой взять местные деликатесы, за наличием которых Алекс тщательно следил.

Еще больше объема продаж его интересовало, когда товар лучше расходится, — информация, которую далеко не всегда можно узнать из цифр. К примеру, увидев, что хот-доги нарасхват по выходным и почти не пользуются спросом в будни, а обычный хлеб наоборот, Алекс начал предлагать эти товары в нужные дни, и продажи выросли. Мелочь, но разумный подход помогал скромному бизнесу держаться на плаву, когда сетевые супермаркеты разорили множество маленьких магазинов.

Наметанным глазом замечая ситуацию на полках, Алекс рассеянно соображал, что бы придумать на сегодня, и решил устроить велосипедную прогулку. Карли ничего так не любила, как усаживать детей в велосипедную коляску и раскатывать по всему городу. Но одних велосипедов на все воскресенье не хватит. Может, в парк съездить? Детям понравится.

Бросив взгляд на стеклянную дверь, — убедиться, что новых покупателей пока нет, — Алекс торопливым шагом прошел к задней стене магазина — к выходу на причал, чтобы взглянуть на сына. Джош удил рыбу на дальнем конце причала — рыбная ловля была его страстью. Алексу не понравилось, что Джош сидит один так далеко, — многие осудили бы отца за легкомыслие, но причал целиком просматривался на видеомониторе возле кассы. Оставаться в пределах видимости было строжайшим правилом, и Джош его неукоснительно соблюдал. Кристен, как обычно, сидела за столиком в углу за кассой. Она разложила одежду своей куклы «Америкэн герл» в несколько стопок и наряжала ее, то и дело переодевая. Каждый раз, подобрав очередной вариант, она поднимала глазки и с веселой невинной улыбкой спрашивала, нравится ли ему кукла в этом платье. Словно отец мог сказать, что не нравится…

Малютки способны растопить самые черствые сердца.

…Алекс выравнивал приправы, когда звякнул звонок. Он поднял голову и увидел Кэти.

— Здрасте, мисс Кэти, — сказала Кристен, высовываясь из-за кассы. — А вам нравится моя кукла?

Со своего места Алекс едва видел головку Кристен над прилавком. В ручонке она держала… Ванессу? Ребекку? Как бы ни звали куклу с каштановыми волосами, со стороны Кэти было очень любезно обратить на нее внимание.

— Очень красиво, — отозвалась Кэти. — Это у нее новое платье?

— Нет, оно у нее уже было. Но в последнее время она его не носила.

— А как ее зовут?

— Ванесса, — сказала она.

«Ванесса», — подумал Алекс. Теперь он похвалит наряд Ванессы как правильный, внимательный отец.

— Это ты ее так назвала?

— Нет, имя тоже продавалось. А вы можете помочь надеть ей сапожки? Я не умею ее обувать.

Кристен протянула Кэти куклу, и девушка начала колдовать над мягкими пластмассовыми сапожками. По опыту Алекс знал, что с ними не так легко сладить, как может показаться, а маленькой девочке нипочем не натянуть Ванессе сапожки. Он раньше сам порядком мучился, но у Кэти все выходило легко и без усилий. Протянув куклу девочке, она спросила:

— Ну как?

— Прекрасно, — похвалила Кристен. — Как вы считаете, надеть на нее пальто?

— Но на улице не холодно.

— Я-то знаю, а вот Ванесса иногда замерзает. Наверное, лучше надеть. — Головка Кристен исчезла за прилавком и снова высунулась. — А какого цвета? Синего или фиолетового?

Кэти коснулась пальцами губ с пресерьезным выражением:

— Мне кажется, лучше фиолетового.

Кристен кивнула:

— Я тоже так считаю. Спасибо.

Кэти улыбнулась и сразу отвернулась к стеллажам, с преувеличенным вниманием разглядывая полки, видимо, почувствовав на себе его взгляд. Алекс передвинул банки с горчицей и соусы ближе к краю полки, краем глаза глядя, как Кэти взяла маленькую пластмассовую корзину и пошла в другой проход.

Алекс вернулся к кассе. Когда мисс Кэти посмотрела на него, он помахал рукой:

— Доброе утро.

— Здравствуйте. — Она попыталась заправить прядку за ухо, но волосы были слишком короткими. — Я только взять кое-какие мелочи.

— Скажите, если что-нибудь не найдете. Иногда товар приходится перекладывать.

Она кивнула и направилась дальше по проходу. Встав за кассу, Алекс взглянул на монитор. Джош на прежнем месте удил рыбу, а к причалу медленно швартовалась лодка.

— Пап, как тебе? — Кристен потянула отца за штанину и показала куклу.

— Ух ты, какая красавица! — Алекс присел на корточки. — И пальто нарядное. А что, Ванесса мерзнет?

— Ага, — отозвалась Кристен. — Но она хочет пойти на качели, поэтому придется снова ее переодеть.

— Качели — это здорово, — сказал Алекс. — Может, в парк сходим? Хочешь покачаться?

— Я не хочу, это Ванесса хочет. И вообще это игра, пап!

— О, — сказал Алекс выпрямляясь. — Ну ладно.

«Значит, парк накрылся», — подумал он.

Моментально уйдя в свой собственный мир, Кристен снова начала раздевать куклу. Алекс посмотрел на монитор, проверяя, как там Джош, но тут в магазин заглянул полуголый подросток в длинных шортах и протянул скомканные купюры.

— За заправку на причале, — выпалил он и тут же выскочил на улицу.

Алекс пробил заказ и настроил бензоколонку, когда к кассе подошла Кэти. Стандартный набор плюс тюбик солнцезащитного крема. Когда она украдкой поглядела через прилавок на Кристи, Алекс заметил редкий меняющийся цвет ее глаз.

— Нашли все, что хотели?

— Да, спасибо.

Он начал складывать покупки в пакет.

— Мой любимый роман Диккенса — «Большие надежды», — дружелюбно начал он, стараясь завязать разговор. — А ваш?

Девушка ответила не сразу, явно удивившись, что он помнит ее ответ о Диккенсе.

— «Повесть о двух городах», — негромко ответила она.

— Хороший роман, но с печальным финалом.

— Поэтому мне и нравится, — сказала она.

Зная, что она пойдет пешком, Алекс опустил пакет с покупками в другой, для надежности.

— Раз вы уже познакомились с моей дочерью, надо, наверное, и мне представиться, — сказал он. — Алекс. Алекс Уитли.

— А ее зовут мисс Кэти, — тут же сказала Кристен из-за его спины. — Я тебе уже говорила.

Алекс покосился на дочь через плечо, а когда обернулся, Кэти с улыбкой протягивала деньги.

— Можно просто Кэти.

— Рад знакомству. — Он нажал нужные кнопки, и ящик кассы со звоном выехал. — Я так понял, вы живете где-то рядом?

Она не ответила. Взглянув на нее, Алекс увидел одни глаза, расширенные от ужаса. Резко обернувшись к монитору, он увидел то же, что и Кэти: Джош барахтался в воде, мелькали рукава рубашки. У Алекса перехватило дыхание. Ведомый инстинктом, он выскочил из-за прилавка и пулей пролетел через торговый зал ко второму входу, задев по дороге упаковку бумажных полотенец, которые после этого разлетелись по полу. Рванув на себя дверь, как молодой перепрыгнул через живую изгородь, срезая путь. Не замедляя бега, пронесся по деревянным плашкам и прыгнул в воду, уже видя, как захлебывается Джош, беспорядочно двигая руками.

С колотящимся о ребра сердцем Алекс описал в воздухе длинную дугу и врезался в воду в паре футов от Джоша. Здесь было неглубоко, футов шесть, и ноги почти до колен ушли в мягкий, неслежавшийся ил. Алекс рванулся вверх, заранее вытянув руки, чтобы схватить Джоша.

— Держу! — закричал он. — Я тебя держу!

Но Джош вырывался и кашлял, не в силах отдышаться, и Алексу пришлось его удерживать, пока он выбирался с ним на мелководье. С предельным напряжением сил он выбросил Джоша на заросший травой берег, лихорадочно вспоминая, как делают искусственное дыхание и промывают желудок. Он пытался уложить Джоша, но мальчик не давался, дергаясь и кашляя, и хотя Алекса трясло от волнения, он подумал, что умирающие так не отбиваются.

Он не знал, сколько прошло времени, — наверное, всего несколько секунд, но показалось много дольше, — когда Джош наконец зашелся судорожным кашлем, изо рта полилась вода, и впервые он смог вздохнуть. Резкий вдох снова вызвал кашель, но это уже выходили остатки воды из горла. Джош глубоко дышал, еще не опомнившись от страха и начиная понимать, что произошло.

Он потянулся к отцу, и Алекс прижал его к груди. Джош заплакал, вздрагивая всем телом, и Алексу стало по-настоящему плохо при мысли о том, что могло случиться. А если бы он не обратил внимание, что Кэти смотрит на монитор? Что, если бы он упустил драгоценные секунды? Представив ответы на эти вопросы, он задрожал почти так же, как Джош.

Выплакавшись, мальчик произнес первые слова после того, как отец вытащил его из воды.

— Папочка, прости, — всхлипнул он.

— Ты меня тоже прости, — прошептал Алекс, не отпуская сына, словно боясь, что время повернет вспять и на этот раз финал окажется иным.

Разжав наконец руки, он заметил, что на них глазеет небольшая толпа, набежавшая ко второму входу в магазин. Тут был и Роджер, и покупатели, жевавшие гамбургеры; вытягивали шеи и двое незнакомцев — видимо, только что подошли. Была тут и Кристен, и Алекс почувствовал себя никудышным родителем, потому что его малышка на руках Кэти плачет, боится и хочет к папе.

* * *

Только когда отец и сын переоделись в сухое, Алекс выяснил, как все произошло. Роджер готовил детские гамбургеры и жареную картошку, а они вчетвером сидели за столом у гриля, не проявляя, впрочем, к еде никакого интереса.

— Леска зацепилась за отходившую моторку. Я не хотел потерять удочку, думал, крючок не выдержит, соскочит, но меня сдернуло с причала, и я наглотался воды, пробовал дышать и не мог, и меня как будто что-то потащило на дно. — Джош поколебался и добавил: — Удочку я, кажется, выпустил.

Кристен сидела рядом с братом с красными, заплаканными глазами. Она попросила Кэти не уходить, и девушка осталась, держа малышку за ручонку.

— Ничего, я пошарю на дне. Если не найдем, привезу тебе новую, но в следующий раз сразу руки отдергивай, понял?

Джош шмыгнул носом и кивнул.

— Извини, пап, — сказал он.

— Ладно, бывает, — успокоил его Алекс.

— Теперь ты меня не пустишь удить рыбу…

«Пустить, рискуя тебя потерять?! Ни за что на свете».

— Потом обсудим.

— А если я пообещаю в следующий раз отпускать удочку?

— Потом, потом поговорим. Сейчас давай поешь.

— Я не хочу.

— Верю. Но сейчас время обеда, надо что-то съесть.

Джош потянулся к жареной картошке, взял маленькую горсть и нехотя принялся жевать. Кристен сделала то же самое. За столом она всегда копировала брата. Это доводило Джоша до белого каления, но сейчас у него не осталось сил возмущаться.

Алекс повернулся к Кэти, сглотнул слюну, отчего-то заволновавшись, и спросил:

— Можно вас на минуту?

Она встала из-за стола, и он отвел ее в сторону. Когда они отошли достаточно далеко и дети не могли их слышать, Алекс кашлянул и сказал:

— Спасибо вам за все.

— Я ничего не сделала! — запротестовала она.

— Нет, сделали, — сказал он. — Если бы вы не смотрели на монитор, я бы не узнал, что происходит, и мог опоздать. — Он помолчал. — И спасибо, что присмотрели за Кристен. Она самая чудесная малышка на свете, но очень чувствительная. Спасибо, что не оставили ее одну и подождали, пока мы ходили наверх переодеваться.

— Я ничего особенного не сделала, — настаивала Кэти. В наступившей паузе она вдруг спохватилась, что они стоят совсем близко друг от друга, и отступила на полшага. — Мне правда нужно срочно идти.

— Подождите, — попросил Алекс и быстро пошел к холодильникам у дальней стены. — Вы вино пьете?

Она покачала головой:

— Иногда, но…

Не успела она договорить, как Алекс открыл дверцу и достал бутылку шардоне.

— Пожалуйста, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы взяли. Это очень хорошее вино. Вы, конечно, не думаете, что здесь можно найти хорошее вино, но меня научил разбираться в винах бывший сослуживец, любитель-эксперт. Он и сейчас советует, какое вино закупать. Вам понравится, вот увидите!

— Вы вовсе не обязаны…

— Это самое малое, что я могу сделать, — улыбнулся Алекс. — Позвольте мне хоть так выразить благодарность.

Впервые за время их знакомства Кэти выдержала его взгляд.

— Ладно, — согласилась она наконец.

Алекс собрал ее покупки, девушка ушла, и он вернулся к столу. После уговоров Джош и Кристен доели обед, а Алекс пошел на причал поискать на дне удочку. Когда он вернулся, за кассой Джойс уже надевала фартук, и Алекс повел детей кататься на велосипедах. После этого он отвез их в Уилмингтон, где они посмотрели кино и съели пиццу, — старый запасной план на выходные. Солнце уже село, когда они, уставшие, добрались до дома, приняли душ и натянули пижамы. Алекс лежал на кровати между сыном и дочкой и целый час рассказывал сказки, а потом погасил свет.

В гостиной он включил телевизор и некоторое время переключал каналы, но у него не было настроения что-нибудь смотреть. Он снова подумал о Джоше, и хотя сын спокойно спал в свой комнате, сердце Алекса сжалось от пережитого ужаса и тоскливого ощущения своей отцовской несостоятельности. Он старался, как мог, и любил своих детей, как мало кто любит, но этого все время оказывалось недостаточно.

Позже, когда Джош и Кристен уже давно спали, он пошел на кухню и взял из холодильника пиво. Утреннее происшествие не шло из головы, но сейчас он думал о том, как Кристен обнимала Кэти, уткнувшись головкой ей в шею.

Последний раз он видел этот дочкин жест при жизни Карли.