Между двух крепостей

Николай Югов, 2016

"Между двух крепостей", – это третий из шести коротких историко-приключенческих романов, повествующий о событиях 12 века н. э, возможно происходивших в верховье реки Волги. В это время, для защиты западных границ Ростово-Суздальского княжества и охраны торговых путей, строятся Микулинская и Юрьевская крепости. На реке Тверце, близ Борисоглебского монастыря, появляется место нового торга (ныне г. Торжок). Главные герои этого произведения – сельский гончар по имени Глеб и младшая дочь Великого князя Юрия Долгорукого, Мария. О том, где и как свела судьба этих, совершенно разных людей, какие многочисленные и сложные испытания выпали на их долю и чем всё это закончилось, рассказывает этот роман. Он, как и предыдущие, написан на основании находок, обнаруженных в этой местности.

Глава 2. Плохая примета

В избе было холодно и темно. Остывшая за ночь, огромная глиняная печь смутным пятном выделялась на фоне едва различимой стены и казалась теперь значительно больше своих собственных, реальных, размеров.

Глеб нехотя вылез из-под теплого овчинного тулупа и зажег лучину. В помещении значительно посветлело.

— Дров не напасешься, — недовольно проворчал юноша и, накинув на плечи свой, видавший виды тулуп, неторопливо направился к двери. Скрипнули прихваченные морозом петли, и, уже спустя мгновение, Глеб оказался за порогом этого полутемного и промерзшего за ночь помещения. Здесь холод чувствовался значительно сильнее. Поеживаясь и потирая застывшие руки, юноша добрался до покрытой снегом поленницы, набрал приличную охапку дров, и вновь вернулся в жилище. Вскоре запахло дымом и над заснеженной избой повисло полупрозрачное серое облако. Затем оно постепенно растворилось и где-то там, над притихшей бурвой, показалась огромное красное солнце.

— Лошадь подана. Долго тебя ещё ждать!? — донесся снаружи знакомый голос и Глеб, захватив с собой уже приготовленную рысью шкуру, вышел из помещения.

— Рано собрались. Торг в полной мере начнется лишь только к полудню, а здесь езды не более часа, — промолвил юноша, проворно забираясь в сани. Там, на хрустящей соломе, с мешками и котомками, уже разместились и ещё трое его односельчан, также спешащих на эту многолюдную зимнюю ярмарку.

— День в январе короткий, а успеть нужно многое, вот и торопимся, — ответил один из попутчиков и, стегнув лошадь, направил её в сторону Черного ручья. Там, за стеною леса, на древнем торговом пути и находилось большое и богатое селение, именуемое Рябцево. Из года в год собирались у его стен предприимчивые торговые люди и шумели с утра до вечера в этих местах многолюдные и богатые ярмарки. Именно туда, на одну из них, и направлялся сейчас Глеб со своими немногочисленными попутчиками. Дорога была не длинной, и юноша надеялся уже к полудню не только продать свой товар, но вернуться в родное село.

Санные полозья, поскрипывая и раскачиваясь, уверенно резали пушистый январский снег. Оставляя за собой глубокую колею, они неторопливо двигались по заснеженному, ровному, полю и оно, подсвеченное утренним солнцем, было теперь удивительно похоже на огромную белую скатерть, сплошь усеянную мелкими драгоценными камнями.

Вскоре открытая местность закончилась, и повозка постепенно спустилась к небольшому ручью, вытекающему из обширного и топкого болота. Это место издавна пользовалось дурной славой у местных жителей и они, без особой надобности, старались его не посещать. Говорили, что там, на болоте, вместе со своими многочисленными слугами живет сам леший и горе тому человеку, который невзначай окажется в его обширных и топких владениях. Заведет лесной дух наивного путника в топкую трясину или, того хуже, выгонит из чащи лесной огромного лютого зверя и отправит его на встречу с пришельцем. Иногда леший и сам выходит к лесной дороге и наблюдает за движением на этом, полностью подвластном ему, участке.

Внезапно лошадь остановилась. Она испуганно пряла ушами и упрямо не хотела двигаться вперед, несмотря на все старания возчика.

— Волк что ли рядом? — произнес кто-то из сидящих в санях односельчан и Глеб, попросив оставить повозку, сошел с саней и принялся осматривать и саму дорогу, и прилегающие к ней частые придорожные заросли. Все вокруг было тихо. На свежевыпавшем снегу не просматривалось ни единого следа и только лишь маленькая проворная вёкша, напуганная присутствием человека, рыжим шариком взметнулась на вершину придорожной сосны.

— Нет никого. Капризничает твой мерин — уверено произнес Глеб, возвращаясь к саням, но едва успел он произнести эти слова, как близстоящие кусты дрогнули, и на дорогу выскочило какое-то проворное живое существо. Им оказался заяц-беляк, кем-то потревоженный в глубине этого заснеженного и бескрайнего леса. Он на мгновение остановился, внимательно взглянул на замерших от неожиданности людей, а затем, сделав длинный прыжок, мгновенно исчез в лесу.

— Вот и приехали! — наконец, после непродолжительного молчания, произнес возчик. — Не зря, видно, леший пришел сегодня на эту дорогу. Предупредить нас о чем-то хочет. Если пересечем его след — беды не миновать.

— Да, это плохая примета. Ничего не поделаешь. Придется нам развернуть свои сани и возвращаться в село, — послышался голос его товарища. — Нельзя нам сегодня ехать на ярмарку. Ссориться с лешим опасно.

— Конечно, нельзя — подтвердил возчик. — Здесь нечего и обсуждать. Немедленно возвращаемся по домам. Так-то оно будет и спокойнее, и лучше.

— Верно, — вновь согласился его товарищ. — Нет ничего хуже в лесу, чем поссориться с его хозяином. Недавно, говорят, в соседнем селении не послушался лешего один охотник, а на следующий день случилось с ним несчастье. Бывалый человек, а рыси над головой не заметил. Сильно порвала его тогда лесная кошка.

— Да, слышал я про этот случай, — подтвердил его слова и ещё один из попутчиков. — Заяц ему тогда тоже дорогу перебежал, а охотник не обратил на это внимания. Вот и поссорился с лешим.

— Ссориться с лесным духом, конечно, нельзя, но поладить с ним все-таки можно, — произнес Глеб, что-то усиленно вспоминая. — Мне ещё отец говорил, что, если заяц перебежит дорогу, нужно не впадать в панику, а просто подождать иного человека, который не видел этого зайца. Он спокойно пересечет его след, и чары лешего потеряют свою магическую силу. От этого никому беды не будет. Так поступал мой отец, и леший никогда не обижался и не чинил ему никаких препятствий.

— Так-то оно так, но где же нам сейчас взять такого путника, который не видел бы этого зайца. Кроме нас здесь, на этой лесной дороге, нет ни единого человека. Может быть, действительно, вернемся и уговорим кого-нибудь из соседей съездить на ярмарку, а вслед за ним и мы, без особых приключений, продолжим свой путь к берегам Черного ручья, — вновь высказал свое мнение один из присутствующих здесь сельчан.

— Я слышал, что и Локи собирался на этот торг, но, судя по отсутствию следов на дороге, он ещё здесь не проезжал. К тому же, возвращаться — тоже плохая примета, — поддержал его возчик. — Время ещё раннее, немного подождем, а там видно будет.

— Возвращаться, конечно, не хочется, но, что, если вдруг Локи передумает ехать сегодня в Рябцево? Мы будем ждать его здесь, а сын старосты останется дома, — вновь прозвучал чей-то встревоженный голос. — Не сидеть же нам весь день на этой лесной дороге!

— Не беспокойся. Локи поедет на торг. Я сам слышал, как староста наказывал своему сыну, чтобы тот сегодня обязательно встретился в Рябцеве с одним богатым купцом. Не может он не поехать на эту встречу. Локи — юноша хотя и взбалмошный, но отцу перечить не станет — вновь прозвучал чей-то уверенный голос. — Что ни говори, в этом отношении к нему претензий нет. Послушный сын растет у старосты, Бруни, а что касается нас, то, действительно, стоит остановиться и подождать. Локи пересечет след этого зайца и тогда можно будет без всякого страха, последовать за ним.

— Так и поступим, — дружно согласились попутчики. Никому из них не хотелось ссориться с лешим, но и сама идея, повернуть обратно, больших восторгов тоже не вызывала.

Повозка, освобождая проезжую часть, свернула в сторону и остановилась. Люди углубились в лес, собрали немного хвороста, и скоро у края дороги уже приветливо запылал небольшой, хотя и довольно дымный костер. Тепла от него было немного, но все же это маленькое, колеблющееся пламя, давало возможность путникам немного согреться в это холодное январское утро. Люди стояли у огня и терпеливо ждали своего припозднившегося односельчанина.

Прошло не менее часа, когда со стороны Журавлиного озера послышался приближающийся стук копыт и вскоре на дороге показался стремительно приближающийся всадник. Это и был Локи — единственный сын их неизменного сельского старосты. Не останавливаясь, он проехал мимо греющихся у костра людей, даже не заинтересовавшись, что за нужда заставила их сделать на этой лесной дороге столь неожиданный и странный привал.

— Теперь и нам можно трогаться в путь, — провожая взглядом своего односельчанина, промолвил возчик и, потушив костер, неторопливо направился к саням. Остальные последовали за ним. Следуя за своими попутчиками, Глеб неожиданно свернул с дороги и, перебираясь через сугробы, направился к большому осиновому пню, одиноко стоящему у самой кромки леса. Добравшись до намеченной цели, юноша снял рукавицу и осторожно опустил руку в карман. Вскоре на припорошенной снегом поверхности пня уже лежал небольшой ломоть черного крестьянского хлеба.

— Вот так-то будет лучше! — вполголоса произнес юноша и вновь заторопился к повозке.

— Что ты там копаешься, — уже слышался со стороны дороги чей-то знакомый и недовольный голос. — И так много времени потеряли с этим зайцем.

— Иду. Лешему подарок оставил. Пусть радуется и больше не мешает нам в пути.

— Ему бы еще и молока оставить. Любит он парное молоко, да где же взять его сейчас. Однако и хлеба ему будет вполне достаточно. Правильно поступил, Глеб. Сами мы как-то и не догадались, — уже более миролюбиво прозвучал все тот же голос. — Садись, поехали.

Глеб забрался в сани, они тронулись и, все также скрипя полозьями на поворотах, начали неторопливо продвигаться в сторону Черного ручья. Неприятности, связанные с зайцем, закончились, но на душе у юноши было неспокойно. Он верил приметам и понимал, что леший хотел о чем-то предупредить ехавших на торг людей и, хотя все формальности были соблюдены, неприятное ощущение осталось и никак не хотело уходить.

Далее все прошло без особых приключений. Зимняя дорога, несмотря на недавний обильный снегопад, была все также отчетливо видна на фоне заснеженных хвойных деревьев. Она то уходила в мелкие болотистые низины, то вновь поднималась на небольшие возвышенности и, наконец, вышла на огромное открытое поле. За ним уже были видны многочисленные деревянные строения, смотровая вышка и множество людей, толпившихся у ещё закрытых въездных ворот. Торговые люди, в ожидании ярмарки, раскладывали на снегу привезенные с собою товары и с надеждою ждали своих многочисленных и богатых покупателей. Вскоре повозка остановилась и путники, разминая ноги, неторопливо направились к своим торговым рядам. Каждому из них нужно было что-то приобрести для собственного хозяйства, да и, по возможности, продать привезенные с собою товары. У Глеба, кроме уже известной звериной шкуры, на этот раз не было ничего, но это нисколько не огорчало приехавшего на торг юношу. Он немного постоял возле саней, а затем, перекинув через плечо свой товар, уверенно зашагал к ещё закрытым воротам села. Там, несмотря на раннее утро, уже толпились как местные, так и приезжие купцы, зазывая своих потенциальных покупателей взглянуть на разложенный перед ними товар.

— Удачного тебе торга, охотник! — послышался удаляющийся голос одного из попутчиков.

— И вам удачных покупок, — ответил юноша и, взяв привезенную с собою шкуру рыси, тоже направился к месту уже начинающегося, многолюдного торга. Вскоре он смешался с толпой и исчез среди таких же, как и он, участников этой январской, шумящей, ярмарки.