Поэтесса

Николай Удальцов, 2013

История любви, в которой, кроме ответов на многие вопросы, стоящие перед нами, сфомулирована Российская Национальная идея…

7

…Я не успел ничего ответить, потому что наши губы разделили один вздох на двоих…

…Мы не умножали число случайностей. Тем более что после того, как на Земле случайно зародилась жизнь, все остальные случайности уже не играли никакой роли…

…Клуб современного творчества «Белый конь» находился в помещении, которое когда-то принадлежало музыкально-балетной школе. И в наследство от этой школы клубу достался не только зал, но и несколько сопряженных с балетом помещений: кабинет директора, раздевалка и туалет с душевой комнатой.

Мелкие удобства всегда создают большие радости — нам с Ларисой они послужили уроком.

Уроком бдительности.

Но это было потом…

–…Почему ты не сказала мне, что приедешь рано? — шептал я, целуя Ларисины глаза, волосы, шею.

А она отдавалась не тому, что делала она, а тому, что делал я:

— Глупыш, — шептала она в ответ, прерывая свое дыхание, — настоящая женщина всегда знает, что не всегда знает, какой поступок она совершит…

–…Ты — чудо!.. — тихо сказал я, когда мы уже оказались в директорском кабинете, в котором стоял небольшой диванчик, которому предстояло стать атрибутом и соучастником моего счастья. — Ты чудо!

А потом повторил:

— Ты — чудо, — и Лариса, уже глядя мне в глаза снизу вверх, улыбнулась:

— Я тебе верю.

Если я не поверю тебе, это станет для меня разочарованием.

Разочарованием не в тебе, а в себе.

— А разве то, что происходит между нами сейчас — это не чудо? — прошептал я, поднимаясь на заоблачную вершину наслаждения и не задумываясь о том, как много могут говорить люди, занимаясь самым важным в природе делом.

— Чудо? — переспросила Лариса, вслед за мной закрывая глаза.

И невозможно было понять, относился ее вопрос к существованию ее самой или к тому, что происходило между нами.

И, не задумываясь об этом, я совершенно искренне прошептал:

— Поверь мне…

…Потом мы сидели на разных краях диванчика и молча улыбались друг другу.

И лишь одна-единственная фраза, произнесенная моей поэтессой, заменила нам все остальные слова:

— Как будто в первый раз…

…Остальное наша обнаженность сказала за нас…

…Лариса поднялась с диванчика, продолжая улыбаться. Потом вышла в коридор и пошла под душ, а я сквозь приоткрытую дверь ее кабинета продолжал смотреть на нее до тех пор, пока дверь душевой не закрылась.

Коридор тянулся вдоль всего актового зала, и я мог долго любоваться своей поэтессой…

…Коридор был длинным, и это спасло нас.

Как только дверь за Ларисой закрылась, открылась входная дверь клуба, и на пороге появилась довольно тучная дама во всем темном.

Лариса открыла мне дверь клуба, а запереть ее потом — мы забыли оба. И если бы дама явилась на секунду раньше, думаю, вид обнаженного президента клуба современного творчества, разгуливающего голышом по коридору, вызвал бы у нее чувства, явно отличающиеся от тех чувств, которые испытывал я.

Боюсь, что в глазах дамы современное творчество упало бы на дно самого глубокого ущелья безнравственности и разврата…